Как называл пифагор свое учение
Суть учения Пифагора о числе как о первоначале мира
1. Суть учения Пифагора о числе как о первоначале мира 3
2. Современная трактовка учения Пифагора о вещественности числа 7
Список литературы: 11
1. Суть учения Пифагора о числе как о первоначале мира
Пифагор не записывал своего учения. Ученым до сих пор не удается с точностью узнать, какие работы ему принадлежат. У Пифагора были ученики, которые впоследствии сделали записи. Конечно, они были последователями учителя, но нет уверенности в том, что они не могли написать в текстах своих мыслей, которые основывались на учениях Пифагора. Кроме этого, неизвестно, он ли вывел прутиком на песке чертеж Пифагоровой теоремы, известной сегодня каждому школьнику. Большинство историков науки утверждают, что суть «теоремы Пифагора» была известна задолго до него математикам Вавилона, Китая и Египта, а пифагорейцы дали этой теореме лишь наиболее красивое доказательство.
Пифагор не записывал своего учения. Оно известно лишь в пересказах Аристотеля и Платона. Гераклит утверждал, что Пифагор ученее всех современников, хотя и считал, что в гении его есть «худое искусство — магия», противная богам. «Они признали математически начала за начала всего существующего»,— пояснял Аристотель. 1
В чем же суть учения Пифагора о числе как о первоначале мира? Попробуем разобраться.
Как известно, Пифагор утверждал, что людей окружают разные предметы. Но все их многообразие не может не иметь под собой единой мировой основы. Безусловно, все вещи можно посчитать. Всегда можно сказать: две птицы, десять рыб, двадцать деревьев, проще говоря, эти слова сочетаются с количественными числительными. Таким образом, с помощью числа можно выразить многообразие, что нас окружает. Число неизменно и присутствует в совершенно разных вещах, являясь единой основой. Поэтому число можно считать первоначалом мира.
Главное число – единица. Это объясняется тем, что любое другое число по своей сущности является их сочетанием. Как число порождает все многообразие предметов в нашем мире? Пифагор говорил, что единице соответствует точка, двойке – две точки, но через две точки уже можно провести прямую, получается, что числу два соответствует прямая; тройке – три точки, но если их соединить, то получается уже плоскость; через четыре точки строится пространство, которое, соответствует четверке. Оно делится на четыре стихии: воду, землю, воздух и огонь, а затем каждая из них делится на разные предметы, взаимодействующий между собой. Это взаимодействие и приводит к бесконечному разнообразию вещей.
метафизическая реальность, связь, закон мира, по отношению к которому арифметическое число есть лишь форма познания.3
Вернемся снова к единице. У Пифагора она является воплощением единства и гармонии Вселенной. Бог, как нераздельная сущность имеет своим числом единицу. С момента проявления Бог двойственен (материя и дух, мужское и женское начало). Весь проявленный мир символизируется числом три: как человек состоит из тела, души и духа, так и Вселенная делится на три сферы: мир божественный, мир человеческий и мир естественный.
В каждом числе Пифагор определял тот или иной принцип, закон, ту или иную активную силу. Противоположность между нечетными (высшими) и четными (низшими, порожденными из высших путем удвоения) числами проявляется в природе в виде ряда других противоположностей: свет и тьма, безграничное и ограниченное, доброе и злое, движущееся и покоящееся, мужское и женское и т. д.
Пифагор учил, что начало и конец всего сущего находится в некой абстрактной величине, называемой Монадой, которая равняется единице. Она является абсолютной непознаваемой пустотой, хаосом, прародиной всех богов и в то же время вмещает в себя всю полноту бытия в виде
божественного света. Подобно эфиру, Монада пронизывает все вещи, но конкретно не находится ни в одной из них. Она представляет собой сумму всех чисел, но всегда рассматривается как неделимое целое.
Такова была главная мысль Пифагора. По крайней мере, именно так утверждают наиболее достоверные источники.
2. Современная трактовка учения Пифагора о вещественности числа
Для каждого из нас числа обладают определенными свойствами. Используя числа, мы ежедневно, используем их свойства для количественной оценки окружающих нас явлений и процессов.
Древнегреческая наука, которую современники называют натурфилософией, родилась как Великий Предел Единого знания. Она синтезировала многие учения, которые существовали самостоятельно, в отрыве друг от друга. Заслуга древнегреческих мыслителей заключается именно в том, что они осознали необходимость синтеза знаний в Единое Знание.
«Все есть число». Эта вселенская формула действует на всех уровнях иерархии мироздания. Сами числа, их упорядоченные последовательности, непременно должны отражать в себе свойства так называемого Единого Универсального закона. Открытие Универсального Закона Чисел может явиться одним из самых важных открытий наступившего тысячелетия.
Вещественное число, по идее, включает в себя комплексно как действительную, так и мнимую часть, так как у каждого вещества есть видимая внешняя и невидимая внутренняя сторона. У положительного ядра атома есть внутри отрицательное ядро, как ядро в ядре, в виде дополнения до целого, до единицы, где полное дополнение будет с учетом еще и внешней компенсации. У значения 2 есть не 2, у 4 есть не 4 и т. д., у бесконечности есть нуль. Числовая ось по сумме и по произведению всех членов равна единице, так как рождена как мир из единицы.
Из пифагоровых чисел, таким образом, вытекает полное представление о живом комплексном числе, которое определяется, как расширение множества вещественных чисел. Если не принимать в расчет связь числа с пространством, временем, веществом, жизнью человека, в которой повсеместно присутствует число, то останется недалекое представление о числах, которое существует в современности.
Интересно то, что пифагорейцы не использовали нуль. Это можно объяснить тем, что в их жизни не было нужды непосредственно оперировать бесконечно малыми и бесконечно большими числами. Пифагорейцы называли единицу границей между «целыми» и «частями». Не стоит забывать, что единица есть граница между количеством и качеством, внутренним и внешним.
Главное то, что пифагорейцы видели в единице вечный корень, семя, единое целое, неразделенное, функционально полное. Разве не так используется метод приведения к единице физиками, математиками, генетиками и прочими учеными в анализе сложных и запутанных ситуаций. На этой основе построен всеобщий системный подход, переход от небытия к бытию. В настоящее время число не рассматривается как множество, составленное из единиц. Это значит, что отброшен один из основных категориальных элементов, определяющих полноту мировоззрения, иерархию числа, отражающий качество и количество, внутреннее и внешнее, мнимое и действительное.6
Как видно и понятно, все числа объединяет целостная числовая ось, где центром является единица, и где положительные и отрицательные части дополняют друг друга до единицы, иллюзия внешней стороны (от бесконечности до единицы) сопоставима с внутренней (от нуля до единицы) через другой знак мнимости. На этом основывается иллюзорное восприятие и понимание внешнего пространства и внутреннего времени. Здесь ярче видна взаимосвязь числа с живым веществом, пространством, временем, с неограниченной скоростью передачи информации и вещества на расстоянии, вообще с жизнью человека в целом, со всем его окружением.
В современной практике обучения лежит неверное положение, уходящее в корни ошибочного мировоззрения: нуль как начало отсчета. Причина этого ошибочного мировоззрения лежит в неправильном понимании устройства мира. Что такое нуль? Нуль – это пустота, но нельзя же назвать мир, который нас окружает, пустотой. В нем действительно все можно посчитать.
Аристотель писал: «Точка есть единица, имеющая положение, единица есть точка без положения». В этом выражении для характеристики единицы недостает понятия иерархического масштаба, строго определяющего ее положение в иерархии. И тем не менее из данного высказывания видно, что точкой отсчета по праву должна быть единица, а не нуль. 7
Пифагорейское учение о четных и нечетных числах являлось основным для отражения важнейших философских категорий: женское и мужское; инь и янь; полярные формы целого; доброе и злое; положительное и отрицательное, дающее в совокупности единицу, Единое. Это особое качественное внешнее проявление элементов среды в виде условного деления единицы на полярные формы отражало устойчивую форму положительного и отрицательного.
Поэтому, все сводится к единице. Весь мир – есть развернутая система единиц, их совокупность, в которой есть противоположности, а так же в которой каждый занимает свое место, свою ячейку.
Список литературы:
1 Гайденко греческой философии в ее связи с наукой. – Москва: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. С 102.
2 Анишкин мыслители: история и основные направления философии в кратком изложении. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2007. С 84.
3 з истории философии. Античная философия. Курс лекций. – Часть 1. – Москва: Издательство гуманитарной литературы, 2009. С. 210.
6 Гриненко философии: Учебник. – Москва: Юрайт-Издат, 2004. С. 452.
7 з истории философии. Античная философия. Курс лекций. – Часть 1. – Москва: Издательство гуманитарной литературы, 2009. С 165.
«Любовь к мудрости»
От Пифагора — религиозного деятеля и пророка — мы переходим теперь к Пифагору — философу и ученому. На эту сторону его деятельности традиционно обращали больше внимания в исследовательской литературе[150]. Естественно, самосский мыслитель занимает почетное место в любом труде по истории античной философии и античной науки. Соответственно, в данной сфере больше выясненного, бесспорного и меньше разного рода загадок.
Являлся ли Пифагор первым философом? С точки зрения традиционных представлений о развитии эллинской философской мысли — никоим образом. Если уж кому-то отводят эту роль — то Фалесу. А после Фалеса был Анаксимандр (еще один претендент на звание «отца философии»)… И только еще несколько позже — Пифагор.
Всё это так. Однако следует учитывать, что ни Фалес, ни Анаксимандр сами себя философами не называли. Фалес причислялся еще к мудрецам, Анаксимандр — уже нет. Но в любом случае слов «философ», «философия» в их пору не существовало. По довольно согласному свидетельству источников, приоритет во введении этих терминов принадлежит именно герою нашей книги.
Необходимо небольшое пояснение. «Мудрость» по-древнегречески — «софия», мудрец — «софос». Стало быть, философия — «любовь к мудрости» (первый корень слова происходит от глагола «филео» — «любить»). И, соответственно, философ — любящий мудрость.
Итак, вот некоторые свидетельства, приписывающие именно Пифагору честь изобретения этих слов и объясняющие, почему он их придумал. Чем философ отличается от мудреца?
«Пифагор называл свое учение любомудрием (философией), а не мудростью. Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он говорил, что никто не мудр, ибо человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа, может быть подобающе назван любомудром (философом)» (Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. X. 10. 1).
«Философию философией [любомудрием], а себя философом [любомудром] впервые стал называть Пифагор, когда спорил в Сикионе с Леонтом, тираном Сикиона или Флиунта… Мудрецом же, по его словам, может быть только бог, а не человек. Ибо преждевременно было бы философию называть «мудростью», а упражняющегося в ней — «мудрецом», как если бы он изострил уже свой дух до предела; а философ [«любомудр»] — это просто тот, что испытывает влечение к мудрости» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. I. 12).
Объяснение, в общем-то, вполне последовательное и производящее впечатление аутентичного. Если исходить из него, получается, что Пифагор упрекал своих предшественников в чрезмерной самонадеянности. Они полагали, что мудрость уже открыта им, в то время как на самом деле путь к мудрости бесконечен. Поэтому лучше быть скромнее, говорить о своей любви к мудрости, влечении к мудрости, а не об обладании мудростью.
Мудрец знает, философ ищет. Поэтому мудрецы высказывали свои мнения в форме кратких декларативных изречений, афоризмов, не утруждая себя тем, чтобы их доказывать. А для философа аргументация своих тезисов решительно необходима.
Можно обратить внимание еще на то, что, согласно утверждению Пифагора (представленному в явной форме у Диогена Лаэртского и, видимо, подразумеваемому у Диодора Сицилийского), подлинно мудр только бог, человеку же это в принципе не дано. Здесь мы имеем, таким образом, «ниточку», связывающую философию Пифагора с религией. Фигура мыслителя обретает большую целостность.
Но если Пифагор — автор термина «философия», можно ли из этого сделать вывод, что он являлся и первым представителем мировой философии? Повторим: если отталкиваться от общепринятой точки зрения — то, конечно, нельзя. Но возможен ведь и иной ход мысли. Ему следует, например, один из крупнейших современных отечественных специалистов по древнегреческой философии Ю. А. Шичалин.
Так, он высказывает следующее соображение: «Покамест определенная культура не знает того или иного понятия, не фиксирует это понятие с помощью определенного термина, пока она тем самым не осознаёт, не мыслит его как известную ей духовную реальность, он в известном смысле и не существует»[151].
Что вытекает из сказанного? Вещь достаточно принципиальная: пока не существовало термина «философия» — не существовало и самой философии. Раз этот термин вводит Пифагор — значит, философия рождается только вместе с ним.
Далеко не каждый подпишется под этими словами, но и нельзя не согласиться, что определенный резон они имеют. Возможно ли явление до термина — вообще говоря, вопрос не простой. Аналогичным образом обстоит дело (если оставаться на почве той же древнегреческой цивилизации), например, с феноменом демократии. Нередко можно встретить мнение, что основатель античной (а стало быть, и мировой) демократии — афинянин Солон, действовавший в начале VI века до н. э.[152] Однако доподлинно известно: само слово «демократия» появилось много позже Солона — не ранее середины V века до н. э. Так мог ли Солон ввести то, о чем ни он сам, ни его современники не имели понятия? Поэтому более близкой к истине представляется точка зрения, согласно которой «отцом демократии» Солона считать нельзя. Установленное им государственное устройство было лишь первым шагом к будущему демократическому правлению[153].
Далее, Ю. А. Шичалин подчеркивает, что говорить о философии в полном смысле слова можно лишь начиная с того времени, когда появляются философские школы. А первой из таковых была именно школа Пифагора. Правда, более ранних философов (Фалеса, Анаксимандра и нескольких других) объединяют иногда в «милетскую школу», но это объединение является вполне условным и искусственным. А вот у пифагорейцев действительно устанавливается правильная преемственность учения — от учителя к ученикам и далее. Стало быть, и с этой стороны Пифагор — подлинный основоположник философии.
Но кем же тогда были пресловутые Фалес, Анаксимандр и иже с ними, если не философами, как принято считать? Ю. А. Шичалин полагает, что их точнее было бы называть учеными, естествоиспытателями. Они ведь действительно занимались проблемами природы, физического мира, размышляли о законах, управляющих этим миром.
Впрочем, как бы то ни было, ни в одной книге об античной философии ее история не начинается с Пифагора. Такова традиция, и вряд ли какие-либо доводы способны ее изменить. Тем не менее нужно отдавать себе отчет в том, что роль великого самосца в становлении мировой философской мысли — и на ключевом этапе, у самых ее истоков! — исключительно велика.
Наряду с одной крайней позицией, утверждающей, что до Пифагора не было философов, есть и другая, не признающая философом самого Пифагора. Он-де являлся религиозным учителем, пророком, чудотворцем — кем угодно, но не представителем философии как определенной формы познания и мышления. Для философии характерен рационализм, а в учении Пифагора слишком уж много элементов иррационального.
Помимо всего прочего, указывается на то, что Пифагор не писал философских трудов. Это, кажется, можно считать соответствующим действительности. Отсутствие сочинений Пифагора подтверждается целым рядом античных свидетельств. Процитируем несколько важнейших.
«Нет ни одного сочинения, которое признавалось бы принадлежащим ему самому [Пифагору], но многие описали его жизнь…» (Иосиф Флавии. Против Апиона. I. 163).
«Ни Пифагор, ни Сократ, ни Аркесилай, ни Карнеад ничего не написали» (Плутарх. Моралии. 328а). Из лиц, упомянутых здесь помимо Пифагора, Сократ всем хорошо известен, а философы Аркесилай и Карнеад жили уже в эпоху эллинизма.
«Посидоний (крупный эллинистический философ. — И. С.) говорит, что уже Пифагор принимал Платоново учение о душе, заключая об этом на основании письменных сообщений некоторых из его учеников, поскольку до нашего времени не сохранилось ни одного сочинения самого Пифагора» (Гален. О взглядах Гиппократа и Платона. 459 Muller). Здесь формулировка более мягкая: сказано лишь, что труды Пифагора не сохранились. Но, наверное, потому и не сохранились, что их вообще не было?
Свидетельства такого рода можно было бы приводить и далее, но в этом уже вряд ли есть большой смысл. Им противостоит следующее высказывание Диогена Лаэртского:
«Некоторые говорят вздор, будто Пифагор не оставил ни одного писаного сочинения. Но сам физик Гераклит чуть не в голос кричит: «Пифагор, сын Мнесарха, превыше всех людей занимался изысканиями и, отобрав эти сочинения, создал свою мудрость, свое многознание, свое дурнописание». Так он судит потому, что сам Пифагор в начале сочинения «О природе» пишет: «Нет, клянусь воздухом, которым дышу, клянусь водой, которую пью, не приму я хулы за эти слова…» В действительности же Пифагором написаны три сочинения — «О воспитании», «О государстве» и «О природе». А сочинение, приписываемое Пифагору, принадлежит Лисиду, тарентинскому пифагорейцу, который бежал в Фивы и был учителем Эпаминонда. Далее, Гераклид, сын Сарапиона, в «Обзоре Сотиона» утверждает, что Пифагор написал, во-первых, книгу в стихах «О целокупном», во-вторых, «Священное слово», которое начинается так:
Юноши, молча почтите вниманием это вещанье…
в-третьих, «О душе», в-четвертых, «О благочестии», в-пятых, «Элофал, отец Эпихарма Косского», в-шестых, «Кротон» и другие произведения; но «Слово о таинствах» написано Гип-пасом, чтобы опорочить Пифагора, и многие сочинения Астона Кротонского тоже приписываются Пифагору» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 6—7).
Коль скоро перед нами точка зрения, диаметрально противоположная мнению большинства, необходимо всмотреться в этот отрывок пристальнее, дабы понять: что не в порядке? Разберемся прежде всего с цитатой из Гераклита, которая, несомненно, аутентична (Гераклит, фр. В 129 Diels — Kranz). Гераклит Эфесский, напомним, был современником Пифагора. И если окажется, что столь ранний автор признавал реальность существования Пифагоровых сочинений, то к его «показаниям» следует как минимум отнестись с большим вниманием.
Однако, как уже отмечалось в науке, «в действительности… Гераклит говорит об использовании чужих сочинений, а не о написании собственного… Но отрицать знакомство Пифагора с литературой того времени по меньшей мере странно: он просто не мог не опираться на труды своих предшественников… Прежде всего здесь следует назвать Анаксимандра и Анаксимена, чьи философские принципы нашли прямое отражение в пифагореизме, затем Ферекида Сиросского»[154].
Таким образом, «ларчик просто открывался». И ведь на самом деле, если еще раз перечитать вышеприведенный фрагмент Гераклита, станет ясно: говорится именно о том, что Пифагор работал с трудами других авторов. Соответственно, ничего нового мы тут не узнаём. Ранее уже отмечалось, что Пифагор еще в молодости общался и с Анаксимандром, и с Ферекидом. Ясно, что и их книги он должен был читать.
Таким образом, Диоген Лаэртский просто неправильно понял свидетельство Гераклита, посчитав, что тот говорит о произведениях самого Пифагора. Но, помимо этого, позднеантичный историк философии приводит, как видим, целый длинный список работ, якобы принадлежавших перу самосца. А с ними как быть?
Тут всё тоже не так сложно, как может показаться. Эти работы были на самом деле созданы позже, другими людьми, и только приписаны Пифагору. Зачем это делалось?
В наши дни хорошо известно явление плагиата, когда недобросовестный автор «ворует» чужие произведения, обозначая их своим именем. В античности такое тоже бывало, но редко. Значительно чаще встречалось нечто противоположное — то, что можно было бы назвать «антиплагиатом» или «плагиатом наоборот». А именно: малоизвестный автор, выпуская в свет свое сочинение, ставил над ним имя более известного — для того, чтобы придать своим писаниям больший авторитет. Тоже, конечно, в известном смысле недобросовестность, но совсем в ином духе.
Иногда к такому приему прибегали из самых благих побуждений. И особенно этим отличалась как раз пифагорейская школа. Она существовала, как известно, на протяжении целого ряда столетий — и всё это время ее представители относились с исключительным пиететом к «отцу-основателю». Потому-то многие пифагорейцы подписывали свои труды не собственными именами, а именем Пифагора. Тем самым они как бы признавали его подлинным автором всего ими написанного, а себе отводили лишь скромную роль людей, просто излагающих взгляды учителя.
Так и получилось, что даже много позже смерти Пифагора продолжали появляться произведения, написанные будто бы им, а на самом деле — его последователями. Диоген Лаэртский, кстати, и сам на это указывает; он даже готов признать, что Пифагору приписывали чужие сочинения и по совсем другой причине — будто бы чтобы опорочить его. Этого-то как раз могло и не быть…
В любом случае, если Пифагор ничего не писал, это никоим образом не повод «отчуждать» его от философии. Были ведь и другие представители античной философской мысли, не оставившие письменных трудов. Самый известный — Сократ[155].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Для мудрости нет предела
Для мудрости нет предела 12 ноября 2000 года. Бискайский залив45°30’ с. ш., 08°32’ з. д.08:30. Ночь была очень сложная, ветер встречный, дождь холодный. Идут пароходы.11:00. Встает солнце, а над мачтой яхты тучи и идет дождь. Воздух стал теплее, волна подлиннее, а впереди простор.
Красота («Я заблудился в дебрях мудрости…»)
Красота («Я заблудился в дебрях мудрости…») Я заблудился в дебрях мудрости, А знаю — просто надо жить И о минувшей благокудрости Бесцельно и грешно грустить… Все так, как есть и быть положено, И виноватых в мире нет, И горе лишь затем умножено, Чтоб к радости стремился
Дорогой мудрости
Дорогой мудрости О том, как Сенека понимал восхождение к мудрости, мы узнаем из одного из последних сохранившихся писем к Луцилию. Первый шаг на этом пути состоит в умении определять истинные ценности. Благодаря этому мы впервые постигаем понятие «ценности природы и
ПОСТИЖЕНИЕ МУДРОСТИ ТОЛЬТЕКОВ
ПОСТИЖЕНИЕ МУДРОСТИ ТОЛЬТЕКОВ — Обстоятельства, при которых произошло мое первое знакомство с учением дона Хуана, — пишет в своей книге «Мудрость тольтеков» Норберт Классен, — сделали «магию» для меня не только помощницей в жизни, но и моим жизненным путем. В то время у
Йеше Цогьял Победоносный Океан Мудрости
Йеше Цогьял Победоносный Океан Мудрости Карола Шнайдер-ВалднерЙеше Цогьял жила в VIII веке. Ее относят к числу женщин, достигших Просветления в Тибете в период становления буддизма в этой стране. Следуя советам своего учителя, Цогьял всю жизнь открыто пренебрегала
Ощущение старости и мудрости
Ощущение старости и мудрости Странно в 55 лет воспринимать себя стариком.— Какая-то неизменяемая сущность, сохранившаяся с детства до наших дней, с ужасом косится на изменившихся друзей и с ещё большим страхом обнаруживает перемены во мне самом. Старость — это
Беседы: нельзя ли «позаимствовать мудрости»?
Беседы: нельзя ли «позаимствовать мудрости»? К беседам мы относим такие собрания вопросов и ответов, в создании которых сам Махарши не принимал никакого участия, разве только просматривал и давал разрешение на публикацию. Наиболее известны среди них два самых ранних
Глава 4 Волнение речей над глубинами мудрости
Глава 4 Волнение речей над глубинами мудрости Махарши почти ничего не писал и вообще был невысокого мнения о литературном труде, ибо считал, что поэт или писатель не приобретают ничего нового, зато теряют не только душевный покой, но и необходимую для духовного развития
Беседы: нельзя ли «позаимствовать мудрости»?
Беседы: нельзя ли «позаимствовать мудрости»? К беседам мы относим такие собрания вопросов и ответов, в создании которых сам Махарши не принимал никакого участия, разве только просматривал и давал разрешение на публикацию. Наиболее известны среди них два самых ранних