Как называют узбеков в россии

«Я для них враг и колонизатор» Что знают и что думают в России о мигрантах из Средней Азии

Фото: Анатолий Жданов / «Коммерсантъ»

Думают одно, говорят другое, делают третье. Трудолюбивы и исполнительны. Улыбаются, но это ничего не значит. Почти никогда не показывают настоящих эмоций. Главный человек для них — мать. Ненавидят Россию, а нас считают колонизаторами. Вот далеко не полный набор стереотипов, которыми характеризуют работающих в России узбеков, киргизов и таджиков. Что в этом правда, а что домыслы? Что мы знаем о дворниках, таксистах, продавцах и нянях, живущих с нами по соседству? Очень мало. «Лента.ру» попыталась заполнить эти пробелы, обратившись к москвичам, которые больше других знакомы с выходцами из Средней Азии и на личном опыте убедились, насколько это тонкое дело — Восток.

Пятая волна миграции

— У меня в квартире четыре года жили две женщины из Узбекистана, мать и дочь, — рассказывает Светлана Андреевна. — Мать, Ильхом, за мной ухаживала — я инвалид, не могу самостоятельно передвигаться. А ее дочь работала кассиром в магазине. Лучшей сиделки и компаньонки у меня не было за все 20 лет после той аварии — нарадоваться не могла. Вы же понимаете, что уход за парализованным человеком дело не легкое и не совсем приятное. Я не могу сама встать или лечь, меня надо несколько раз за ночь переворачивать и делать многое другое, о чем вам знать необязательно. Ильхом делала даже больше, чем мне требовалось, причем с душой. Два года назад они уехали на родину, а у меня с тех пор поменялось уже семеро постояльцев: украинцы, молдаване, русские, но ни с кем наладить быт не получается.

— Среди моих сотрудников в общей сложности 80 человек узбеков и киргизов, — говорит Виктор, директор складов известного итальянского бренда одежды. — Зарплаты у нас небольшие, до 30 тысяч в месяц, и россияне к нам, мягко говоря, в очереди не стоят. Раньше у меня в штате было несколько москвичей, но работали спустя рукава, что и понятно — трудоустраивались они ко мне от безысходности. Узбеки же держатся за место, довольны работой, выполняют все требования, не опаздывают, на работе не употребляют алкоголь, к телефону подходят сразу же, все у них в порядке и чистоте. Трудолюбивые как пчелы, совершенно не конфликтные, многие работают уже по пять лет, я знаю их по именам, могу доверять и еще ни разу не обманулся.

Фото: Илья Питалев / «Коммерсантъ»

Мне вообще кажется, что люди, обвиняющие «понаехавших» узбеков и киргизов в половине российских бед, не только лукавят, но ведут себя некрасиво. Азиаты — это пятая волна трудовой миграции в Россию после развала СССР. До них были украинцы, азербайджанцы, молдаване и армяне. Неприятностей от прошлых мигрантов было не меньше, а, скорее всего, больше, но никто их публично ни в чем не обвинял. Потому что попробуй, обвини — диаспоры вполне могли возбудить дело за клевету или лично отомстить. Узбеки же, киргизы и таджики совершенно безобидные, сдачи не дают, поэтому можно говорить что угодно. На днях смотрел видео в YouTube — русские мальчишки цепляются к дворникам-узбекам, бьют их кулаками, пытаются поставить подножку, оскорбляют, не разбирая выражений, а те только улыбаются и уходят. Попробовали бы они так повести себя с азербайджанцами 10 лет назад….

— Я год прожила в Ташкенте и теперь стараюсь не иметь контактов с выходцами из этого региона, — говорит топ-менеджер аудиторской компании Виктория. — Возможно, мне так не везло именно потому, что я иностранка, но сказать, что мои тамошние знакомые были двуличными, значит, ничего не сказать. Они думали одно, говорили другое, делали третье, при этом всегда у них имелось и что-то четвертое. У нас тоже встречаются такие люди, разница в том, что для нас это проблема: «чужая душа потемки», а для них (по крайней мере для моих визави) это норма, даже достоинство: «Восток — дело тонкое». Они были щедры на обещания, но очень легко забывали о них. Они, как бы это сказать, очень «холодные» — у них почти не встречается теплоты в отношениях, если речь не идет о родственниках. В Ташкенте, в столице, в современном городе они с какой-то неистовостью почитают свои традиции: жена в доме, даже работающая, практически служанка; уважение к старшим, особенно к родителям мужа, доходит до подчинения; родственники всегда важнее и так далее.

Фото: Замир Усманов / ТАСС

Если же уехать от Ташкента на 50 километров, вы вообще попадете в Средние века, где женщина категорически не имеет права ходить по улице без сопровождения мужчины. И вот что интересно: в Ташкенте от иностранцев, от меня в частности, требовали неукоснительного соблюдения их обычаев. Я год проходила в длинных платьях с закрытыми плечами, никогда не противоречила старшим, даже на деловых переговорах, в общем, всеми силами демонстрировала уважение к местным традициям и менталитету. К сожалению, в Москве я постоянно вижу, как узбеки ведут себя прямо противоположным образом. На днях села в такси, водитель — узбек. Едем. Я ему говорю: «Вы неправильно дорогу выбрали, вот так будет короче». А он: «Мне так невыгодно тебя вести». Я, конечно, вскипела: «Ты как со мной разговариваешь, я тебе в матери гожусь. Ты бы дома посмел так говорить с женщиной моих лет?» Он притих и даже извинился, но глаза были очень нехорошие.

Что они думают?

— Я служил в Ташкенте, 20 лет там прожил, уехал в 1996 году, — вспоминает полковник в отставке Виктор Тимофеевич. — Уезжая, продал трехкомнатную квартиру за 3 тысячи долларов, и то чудом. У меня слезы стояли в глазах, когда я из поезда увидел русские надписи на станциях. После развала СССР в Узбекистане поднялись русофобские настроения. Русские там стали людьми не второго, а третьего сорта. Узбеки разрушили все советские памятники, стали называть русских колонизаторами, кричать на улицах «долой русских», участились драки. Никто не был уверен в безопасности близких. Русских вытесняли из всех сфер жизни. Увольняли с любой работы без объяснения причин. Участились надуманные обвинения, злоупотребления чиновников и тому подобное. Еще вчера гостеприимные и хлебосольные узбеки объявили Россию главным врагом, ненавидели всех нас без разбора. А сейчас еще хуже, потому что выросло поколение, не имевшее опыта жизни в той стране, знающее о России только из пропаганды. Мне это известно не понаслышке, я поддерживаю отношения с оставшимися там сослуживцами. После всего этого мне уже сложно относиться с симпатией к узбекским дворникам и продавцам. Возможно, и они думают, что я для них враг и колонизатор.

Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»

— Я уверена, что все люди разные, вне зависимости от национальности, — считает главный редактор московского глянцевого журнала Ирина. — Десять лет назад ко мне на дачу постучались два молодых узбека, готовые делать что угодно: хочешь — Mercedes водить, хочешь — квадроцикл починить, колодец выкопать, камин построить. Конечно, делать они ничего не умели и по-русски едва говорили. Мой газон они превратили в минное поле после взрывов. Я на них, конечно, накричала, но потом попыталась научить их правильно пользоваться газонокосилкой. Один, Алишер, схватывал на лету, второй ничему не хотел учиться. Сегодня этот Алишер сносно говорит по-русски, в нашем коттеджном поселке ему доверяют ремонт кровельных систем и установку очистителей для воды стоимостью с автомобиль. Я бы сказала, что он нарасхват. А второй так и остался годен только на то, чтобы мусор вынести, и то нужен глаз да глаз. Что они при этом думают обо мне? Полагаю, что первый, которому я плачу приличные деньги за квалифицированную работу, должен думать обо мне что-то хорошее. А второй, скорее всего, наоборот.

— Официально как журналисту я вам ничего не скажу, — говорит участковый уполномоченный полиции одного из северных районов столицы Сергей. — И никто не скажет. Мы не разделяем людей по национальному признаку и не общаемся с прессой без приказа сверху. Я давно работаю и знаю, чего стоят ваши заверения в анонимности. Но если бы я был гражданским, я бы заметил такую закономерность: пока они имеют работу, с ними все хорошо. Они за работу держатся, и еще как. Говорят, что на московскую зарплату в узбекском селе можно купить лошадь. Проблемы начинаются, если кто-то из них теряет работу и остается без жилья и средств к существованию.

Фото: Дмитрий Лебедев / «Коммерсантъ»

Странные няни и брачные аферисты

— У меня четверо детей, и когда младшая была совсем маленькой, требовалась вторая няня, — поделилась своей историей преподаватель вуза Елена. — На эту должность мы с мужем взяли женщину из Узбекистана, Назиму, потому что обходилась она нам почти втрое дешевле первой, московской няни. В ее обязанности не входили развивающие игры или обучение детей английскому, к тому же она была всегда под присмотром. Проработала она у нас год. Было в ней и хорошее: она очень трепетно относилась к детям; было и настораживающее: несколько своеобразные представления о гигиене и кормлении, которые никак не удавалось изжить. К примеру, она могла дать кусочек сала годовалому ребенку или высушить и положить на место описанный матрасик. В общем, когда дочке исполнилось полтора года, мы с Назимой расстались. Вместо нее у нас до сих пор работает няня из Молдавии. Конечно, после тех событий на «Октябрьском Поле» мы бы няню из Средней Азии не взяли. Понятно, что это частный случай, но когда речь о твоих детях…

— Мне кажется, что все работающие в Москве узбеки и таджики — брачные аферисты, — заявила женщина лет шестидесяти, представившаяся Инной. — Они ищут одиноких женщин за 50, у которых уже мало шансов создать семью, и очаровывают их. Зря улыбаетесь, это целая напасть. Моя подруга познакомилась с узбеком младше ее на 25 лет, пустила в дом, стала жить с ним, а он бросил работу и отсылает домой 15 тысяч в месяц из ее зарплаты. Она теперь не знает, что делать и как его выгнать. Мы с ней позже нашли целые форумы в интернете, где общаются женщины, у которых поселились гастарбайтеры. У них это мечта — найти такую дуру, как моя подруга, чтобы за квартиру не платить, жить на всем готовом и не работать. Обещают жениться, но никогда не женятся. Рано или поздно уезжают домой, даже если здесь уже дети.

Есть у меня и личный опыт. Около года назад я вызвала бригаду маляров обои поклеить. Пришел узбек, посмотрел квартиру, и сказал: «Пятнадцать тысяч за работу, и ты будешь жить со мной!» Я ему сказала: «А ну-ка пошел вон отсюда…» — добавила пару ласковых, конечно, так он меня за шиворот схватил и замахнулся — думала, убьет. И когда я дверь за ним закрыла, поняла, что ни одного восточного человека больше на моем пороге не будет.

Фото: Валерий Мельников / РИА Новости

— Дочь моей клиентки познакомилась в институте с узбекским юношей, — делится опытом семейный психолог Марина. — Родители у него государственные чиновники в Ташкенте, так что парень из элиты. Молодые захотели пожениться, а моя клиентка пришла ко мне и попросила узнать все что возможно о перспективах такого брака. Я нашла экспертов через свои каналы, много говорила с нашими дамами, которые живут в Ташкенте, в итоге мой диагноз был однозначным: помешать свадьбе любой ценой. Менталитет настолько другой, что подстроиться под него образованной русской женщине невозможно. Исключения бывают, но они крайне редки. Начнем с того, что женщина в узбекской семье несет ответственность как за психологический комфорт мужа, так и за психологический комфорт его родителей и родственников. Что-то пойдет не так — виновата будет невестка. А оценивать, так все идет или не так, будет не столько муж, сколько его мать и многочисленная родня.

Фото: Василий Шапошников / «Коммерсантъ»

Я их не замечаю

Специалисты уверяют, что ксенофобия рождается от незнания. Дескать, чужое и неизвестное пугает нас. Трудно спорить с экспертами, но как показывает наш опрос, личный опыт взаимоотношений хоть и добавляет понимания, но не гарантирует симпатии. Просто страх уступает место неприятию. Готовя этот материал, корреспондент «Ленты.ру» опросил около сотни москвичей. Надо признать, что откровенно негативное отношение к мигрантам из Средней Азии наши собеседники выражали редко.

Чаще люди говорили, что ничего о них не знают и знать не хотят. При этом москвичи в большинстве своем довольны работой приезжих и не возражают против такого соседства. «Кто мне еще дом на даче покрасит за 10 тысяч?»; «Все бы хорошо, если бы еще Курбан-байрам в Москве отменить»; «Мне они не мешают, я их не замечаю»; «Во дворах чисто, и ладно»; «На работу их не беру. Ничего личного, просто не хочу разборок с ФМС», — вот самые распространенные ответы тех, кто никогда не имел с приезжими «ничего личного». Может, верно говорят, меньше знаешь — крепче спишь.

Специалист по изучению Центральной Азии, старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН Андрей Грозин считает, что в отношениях россиян и выходцев из Средней Азии сегодня действительно нет серьезных оснований для ксенофобии. Но вовсе не от незнания.

— Исследования показывают, что россияне воспринимают эти народы более позитивно, чем народы дальнего азиатского зарубежья: китайцев, афганцев, вьетнамцев и так далее. Происходит это именно потому, что у нас был опыт исторического сожительства. Общее прошлое. Они нам не чужие.

Таджики, киргизы и узбеки не воспринимаются нами негативно еще потому, что их гораздо меньше, чем нас. Все население Таджикистана чуть более восьми миллионов человек; в Киргизии — порядка шести миллионов. В Узбекистане более 30 миллионов, зато узбеки не пытаются закрепиться в России, практически всегда возвращаются на родину. Как и таджики. Они могут проработать здесь десять лет, но только для того, чтобы построить на родине дом, купить скот, женить сына. За видом на жительство в России обращаются в основном киргизы, и то редко. Поэтому в отношении представителей этих стран не возникает мифов, вроде «захвата китайцами Сибири».

Фото: Вадим Жернов / РИА Новости

Более того: кризис и девальвация рубля сделали трудовой рынок России менее привлекательным, а процедуры легализации трудовой деятельности усложнились. Как следствие — по таджикам и узбекам с 2014 года наблюдается снижение миграционной активности в среднем на 15 процентов в год.

Я бы назвал только один очевидный минус от гастарбайтеров — они развратили нас. Сейчас кризис, многие россияне теряют работу, но почти никто не соглашается временно поработать дворником или подсобным рабочим. Потому что это — для киргизов и узбеков, понижение социального статуса. Развратились и работодатели. Вместо россиянина, которого необходимо обеспечить общежитием, социальным пакетом и платить ему приличную зарплату, можно нанять двух таджиков. Впрочем, обвинять в этом исключительно приезжих было бы по крайней мере странно.

Источник

Создается впечатление. что отечественные исследователи не сразу смогли разобраться в этнической пестроте Средней Азии. Уже упоминалась путаница с этнонимом «киргиз», коим именовали и казахов, и собственно киргизов, а некоторые авторы «киргизами» называли вообще все население Средней Азии. Другие авторы, к примеру, называли «татарами» тюркоязычных узбеков, «кипчаками» — некоторые роды узбеков, казахов и киргизов Кокандского ханства. Еще в изданиях XIX века можно встретить упоминание таких народов, как «бухарцы», «хивинцы». Оседлые узбеки и равнинные таджики назывались «сартами»; этот этноним широко использовался во всех дореволюционных изданиях. Соответственно, и в нашем обзоре сарты будут рассматриваться как отдельная этносоциальная общность.

При подготовке текстовых материалов этой части обзора использованы следующие источники:

— «Народы России. Этнографические очерки» (издание журнала «Природа и люди»), 1879-1880;
— «Живописная Россия», том 10, (издание Товарищества М.О.Вольф), 1885;
— Н.И.Гродеков, «Киргизы и каракиргизы», 1889;
— М.А.Лялина, «Путешествия по Туркестану», 1894;
— Б.Л.Тагеев, «Памирские киргизы», литературное приложение к журналу «Нива», 1897, №38.

В обзоре использованы иллюстрации из книг и журналов, фотографии XIX века, картины и рисунки участников среднеазиатских походов русской армии — Василия Верещагина, Николая Каразина.

В нашем путешествии по среднеазиатским владениям России будем придерживаться направления движения с запада на восток. Начнем с Закаспийской области (современная Туркмения). Тюркоязычные туркмены долгое время сохраняли деление на племена и роды, а самым знаменитым туркменским племенем были храбрые воины и искусные наездники — текинцы.