Как карачаевцы попали на кавказ
К вопросу о происхождении и времени расселения балкарцев и карачаевцев на нынешней территории
Кокиев Г.А.
Газ.«Социалистическая
Кабардино-Балкария».
1941. 28-30 января.
Даже самый беглый обзор этнического состава Северного Кавказа легко убеждает каждого, насколько он многообразен, разноплеменен и разноязычен. Отсюда безусловно был прав известный русский ученый академик В.Ф. Миллер, который Кавказ называл «горой языков», и не менее он был прав, когда говорил, что «нет другой местности на земном шаре, где бы на сравнительно небольшом пространстве заключалась такая масса разноплеменных и разноязычных народов».
Распутать этот исключительно сложный этнический конгломерат и проследить исторические пути развития каждого из горских народов представляет собою неимоверно трудную задачу. Трудность вопроса этногенеза горских народов усугубляется прежде всего тем, что почти все горцы до Великой Октябрьской социалистической революции не имели своей письменности, а потому не могли, естественно, создавать о себе письменных источников, по которым можно было бы проследить исторические пути развития этих народов.
Не лучше обстоит дело со вспомогательными, крайне важными при изучении истории бесписьменных народов, научными дисциплинами — археологией, этнографией, лингвистикой и историческим фольклором. Материал по этим дисциплинам не только не обобщен научно, но даже по многим народам не собран как следует. А между тем эти вспомогательные научные дисциплины, и в особенности данные исторического фольклора, при отсутствии письменных источников, могли бы оказать историку огромную, неоценимую помощь.
«Народная песня, — писал друг К. Маркса и Ф. Энгельса Поль Лафарг о значении памятников устного народного творчества, — невежественная и не утонченная, не знающая ни о цензуре, ни о полустишии, часто заменяющая рифму созвучием гласных и готовая отказаться от нее, когда она становится стеснительной, — песня, возникающая неведомо где и переходящая из уст в уста, эта песня есть верное, самобытное и непринужденное выражение народной души, ее спутница в радости и горе, энциклопедия ее знаний, ее религии, ее философии, — сокровищница, которой она доверяет свою философию и национальную историю. Вследствие этой точности и правдивости, устная литература обладает исторической ценностью большей, чем любое произведение отдельного индивида. Поэтому ею можно спокойно пользоваться без опасения быть введенным ею в заблуждение».
Эту несколько длинную цитату из П. Лафарга я привел для того, чтобы по возможности шире показать значение памятников устного народного творчества вообще, а для истории бесписьменных горских народов — в особенности.
II — III
Балкарцы, называющие себя «таулу», что значит «горцы», относятся к числу тех горских народов Северного Кавказа, о происхождении которых сохранилось наименьшее количество достоверных исторических известий.
Некоторые из сохранившихся известий выводят предков современных балкарцев из древней Булгарии на Волге и Каме и этнически сближают их с булгарами на Волге. Основанием для этнического сближения предков современных балкарцев с камо-волжскими булгарами послужило известие армянского историка V или IX в. н.э. Моисея Хоренского, который рассказывает о переселении в Армению, на почве внутренних смут, части волжско-камских булгар еще в I в. до н.э. Эту точку зрения поддерживали историк Карамзин [1] и известный переводчик Моисея Хоренского Эмин [2].
А между тем, если вчитаться в рассказ Моисея Хоренского о переселении части булгар в Армению, возникает сомнение относительно того, что эти переселенцы были именно из волжско-камской Булгарии. В самом деле, у Моисея Хоренского говорится, что «большие смуты возникли в цепи великой горы Кавказской, в земле булгар» [3].
Не решая вопроса о времени переселения части булгар в Армению — в I в. до н.э. или в IX в. н.э., когда жил Моисей Хоренский, — несомненно одно, что Моисей Хоренский имел в виду не волжско-камских булгар, а болгар, живших где-то недалеко от Центрального Кавказа и, вероятнее всего, на берегах реки Малки, от которой они, быть может, и получили свое название. В этой связи любопытно указание С. Броневского, что балкары, или малкары, жившие в Черных горах по реке Черек в деревне Уллу-Малкар, получили свое этническое название от реки Малки [4], которая по «Книге Большому Чертежу», составленной до 1598 г., известна под названием Палк [5].
В предположении, что балкарцы могли получить свое племенное название от реки Малки или, как ее и до сих пор называют осетины (да и кабардинцы. — Г.М.) Балки, — ничего невероятного нет, так как в древности переход топонимического термина в этнический был распространенным и обычным явлением.
Основной интерес свидетельства М. Хоренского для нас заключается в том, что оно, вопреки мнению Карамзина и других, переселившихся в Армению болгар связывает не с волжско-камской Булгарией, а с Центральным Кавказом, где их потомки живут и поныне.
Этническую связь предков современных балкаро-карачаевцев с северокавказской этнической средой, по-видимому, надо считать более вероятной. Что далекие предки современных балкаро-карачаевцев были связаны с северокавказской этнической средой, видно хотя бы из того, что некоторые древние топонимические названия тождественны с племенным названием карачаевцев. Племенное название карачаевцев, родственного балкарцам по происхождению племени, на Северном Кавказе было известно еще в IX в. н.э. Так, например, один из оживленнейших средневековых торговых путей, проходивший вдоль реки Кумы, мимо Эльбруса, через Карачай в Сванетию и Колхиду, которым в IX в. владели римляне, а после них — персы, охранявшие его военными гарнизонами, византийцам был известен под названием Коручон или Хоручон по имени карачаевцев [6].
Любопытно отметить, что в 1650 г. по этому древнейшему пути проходило московское посольство во главе с Никифором Толочановым и дьяконом Иевлевым в Имеретию. В статейном списке этого посольства мы находим некоторые не лишенные интереса сведения о балкарцах, которые, кстати, являются самыми ранними известиями русских исторических документов об этом народе.
Балкарцы, Баксанское ущелье
Посольство Толочанова 13 мая 1650 г. прибыло в Кабарду, а 17 мая — в Балкарию, где балкарские мурзы приняли его с большими почестями, а потом 31 мая они проводили посольство до Сванского перевала: «А провожали до тех мест болхарские владельцы, Алибек да Чеполов с братьями и детьми; и из-под гор воротились к себе в Болхары» [7].
Из статейного списка Толочанова мы узнаем о наличии в то время классовой дифференциации в балкарском обществе и о «независимости» балкарских мурз. «А те мурзы, — говорится в статейном списке, — не под государствою рукою живут, сами о себе» [8]. Верно, что балкарцы в то время не были под властью Московского государства, но неверно, будто балкарские мурзы жили «сами по себе». Они уже находились в вассальной зависимости от кабардинских князей. Однако Толочанов мог не знать об этом, тем более, что он брал свои сведения со слов балкарских мурз, которые из дипломатических соображений против исторической действительности могли умолчать о своей вассальной зависимости от кабардинских князей.
Помимо топонимических названий, сближающих балкарцев и карачаевцев с Центральным Кавказом и его этнической средой, есть и некоторые прямые указания о том, что «в Кабарде обитали в X в. теперешние коренные жители ее чегемы и балкарцы» [9].
Заслуживает быть отмеченным также известие древних греческих писателей о бытовании балкарцев на Северном Кавказе в 1306 г. [10] и, по всей вероятности, в тех территориальных пределах, в которых они живут в настоящее время.
Приведенный материал, отнюдь не претендующий на полноту, как будто говорит о том, что балкарцы и карачаевцы являются если не аборигенами, то во всяком случае древнейшими обитателями Северного Кавказа, имевшими общие с остальными горцами исторические пути, обусловившие общую со всеми горцами культуру, быт и психологию. Полное или частичное оседание балкарцев и карачаевцев на ныне занимаемой ими территории, по-видимому, произошло не позже X в. н.э. Поэтому едва ли можно считать состоятельной существующую в кавказоведческой литературе точку зрения, приурочивающую расселение балкаро-карачаевцев на нынешней территории к половине XVI в. Данная точка зрения впервые была высказана Сысоевым [11], а за ним была развита А.Н. Дьячковым-Тарасовым. Дьячков-Тарасов свою точку зрения впервые высказал в общей формулировке в работе, посвященной социально-экономическому строю Карачая [12].
В опубликованных тезисах Дьячков-Тарасов о времени появления карачаевцев на северокавказской почве пишет, что «этот народ вырос на глазах истории, ибо время его обоснования в бассейне реки Кубани относится к середине XVI в.».
Не приводя никаких фактических данных в обоснование своей точки зрения, автор далее пишет, будто «территория, занимаемая ныне карачаевцами, ко времени их прихода была пустыней», никем не заселенной, хотя и допускает, что в более ранние исторические эпохи эта территория была населена каким-то другим многочисленным народом полуномадного характера. В предшественниках карачаевцев, а следовательно, и балкарцев Дьячков-Тарасов склонен видеть «алан». Таким образом, Дьячков-Тарасов, приурочивая расселение балкарцев и карачаевцев на Северном Кавказе к середине XVI в., считает их без каких-либо оснований «младенчествующим» народом, выросшим, как он говорит, «на глазах истории».
Принципиально неверно, как это делает Дьячков-Тарасов, отрывать балкарцев и карачаевцев от алано-ясского союза племен, объединившего, за исключением кабардинцев, история которых параллельно прослеживается с I в н.э., почти всех горцев Северного Кавказа. Алано-ясская проблема вкратце сводится к следующему.
Аммиан Марцеллин, живший в IV в. н.э., пишет, это «аланы получили свое имя от гор» [13].
Слово «алан» проникло к римлянам через тюрков, в древнем языке которых оно означает просто «горцы».
Нетрудно заметить, что у всех приведенных авторов термин «алан» семантически сближается с «горой», «горным хребтом» и даже с «горцами». И это не случайно. Исторические предания Передней Азии свидетельствуют, что аланы были выходцами из Алтайских гор, где, по китайским летописям, это название было дано им на языке которых термин «алан» означает «горец».
Таким образом, прародиной термина «алан», по-видимому, является район Алтайских гор, откуда он через древнюю Согдиану был перенесен еще в I в. до н.э. какими-то «горцами», которые, переправившись через Нижнюю Волгу на Северный Кавказ, «заняли долины рек Терека и Малки» [14].
Термин «алан» первоначально был названием одного племени, которое, в силу господствующего положения, подчинило многочисленные терские племена Северного Кавказа и распространило на них свое собственное название. В этом отношении любопытно свидетельство Аммиана Марцеллина (IV в. н. э.), который говорит, что «аланы частыми победами мало-помалу покорили под свою власть соседние народы и дали им свое имя» [15]. Совершенно естественно, что победившее племя давало свое имя побежденным племенам. Ярким примером в этом отношении является Монгольская империя, в состав которой в разные исторические эпохи входили различные по происхождению завоеванные племена, которые, потеряв свое этническое название, были известны под именем победителя. Поэтому несомненно был прав французский ученый Вивиен де Сен-Мартен, когда он писал, что «под именем алан подразумевались, без сомнения, туземные племена северокавказского склона, с верховьев Кубани до Северного Дагестана, на которых аланы постепенно распространили свое владычество и которые образовали объединенный союз под именем господствующего племени» [16].
Итак, термин «алан» в историческом прошлом, несомненно, был собирательным названием для всех горских племен Северного Кавказа за исключением кабардинцев, а потому любое из горских племен, в том числе балкарцы и карачаевцы, имеет все основания считать себя потомками кавказских алан. Отсюда, безусловно, был прав и крупнейший ученый нашего времени, покойный академик Н.Я. Марр, когда он рассматривал аланскую проблему не только в рамках Кавказа, а в пределах всего юга России, не в узких границах одного лишь племени, а в широких рамках различных областей отечественной истории.
«Аланы, — писал академик Марр, — это уже история не только Кавказа, но и юга России. В них заинтересованы представители различных отраслей отечественной истории» [17].
Под термином «алан» на протяжении многих столетий скрывалось объединение различных по своему происхождению горских племен Северного Кавказа, этническое скрещивание которых происходило в определенных исторических условиях на базе дальнейшей эволюции социально-экономических условий.
Изучение имеющегося в нашем распоряжении отрывочного материала приводит нас к выводу о несомненной этнической связи балкаро-карачаевцев с одной из ветвей аланского объединения племен и о том, что последними носителями термина «алан» в качестве этнического названия были балкарцы и карачаевцы, на языке которых этот термин в значении «друг» и «товарищ» сохранился и по сей день.
В «Кратком описании Абхазии», принадлежащем неизвестному автору, писавшему в начале XIX в., говорится, что «от Сухума имеется дорожка через нижние горы в Цебели и к аланам» [18]. В этой краткой выдержке заслуживает серьезного внимания географическое положение алан в начале XIX в. Сухум, как известно, —портовый город, столица нынешней Абхазии. К северу от Сухума, по правому берегу реки Кодор, в смежности с Абхазией лежит Цебельда, в документе называемая Цебели, а в смежности с Цебельдой к северу у верховья Кубани сплошной массой живут балкарцы и карачаевцы, называемые в документе аланами.
В этой связи небезынтересно примечание Гербера к «Географии Российской X в.», составленной профессором Байером, в котором Гербер говорит, что «от аланов есть также остаток, они живут подле авгазов, в ближайших городах к северо-востоку» [19]. Если посмотреть на карту Кавказа, нетрудно заметить, что ближайшими и непосредственными соседями авгазов, или абхазов, живущих в горах к северо-востоку, действительно являются балкарцы и карачаевцы, современное географическое положение которых совершенно точно совпадает с территорией алан, о которых идет речь у Гербера.
Не лишним считаю, наконец, привести данные из рукописной «Генеральной карты грузинских царств — Кахетии, Карталинии и смежных земель», обнаруженной нами в Московском военно-историческом архиве [20].
Карта принадлежит неведомому автору, но известно, что она составлена при департаменте Генерального штаба, где пользовались ею при завоевании Кавказа. Последнее обстоятельство до какой-то степени гарантирует относительную точность карты. Составлена она в конце XVIII в. Составитель карты в основном правильно ориентировался в кавказской геоэтнической среде. На карте все горские племена Северного Кавказа помещены в тех местах, где они живут и до сих пор. Но на ней нет ни балкарцев, ни карачаевцев. На территории, которую они занимают в настоящее время, вместо балкарцев и карачаевцев нанесены аланы.
Приведенный материал достаточно ясно говорит о том, что в XVIII и в начале XIX в. балкарцев и карачаевцев называли аланами. Из этого факта нельзя, однако, делать заключения, будто из всех северокавказских горцев только балкарцы и карачаевцы являются потомками древних кавказских алан. Напротив, в историческом прошлом термин «алан» был собирательным названием всех горцев, в том числе и балкаро-карачаевцев, которые общее название племенного союза горцев в качестве этнического термина сохранили дольше остальных горских народов.
Значительно сложнее решить вопрос о том, как давно «индивидуализировалось» общее название горских народов «алан» и в силу «каких исторических причин оно могло перейти к балкарцам и карачаевцам и сделаться их этническим названием.
Надо думать, однако, что термин «алан» на нынешней территории балкаро-карачаевцев существует с древнейших времен, во всяком случае задолго до появления на данной территории последовательно сменявших друг друга осетин и балкаро-карачаевцев. Имя древнейшего населения современной территории балкаро-карачаевцев могло перейти к позднейшим насельникам страны — осетинам, а за ними к балкарцам и карачаевцам. Переход этнического названия первонасельников определенной территории на другое племя — явление обычное и происходит вследствие того, что «в те или иные районы внедрялись иноплеменные народы, и новые этнические образования получали как бы наследственно, по заселенной ими стране, этническое название первых ее насельников» [21].
Из всего сказанного как будто следует, что балкарцы и карачаевцы относятся если не к аборигенам Северного Кавказа, то во всяком случае к числу его древнейших обитателей, в историческом прошлом объединившихся в так называемый аланский союз племен, куда входили в числе других горцев и балкарцы, и карачаевцы. Последними носителями собирательного названия были балкарцы и карачаевцы. Существующую точку зрения, приурочивающую появление балкаро-карачаевцев на Северном Кавказе к половине XVI в., следует считать несостоятельной, так как более ранние известия говорят, напротив, о расселении балкаро-карачаевцев на ныне занимаемой территории еще задолго до XVI в. и во всяком случае не позднее X в.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Кокиев Г.А.
К вопросу происхождения и времени расселения балкарцев и карачаевцев на нынешней территории //
История Кабардино-Балкарии в трудах Г.А. Кокиева. (сб. статей и документов).
Нальчик: Эль-Фа, 2005. С. 216—223
Как карачаевцы попали на кавказ
[ Умар Джашуевич Алиев (1895—1937) родился в ауле Карт-Джурт. Происходит из рода карачаевских узденей Алиевых. В 1902—1914 годах обучался в различных учебных заведениях Карачая, Кабарды, Балкарии, получил высшее мусульманское образование. С приходом советской власти возглавлял отдел горцев Кавказа в Наркомнаце. Работал начальником горского отдела при Северо-Кавказском ревкоме (с 1920 года), председателем ревкома КЧАО, директором Северо-Кавказского краевого НИИ истории, экономики, языка и литературы, директором Музея горских народов. В 1921—1922 годах был в числе инициаторов объединения карачаевцев, черкесов и других народностей в рамках автономной области; являлся одним из организаторов КЧАО. Известен как учёный, автор «Нового карачаевского букваря» (1923), «Русско-карачаево-балкарского словаря», «Карачаево-балкарско-русского словаря», учебников «В единении — сила», «Карачаево-балкарская грамматика», книгу «Карачай», очерка «Кара-Халк» («Черный люд») и др. — прим. Zolka.ru ]
ПОЛОЖЕНИЕ КАРАЧАЯ К МОМЕНТУ ФЕВРАЛЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
(Главные этапы исторического развития Карачая)
ПРОШЛОЕ КАРАЧАЕВЦЕВ. НАЗВАНИЕ «КАРАЧАЙ». ОБРАЗОВАНИЕ КАРАЧАЯ. КАРАЧАЙ ДО КАРАЧАЕВЦЕВ. ПРОЦЕСС АККУМУЛЯЦИОННЫХ МОМЕНТОВ. ЯЗЫЧЕСТВО И ИСЛАМ. ПОКОРЕНИЕ КАРАЧАЯ. НАИБЫ (ЭМИССАРЫ) ШАМИЛЯ В КАРАЧАЕ.
Откуда и когда пришли карачаевцы в занимаемые ими ныне места, заняли ли они пустые земли или нашли здесь население, оттеснили ли они это население, истребили ли его или слились с ним — все эти вопросы легко ставить, но трудно дать определенный ответ хотя бы на один из них.
Источники, из которых можно черпать сведения для решения этих вопросов, многочисленны и разнообразны; изучение обычаев, языка, психологии, физического типа, археологии и истории — все это может быть ценным материалом. К сожалению, во всех направлениях для изучения прошлого карачаевцев сделано немного, но данные, имеющиеся у нас, мы приводим.
Название «Карачай» объясняется различно, но безусловно, этот термин тюркского происхождения и происходит от двух слов: «кара» — черный и «чай» — река, в общем — «Черная река». Карачаевцы считают свое название идущим от имени их родоначальника, некого Карча, отличавшегося храбростью и умом, и руководившего переселением в верховья Кубани.
Существует у них и другая версия: будто бы название их племени произошло от употребления ими в прежние времена одного растения, дававшего черный чай и ныне в изобилии произрастающего в горах Карачая — «кавказская черника».
Переселение в долину Кубани произошло, согласно преданию, следующим образом: карачаевский охотник по имени Боташ охотился с товарищами на высотах Садырла (к северо-западу от Эльбруса) и попал случайно в долину Уллу-Кама. Местность эта, совершенно необитаемая, покрытая девственными хвойными лесами и богатая дичью, очень понравилась Боташу. Он пробыл здесь несколько дней и подробно осмотрел окрестности. Перед возвращением домой охотники посеяли на месте своей стоянки при слиянии Уллу-Кама и Хурзука несколько зерен ячменя из имевшихся у них в «хазыре», а когда в следующем году они вновь посетили это место, то увидели, что ячмень дал богатый урожай.
После этого народ, соблазнившись рассказами Боташа, переселился в долину Кубани. Здесь было основано первое селение на месте современного Карт-Джюрта и названо «Эль-Тюбе». Впоследствии Боташ вздумал завладеть заселенной открытой им землею, но был убит по приговору общины, а оставшиеся после его смерти двенадцать сыновей переселились в Кабарду и Балкарию (где поныне имеются Боташевы).
Спустя некоторое время двое из сыновей Боташа возвратились в свою общину, были приняты, наделены земельными участками наравне с прочими членами общины и сверх того каждому из этих сыновей было отведено по одному лишнему участку «канилепин», как кровная плата. Такой порядок распоряжения землей подтверждает мнение, что население владело землею на общинном праве и в то время не имело никакой сословной организации.
Таким образом, водворившись на новом месте и избавившись от всяких обязательств в отношении кабардинцев, эти независимые переселенцы образовали первый аул на правом берегу реки Кубани, назвав его Карт-Джюрт (старый аул) и с тех пор переселенцы эти среди других горских племен стали известны под наименованием «Карачай» [ К 1639 году относится первое письменное свидетельство о существовании этнографической области Карачай и карачаевцах: оно содержится в статейном списке российского посла в Мегрелию Федота Елчина. Также, на «Карте Чёрного моря» Жана Шардена, датированной 1672 годом, дано название Карачиоли (Carachioli). — прим. Zolka.ru ].
С образованием этого поселения к нему начали стекаться из Сванетии, Мингрелии, Абхазии, Дагестана и Кабарды беглые и рабы, иногда со своими семьями. Этих пришельцев карачаевцы охотно принимали в свою среду, нуждаясь в них для защиты от беспрестанных нападений абазинского и кабардинскою племен.
По мере увеличения населения возникли аулы Учкулан и Хурзук. Затем лет 300 с лишним тому назад [ т.е. примерно в 17 веке — прим. Zolka.ru ] были основаны аулы Дуут и Джазлык в долине р. Дуут. Эти пять селений называются «Старым Карачаем». Кроме них, по умиротворению края, русское правительство в шестидесятых годах прошлого столетия, определившее общее пространство земель для Карачая на добавленных ему после того по смежности землях, построило там новые селения: на р. р. Теберде, Кубани, Маре и Джегуте из выходцев из селений Старого Карачая. Селения эти следующие: Тебердинское (в 1868г.), Сентинское (в 1870г.), Каменномостское (в 1870г.), Маринское (в 1875г.) и Джегутинское (в 1883г.), носившие впоследствии назв. «Новый» или «Малый Карачай».
Малодоступная и пустынная, окруженная скалистыми горами и заросшая лесом местность эта, с единственной дорогой по ущелью р. Кубани гарантировала поселян от вторжения соседних племен.
Карачаевцы застали свои кубанские ущелья, а также ущелье Теберды вплоть до Хумары совершенно свободными от населения. Распространение карачаевцев по этим ущельям шло беспрепятственно. Горная тишь, красиво оттеняемая рокотами Кубани и Теберды, нарушалась только криками карачаевских пастухов и мычанием их стад. Между тем, было время и это было задолго до прибытия карачаевцев, ущелья эти, и особенно ущелья Теберды, кипели жизнью. Караваны из древнего Сухума шли вереницей через Клухорский перевал, везя византийские, генуэзские и грузинские товары.
Почти сплошное население находим в развалинах между Сентами и Хумарой. Развалины церквей, часовен, башен, построенных в неприступных местах, обширные кладбища, все это встречается во множестве и свидетельствует о том, что население было довольно густым. Архитектура храмов, отражающая на себе влияние Византии, заставляет предполагать время их постройки в X-ХI вв. Как указывают исторические справки, край этот в эпоху наибольшего расцвета Грузии, в X-XI столетиях, находился в сфере ее влияния и, может быть, принадлежал ей; в Хумаре была кафедра грузинского епископа.
В X веке, в эпоху расцвета Абхазо-Грузинского царства, христианство уже распространилось в бассейне Теберды и Зеленчука. Хумаринские, Сентинские и Зеленчукские храмы уже стояли на своих неприступных высотах. Принадлежность этих храмов к X веку была с очевидностью подтверждена найденными в 1908 году в Сентинском храме золотыми монетами с изображением Константина и Василия — императоров Византийских, братьев Анны — жены Владимира. Это была эпоха наибольшего развития византийской торговли по берегам Кавказского побережья.
Что же за народ составлял это прежнее население и когда он мог отсюда исчезнуть? Некоторые факты заставляют предполагать, что это были аланы, которых, как это было установлено исследованиями проф. Миллера, нужно считать предками современных осетин.
В своих «Осетинских этюдах» проф. Миллер приводит примеры топографических названий местностей к западу от Эльбруса, в том числе и в пределах Карачая, являющихся словами иранского происхождения. Возможно, что предки современных осетин, или аланы, уже вытесненные из западных областей их прежнего распространения, могли частью еще удержаться в малодоступных ущельях Карачая. Подобное заключение можно вывести из того факта, что уже тогда, когда осетины занимали их современную область распространения, имя «алан» [2] еще сохранилось в памяти соседних народов и связывалось с областью истоков Кубани.
Крымские татары, вероятно, и были тем тюркским народом, который начал теснить жившие у Азовского моря племена адыге и вызвал тем значительные народные передвижения.
Самое значительное из племен адыге — кабардинцы двинулось вдоль Кавказского хребта на юго-восток и вытеснило при этом алан из гор Западного Кавказа, загнав их в современную горную Осетию. Само же осело в теперешней Кабарде. Возможно, что после исчезновения иранского элемента из страны к западу от Эльбруса, в некоторых глухих ущельях истоков Кубани могли удержаться некоторое время изолированные остатки предков осетин; благодаря этому, быть может, имя алан и держалось за населением этих мест почти до конца XVIII столетия. В конце концов и эти остатки, вероятно, исчезли, после чего область была занята новыми пришельцами тюркского происхождения, предками карачаевцев. На них-то соседние народы и перенесли наименование прежнего населения, воспоминания о котором были еще свежи в их памяти. Откуда пришел этот тюркский народ — вопрос довольно темный.
Крымское происхождение карачаевцев, на которое намекают их предания, имеет известную долю вероятности. Сведения о набегах крымских татар на Северный Кавказ засвидетельствованы историей. Как известно, в середине XVI столетия кабардинские и ногайские князья, желая избавиться от притеснения крымских ханов, обращались за помощью к Иоанну Грозному. В кабардинских преданиях сохранились многие эпизоды борьбы этого народа с крымскими татарами и набегов последних на Кабарду. Последний из этих набегов имел место в 1707 г. при Хане Каплан-Гирее, когда татары вторглись в область Пятигорья и проникли даже на Баксан.
Возможно, что во время одного из этих походов часть крымцев попала в ущелья верхней Кубани и здесь осталась. Остается еще рассмотреть вопрос о родственных отношениях карачаевцев и балкарцев в быв. Терской области. Балкарцы, поселившиеся на восток от горы Эльбрус, и карачаевцы составляют одну и ту же народность; они только с давних времен разъединены между отрогами горных пастбищ. Правда, эпос карачаевцев совершенно осетинский; герои их сказаний — те же нарты, ведущие борьбу с могучими, но глупыми великанами (эмегенами). Имена карачаевских нартов — видоизмененные осетинские. Это обстоятельство, однако, отнюдь не является доказательством непосредственного соприкосновения этих двух народов или их смешения.
Эпос мог быть заимствован карачаевцами от кабардинцев или балкарцев, которые тоже приняли осетинский эпос, распространившийся также и среди чеченцев и абазинцев. Напротив, карачаевские сказания совершенно не упоминают ни одного народа, в котором можно было бы узнать осетин и с которыми карачаевцам приходилось бы сталкиваться во время их странствований. Можно поэтому думать, что если карачаевцы и включают в себя некоторую долю осетинской крови, то значительно меньшую, чем балкарской, которую они и восприняли путем метизации. Последнее заключение находит себе подтверждение в некоторых различиях физического типа. По исследованиям Вырубова, среди балкарцев наблюдается довольно значительный процент светловолосых и серо-голубоглазых субъектов, тогда как среди карачаевцев они встречаются как единичные исключения. Между тем известно, что среди всех народов Кавказа осетины являются почти единственными, среди которых блондины наблюдаются довольно часто.
Какие же этнические элементы принимали участие в создании физического и духовного типа карачаевцев? Предания рассказывают, что во время пребывания карачаевцев на Архызе (Архыз — верховья Б. Зеленчука) к ним присоединился Хубия, сын кизильбекского (абазинского) князя, сделавшийся родоначальником большой впоследствии фамилии Хубиевых и Хачировых. Фамилии Тохчуковых и Тамбиевых, несомненно, кабардинского происхождения, т.к. роды эти имеются также в Кабарде. «Уже самая этимология фамилий, очень многочисленных, — пишет Б. Миллер, — указывает на их «заграничное» происхождение; таковы напр.: Кумыковы, Калмыковы, Ногаевы».
К приведенным примерам мы добавим еще несколько. Так, очень многолюдная фамилия Эбзеевых ведет свое происхождение из Сванетии (эбзе — карачаевское название сванетов); фамилия Айбазовых армянского происхождения, Алиевых — кумыкского, а Урусовых, Семеновых и Халкечевых — русского. Относительно последней фамилии карачаевцы говорят, что она имеет родоначальником беглого русского солдата — Семена, а Халкечев — из донских казаков; Айдобуловы — из малгарцев. Можно думать, что и среди фамилий, ведущих происхождение от одного из главных родоначальников — Науруза, Будуяна или Адурхая, многие ветви родословной на самом деле не связаны кровным родством с главным стволом и обязаны своим возникновением выходцам из соседних стран.
Дело в том, что у карачаевцев существовал обычай, которым чужеземцы приобщались к одному из существующих уже родов, а не становились основателями новых. Это совершалось путем символического акта — прохождением пришельца под палкой, которую держали обыкновенно старейшие представители рода — восприемники. «Пройти под палкой» должны были и восприемники. Такое принятие в род было выгодным как для принимаемого, так и для воспринимающего рода; первый сразу становился полноправным членом древнего и уважаемого рода, на помощь и защиту которого мог рассчитывать, а для второго было лестно увеличить число своих членов, что придавало ему большую силу и значение. Подобные чужеземцы, приемыши рода, назывались «братьями из-под палки» в отличие от братьев «головешников», т.е. кровных братьев, уносивших при разделе из отеческих очагов головни для новых очагов. Этот обычай вышел из употребления всего лишь 30-40 лет назад.
Все эти факты подтверждают мнение, что в состав карачаевской народности вошли самые разнообразные этнические элементы: адыгейский (кабардинцы), картвельский (сванеты), абхазский, иранский (осетины), кумыкский и др. Эти последовательные наслоения в значительной степени стерли основные тюркские черты племени и отразились как на физическом его типе, так и на духовных его свойствах.
Алиев У.Д. «Карачай». Ростов-на-Дону. 1927г.
1. Алейников М. — Карча (Карачаевские сказания. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Т. 3. Тифлис, 1883)
2. В связи с этим осталось у карачаевцев слово «Алан» (товарищ — У. А.). Аланский народ в течение нескольких столетий господствовал над всем Кавказом как по северному, так и по южному его склонам. Сборник сведений о кавказских горцах., т. IV, с. II.