такая какая ты есть голос
«Оставайся такой, какая ты есть»
Памяти сестер-монахинь Андроники и Виталии (Пискуревых)
Сестры-монахини по краям: монахиня Андроника – слева, монахиня Виталия – справа
В воскресенье 5 сентября – 40 дней со дня преставления ко Господу монахини Андроники (Пискуревой; 28.07.2021). Практически в преполовение сороковин 13 августа ушла вслед за сестрой и монахиня Виталия.
Их семья, окормлявшаяся в Глинской пустыни у великих преподобных старцев, еще со времен гонений за веру была известна подвигом странноприимства. Жил у них одно время скрывавшийся за неимением паспорта схиархимандрит Виталий (Сидоренко). Принимали они у себя и паломников, которым власти тогда запрещали останавливаться при монастыре. Глава семейства Иван Кириллович был за это даже арестован, ссылку отбывал вместе с ныне прославленным в лике святых митрополитом Зиновием (Мажугой).
Монахиня Виталия была тиха, немногословна, говорила все очень серьезно. А когда в разговор вступала монахиня Андроника, он сразу переходил в веселое русло. В ее манере говорить было что-то на грани юродства. Бывало, слушающие просто покатывались со смеху.
Мы продолжаем публикацию воспоминаний монахини Андроники и ее сестры монахини Виталии.
Где обрящуся?
– Все в жизни происходит по Промыслу Божию. Митрополит Питирим (Нечаев) и архимандрит Иннокентий (Просвирнин) тесно общались с глинскими старцами. К этой духовной традиции еще по молодости через своего восприемника от Евангелия, коим неожиданно [1] стал отец Иннокентий, приобщился и владыка Алексий (Фролов) – он тоже от глинских старцев настрой получил. Когда почил наш духовный отец, схиархимандрит Андроник (Лукаш – ныне прославлен в лике святых. – О.О.), мы с сестрой окормлялись у схиархимандрита Виталия (Сидоренко), а когда и он преставился, долго не могли найти себе духовника. Тогда сестра нашла в Псалтири, оставленной нам отцом Виталием, записочку, а там имя: Иннокентий. Так мы попали к отцу Иннокентию. У него остались наши с сестрой адреса, на которые, найдя их на столе у почившего, тогда еще отец Алексий и отправил телеграммы, известив нас о смерти батюшки.
Архиепископ Алексий (Фролов) с митрополитом Питиримом (Нечаевым)
На следующий год после смерти отца Иннокентия отца Алексия рукоположили во епископы (это было Преображение 1995-го), а 11 декабря того же года он постриг меня и сестру. После нашего пострига ему явились отец Виталий и отец Иннокентий. Владыка рассказывал: «Я взял и встал между ними».
Архимандрит Иннокентий (Просвирнин) Еще говорил, как незадолго до смерти отца Иннокентия они шли с ним по Новоспасскому монастырю – просто прогуливались, молились, как вдруг отец Иннокентий спросил:
– А где ты меня похоронишь?
Отец Алексий остановился, где шли, – у Преображенского собора, – и показал рукой:
Тот так на него выразительно глянул – как это, мол, решает же Патриарх … И вскоре отец Иннокентий преставился. И могилу действительно стали копать на тот самом месте. Святейший был на Валааме. «Выгонят меня – так выгонят, а похороню отца Иннокентия здесь», – сказал тогда отец Алексий. Но когда вернулся Патриарх, все обошлось.
Вдруг отец Иннокентий спросил: «А где ты меня похоронишь?»
История повторилась и при погребении отца Гурия (Мищенко), глинского постриженника, последние годы жившего, как и отец Иннокентий, в Новоспасском монастыре. Тогда даже кто-то от властей приходил. Владыка им ничего не стал объяснять, развел руками: «Хотите – выкапывайте». Те помялись и ушли.
Потом уже сестра, монахиня Андроника, как-то стоит между двух могил, смотрит то на одну, то на другую: «Кто ж так хоронит?» – что это, мол, одна могила так далеко от другой? Тогда уж владыка Алексий на нее так выразительно посмотрел. Так потом и оказался похоронен между отцом Иннокентием и глинским схимником.
Как владыка мог это предвидеть?!
Владыка Алексий явно был прозорливым. Часто он нас отправлял поклониться той или иной святыне, причем заранее давал понять, что и как будет. Помню такой случай. Приезжаю в Новоспасский, а тогда в Москву привезли чтимую икону святителя Николая Чудотворца. В то время еще только часовенка была отстроена у храма Христа Спасителя.
Монахиня Виталия (Пискурева) – Виталия, ты хочешь пойти приложиться к иконе? – спрашивает у меня владыка.
– Хочу. А куда надо ехать?
– В храм Христа Спасителя привезут.
– А я попаду туда? – засомневалась (тогда еще не было такой четкой организации поклонения святыням).
Благословил, и я поехала было, да спохватилась: город-то я еще совсем плохо знаю. Позвонила знакомой. Попросила поехать вместе. Та согласилась. Приезжаем.
А на святыни тогда такой ажиотаж был. Ранее разве что только мощи великомученика целителя Пантелеимона побывали в столице. И вот стоим мы и понимаем, что там чуть ли не по пропускам вход. А народу-то, народу! Нечего и мечтать, что попадешь… Оцеплено все вокруг. Мы стояли, ждали-ждали. Никого не пускают, уже дело к вечеру идет. Смеркается.
А народу-то, народу! Нечего и мечтать, что попадешь к иконе…
– Наверное, нам не попасть, – вздыхаю.
– Пойдем уж по домам, – соглашается знакомая.
«А как же, – думаю, – мне владыка обещал. » И только отошли, глядь – идет наместник Глинской пустыни владыка Пантелеимон (Бащук), а он меня знает! А с ним еще два-три человека. Значит, всех пропустят. Так что я не растерялась:
– Владыка! – подлетаю. – Благословите!
И у него глаза, как блюдечки: надо же, мол, такая встреча! И он с Глинской пустыни приехал, и я в Москве оказалась…
– Владыка, вы нас проведете?
– Проведу, – он даже и опомниться не успел.
И так мы действительно, как и сказал владыка Алексий, попали в часовенку, приложились. Было уже часов девять вечера.
Ну, вот как такая встреча случилась? Да еще и как заранее владыка мог это предвидеть?!
Накануне смерти Святейшего Алексия II
А то как-то я была у владыки Алексия, а он мне и говорит:
– Поедешь в Кремль на службу? На Введение?
– Ну, на тебе билет, – протягивает (это на вход в Успенский собор Кремля).
Прихожу. Народу почему-то тогда было не очень много. Святейший Алексий II служил. 4 декабря 2008 года…
Святейший Патриарх Алексий II причащает Обычно к Святейшему не пропускают, я стою в сторонке. «Если не пропустят к Святейшему, буду причащаться у владыки…». Все ринулись вперед, как вышел Патриарх. А я у загородочки теснюсь. И тут вдруг именно туда подходит семинарист, который регулировал потоки, и энергично всех отодвигает.
– Вы меня не пропустите? Я чадо владыки Алексия… – тихо проговорила (голос у монахини Виталии действительно был какой-то незаметный, ненавязчивый. – О.О.).
Я оказалась в очереди ко причастию четвертой. Удивительно, ведь там даже с детьми стояли, еще и диакон, а меня почему-то пропустили вперед.
Владыка был в алтаре, а Святейший причащал. Мое состояние не передать. Подхожу к Чаше, говорю:
На следующий день – неожиданное известие, как гром: Святейший умер!
А его Святейшество наклонился ко мне:
– Ви… та… лия, – повторяю, а у самой голос дрожит, чуть ли не расплакаться готова.
– Ви-та-лия! – уже громко и величественно-протяжно называет Святейший, причащая.
Какое-то незабываемое состояние было после этого Причастия. А на следующий день – неожиданное известие, как гром: Святейший умер!
Общее предчувствие
– И я запомнила свое последнее причастие у Святейшего Алексия II. Мы тогда в Москву не так часто выбирались. И вот, помню, причастилась на Рождественский сочельник, потом на Рождество, а в третий день еще в Кремле на службе была. Стою, сердце прямо разрывается: «Как же причаститься хочется!» А рядом какая-то из матушек услышала мои мысли:
– А вон иди, исповедуйся, – говорит.
Подхожу, там священник стоял, простой такой батюшка. А мне так легко ему было исповедоваться – всю душу раскрыла до самых глубин. Но в конце говорю:
– Это же уже третий раз подряд получается.
А он благословляет:
– Причащайся! Другой такой возможности у тебя больше не будет.
Монахиня Андроника (Пискурева)
Вот откуда он знал?
Святейший Алексий вышел с Чашей, и я пошла… Там был еще какой-то монах с Афона. Смотрю – с гипсом. А у меня тоже тогда была рука сломана. И вот я ему говорю (его отец Серафим, помню, звали):
– Иди вперед, а я за тобой.
А он как-то так заскромничал: мол, куда я полезу, у меня вообще рука поломана.
– А у меня правая, – улыбаюсь и подталкиваю его: давай-давай.
Вот так мы потихонечку подходили, а что произошло дальше – понять не могу: и дети почему-то в стороночку отошли, и тетки, которые обычно крепко держат оборону. Может, у нас с этим монахом такой вид удвоенно-жалкий был, но все вдруг расступились, и мы подошли…
Монахиня Андроника (Пискурева) у могилы владыки Алексия (Фролова) Чувствую, владыка Алексий на меня так смотрит, словно режет. А я не поднимаю глаз. Опустила голову, стою и молюсь. Пододвигаюсь маленькими шажочками. Святейший причастил монаха, меня и еще кого-то за мною и передал Чашу владыке. После того причастия, тоже помню, было какое-то непередаваемое чувство.
И вот я вышла из храма. Обычно я ждала владыку Алексия, чтобы он подкинул меня до Новоспасского монастыря, а тут выхожу, осмотрелась: «Слава Богу, никого нет!» Добралась до обители сама, в таком необыкновенном состоянии.
На следующий день иду поздравлять владыку с Рождеством Христовым, мы в течение всех Святок ходили славили. Взяла один мандарин, больше у меня подарков не было. «И тот, – думаю, чуть не вздыхая, – отдаст кому-то…». И вот владыка меня увидел.
– А-а-а-а-а-а! Это ты! – хвать за руку и прямо потащил наверх за собой по лестнице.
Я аж запыхалась, а он:
– Ты что делаешь?! Ты что делаешь. – И прям разнос мне устроил.
Владыка вдруг резко стал очень серьезным, как-то внезапно обнял меня и поцеловал в голову
– Владыка, я понимаю, что нарушила… Но это, наверное, мое последнее в жизни причастие у Святейшего, – а дело-то было хоть и в тот же год, но почти за год до того, как Патриарх преставился, потому что это был январь, а скончался он в декабре.
Но владыка вдруг резко стал очень серьезным, как-то внезапно обнял меня и поцеловал в голову.
Так и случилось – это было мое последнее причастие у Святейшего.
Как старцы воспитывают
Схиархимандрит Григорий (Давыдов) Владыка Алексий был строг, особенно когда речь о причастии шла. В свое время и его самого так схиархимандрит Григорий (Давыдов), его первый духовный отец, воспитывал, когда сам он еще малой в духовном смысле был. Вот он его не пускал! Да и от себя гнал порою. «Я, – вспоминал владыка, – по три часа стоял под дверью, а то и вовсе не примет. Выгонит меня, а сам плачет. Ухожу уже, обернусь – а он стоит, благословляет, а у самого слезы текут…».
Так что владыке иногда скажешь:
– Вы знаете, как вы больно делаете?
А он уставится на тебя:
– Я не знаю? Это я не знаю?!
– Ну если б знали, не делали бы так больно…
А у него глаза смеются. Они-то как раз и знают, что делают. Именно потому что на собственной шкуре все это испытали. Но он чутко регулировал уровень боли. Поначалу легонько пошкрябает. Сидим, помню, беседуем с владыкой, а к нему военные должны прийти. Он на меня:
– Пусть пока тут посидит.
Уважит таким образом – и тебя аж распирает. А он выждет момент и внезапно:
– А тебе уже хватит тут сидеть, теперь уходи.
Встаешь при всех и выходишь, а они тебе еще и молча в спину смотрят.
Или подхожу как-то к владыке причащаться на первой седмице Великого поста, в среду (он мне ранее благословлял), и думаю: «Вот сейчас подкреплюсь, а потом уже на Торжество Православия приобщусь». Скоро уже причастие, подхожу к Распятию: «Господи, если он меня не причастит, дай мне сил и терпения, чтобы я не обиделась, выдержала это испытание». И вот уже к чаше подхожу, я последняя. А владыка:
– Когда будешь причащаться – сейчас или на Торжество Православия?
– Как благословите, – мямлю.
– На Торжество Православия.
Я разворачиваюсь, весь храм смотрит. Иду – пытаюсь себя сдерживать: улыбка на лице. Я даже к столику с теплотой подходить не стала – надо было хоть запивку, просфорку взять. А я держусь-держусь, улыбаюсь, а потом пришла в келью и не знаю, сколько рыдала.
Насквозь душу отожмет от всей этой влаги, высушит – и ты потом совершенно другая.
Обличение на Крестопоклонной
Но мы вообще-то с детства привычные ко всему были. Так что нам владыка порою говорил: «Вы все сами знаете, видели старцев, понимаете, с кого пример надо брать, а не расслабляться, оглядываясь по сторонам». Поехали мы как-то с сестрой к глинскому старцу Илариону. Сначала нас владыка не пускал, но я пояснила:
– Отец Иларион нас зовет.
Преподобный Андроник (Лукаш) Отец Иларион непростой был – самое первое духовное чадо отца Андроника (Лукаша). Помню, мы приехали, был строгий пост на Крестопоклонной неделе. Отцу Илариону в это время разве что крест из муки и воды испекут да стакан воды дадут. Он сам был – одни косточки и белый подрясничек. Сидел всегда в отдельной комнатке – Боже сохрани, чтобы, как владыка Алексий, с тетками за столом сидеть. Отец Иларион был очень строг.
В Глинской пустыни он хором управлял. Сам под два метра ростом. Мы его «маленьким Иванчиком» звали (у него мирское имя Иван было). Голос у него был бесподобный – такого больше нигде не доводилось слышать. Как запоет: «Да исправится молитва моя…» – сам на колени падает, в небольшом-то храме Глинской пустыни при его-то росте: голова, считай, в алтаре, а ноги ближе к выходу из церкви.
Он у себя в келье все двадцать кафизм по вечерам прочитывал. А то и целый день у него служба без остановки шла. Вся Псалтирь обязательно прочитывалась ежедневно. Он и исповедовал, не переставая. И не по одному, а по два человека. Так и скажет:
Отец Иларион был – одни косточки и белый подрясничек
– Не стесняйся при ней, рассказывай свои грехи.
А потом еще и пристыдит:
– А ведь вы скоромное ели.
А мы, помню, ехали к нему и батон в дороге щипали.
А он пояснил, что он помазанный. На Крестопоклонную елей не положен, а батон при выпечке маслом сверху смазан. Вот какая у отцов строгость была! Это нам все кажется: чего, мол, мелочиться? «Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом» (Лк. 16: 10).
Как в раю:
и звери спостничают, и владыки ничего, окромя братской трапезы, не вкушают
Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) в Страстную пятницу вообще никогда не разговаривал. А о еде и речи быть не могло. В Новоспасском монастыре устав по сравнению с Глинской пустынью, как и с ее «филиалом» (так отцы называли поселение глинцев в Тбилиси), все-таки посвободней.
А то пишут о батюшке Виталии, что у него там кот колбасу не ел. Да кто ему там колбасу предлагал-то, коту тому, когда у батюшки никогда и ничего даже и не пахло мясом? Про него же известно, что он и в детстве не ел даже постный суп, если мать его ложкой, что была в мясном, помешает. У отца Виталия мы разве что только на Рождество ели рыбку, яичко. Это такое особое сверхподкрепление считалось. А так только: огурец, помидор – вот и вся трапеза. Да у него и коты были постниками. Но не по убеждениям, а по факту.
У владыки Алексия было очень много общего с отцом Виталием. Даже внешне: смотришь, как пробежит, бывало, или как руку даст – прямо один в один. Он и с тетками за стол садился так же, как и батюшка. Но где еще такое увидишь, чтобы архиерей с тетками за одним столом трапезничал? Мы удивлялись: как это владыка с нами садится? И ведь ел без всяких изысков. Помню, борщ ему подали, кислый, никуда не годный. Он ложку взял, но далее все-таки есть не смог – видимо, у него с желудком проблемы были.
Где еще такое увидишь, чтобы архиерей с тетками за одним столом трапезничал?
– Благословите, владыка, я ваш борщ съем, – позарилась я.
Он макарон поел и пошел. А то ему как-то сделали пельмени, а он спросил:
– А братья ели пельмени?
Те молчат. Он их так и оставил.
«Никогда меня владыка не встречал так, как в этот раз…»
Так и в покоях у владыки Алексия холодильник всегда пустой был. Я как-то с поезда приехала, семь утра, на монастырской гостинице замок, остановиться негде. Сижу в саду среди кустарника, жду. Владыка только к четырем вечера вернулся в обитель. Выхожу ему навстречу, а он:
– А откуда ты? Когда приехала?
– Пойдем, не тащи эту сумку, – оставил ее у охранников.
Пошли к нему наверх, открываю холодильник, а там один кефир и две маленькие булочки, суховатые такие. Больше в холодильнике ничего.
Мне как-то совестно стало.
– Так вы же тоже голодный…
Смотрю уже – и кефир наливает. Булочку положил. Я поела. Владыка взял ключи от гостиницы и сам повел меня туда, сумку принес, поставил. «Никогда, – думаю, – меня владыка не встречал так, как в этот раз…». Я заснула и проспала часов до восьми. Видимо, у меня еще с давлением тогда не все в порядке было. Не очень хорошо себя чувствовала.
Он потом еще даже пришел, проведал:
– Спит, – ему отвечают.
Так что владыка, конечно, и заботу проявлял.
Сидим как-то в трапезной, праздник какой-то:
– Андроника, тебе красненькую рыбку? На белый хлебушек?
– Да я борщ только ем.
– Ешь, кроме меня тебе никто не даст.
Так и есть. Вся жизнь так и прошла. Владыка все видел и понимал.
Помощь приходила всегда
И такое бывало. Приду, помню:
– Владыка, денег нет. Племянник на покупку машины занимал, а теперь требуют возвратить долг. Не знаем, где занять.
– У меня нет денег, – говорит владыка.
– Да я не денег прошу, я прошу помолиться.
– А ты лучше умеешь, иди к Матери Божией и к Николаю Угоднику.
Я подхожу к Всецарице, помолилась. Только отошла – идет женщина из Англии, Мария:
– Вы не подскажите, Андронику как найти?
А по тем временам большая сумма была. Владыка потом смеялся:
– Так ты умеешь выплакать!
А на самом-то деле он помолится – и сразу кто-то появляется.
Или, помню, билет до Глухова на Украину не на что купить.
– Отец Иаков, займи денег.
Я поднялась к владыке.
– Уезжаю, – говорю, – благословите.
– А ты мне все сказала?
– Ну… Да, вроде все… Попрощаться зашла…
– Я у тебя спрашиваю: ты мне все сказала?
– Я тебя в последний раз спрашиваю: ты мне все сказала, зачем тебя сюда прислали?
– Да вот денег занять хотела у отца Иакова, а он не дал.
Смотрю, владыка пишет: «Дать Андронике 500 рублей».
– Так что ж вы пятьсот пишете? Мне же двести надо.
– А это чтоб ты сюда еще приехала, – и поцеловал в голову, отдавая бумажку.
Господь всегда все управлял. Пенсия у меня мизерная, а все равно в какой-то сложный момент помощь всегда приходила. Сколько нам владыка ботинок, кофт своих попередарил, сколько подрясников, сколько икон. Чуть какая проблема – как-то все решалось.
«Не обязательно от глинских постриг принимать – есть отец Алексий»
Архимандрит Кирилл (Павлов) в Переделкино Помню, был вопрос, продавать ли в Мурманске квартиру. Владыка (он тогда еще архимандритом был) благословляет:
– А как я к нему попаду?
– Завтра приезжай в 11 часов, я тебя отвезу.
Приезжаю, а у владыки обстоятельства изменились:
– Ты знаешь, я не могу поехать, сама езжай.
– Сама найдешь. Спросишь там у кого-нибудь, где батюшка принимает. Возьмешь у него благословение.
«Где это Переделкино? – думаю как-то в нерешительности. – Куда ехать?» – мы-то в Москве не местные.
– С Богом, иди, – благословляет.
Приехала я на Киевский вокзал, доехала до Переделкино. Вижу, монашка идет, я за ней. Она куда-то свернула, а я смотрю – там хлопец лед рубит.
– Я к отцу Кириллу, – говорю.
– Да тут по трое суток ждут отца Кирилла. Он вон там у крестилки принимает, – показал мне.
Я зашла – народу тьма-тьмущая. Стою, пот с меня градом льет – в верхней-то одежде в помещении. Приехала я в 12:00, а уже час, два, три, пять… Батюшка поднимается и говорит:
– Я пойду покушаю и после еще буду принимать.
И его забирают. В 6 его нет, в 7 нет, батюшка в 8 возвращается. Люди стоят. Моя очередь уже должна подойти. Передо мной девушка стоит. А у меня уже сил никаких нет:
– Я с Украины, – безнадежно лепечу.
– Мы тоже издалека, с Севера, – оборачивается. – У меня черепно-мозговая травма, надо благословение на операцию попросить. Но я вас потом подожду, – обещает, всматриваясь в мой неважнецкий вид, – у меня машина, я вас подвезу.
Архимандрит Кирилл (Павлов) в Новоспасском монастыре. Панихида по отцу Иннокентию (Просвирнину)
Она прошла, а тут же следом батюшка какой-то приехал, его без очереди пропустили. Потом вижу – уже и эту девушку, и этого батюшку отец Кирилл поисповедовал, а народ напирает, меня оттесняют:
– Я от отца Виталия! – тут уж вырвалось у меня.
Отец Кирилл вдруг встрепенулся, услышав меня. В сторонку всех отодвинул. Мы с ним все текущие вопросы порешали. И последний вопрос задаю – о монашестве. А отец Кирилл отвечает:
– Не обязательно от глинских (постриг принимать. – Ред.), есть отец Алексий, – то есть он его за наследника глинской традиции признавал.
Отец Кирилл вдруг встрепенулся, услышав меня. В сторонку всех отодвинул
Мне там же потом в Переделкино схиархимандрит Илий (Ноздрин) о владыке Алексии сказал:
– Он государственный человек. Что ты просишь его за тебя молиться? Сама тяни.
А тогда у меня все потом пошло, как по маслу: и те люди, что обещали подвезти, довезли прям до подъезда (я тогда в Выхино у знакомых останавливалась), и на следующий день прихожу к отцу Алексию, а он смеется, как будто ему все уже известно.
– Спасибо за то, что отвезли, – съехидничала.
– Да нет уж, я поездом поеду.
Мы приехали в Мурманск и за 5 минут хату продали. Сам хлопец нашел нас, деньги пришел нам отдать. Мы только подписали, что надо, сели в поезд и поехали обратно.
Все это время я иконе Божией Матери «Скоропослушница» молились – так отец Андроник благословлял.
Одна черненькая среди всех золотых
Святейший Алексий II и архиепископ Алексий (Фролов). Крестный ход на Красной площади в день памяти равноапостольных Кирилла и Мефодия Ну и вот история напоследок. На память святых равноапостольных Кирилла и Мефодия владыка Алексий служил у себя в Новоспасском монастыре, а потом на крестный ход – он был общегородской – засобирался, а меня не берет с собой. Я уж тогда сама в Кремль помчалась. Там Святейший Патриарх служил. Хотя Литургия уже закончилась, некоторые Святейшего дождались и за ним потом направились: куда он, туда и мы. Дошли до площади, а там специальная веревочка. Смотрю, все отцы ее приподнимают и проходят. И я за ними…
И все-то нормально было, да только вдруг отцы все разом как-то развернулись – и мы все на самом виду оказались. Но я это не сразу сообразила и понять не могла, что это владыка Алексий так на меня уставился, стоя там, в отдалении, где все архиереи? Стоит и смотрит. Я голову склонила, молюсь. Подниму глаза, посмотрю на Святейшего – и опять опущу. Потом меня кто-то по плечу хлопнул:
– Вы откуда? – мол, как тут оказались?
– Из Кремля, – отвечаю я.
А сама обернувшись, замерла: «Ми-ли-ци-о-нер…» Но еще до того, как я успела испугаться, он и сам весь вдруг стал на вытяжку. Замялся даже, как про Кремль услышал, руку одернул. Тут уж и я огляделась: оказывается, все отцы кругом (много-много их) в желтых облачениях стоят, а я одна только выбиваюсь. «Одна черненькая среди всех золотых», – как мне потом сестра говорила. «Ой», – думаю, а что делать – не знаю: кругом отцы просто стеной стоят, а по переднему флангу перед всеми метаться тоже как-то не хочется. Так и осталась стоять.
«Я из Кремля…» – и не успела испугаться, как милиционер стал на вытяжку
Милиционер тоже стоит рядом, как с важным гостем, и не знает, что делать.
– Вам не жарко? – вдруг поинтересовался.
Он мне тогда еще и воды сходил принес. А владыка на все это смотрит.
Но вот молебен уже заканчивается, я тогда уж сама попросила милиционера:
Так он меня до самого метро и провел, и даже завел в него бесплатно. Доехала я до Пролетарки, иду спокойно, подхожу уже к святым вратам Новоспасского, как вдруг… Знакомая машина, и так медленно оконное стекло опускается вниз. Владыка мне кулак показал, а я ему улыбнулась. Так и жили.
Он все про преодоление себя говорил – в аскетическом плане это важно. Но когда мы с ним в последний раз прощались, понимая, что в этой жизни больше не увидимся, сказал:
– Оставайся такой, какая ты есть.
[1] Тогда еще отец Анатолий Фролов ждал на постриг приезда своего духовного отца – схиархимандрита Григория (Давыдова) с Белгородчины, но тот почему-то все не появлялся. Постригавший владыка-ректор МДА, тогда архиепископ Дмитровский Владимир (Сабодан), не стал дальше ждать и сказал привести первого попавшегося отца – им оказался архимандрит Иннокентий (Просвирнин).