Q или о чем говорят женщины

04.10.202305.07.2022 admin 0 Comments

В ожидании царской милости

Полагаю, слухи эти — никакая не утечка (утечки редки по той простой причине, что начальник все решения, по-моему, принимает в последний момент). Это просто выражение наши надежд — мы хотим спасения «Мемориала*» *, мы не можем представить себе страны без «Мемориала*» * и готовы верить во что угодно, как смертельно больные — в знахаря. И если нечто похожее на чудо случится, то опять пойдут разговоры, что вот, мол, там есть разные течения, надо объяснять, договариваться, идти на компромиссы, а радикальной позицией вы только ослабляете наших тайных союзников наверху.

Не веря нашим властям ни на грош и нисколько на них не надеясь, я, тем не менее, не исключаю, что да, помилует.

Во-первых, ему это может быть просто приятно — быть милостивым. Как было приятно это другому русскому правителю, Николаю Первому Павловичу, который помиловал петрашевцев. Ровно в тот момент, когда они, включая Достоевского, ожидали казни, а предназначенные к расстрелу первыми уже стояли в смертных балахонах. Тут им и была объявлена монаршая милость. Один, правда, с ума сошел, но что делать, бывает.

Во-вторых, может, помилует из прагматических соображений. Например, от Запада еще что-то надо. Или потому, что умные люди в его администрации — а там есть умные! — убедили его, что не надо еще больше радикализировать общество, переводить тех, кто готов договариваться, в непримиримые враги.

Это, конечно, будет победой общественной кампании в защиту «Мемориала*» *— и знаменитых и статусных людей, выступавших в его защиту, и рядовых граждан, приходивших к судам, и тех отчаянно смелых — героических — женщин и мужчин, которые несмотря на риск, выходили на акции поддержки. Это будет победой замечательных юристов, которые, понимая, что говорят со стенкой, вели себя так, как будто бы это настоящий суд — давали новые и новые аргументы, показывали абсурдность обвинений и, в конце концов, буквально не оставляли камня на камне от позиции прокуратуры.

К сожалению, мы живем в такой системе, в которой конечный результат зависит не от логики и права, а от воли одного человека. Результат скоро узнаем. Но надо понимать одну вещь.

И власть, очевидно, приняла принципиальное решение о его уничтожении. Как и об уничтожении всех нас. Радоваться здесь нечему, в панику впадать тоже не надо — не поможет, а вот отдавать себе отчет в том, в какой мы все оказались ситуации, необходимо.

Источник

Противники QR-кодов — «патриоты, поверившие государству»

На первых больших слушаниях по скандальным законам о куар-метках прозвучали аргументы и их «системных» оппонентов.

Правительственные законопроекты о QR-кодах обсудили в пятницу на слушаниях в Общественной палате РФ. По сути, это первая широкая публичная дискуссия по вопросу, который расколол российское общество на сторонников и ярых противников вакцинации против коронавируса. Сами законопроекты сейчас находятся на рассмотрении в регионах, многие из которых уже подготовили свои положительные отзывы. Затем их ожидает обсуждение в Национальной медицинской палате, после чего к процессу активно подключится Госдума, которая готовится вынести проекты на рассмотрение депутатов в первом чтении 16 декабря.

Недовольство будущими законами среди граждан уже сравнили по негативному эффекту с монетизацией льгот и повышением пенсионного возраста. Тем не менее, ясно, что они будут приняты и вступят в силу к 1 февраля. Единственное, о чем власти готовы договариваться с населением, — это корректировка механизма действия новых норм.

Возможные направления будущих «послаблений» очертил на слушаниях председатель комиссии Общественной палаты по безопасности и взаимодействию с ОНК Александр Воронцов. Так, он предложил доработать вопрос о выдаче QR-кодов на основании результатов анализа на антитела к коронавирусу в случае отсутствия у гражданина справки о вакцинации, подтверждения факта выздоровления или медотвода. «Также надо учитывать, что электронный документ (куар-код) доступен не всем, то есть стоит разрешить и бумажные документы, чтобы любые бабушка и дедушка всегда имели их на руках», — заметил Воронцов.

Другие представители Общественной палаты также предложили разрешить пассажирам на транспорте предъявлять в экстренных ситуациях (похороны родственников, тяжелая болезнь и т. д.) вместо вышеуказанных документов ПЦР-тест. Помимо этого, должен быть решен технический вопрос обеспечения QR-кодами жителей на селе и в отдаленных труднодоступных местностях, а также маломобильных групп граждан. Наконец, на слушаниях предложили объявить «амнистию» для обладателей фальшивых прививочных сертификатов с тем, чтобы у них была возможность сделать «правильный укол».

Саму же необходимость введения в России QR-кодов большинство участников слушаний сомнению не подвергали. Напротив, они постоянно ссылались на зарубежный опыт, в частности стран Западной Европы, во многих из которых уже фактически введены локдауны для непривитых при том, что уровень вакцинации населения давно перевалил там как минимум за 60%.

«Я был недавно в Швейцарии — людям нравятся куар-коды», — рассказал член Общественной палаты и глава Российского Красного креста Павел Савчук. А секретарь Общественной палаты Лидия Михеева и вовсе заявила, что QR-коды — это не про «ограничения, а про преференции для вакцинированных, то есть для тех, кто предпринял действия по защите себя и окружающих от страшной болезни и хотел бы вернуться к спокойной жизни».

Попытки противодействовать принятию законов о QR-кодах Михеева назвала во многом результатом «спекуляций в общественном поле и манипуляции массовым сознанием». «Мы сами зафиксировали подозрительную активность пользователей на нашем сервере — вчера нам поступило почти 40 тысяч обращений, хотя в среднем за год поступает всего около 16 тысяч. При этом наша IT-служба утверждает, что только 46% обращений поступило с уникальных IP-адресов, остальные — это хакерские атаки», — сказала Михеева.

В ответ член Общественной палаты Екатерина Мизулина назвала ошибочным мнение о том, что за противниками QR-кодов скрываются якобы «одни сплошные боты, „иностранные агенты“, хейтеры и антиваксеры». «Не надо думать, что это сторонники Навального или какие-то иностранные провокаторы, наоборот, это консерваторы, патриоты, поверившие нашему государству. Но сейчас их обижают и ставят знак равенства между противниками вакцинации и куар-кодов», — сказала Мизулина. После чего призвала Госдуму снять законопроекты с рассмотрения, так как, по ее словам, вокруг них складывается «взрывоопасная ситуация», которая грозит «дестабилизацией и может подтолкнуть людей к выходу на улицы».

Главный аргумент против введения QR-кодов заключается в том, что они нарушают базовые конституционные права и свободы граждан, указала на слушаниях член экспертно-консультативного совета по вопросам семейного права при Совете Федерации Анна Швабауэр. «Вакцинация у нас вроде как добровольная, но по факту добровольно-принудительная, при том что вакцинированные также могут болеть и заражать окружающих, а сами вакцины не прошли всех фаз клинических испытаний. Нет научных данных о необходимом уровне антител, но есть факты смерти после вакцинации и вообще вся эта система куар-кодов порождает сегрегацию общества, а не дает, как вы говорите, преференции вакцинированным. Непривитые лишаются базовых прав!» — заявила эксперт. К таковым она отнесла ограничение права на свободное передвижение, на труд без дискриминации, на образование, обращение в органы власти, доступ к судебной защите и т. д.

Противники законов о QR-кодах утверждали, что поскольку у россиян есть законное право на отказ от вакцинации, то введение куар-кодов станет мерой принуждения сделать прививку. «Услышьте уже тысячи людей!» — призывала член Общественной палаты, актриса и соучредитель фонда поддержки людей с особенностями развития «Я есть!» Ксения Алферова. Она рассказала про случай в Казани, где бабушка не смогла купить хлеб в магазине, потому что от нее потребовали предъявить куар-код. «Бабушка покинула магазин со слезами на глазах и сказала: «Я лучше умру», — отметила Алферова.

Однако предполагается, что после принятия законов без куар-кодов все же будут пускать в супермаркеты и магазины товаров первой необходимости, а также в больницы для посещения врачей и на прогулку в парк. По крайней мере, именно так происходит в «прогрессивной Европе», взятой в России за образец борьбы с пандемией. Присутствовавшие же на заседании врачи из «красной зоны» заявили, что поддерживают как вакцинацию, так и куар-коды. «Все недоверие — это глупость и по большей части недостоверная информация из интернета», — убежден московский врач Алексей Горбунов. А его коллега из Нижнего Новгорода добавил, что «как минимум субтотальная вакцинация — это единственное, что позволит нам победить пандемию». «Если нужно вводить куар-коды — значит нужно их вводить. Мы за вакцинацию», — сказал врач.

Другое дело, что коронавирус постоянно мутирует и против него нет стопроцентно эффективных вакцин, а это значит, что и куар-коды в случае их введения останутся с нами в лучшем случае надолго, если не навсегда.

Источник

«В любой момент ждешь, что заживо сгоришь» Почему 51 человек погиб в Кузбассе? Отвечают шахтеры «Листвяжной»

В четверг, 25 ноября, в кузбасской шахте «Листвяжная» погиб 51 человек — 46 шахтеров и 5 спасателей. Так в стране узнали то, о чем знают, кажется, в любом шахтерском городке: руководство подобных предприятий принуждает горняков идти под землю в таких условиях, в которых работать запрещено. Оборудование специально устроено так, чтобы отключаться при срабатывании датчиков, замеряющих уровень метана. Однако, как говорят шахтеры, ради планов по добыче угля на все меры безопасности начальство закрывало глаза и требовало от них день за днем идти в забои, рискуя в любой момент взорваться. Вместо того чтобы провести публичное расследование, власти, как говорят журналисты, запретили работникам «Листвяжной» разговаривать с прессой. В этом убедился корреспондент «Ленты.ру» Дмитрий Окунев, который сейчас находится в Кемеровской области. Тем не менее ему удалось поговорить с горняками о том, по каким законам живут шахты Кузбасса.

Авария произошла из-за полнейшего беспредела со стороны руководства. Везде случаются взрывы, а деньги закроют людям глаза на что угодно. Надеются, наверное, что авария либо случится не при них, либо получится небольшой. Я работал на нескольких шахтах и нигде не сталкивался ни с чем подобным. К примеру, «Полысаевская» — мокрая, а «Листвяжная» — сухая, и все там более современное.

Здесь я уже два года. Первые полтора года все было вроде нормально. Но в последние четыре месяца многое поменялось в худшую сторону. Признаться, испытал шок, когда увидел мигание фонариков, что происходит при определенной концентрации газа.

Но при повышении уровня газа не выключалось электричество. Слышал про заклеенные датчики, но сам такого не видел. Иначе попросту бы не пошел в шахту. Я бы и другому не дал датчик заклеить, и сам бы не стал.

В такие моменты в голову лезут очень нехорошие мысли. В любой момент ждешь, что заживо сгоришь

Пытаемся, конечно, как-то себя подбодрить. Но как можно шутить, когда ты не в своей тарелке и знаешь, что в любой момент может произойти авария. Все индивидуально. Кто-то, может, часто в таких условиях работал и привык. Я — нет. Для меня вообще дико, что допустили такую концентрацию газа.

Я не верю, что директор не знал об этой ситуации. Вряд ли кто-то взял бы на себя смелость все скрывать. Думаю, он в любом случае был в курсе. Я даже видел в интернете, что он говорил: «Работайте до одного процента [содержания метана], а потом останавливайтесь». Но, по словам ребят, начальник звонил им с другим требованием: «Давайте спускайтесь, норму подняли до двух процентов».

У нас разумные были только дизелисты — когда газ поднимался до одного процента, они отказывались работать, дизели не заводили. Начальник давал указание — горнорабочий, который вместе с дизелистом, садился и ехал на место. Вот так

Каждый из нас прекрасно знает, что может случиться. Проходили это во время учебы. Работать страшно, но зарплата хорошая и не надо далеко ездить. Получили наряд, переоделись и поехали.

Не так просто поменять работу, не потеряв в размере оклада. Податься-то некуда. За последние 20 лет у нас уничтожены все фабрики и заводы. Остались только шахты, разрезы и магазины.

Все шахтеры говорили одно и то же: мол, рано или поздно «они» там доиграются. Вот и доигрались. Потому что это не может длиться вечно. Рано или поздно стрельнет кабель или что-то еще. У нас железная коробка как-то коротила. Или может случиться форс-мажор в виде выброса газа. В общем, дело случая. Но надо постараться накопить такой объем, чтобы вся шахта взлетела на воздух!

Самая газовая шахта у нас — «Чертинская». На каждую смену идут с инспектором, газа невероятно много. А у нас терпимо. Если проветривать, то все нормально. Чтобы не было проблем, нужно проветривать и не нарушать технику безопасности. Все компании частные, государству до них дела нет. У нас про шахтеров вспоминают только, когда аварии случаются.

Я не знаю точные намерения руководства. Ходили слухи, что на разрезе компании «СДС-Уголь» произошла авария, поставки сорвались и план переложили на нашу шахту. Но точно не знаю, правда ли это. Факт в том, что к нам согнали две бригады. Люди приехали даже с шахты под Кемерово. Нужно было срочно запустить вторую лаву (подземная очистная горная выработка значительной протяженности — «Лента.ру»), чтобы качать уголь одновременно двумя лавами. То есть компании сильно требовался уголь — не знаю, из-за контрактов или еще из-за чего-то. Тех, с кем я работаю, вызывали на допрос, спрашивали, чем они занимались.

Не знаю, что будет дальше. Какого бы мне хотелось наказания для виновников аварии? Соответствующего их вине.

Оборудование на «Листвяжной» нормальное. В других шахтах примерно такое же. Да, есть старые комбайны. Их используют там, где нет смысла гнать проходческий комплекс, он там просто не развернется. Есть и новые, которые способны за сутки пройти очень много метров горной выработки.

Не знаю, как долго можно еще эксплуатировать тот пласт, на котором произошла авария. Но как раз на днях мы должны были вскрывать новый пласт и начинать выработку. То есть там раскопали котлован, добрались до угля.

Почему в России не обеспечат такой же уровень безопасности, как на шахтах Германии? У нас рабочий не может топнуть ногой и отказаться от работы. Начальник такой штраф назначит, что шахтер тысяч 20 потеряет. Все упирается в вероятность наказания. И даже если ты куда-то пожаловался — все равно ничего не будет. У нас даже после аварии получают условные сроки. Инспекторы не всегда ходят в шахты… Положение бесправное, ты мало что можешь сделать. Вроде какие-то права есть, но на деле их применить тяжело.

Да и профсоюз в последнее время не так активен, как когда-то. Сейчас уже люди не поднимутся, как в 1990-е. У нас даже если просто с плакатом постоишь — сразу скрутят. Профсоюзы никуда не суются — получают свой процент и все. Всех посадили в кредитную кабалу, каждый боится за свое место и лишний раз ничего не скажет.

Внешне все не настолько плачевно: деньги платят, задолженностей нет. Вот когда я из армии вернулся, мой отец не видел зарплаты шесть-семь месяцев. Выдавали то тапками, то телевизорами, то холодильниками. И нам было нечего есть: холодильник открываешь, а там только заготовки с огорода и больше ничего. Тапки-телики продавали или меняли. Отец, помнится, полученный холодильник на мотоцикл обменял.

Снова пойти в шахту будет непросто. Но ничего, спускались же люди после аварии 2004 года. Я работал с шахтером, у которого там погиб отец. А сейчас у него самого был выходной.

Есть надежда, что какое-то время не будет нарушаться техника безопасности. После первой аварии все поначалу соблюдалось, делалось то, что и должно. Затем поменялся владелец. Плюс от директора зависит очень многое.

«Мастера газовой безопасности говорили: У-у-у, ребята! Мы пошли»

На «Листвяжной» я работаю четвертый год. В день перед трагедией отработал смену и ушел в отпуск. Ничего подозрительного я не заметил, все было как обычно. Газ в шахте был уже на протяжении двух-трех месяцев. Датчики не срабатывали. Не знаю, почему. Нам говорили: «Ехать на добычу». И люди ехали.

Начальство было в курсе происходящего, каждый день приходило на лаву. Замдиректора был в шахте за сутки до взрыва. Он все прекрасно видел и знал о газе. Однако руководству требовался уголь.

До взрыва уже случались пожары. И мы их тушили. Точно знаю, это было 3 и 15 ноября. Они приезжали, сидели, все порешали. В те разы ничего страшного не произошло. А потом все уехали обратно.

В общем, сначала работали при двух-трех процентах содержания метана, затем — при четырех, чуть позже — и вовсе при семи-восьми. Доходило до того, что остановят комбайн, немного проветрят — и дальше поехали

Проветривание было слабое. Воздуха не хватало. Протянули вентилятор, но и этого оказалось недостаточно. Концентрация газа оставалась повышенной и после этого. Все обо всем знали заранее. Но людям говорили: «Не будет угля — ничего не получите». Надо сделать план.

Источник