Активная сторона бесконечности карлос кастанеда о чем
К. Кастанеда «Активная сторона бесконечности»
Десятая книга Карлоса Кастанеды, как мне показалось, наполнена какой-то печалью. То ли от того, что она последняя, а может потому, что пришло понимание: мира каким его мы привыкли видеть, действительно не существует, а все наши проблемы настолько несущественны, что попадаешь в какую-то прострацию.
Лично мне это знание принять очень трудно, вероятно, мои насквозь шаблонные мозги совершенно к этому не готовы. И от этого становится еще печальнее…
Пора сделать перепросмотр!
В этой части дон Хуан на время забыл про искусство сновидения и предлагает заняться серьезным пересмотром своей жизни. Удивительно, но пересмотр очень полезная штука. Иногда собственные воспоминания дают очень многое, например, возможность осознать нечто или простить, не важно другого человека или себя.
«Сила перепросмотра, — сказал дон Хуан, — в том, что он расшевеливает весь мусор жизни человека и выносит его на поверхность.»
Это удивительно!
Но я опять отвлеклась от темы, потому коротко расскажу сюжет десятой книги. В ней Кастанеда, наконец, во всех подробностях рассказывает историю своего знакомства с доном Хуаном.
Удивительно, но она помогает осознать, насколько все мы люди связаны друг с другом, понять, как складываются события, ведущие нас к цели. Ведь порой участники и сами ситуации нелепы, до безобразия странны и необъяснимы.
Но если научиться видеть за малыми деталями нечто большое, то приходит невероятное чувство – насколько же продумана, хитра и многогранна божественная логика, понять которую нам, увы или к счастью, не дано. Мои выводы отлично подтверждаются словами дона Хуана
«Пересказывание событий — магическая процедура, — сказал он. — Это не просто рассказывание историй. Это видение структуры, лежащей в основе событий.»
Лярвы, бесы и прочая нечисть
И здесь же я хочу привести цитату из книги:
«У каждого из нас, людей, есть два сознания. Одно полностью наше и похоже на тихий голос, который всегда несет в себе мир, порядок, смысл. Другое сознание — это нечто встроенное извне. Оно приносит нам конфликты, внутренние споры, сомнения, чувство безнадежности.»
Не приходится долго думать, что за голос постоянно нам мешает, вносит дискомфорт в мысли, заставляет действовать, казалось бы, помимо воли и здравого рассудка. Вероятно, это те самые лярвы и демоны, нашептывающие на ухо, толкающие на риск, соблазняющие, смущающие и заставляющие сомневаться.
Пишу эти строки, а в голове всплывает книга В. Крыжановской «Маги». В эпизоде, когда главный герой выпил специальную микстуру и смог увидеть, насколько много темных сил витает вокруг нас, людей. Потому что:
«Это то состояние, в котором пойманы люди; состояние, которое даже не человеческое, а навязано извне.»
Что страшнее?
Немного дон Хуан рассказал про мир близнец, мир, который существует параллельно, а точнее вместе с нашим. Вероятно, именно оттуда приходят всякие духи и демоны, именуемые неорганическими существами.
Но осознать, что прямо в это мгновение прямое через тебя носится нечто бестелесное, но обладающее сознанием, очень трудно и страшно. Кстати, именно это осознание, а не обилие крови или бу-эффекты частенько пугает меня при просмотре кино ужасов и мистики.
Что же такое магия?
Очень близким для меня оказалось понятие магии, которое вкладывает дон Хуан. Тут даже объяснять ничего не нужно:
«Быть магом, — продолжал дон Хуан, — не означает заниматься колдовством, воздействовать на людей или насылать на них демонов. Это означает достижение того уровня осознания, который делает доступным непостижимое. …Действия магов связаны исключительно с миром абстрактного, безличного. Маги сражаются за достижение цели, не имеющей ничего общего с желаниями обычного человека. Маг стремится достичь бесконечности, и при этом быть в полном осознании.»
А затем опять про внутренне безмолвие и остановку диалога с самим собой.
«Во время внутреннего безмолвия вступает в силу иная способность человека, та способность, которая делает его магическим существом, способность, ограничиваемая не самим человеком, а неким чужеродным влиянием.»
«Внутреннее безмолвие, — продолжал он, — это основа всей магии. Иными словами, все, что мы делаем, ведет нас к этой основе.»
Отношение к смерти
Немного об отрицании смерти современным человеком.
«Мы — существа, направляющиеся к смерти, — сказал он. — Мы не бессмертны. Но мы ведем себя так, как если бы были таковыми.»
Хотя неудивительно, мы порой не знаем, зачем живем, куда уж знать, зачем умираем. Но судя по всему, жизнь на земле это как раз крохотная частичка существования, которое проходит вне этих рамок.
Я давно взяла за жизненный принцип, никогда не расставаться с близкими, не решив спор и не примирившись. Кто знает, сможем ли мы встретиться еще, даже если расстаемся на несколько часов.
Еще одно правило
А еще после книг Кастанеды я стала придерживаться еще одного правила, потому редко принимаю на все 100% любую информацию и всегда готова к новым знаниям:
«…мир магов не является неизменным, где каждое слово окончательно и бесповоротно, а представляет собой мир непрекращающихся колебаний, где ничто не должно приниматься как данность.»
Хотите знать, почему все-таки не стоит осуждать других людей? Кастанеда приводит такую версию:
«Судить может любой дурак. Судя их, ты можешь лишь взять от них худшее. Мы, люди, все являемся пленниками, и именно эта несвобода заставляет нас поступать столь жалким образом. Твоя задача в том, чтобы воспринимать людей такими, каковы они есть! Оставь людей в покое.»
Очень ценная информация
На этом я, пожалуй, закончу свой странный отзыв, почти полностью состоящий из цитат. Но сказать лучше, чем это уже сделано, я не смогу. Тем более что во всех книгах Кастанеды есть информация, которую стоит тщательно обдумать.
Как и прежде, я настаиваю, что следовать методикам вхождения в осознанное сновидение, приведенное в книге, не безопасно. Но думать, размышлять, сопоставлять, созерцать и пересматривать очень полезно.
Стоит подумать…
А напоследок несколько цитат для подумать и, если появится желание, сделать выводы. После такого теория о Большом брате и иже с ним уже не кажется столь уж смешной и бессмысленной. Это они – летуны.
«У нас есть хищник, вышедший из глубин космоса и захвативший власть над нашими жизнями. Люди — его пленники. Этот хищник — наш господин и хозяин. Он сделал нас покорными и беспомощными. Если мы бунтуем, он подавляет наш бунт. Если мы пытаемся действовать независимо, он приказывает нам не делать этого.»
«Они взяли верх, потому что мы для них пища, и они безжалостно подавляют нас, поддерживая свое существование. Ну, вроде того, как мы разводим цыплят в курятнике, они разводят людей в «человечниках». Таким образом, они всегда имеют пищу.»
«Маги верят, что нашу систему убеждений, наши представления о добре и зле, нравы нашего общества дали нам хищники. Именно они породили наши надежды, ожидания и мечты по поводу успехов и неудач. Им мы обязаны алчностью и трусостью. Именно хищники сделали нас самодовольными, косными и эгоцентричными.»
«Они дали нам свой разум! Ты слышишь? Хищники дали нам свой разум, ставший нашим разумом. Разум хищника изощрен, противоречив, замкнут и переполнен страхом того, что в любую минуту может быть раскрыт.»
Ну а мой путь лежит к другим книгам Кастанеды, а также произведениям его соратниц по магическому искусству.
Перепросмотр
АКТИВНАЯ СТОРОНА БЕСКОНЕЧНОСТИ
Альбом личности воина.
Один из самых больших магических проектов называется ПЕРЕСМОТРОМ. Древние маги называли его ПЕРЕСКАЗЫВАНИЕ СОБЫТИЙ СВОЕЙ ЖИЗНИ, и для них это началось как простая техника, вспомогательное средство для вспоминания того, что они делали и говорили своим ученикам. Для их учеников эта техника имела ту же ценность: она позволяла им вспомнить, что их учителя сказали и сделали. Потребовались ужасные социальные потрясения, например несколько раз быть завоеванными и побежденными, прежде чем маги древности поняли, что их техника имеет куда более далеко идущие последствия.
Когда испанцы сюда добрались, магов древности уже не было. Их ученики, пережившие другие потрясения, были к тому времени очень осмотрительными. Они знали как о себе позаботиться. Именно это новое поколение магов переименовало технику магов древности и назвало ее ПЕРЕПРОСМОТРОМ.
Время необыкновенно дорого стоит. Вообще для магов время материально.
Маги исходят из того, что, для того чтобы внести что-то, должно быть пространство, куда это вносить. Если ты наполнен до краев предметами повседневной жизни, то нет места ни для чего нового. Это пространство нужно построить. Маги древности считали, что ПЕРЕПРОСМОТР своей жизни создает это пространство. Он действительно делает это и, конечно, еще очень многое.
Маги выполняют ПЕРЕПРОСМОТР очень формальным способом. Он состоит в составлении списка всех людей, которых они встречали, от настоящего времени до самого начала их жизни. Когда у них есть этот список, они берут первого человека в нем и вспоминают все, что могут, об этом человеке. Каждую деталь. Лучше ПЕРЕПРОСМАТРИВАТЬ от настоящего к прошлому, потому что вспоминания настоящего свежи, и таким образом заостряется способность ВСПОМИНАТЬ. Практикующие занимаются тем, что ВСПОМИНАЮТ и дышат. Они медленно и осознанно вдыхают, помахивая головой как веером справа налево, едва заметным поворотом, и аналогично выдыхают.
Вдохи и выдохи должны быть естественными; если они слишком быстрые, можно войти в режим того, что он назвал УТОМЛЯЮЩИМ ДЫХАНИЕМ: дыханием, после которого нужно нормально дышать, чтобы успокоить мускулы.
Начини сегодня составлять список. Раздели его по годам, по профессиям, составь его в любом порядке, но сделай его последовательным, начиная с самого недавнего человека, и закончи мамой и папой. А затем вспомни все о них. По мере практики ты поймешь, что ты делаешь.
Сила ПЕРЕПРОСМОТРА в том, что он расшевеливает весь мусор жизни человека и выносит его на поверхность.
Маги древней Мексики УВИДЕЛИ, что вся Вселенная состоит из энергетических полей в форме светящихся нитей. В какую бы сторону они ни СМОТРЕЛИ, они ВИДЕЛИ мириады этих нитей. Они также УВИДЕЛИ, что эти энергетические поля структурируются в потоки светящихся волокон; потоки, которые являются постоянными, вечными силами Вселенной, и что эти маги назвали поток или струю нитей, относящуюся к ПЕРЕПРОСМОТРУ, ТЕМНЫМ МОРЕМ ОСОЗНАНИЯ или ОРЛОМ.
Эти маги еще выяснили, что каждое живое существо во Вселенной прикреплено к ТЕМНОМУ МОРЮ ОСОЗНАНИЯ круглым световым пятном, которое было заметно, когда эти существа воспринимались как энергия. В этом световом пятне, которое маги древней Мексики назвали ТОЧКОЙ СБОРКИ, собирается восприятие с помощью загадочного аспекта ТЕМНОГО МОРЯ ОСОЗНАНИЯ.
Маги, которые появились после апокалиптических потрясений, УВИДЕЛИ, что в момент смерти ТЕМНОЕ МОРЕ ОСОЗНАНИЯ, так сказать, всасывает через ТОЧКУ СБОРКИ осознание живых существ. Они также УВИДЕЛИ, что ТЕМНОЕ МОРЕ ОСОЗНАНИЯ на мгновение, так сказать, колеблется, когда встречается с магами, которые выполнили ПЕРЕСКАЗ своей жизни. Не зная об этом, некоторые сделали это настолько тщательно, что МОРЕ ОСОЗНАНИЯ взяло их осознание в форме их жизненных переживаний, но не коснулось их жизненной силы. Маги обнаружили колоссальную истину о силах Вселенной: ТЕМНОМУ МОРЮ ОСОЗНАНИЯ нужны только наши жизненные переживания, а не наша жизненная сила.
Вселенная безгранична, и возможности игры во всей Вселенной в целом действительно ни с чем не сравнимы. Так что не попадайся на аксиому «Верю только в то, что вижу», потому что это самая дурацкая позиция, какую только можно занять.
Маги древней Мексики не думали в терминах пространства и времени. Они думали исключительно в терминах осознания. Два типа осознания сосуществуют вместе, никогда не сталкиваясь друг с другом, потому что каждый из типов совершенно отличается от другого. Древние шаманы встретились с этой проблемой сосуществования, не касаясь понятий времени и пространства. Они сделали вывод, что уровни осознания ОРГАНИЧЕСКИХ и НЕОРГАНИЧЕСКИХ СУЩЕСТВ настолько разные, что они могут сосуществовать с минимальным взаимным вмешательством.
Мы можем воспринимать эти НЕОРГАНИЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА. Маги делают это по своей воле. Обычные люди тоже делают это, но они не понимают, что они это делают, потому что не сознают существования мира-двойника. Когда они думают о мире-двойнике, они начинают заниматься разнообразной умственной мастурбацией, но им никогда не приходило в голову, что источник их фантазий находится в подсознательном знании, которое есть у всех нас: мы не одни.
Когда ты обращаешься с вещами в терминах времени и пространства, то трудность в том, что ты замечаешь только то, что оказалось в имеющемся у тебя пространстве и времени, которые очень ограничены. С другой стороны, у магов есть огромное поле, на котором они могут увидеть, не оказалось ли там что-то постороннее. Масса сущностей со всей Вселенной, сущностей, имеющих осознание, но не имеющих тела, оказываются в поле осознания нашего мира или в поле осознания мира-двойника, а обычный человек совершенно не замечает этого. Сущности, которые приземляются на наше поле осознания или поле осознания близнеца нашего мира, принадлежат другим мирам, которые существуют помимо нашего мира и его близнеца. Вселенная в целом переполнена мирами осознания, ОРГАНИЧЕСКИМИ и НЕОРГАНИЧЕСКИМИ.
НЕОРГАНИЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА, населяющие наш сдвоенный мир, считаются магами нашими родственниками. Эти шаманы считали, что бесполезно завязывать дружбу с членами семьи, потому что на такую дружбу всегда накладываются непомерные требования. НЕОРГАНИЧЕСКИЕ СУЩЕСТВА этого типа, которые приходят нам двоюродными братьями, беспрестанно общаются с нами, но их общение с нами находится не на уровне нашего осознания. Другими словами, мы все знаем о них подсознательно, а они все знают о нас сознательно.
Узкая каемка осознания является эпицентром саморефлексии, от которой человек совершенно неизлечим. Играя на нашей саморефлексии, являющейся единственным доступным нам видом осознания, после чего пожирают уже их, безжалостно и жадно. Они подбрасывают нам бессмысленные проблемы, стимулирующие эти вспышки осознания, и таким образом оставляют нас в живых, чтобы иметь возможность питаться энергетическими вспышками наших мнимых неурядиц.
Все, что мы можем сделать, это дисциплинировать себя настолько, чтобы они нас не трогали. Но как ты предложишь своим собратьям пройти через все связанные с этим трудности? Да они посмеются над тобой, а наиболее агрессивные всыплют тебе по первое число. И не потом у что не поверят тебе. В глубине каждого человека кроется наследственное, подспудное знание о существовании хищников.
Маги древней Мексики ВИДЕЛИ хищника. Они называли его ЛЕТУНОМ, потому что он носится в воздухе. Это не просто забавное зрелище. Это большая тень, мечущаяся в воздухе непроницаемо черная тень. Затем она плашмя опускается на землю. Маги древней Мексики сели в лужу насчет того, откуда она взялась на Земле. Они полагали, что человек должен быть целостным существом, обладать глубокой проницательностью, творить чудеса осознания, что сегодня звучит всего лишь как красивая легенда. Но все это, по-видимому, ушло, и мы имеем теперь трезвомыслящего человека.
Величайшим трюком этих древних магов было обременение РАЗУМА ЛЕТУНА дисциплиной. Они обнаружили, что если нагрузить его ВНУТРЕННИМ БЕЗМОЛВИЕМ, то ЧУЖЕРОДНОЕ УСТРОЙСТВО улетучивается, благодаря чему тот, кто практикует это, полностью убеждается в инородности разума, которая, разумеется, возвращается, но уже не такая сильная, после чего устранение РАЗУМА ЛЕТУНА становится привычным делом. Так происходит до тех пор, пока однажды он не улетучивается навсегда. О, это поистине печальный день! С этого дня тебе приходиться полагаться лишь на свои приборы, стрелки которых оказываются практически на нуле. Никто не подскажет тебе, что делать. Чужеродного разума, диктующего столь привычные тебе глупости, больше нет.
ЧТОБЫ ЧЕЛОВЕК ПОНЯЛ, ЧТО ЕМУ ЕСТЬ ДЛЯ ЧЕГО ЖИТЬ, У НЕГО ДОЛЖНО БЫТЬ ТО, ЗА ЧТО СТОИТ УМЕРЕТЬ.
Мир магов не является неизменным, где каждое слово окончательно и бесповоротно, а представляет собой мир непрекращающихся колебаний, где ничто не должно приниматься как данность.
Активная сторона бесконечности карлос кастанеда о чем
Активная сторона беcкoнечнocти
Действительно ли Вселенная имела начало? Верна ли теория Большого Взрыва?
Это — не вопросы (несмотря на вопросительный знак). Является ли синтаксис, который требует начал, развитий и концов для построения высказываний, единственным существующим синтаксисом?
Вот это — настоящий вопрос.
Есть другие синтаксисы.
Есть такой, например, который требует, чтобы различные варианты интенсивности принимались как факт.
Человек этого синтаксиса, просматривая свои уравнения, обнаруживает, что он вычислил достаточно много вариантов интенсивности, чтобы авторитетно заявить: Вселенная никогда не начиналась и никогда не закончится, но она прошла, и проходит сейчас, и еще пройдет через бесконечные колебания интенсивности.
Этот человек вполне мог бы заключить, что сама Вселенная является колесницей интенсивности и на ней можно мчаться сквозь бесконечные перемены.
Он бы мог прийти к этому выводу, и ко многим другим, пожалуй, даже не осознавая, что он лишь подтверждает синтаксис своего родного языка.
Эта книга представляет собой своего рода коллекцию памятных событий моей жизни. Я начал собирать ее, следуя совету дона Хуана Матуса, шамана родом из индейского племени яки. Он был моим учителем и в течение тринадцати лет пытался сделать доступным для меня мир знания шаманов, которые жили в Мексике в древние времена. Дон Хуан предложил мне собирать коллекцию интересных случаев, и предложил как бы мимоходом, словно эта мысль только что пришла ему в голову. Но таков уж был его стиль обучения. Он предпочитал скрывать важность некоторых своих маневров, маскируя их под вполне безобидные мирские действия. Я думаю, что он защищал меня от жгучей боли окончательности, представляя все это как нормальные явления повседневной жизни.
Со временем дон Хуан открыл мне, что шаманы древней Мексики считали такое собирание памятных событий отличным способом активизации сгустков утерянной энергии, существующих в нашем «я». Он объяснил, что такие сгустки состоят из энергии, которая рождается в самом теле, а затем вытесняется, выталкивается со своего места обстоятельствами нашей повседневной жизни и становится недоступной. Так что собирание памятных событий было для дона Хуана и шаманов его линии средством повторного задействования этой неиспользуемой энергии.
Необходимой предпосылкой такого собирания является акт добросовестного и искреннего сведения воедино всех связанных с событием эмоций и постижений. Ничто не должно быть упущено. Как сказал дон Хуан, шаманы его линии были убеждены, что собирание памятных событий помогает выполнить эмоциональную и энергетическую настройку, необходимую для сознательного путешествия в неведомое.
Дон Хуан описал конечную цель своего шаманского знания как подготовку к окончательному путешествию, тому путешествию, которое каждому человеку приходится предпринимать в конце своей жизни. Он сказал, что благодаря дисциплине и решимости шаманы были способны сохранять свое индивидуальное осознание и помнить о своей цели даже после смерти. Для них то, что современный человек называет «жизнь после смерти», было не туманным бестелесным состоянием, а очень конкретным миром, до краев наполненным практической деятельностью иного порядка, чем практическая деятельность повседневной жизни, но тоже весьма практической и функциональной. Дон Хуан считал, что собирание памятных событий своей жизни было для шаманов подготовкой к вхождению в тот конкретный мир, который они называли активной стороной бесконечности.
Однажды утром мы с доном Хуаном беседовали под его рамадой. Рамада — это что-то вроде веранды, хрупкое сооружение из бамбука с редким навесом из прутьев, который дает тень, но не защищает от дождя. Под навесом было несколько небольших крепких посылочных ящиков, которые служили сиденьями. Надписи на ящиках поблекли и скорее походили на узорные украшения, чем на адреса и названия почтовых организаций. На одном из таких ящиков я и сидел, прислонившись спиной к фасаду дома. Дон Хуан сидел на другом ящике, привалившись к подпорному шесту рамады. Я приехал на своей машине всего несколько минут назад. Целый день просидел за рулем — в такую жаркую, влажную погоду! Я потел, нервничал и ерзал.
Дон Хуан начал разговор, как только я удобно устроился на ящике. Широко улыбаясь, он заметил, что люди, страдающие избыточным весом, просто не знают, как надо бороться с ожирением. Что-то в изгибе его губ подсказало мне, что это не просто шутка о тяготах дальних поездок на автомобиле. Камешек был явно в мой огород: под видом шутки дон Хуан самым что ни на есть открытым текстом заявил мне, что я растолстел.
— Здесь такие вопросы не задают, — сказал он жестко. — Спрашивай что хочешь о процедурах или идеях. Когда я буду готов сообщить тебе, где я живу (если вообще буду), я тебе скажу, не дожидаясь твоих вопросов.
Я почувствовал себя отвергнутым и невольно покраснел. Было очень обидно. Неудержимый хохот дона Хуана только подлил масла в огонь. Он не просто отказался ответить на мой вопрос; он меня оскорбил, а теперь еще и смеялся надо мной!
— Я живу здесь временно, — продолжал между тем дон Хуан, не обращая внимания на мое окончательно испорченное настроение, — потому что это магический центр. Фактически, я живу здесь ради тебя.
Заявление было обескураживающим. Я не мог этому поверить. Может, он так говорит просто для того, чтобы загладить обиду?
— Ты действительно живешь здесь ради меня? — спросил я наконец, не в силах сдержать любопытство.
— Да, — сказал он спокойно. — Я должен воспитывать* тебя. Ты — такой же, как я. Сейчас я повторю тебе то, что уже говорил раньше: задача каждого нагваля в каждом поколении магов заключается в том, чтобы найти нового мужчину или женщину, которые, как и он сам, имели бы двойную
Глава 8.
ИЗМЕРЕНИЕ ПОСТИЖЕНИЯ
Слова конец эпохи для дона Хуана были не просто метафорой. Скорее, это было точным описанием того процесса, через который проходят шаманы при разрушении известной им структуры мира, необходимом для того, чтобы начать по-иному понимать окружающий мир. Дон Хуан Матус, как учитель, начал с первых минут нашего знакомства объяснять мне постижимый мир шаманов древней Мексики. Термин постижение* казался тогда мне исключительно спорным. Я понимал его как процесс, с помощью которого мы познаём окружающий мир. Определённые вещи попадают в сферу этого процесса и легко познаются нами. Иные вещи не попадают в эту сферу и потому считаются аномальными: то есть вещами, которые невозможно понять адекватно.
Дон Хуан настаивал с самого начала нашего знакомства на том, что мир магов древней Мексики отличается от нашего не какими-то внешними деталями, а глубокими расхождениями в способах постижения. Он придерживался той мысли, что в нашем мире наш процесс постижения требует интерпретации чувственных данных. Он говорил, что Вселенная состоит из бесчисленных энергетических полей, которые существуют в ней в виде светящихся нитей. Эти светящиеся нити воздействуют на человека как на организм. Реакция организма – обратить эти энергетические поля в чувственные данные. Затем эти чувственные данные интерпретируются, и интерпретация становится системой постижения. Моё понимание постижения заставило меня увериться в том, что это универсальный процесс, точно так же, как и язык является универсальным процессом. В каждом языке существует свой особый синтаксис, точно так же существует особая организация каждой из систем интерпретации мира.
Утверждение дона Хуана о том, что шаманы древней Мексики обладали совершенно особой системой постижения, казалось мне равносильным заявлению о том, что у них был особый способ общения, не имеющий ничего общего с языком. Я же отчаянно хотел от него услышать то, что их иная когнитивная система являлась эквивалентом языка, отличного от нашего. Но всё же это был язык, а не что-либо иное. Конец эпохи в устах дона Хуана означает то, что структуры чужого постижения начинают вступать в силу. Структуры же моего нормального постижения (не важно, сколь приятны и лестны они были для меня) начинали растворяться. Торжественный момент в жизни человека!
Очевидно, моя академическая жизнь была моей самой взлелеянной структурой. Всё, что представляло угрозу для неё, угрожало и самому нутру моего существа. Особенно опасными были завуалированные, незаметные атаки. Это случилось с профессором, на которого я целиком и полностью полагался, – с Профессором Лоркой.
Я записался на курс по «когнитивной психологии», который вел Профессор Лорка, так как его рекомендовали мне как самого блестящего специалиста в этой области. Профессор Лорка был довольно красив. Его светлые волосы были аккуратно зачёсаны набок. Его лоб был гладким, без единой морщинки и, казалось, должен был принадлежать человеку, никогда ни о чём не беспокоившемуся в своей жизни. Его костюмы отличались необыкновенно хорошим покроем. Обычно он не носил галстука – черта, придававшая ему нечто мальчишеское. Он надевал галстук, только когда встречался с важными людьми.
Во время первого, хорошо запомнившегося занятия у Профессора Лорки я нервничал и находился в замешательстве, наблюдая за тем, как тот вышагивал вперёд-назад несколько минут, показавшихся мне вечностью. Профессор Лорка беспрерывно двигал вверх и вниз своими стиснутыми губами, чем необычайно усугублял напряжённую атмосферу, сгустившуюся в закупоренной комнате, набитой людьми. Внезапно он прекратил шагать. Он остановился в центре комнаты, за несколько шагов от того места, где сидел я, и, постукивая по кафедре аккуратно свёрнутой газетой, начал говорить.
– Никогда не будет известно. – начал он.
Все сидящие в комнате озабоченно спешили записать его слова.
– Никогда не будет известно, – повторил он, – что чувствует жаба, сидящая на дне пруда и толкующая жабий мир, который её окружает.
Его голос обладал огромной силой и убеждённостью.
– Итак, что вы думаете по этому поводу?
Он помахал газетой у себя над головой.
Он начал читать перед классом газетную статью, в которой описывалась работа биолога. Учёного цитировали, когда тот описывал чувства лягушек, наблюдающих за роящимися над их головами насекомыми.
– Эта статья демонстрирует небрежность репортёра, который, безусловно, исказил слова учёного, – заявил Профессор Лорка с авторитетом полного профессора. – Учёный, каким бы невежественным он ни был, никогда не позволит себе антропоморфизировать результаты исследования, если он, конечно, не совершеннейший кретин.
После этого вступления он прочитал блистательнейшую лекцию об индивидуальных особенностях нашей системы познавания, или когнитивной системы любого организма. Он обрушил на меня в своей вступительной лекции ливень идей и сделал их исключительно понятными и готовыми к применению. Самой свежей идеей для меня было то, что каждый субъект любого вида, обитающего в этом мире, интерпретирует окружающую действительность, пользуясь данными, полученными специализированными органами чувств. Он заявил, что человеческие существа не могут даже вообразить, что значит находиться в мире, где царствует эхолокация, в мире летучих мышей, где всякая постижимая точка отсчёта не может быть даже осознана человеческим мозгом. Он разъяснил, что с этой точки зрения не может существовать двух одинаковых когнитивных систем среди различных видов.
Когда я покинул аудиторию после полуторачасовой лекции, я чувствовал себя покорённым блистательным интеллектом Профессора Лорки. С этих пор я стал его горячим поклонником. Его лекции казались мне более чем стимулирующими и заставляющими мыслить. Это были единственные лекции, которые я всегда с нетерпением ждал. Вся его эксцентричность не значила для меня ровным счётом ничего в сравнении с его совершенством как преподавателя и мыслителя-новатора в сфере психологии.
Прежде чем посещать занятия Профессора Лорки, я проработал с Хуаном Матусом на протяжении двух лет. Мой неизменный стереотип поведения с ним заключался в том, что я обязательно рассказывал ему обо всём, что произошло со мной в обыденном мире. При первой возможности я открыл ему, что я испытываю к Профессору Лорке. Я превозносил Профессора Лорку до небес и даже открыто заявил дону Хуану, что считаю Профессора Лорку примером для подражания. Казалось, что моё искреннее восхищение впечатлило дона Хуана, однако он произнёс странное предупреждение.
– Не восхищайся людьми издалека, – сказал он. – Это самый верный способ создания мифа. Подойди к своему профессору поближе, поговори с ним, узнай, что он за человек. Проверь его. Если поведение профессора – не что иное, как результат убеждённости в том, что он является существом, собирающимся умереть, тогда всё, что бы он ни делал (не важно, насколько странным бы это ни казалось), должно быть предумышленным и окончательным. Если же это окажется всего лишь словами, то твой профессор со всей его философией яйца выеденного не стоит.
Я был оскорблён до глубины души тем, что я счёл нечуткостью дона Хуана. Я решил, что он слегка ревнует меня к Профессору Лорке. Сформулировав в уме эту мысль, я почувствовал облегчение; я понял всё.
– Скажи мне, дон Хуан, – попытался я закончить нашу беседу в иной тональности, – что это за существо, собирающееся умереть? Я слышал, как ты говорил об этом множество раз, но ты так и не разъяснил мне свою мысль.
– Человеческие существа – это существа, собирающиеся умереть, – сказал он. – Маги твёрдо придерживаются той точки зрения, что единственный способ ухватиться за ткань нашего мира и за то, что мы делаем в нём, – это полностью принять тот факт, что мы существа, которые находятся на пути к смерти. Без приятия этого обязательного условия наши жизни, поступки, да и сам мир, в котором мы живём, – всё это будет безнадёжным делом.
– Но разве простое приятие этого имеет столь большое значение? – сказал я тоном, в котором сквозил псевдопротест.
– Можешь поклясться в этом жизнью! – улыбнулся дон Хуан. – Однако фокус не в простом приятии этого условия. Мы должны воплотить это приятие и так прожить всю свою жизнь. Маги всех времён говорили, что мысль о смерти является самой отрезвляющей мыслью в мире. Извечная беда с нами, человеческими существами, состоит в том, что, даже не заявляя об этом, мы верим, что вошли в царство бессмертия. Вести себя так, словно мы вовсе не собираемся умирать, – ребячья дерзость. Но самым вредоносным является то, что приходит с этим чувством бессмертия, кажущаяся способность поглотить всю непостижимую Вселенную своим разумом.
Невыносимое противостояние двух идей держало меня мёртвой хваткой: мудрость дона Хуана и знание Профессора Лорки. Обе идеи были трудными для постижения, всеобъемлющими и привлекательными. Мне ничего не оставалось делать, как плыть по течению, куда бы оно ни несло меня. Я последовал последнему совету дона Хуана сблизиться с Профессором Лоркой. Целый семестр я пытался подойти к нему, поговорить с ним. Я благоговейно являлся в его кабинет, когда он там должен был находиться, но у него никогда не было для меня времени. Но хотя я и не мог поговорить с ним, моё восхищение перед ним не уменьшалось. Я даже смирился с тем, что он, возможно, никогда не побеседует со мной. Но это не имело для меня никакого значения. Важно было только то, что я мог почерпнуть из его невероятных лекций.
Я отчитывался перед доном Хуаном о всех моих интеллектуальных находках. Я прочёл множество материалов по постижению. Дон Хуан настаивал упорно, как никогда, на том, чтобы я вступил в контакт с виновником моей интеллектуальной революции.
– Необходимо, чтобы ты поговорил с ним, – произнёс он с настойчивой ноткой в голосе. – Маги никогда не восхищаются людьми в вакууме. Они говорят с ними, они узнают их. Они создают точки отсчёта. Они сравнивают. А ты делаешь это немного по-детски. Ты восхищаешься на расстоянии. Это очень напоминает то, то происходит с мужчиной, который боится женщин. В конечном счёте его гонады преодолевают всё остальное и заставляют мужчину поклоняться первой встречной особе женского пола, сказавшей ему «привет».
Я приложил двойное усилие, чтобы сблизиться с Профессором Лоркой, но тот казался неприступной крепостью. Когда я поделился с доном Хуаном своими трудностями, он объяснил мне, что маги рассматривают любой вид человеческих взаимодействий как поле боя, не важно, насколько те поверхностны или незначительны. На этом поле боя маги применяют свою лучшую магию, свои основные усилия. Он заверил меня, что для того, чтобы чувствовать себя свободно в подобной ситуации, необходимо встретиться с нашими противниками в открытую (а это никогда не было моей сильной стороной). Он выразил своё отвращение к робким душам, которые страшатся взаимодействия до такой степени, что, даже когда им приходится вступить в общение, они просто догадываются или вычисляют, что происходит, но так и не способны к активному постижению происходящего. Они вступают во взаимодействие, так и не став его частью.
– Всегда смотри на человека, который соревнуется с тобой в перетягивании каната, – продолжал он. – Не стоит просто тянуть канат на себя, взгляни ему в глаза. Тогда ты узнаешь, что он просто человек, как и ты сам. Не важно, что он говорит, не важно, что он делает, у него трясутся поджилки, точь-в-точь, как и у тебя. Такой взгляд делает противника беспомощным, хоть на мгновение. Тогда и дёрни свой конец посильнее.
Однажды удача улыбнулась мне – я загнал Профессора Лорку в угол в холле рядом с его кабинетом.
– Профессор Лорка, – сказал я, – не найдётся ли у вас свободной минутки, чтобы я мог побеседовать с вами?
– А кто ты, к чёрту, такой? – спросил он самым естественным тоном.
Так, словно я был его лучшим другом, которого профессор спросил о его самочувствии.
Профессор Лорка был груб, как бывает грубым любой из нас, но его слова не оказали на меня такого эффекта. Он улыбался мне своими плотно сжатыми губами, словно предлагал мне уйти или сказать что-нибудь стоящее.
– Я студент антропологии, Профессор Лорка, – отвечал я, – и та практическая деятельность, в которую я оказал-вовлечён, позволяет мне изучать когнитивную систему магов.
Профессор Лорка смотрел на меня с подозрением и раздражением. Его глаза казались двумя синими точками, исполненными злобы. Он пригладил рукой волосы, словно те падали ему на лицо.
– Я работал с настоящим магом в Мексике, – продолжал я, стараясь добиться его ответа. – Он настоящий маг, уверяю вас. Мне потребовалось больше года для того, чтобы расположить его к себе. И тогда он снизошёл к разговору со мной.
Лицо Профессора Лорки расслабилось; он раскрыл рот и, взмахнув деликатнейшим образом рукой перед своими глазами (словно раскатывал тесто для пиццы), заговорил со мной. Я не мог не заметить его золотых эмалевых запонок, которые идеально подходили к его зеленоватому пиджаку.
– И что же ты хочешь от меня? – спросил он.
– Я хочу, чтобы вы выслушали меня, – отвечал я. – Возможно, то, что я делаю, сможет заинтересовать вас.
Он пожал плечами с видом человека, неохотно покорившегося неизбежному, открыл дверь своего кабинета и пригласил меня войти. Я знал, что не могу терять времени. Я рассказал ему о своей практической работе и о том, что меня обучили процедурам, не имеющим ничего общего с тем, что можно обнаружить в антропологической литературе по шаманизму.
Несколько секунд он производил движения губами, не произнося ни слова. Когда он заговорил, то указал, что типичным недостатком всех антропологов является то, что они никогда не уделяют достаточно времени для полного постижения всех нюансов когнитивной системы изучаемых ими людей. Он определил постижение как систему интерпретаций, которая, благодаря её применению, даёт возможность индивидам утилизировать с величайшим мастерством все нюансы значений, которые создают интересующую нас социальную среду.
Слова Профессора Лорки пролили свет на весь объём моих практических работ. Не освоив всех нюансов когнитивной системы шаманов древней Мексики, с моей стороны было бы несерьёзно формулировать любую идею об этом мире. Если бы Профессор Лорка не сказал мне больше ни слова, того, что он только что изрёк, хватило бы мне с лихвой. Но затем ещё последовала очаровательная дискуссия о постижении.
– Ваша проблема, – начал Профессор Лорка, – состоит в том, что когнитивная система обыденного мира, с которым мы все знакомы практически с самого своего рождения, не является аналогичной когнитивной системе мира магов.
Это заявление вызвало во мне состояние эйфории. Я поблагодарил Профессора Лорку самым сердечным образом и заверил его, что в моём случае остаётся придерживаться только одного образа действий, а именно: следовать его идеям везде и во всём.
– То, что я сказал тебе, конечно, всего лишь общие сведения, – сказал он мне, провожая из своего кабинета. – Всякому читающему человеку известно то, о чём я говорил тебе.
Мы расстались почти друзьями. Мой рассказ о моем успешном сближении с Профессором Лоркой вызвал у дона Хуана несколько странную реакцию. Казалось, что с одной стороны дон Хуан пришёл в приподнятое настроение, но с другой – он был заметно озабочен.
– У меня такое чувство, что твой профессор не тот, за кого себя выдаёт, – сказал он. – Это, конечно, с точки зрения магов. Пожалуй, с твоей стороны было бы мудрым покончить со всем этим сейчас, пока всё это не зашло слишком далеко. Одно из высших искусств магии – знание того момента, когда нужно остановиться. Мне кажется, что ты уже получил от профессора всё, что он мог тебе дать.
Я немедленно стал горой на защиту Профессора Лорки. Дон Хуан успокоил меня. Он сказал мне, что вовсе не был намерен судить или критиковать кого-либо, но, насколько ему известно, лишь немногие знают, когда следует расстаться с кем-то, а тех, кто знают, как использовать своё знание, ещё меньше.
В один прекрасный день Профессор Лорка сформулировал концепцию об учёном-госте иного когнитивного мира. Он объявил, что желает продемонстрировать широту кругозора и, как учёный-социолог, поиграть с возможностями различных когнитивных систем. Он представил себе настоящее научное исследование, при котором протоколы будут собираться и анализироваться. Психологические тесты будут составлены и предложены известным мне шаманам, чтобы, скажем, измерять их способность фокусировать постижение на двух различных аспектах поведения.
Он думал, что тест начнётся с простого эксперимента, во время которого шаманы будут пытаться понять и запомнить написанный текст, который они будут читать во время игры в покер. Тесты будут постепенно усложняться, чтобы измерить, скажем, их способность фокусировать постижение на сложных вещах, которые им говорят во время сна, и так далее. Профессор Лорка хотел, чтобы был проведён лингвистический анализ шаманской манеры произносить слова. Он хотел произвести замеры их реакций с точки зрения скорости и точности, а также иных особенностей, которые станут во главу угла по мере развития проекта.
Дон Хуан чуть не лопнул со смеху, когда я рассказал ему о предложении Профессора Лорки произвести замеры шаманского постижения.
– Меня действительно покорил твой профессор, – сказал он. – Но ты не мог говорить серьёзно об этой идее «измерения нашего постижения». Чего мог добиться профессор, измерив наши реакции? Он пришёл бы к выводу, что все мы форменные болваны, так как на деле мы такие и есть. Мы не можем быть ни более умными, ни более быстрыми, чем обычные люди. Однако не его вина в том, что он считает, что может проводить замеры постижения во всех мирах. Это твоя вина, так как ты не смог донести до ума своего профессора то, что когда маги говорят о мире постижения шаманов древней Мексики, то подразумевают вещи, которые не имеют аналогов в обыденной жизни.
К примеру, непосредственное восприятие потока энергии, проходящего сквозь Вселенную, – вот элемент достижения, согласно которому живут шаманы. Они видят, как течёт энергия, и следуют за потоком. Если этот поток наталкивается на преграду, они уходят прочь и занимаются совершенно иными делами. Шаманы видят линии Вселенной. Их искусство, или их работа, состоит в том, чтобы избрать линию, которая заведёт их способность к восприятию в безымянные области. Можно сказать, что шаманы мгновению реагируют на эти линии Вселенной. Они видят человеческие существа как шары энергии, и они ищут в них их энергетические потоки. Конечно же, они мгновенно реагируют на это. Такова часть их постижения.
Я сказал дону Хуану, что не могу говорить об этом с Профессором Лоркой, так как не делал ничего из того, что он только что описал. Моё постижение осталось прежним.
– А! – воскликнул он. – Просто у тебя не было времени нa то, чтобы воплотить элементы постижения шаманского мира.
Я покидал дом дона Хуана, совершенно запутавшись в мыслях. Какой-то голос внутри меня требовал, чтобы я завершил все свои изыскания с Профессором Лоркой. Я понял, насколько прав был дон Хуан, когда он однажды заявил, что все практические исследования, которыми занимаются учёные, ведут к созданию всё более и более сложных машин. Это не те исследования, которые изменяют ход жизни человека изнутри. Они никак не связаны с тем, чтобы человек мог достичь просторов Вселенной самостоятельно. Созданные или только создаваемые ошеломительные аппараты имели культурологическое значение. Даже их создатели не наслаждались ими непосредственно. Единственной наградой для них были деньги.
Разъяснив всё это, дон Хуан добился того, что мой разум стал работать в более критическом ключе. Я даже стал сомневаться в идеях Профессора Лорки – такого я никогда прежде себе не позволял. Тем временем Профессор Лорка не уставал изрекать потрясающие истины о постижении. Каждая новая декларация была всё суровее и потому проникала всё глубже в суть предмета.
К концу второго семестра моих занятий у Профессора Лорки я достиг мёртвой точки. Я не видел никакой возможности примирить две линии мышления – дона Хуана и Профессора Лорки. Это были два параллельных пути. Я понимал побуждение Профессора Лорки провести качественную и количественную оценку постижения. Кибернетика в то время уже замаячила на горизонте, и практические аспекты изучения постижения становились реальностью. Но таков был мир дона Хуана – его невозможно было измерить лабораторными методами. Мне посчастливилось стать свидетелем этого мира, наблюдая за действиями дона Хуана. Но я ещё не испытал этого на собственном опыте. Я чувствовал, что это и есть тот недостаток, который не позволяет мне связать два эти мира.
Я рассказал о своих соображениях дону Хуану во время одного из моих визитов. Тот возразил, что моё определение этого недостатка как фактора, не дающего возможность перебросить мост, является неточным. С его точки зрения, недочёт выходил далеко за рамки индивидуальных возможностей человека.
– Очевидно, ты можешь припомнить, что является нашим величайшим недостатком как обычных человеческих существ? – спросил он.
Я не мог вспомнить ничего определённого. Он перечислял такое количество недостатков, мешающих нам как обычным человеческим существам, что мой ум работал на огромных оборотах без всякого толка, пытаясь найти ответ.
– Ты хочешь услышать что-то определённое, – сказал я. – А я ничего не могу придумать.
– Величайший недостаток, о котором я говорю, – сказал он, – это нечто такое, о чём ты должен помнить каждую секунду своего существования. Для меня это вопрос вопросов, и я буду повторять тебе об этом, пока не прожужжу все уши.
Прошло несколько мучительно долгих секунд, и я окончательно сдался.
– Мы – существа, направляющиеся к смерти, – сказал он. – Мы не бессмертны. Но мы ведём себя так, как если бы были таковыми. Это недостаток, унижающий нас как личности, и когда-нибудь он унизит нас как вид.
Дон Хуан заявил, что преимущество магов перед обычными человеческими существами заключается в том, что маги знают, что они существа, находящиеся на пути к смерти. И они не позволяют увлечь себя в сторону от этого знания. Он подчеркнул, что необходимо применить огромное усилие, чтобы обрести и поддерживать это знание с абсолютной ясностью.
– Почему же нам так трудно принять такую ясную мысль? – спросил я, смущённый осознанием нашей противоречивости.
– Собственно говоря, это не человеческий недостаток, – сказал он примирительно. – Как-нибудь я расскажу тебе о тех силах, которые заставляют человека вести себя как осёл.
Больше мне нечего было сказать. Воцарилась зловещая тишина. Я даже не хотел узнать о тех силах, на которые намекнул дон Хуан.
– Для меня не составляет труда оценить твоего профессора на расстоянии, – продолжал дон Хуан. – Он бессмертный учёный. Он не собирается умереть никогда. И когда дело дойдёт до похоронных хлопот, я уверен, что окажется, что он уже предпринял все необходимые шаги. У него есть участок на кладбище, где его закопают, и он приобрёл надёжный страховой полис, благодаря которому его семья не будет бедствовать после его смерти. Обзаведясь этими двумя документами, он считает, что может больше не думать о смерти. Он думает только о своей работе.
– Профессор Лорка силён в разговорах, так как он научился точно подбирать слова, – продолжал дон Хуан. – Но он не подготовился к тому, чтобы его воспринимали всерьёз как человека, собирающегося умереть. Будучи бессмертным, он не знает, как это сделать. Не имеет никакого значения, насколько сложны машины, создаваемые учёными. Эти машины ничем не смогут помочь при неизбежной встрече – встрече с бесконечностью.
Нагваль Хулиан рассказывал мне о победоносных полководцах древнего Рима. Когда они возвращались домой с победой, в их честь устраивались громадные парады. Демонстрируя захваченные сокровища и обращённых в рабов покорённых людей, триумфаторы въезжали в Рим на боевых колесницах. Рядом с победителем всегда ехал раб, чьей обязанностью было шептать на ухо хозяину, что все победы и слава преходящи.