В чем заключается неизменность знака

Язык как знаковая система. Язык, которым пользуется человек в повседневном общении, является не только исторически сложившейся формой культуры

Язык, которым пользуется человек в повседневном общении, является не только исторически сложившейся формой культуры, объединяющей человеческое общество, но и сложной знаковой системой. Понимание знаковых свойств языка необходимо для того, чтобы лучше представлять себе устройство языка и правила его употребления. Система – это совокупность единиц, элементов, взаимосвязанных и образующих единое целое.

Общение между людьми может происходить в 2 формах: предметной – использование предмета в ситуации общения, и знаковой – конкретные предметы и абстрактные понятия заменяются знаками.

В 20 в. Соссюр создал учение о знаке и доказал возможность включения языка в знаковую систему. Семиотика – наука, изучающая знаковые системы. Не любой предмет, способный указывать на явление, свойство является знаком!

(Симптом-признак) В семиотике понятие знака уже и определеннее. Чтобы предмет стал знаком он должен быть включен в знаковую ситуацию.

Адресант адресат

1.Условность. Материальная и идеальная стороны связаны условной связью. (СИМПТОМ – это знакоподобное явление, не обладающее условностью, нет намерения передать инфу).

2. Мотивированность или произвольность. Если знак подобен тому, что он означает, то он является мотивированным., если не похож- произвольный.

З. Однозначность – знак должен иметь только одно значение.

4. Неизменность – Знак должен сохранять свое значение в рамках того знака, в котором он функционирует.

5. Определенность.

6. Автономность – независимость знака, т.е. знак может использоваться в любой последовательности.

7. Специфичность – каждый знак обслуживает только одну сферу человеческой деятельности.

Язык следует считать универсальной знаковой системой, естественно сложившейся на определенном этапе человеческого общества и господствующий в рациональной сфере.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Источник

Свойства знака

1. Произвольность знака. мы видим, что в действительности сама произвольность знака защищает язык от всякой попытки сознательно изменить его. Говорящие, будь они даже сознательнее, чем есть на самом

деле, не могли бы обсуждать вопросы языка. Ведь для того чтобы подвергать обсуждению какую-либо вещь, надо, чтобы она отвечала какой-то разумной норме. Можно, например, спорить, какая форма брака рациональнее — моногамия или полигамия, и приводить доводы в пользу той или другой; в отношении же языка, системы произвольных знаков, не на что опереться. Вот почему исчезает всякая почва для обсуждения: ведь нет никаких оснований для того, чтобы предпочесть означающее saeur означающему sister для понятия «сестра» и означающее Ochs означающему боги/для понятия «бык».

2. Линейность означающего – длительность, имеющая одно направление. Это связано с особенностями восприятия человека. Означаемое нелинейно, оно одновременно. В речевой цепочке возникают связи между элементами: взаимодействие, зависимости и порядок слов.

3. Неизменчивость и изменчивость языкового знака. Неизменность языка и языкового знака (в длительном периоде времени) необходимы для обеспечения коммуникации представителей разных поколений, для взаимопонимания. Изменчивость языка и языкового знака должна быть, т.к. язык меняется с изменением общества.

4.Двусторонний характер знака: неразрывность понятия и акустического образа. Тем не менее нет однооднозначного соответствия П:О ¹ 1:1. Впервые на это несоответствие указал ученик Соссюра С. Карцевский в 1923 г. в работе «Об асимметрическом дуализме языкового знака». Вероятно, Соссюр имел в виду нейтрализацию явления синонимии и полисемии в речи, в контексте.

5. Чисто оппозитивный характер знака. Знак существует только как член системы, только в силу того, что он чем-то отличается от других единиц. В этой связи Соссюр вводит понятие значимости. Значимость – это элемент содержания языка, который определяется местом знака в системе. «В языке нет ничего, кроме различий». Это верно по отношению к отдельно взятым сторонам знака. Объединяясь, знак становится положительным. Весь механизм языка зиждется на тождествах и противопоставленности, причем последнее – не что иное, как оборотная сторона первого.

6. Безразличие знака к способу реализации. «Историческая случайность, но случайность вполне оправданная, что язык реализуется в звуковой форме». Главное – язык не может не быть знаковой системой, а какой субстанции этот язык – не имеет значения.

7. Множественность знаков, необходимых в любом языке. Значение этого обстоятельства немаловажно. Система письма, состоящая из 20-40 букв, может быть, если на то пошло, заменена другою. То же самое можно было бы сделать и с языком, если бы число элементов, его составляющих, было ограниченным.

Но число знаков языка бесконечно.

8. Ограниченность знаков в языке. Она обусловлена ограниченностью человеческой памяти.

№11: Дискуссионные аспекты теории знака. Аргументация в пользу моно- и билатеральной концепции знака.

Билатеральная концепция разработана Соссюром. Его последователи: Балли, Сэше, Бенвенист, Ельмслев, Якобсон. Однако и среди них есть разногласия: Соссюр считал, что обе стороны знака психичны, а Якобсон – что психично и идеально только означаемое, а означающее – материально.

«Называя знаком комбинацию понятия и акустического образа, Ф де Соссюр говорил, что определение знака как односторонней сущности есть «ходячее употребление этого термина» Выше мы видели, что некоторые его высказывания позволяют сделать вывод о том, что он сам отдавал дань этому «ходячему употреблению» Мы считаем, что это ходячее употребление» отражает реальное положение дел и, по существу, есть факт науки Скорее «ходячим употреблением» надо считать утверждение о двусторонности знака»У Соссюра даже проскальзывает вообще сведение знака в языке только к означающему «Для обозначения языкового знака или точнее — того, что мы называем означающим, иногда пользуются словом символ».

Здесь уже совершенно определенно видна мысль, что знак — это то, что обозначает, а не обозначающее и обозначаемое, взятые вместе Это положение расходится с утверждением Соссюра о двусторонности языкового знака Означаемое, по Соссюру, понятие. Однако он нигде не разбирает вопроса о том, что такое понятие, его отражательную природу.

Монолатеральная концепция знака: Ч. Пирс, Р. Карнап, Зиновьев, Панфилов, Солнцев, Майер.

«Всякий знак, безусловно, односторонен в смысле противопоставленности тому, что обозначается этим знаком. То, что обозначается знаком, находится вне его и имеет, как было показано выше, сложное строение».

Аргументы В.М. Солнцева в пользу монолатеральности: 1) определение знака в семиотике; 2) если знак – двусторонняя сущность, а знак произволен, то такими должны быть обе стороны знака. Но означаемое не условно. Понятие – результат познавательной речемыслительной деятельности человека, социума, человечества. Первый аргумент не корректен. Второй значим. Но нужно учитывать специфику языка.

К спорным аспектам относятся вопросы: может ли знак быть материальным или идеальным? Как соотносятся знаки языка с пирсовскими знаками? Язык как система и речь (текст) по-разному соотносятся с понятием знака. Для языка как системы характерна символичность, условность, а в речи – обязательность или нейтрализующаяся условность. Одно из актуальнейших исследований в теоретическом языкознании – поиск иконичности, прежде всего в синтаксисе. На каждом этапе истории науки о языке нужно обязательно возвращаться к теории знака.

Источник

Другие знаковые системы, входящие в язык в широком, филологическом смысле

Содержание:

Если вам тяжело разобраться в данной теме напишите мне в whatsapp разберём вашу тему, согласуем сроки и я вам помогу!

По этой ссылке вы сможете найти много готовых рефератов по филологии:

Посмотрите похожие темы возможно они вам могут быть полезны:

Введение:

Характерные черты человеческого языка составляют одну из его основных черт; Неслучайно представители различных научных областей обращаются к понятию подписи, чтобы глубже проникнуть в суть языка. Это означает, что исходные данные должны быть представлены в научных исследованиях, посвященных изучению сущностей и их названий. О концепции знака со времен Бодуэн де Куртенэ и Ф. де Соссюра говорит, что в современной лингвистической науке.

Что считается значимым в языке? Под знаковым аспектом естественного языка понимаются, как правило, соответствующие лингвистические элементы (морфема, словарь, фразы, предложения и т. д.) И, следовательно, язык в целом.

Все эти свойства суммируют результаты познавательной деятельности человека, объединяют и хранят результаты его социально-исторического опыта.

Наконец, способность языковых элементов в силу назначенных им значений не требует конкретной информации, выполняет различные коммуникативные и выразительные задачи в процессе общения. Прямая связь языка с мышлением, механизмом и логикой познания, уникальным свойством языка, обусловленным общностью объекта, не всегда четко различается между собой.

Понятие языкового знака

Языковой знак может быть кодом и текстом. Кодовые символы существуют в видеосистеме. Текстовые символы существуют в виде формул и самого текста в целом. Понятие означающего является цепочкой фона, а их единство определяется их значимостью. Минимальным и несамостоятельным признаком является морфема.

Определения языка как системы знаков

Внутривенно Прагматическая (поведенческая) функция языка основана на определении сущности языка; язык сводится к речевым актам. Знак определяется как односторонняя физическая реальность, действующая как стимул и вызывающая реакцию. Сущность знакового представления определяется строго в терминах знакового процесса, которыми являются: знак, интерпретация, интерпретатор; значение знака определяется как целенаправленное поведение (целенаправленное поведение) и сводится к говорящему и слушателю.

Теория языка как система знаков Ф. де Соссюра

Такое понимание сущности и роли языка предопределяется разработанными им принципами и положениями теории знаков:

Значения знаков, отмеченных на компонентах, знаков контрастности и знаков (вьющихся), занимают свободное место в развитии проблемы символической природы языка. Кроме того, в настоящее время обсуждаются следующие проблемы: разница между лингвистическими знаками и «естественными знаками», типологическими знаками, типами значений, созданием основ языковой семиотики и многое другое.

Неизменность и изменчивость знака

Неизменность знака

Если по отношению к выраженному им понятию обозначение кажется свободно выбранным, то, наоборот, по отношению к языковому коллективу, который его использует, оно не является свободным, а навязывается. У этого коллектива не запрашивается мнение, и обозначение, выбранное языком, не может быть заменено другим. Этот факт, который кажется противоречивым, можно условно назвать «вынужденным ходом». Они говорят языку: «Выбирай!», Но потом добавляют: «. это знак, а не другой!». Не только отдельный человек не может, если он хочет, каким-либо образом изменить выбор, сделанный языком, но сам языковой коллектив не имеет власти над одним словом; общество принимает язык таким, какой он есть.

Таким образом, язык нельзя сравнивать просто с договором; Язык должен быть интересным для изучения. Мы видим, что языковой знак не подчиняется нашей воле.

Мы всегда копались в прошлом. У нас нет возможности представить, что в этом случае должны быть заключены соглашения о распространении определенных концепций и определенно акустических изображений, хотя они не были засвидетельствованы. Мы должны ответить на этот вопрос.

Это только наследие прошлого, ничего не объяснимого. Разные законы унаследованы от прошлого?

Мы должны были сделать все возможное, чтобы проблема полностью изменилась. Как эти последние передаются? Это более общий вопрос, охватывающий вопрос неизменности. Прежде всего, нам нужно выяснить, какие степени. Мы видим, что баланс между национальными традициями и свободой деятельности различен. И наоборот, менее эффективны, чем факторы второго рода. Наконец, мы должны спросить себя, почему исторический фактор не может быть полностью изменен.

Однако мы должны добавить, что мы должны добавить, что все эти силы являются продуктом, который зависит от времени. Это не только потому, что оно существует во времени. Эти два факта неразделимы. Общение с прошлым каждую минуту препятствует свободе выбора. Мы говорим о человеке и собаке. Это означает, что этот выбор является жестким и определенным. Это потому, что он не знает другого закона, кроме закона, и, наоборот, он может основываться только на традициях.

Языковая изменчивость

Время, обеспечивающее непрерывность языка, требует первого взгляда, противоположного первому, а именно: его изменчивости.

В конце концов, оба эти факта взаимно определены. Причиной того, что преобладающим моментом является стабильность старого материала, является неверность прошлого, только относительная. Вот почему принцип изменения основан на принципе преемственности.

Во всех случаях должны быть разные формы. Не вдаваясь в подробности, необходимо подчеркнуть следующее.

Прежде всего, необходимо правильно понять значение слова. Мысль может породить идею о том, что речь идет конкретно о фонетических изменениях или об особо значимых изменениях, влияющих на обозначенную концепцию. Такое понимание изменений было бы недостаточно. Они всегда приводят к сдвигу в отношениях между означаемым и означающим.

Вот несколько примеров. Широта necare, что означает «убивать», во французском языке стало означать «утонуть (в воде)». Акустическое изображение и концепция изменились; однако в глобальных условиях достаточно утверждать, что отношения между ними ослабли и произошел сдвиг в отношениях между ними.

Древнегерманский дриттейл «третьим» в современном немецком стал дриттелем. Это означает, что понятие должно быть не только в его материальном аспекте, но также и в его грамматической форме; Это более простое слово. Так же, как и здесь, в отношениях между концептом и знакомым.

Отношения между ними не могут быть исключительными. Это одно из последствий, вытекающих из принципа ожидания.

Язык отличается от всех других общественных взглядов. Это ясно показано в этом; в его разработке нет ничего сложного; теоретически свободные персонажи. Это означает, что оба элемента, объединяющие знамя, живут в беспрецедентной степени и, соответственно, развиваются под воздействием всех сил, которые могут влиять на звуки или значение. Эта эволюция неизбежна: нет языка, который был бы свободен от него. На каждом языке ощутимые сдвиги всегда можно испытать.

Это абсолютно верно, это принцип, который можно проверить на материале искусственных языков. Все, что ему нужно сделать, это все, что ему нужно, и общественное достояние, контроль над ним утрачен. Эсперанто принадлежит к таким языкам. По всей вероятности, в зависимости от вероятности, в зависимости от условий существования, она будет распределяться в соответствии с законами. возврат в исходное положение больше не будет возможен. Человек, который хотел бы создать новый язык для будущих поколений, был готов использовать куриный язык, чтобы сделать все возможное, чтобы он был в плену волков.

У нас есть принцип общей семиологии: это можно найти в системной письменности, на языке глухих и так далее.

Заключение

Не существует в изоляции. Он существует только как элемент системы, обозначающий обратное. Это означает, что эти признаки зависят от контекста его использования.

Они могут изучаться в различных аспектах (синтаксика), в их отношениях с публичными объектами и семантикой, а также в их целевом использовании носителями языка в речевых актах (прагматика).

Семиотический подход к языку играет важную роль в развитии языкового структурализма. В результате был разработан ряд строгих структурных методов анализа, построены структурные модели в области фонологии, морфологии, лексикологии, синтаксиса, плодотворного развития, полученной математической лингвистики и т. д. Но возможности адекватного знания языка были парализованы, стремление к структуре изучалось само по себе и само по себе, в отрыве от факторов этнокультурного, социального, коммуникативно-прагматического, когнитивного.

Поэтому сегодня принципы семиотически-структурного языка используются для идентификации многих инвариантных стандартных структур языка (таких как фон, тон, интонем, морфема, токен, схемы построения фраз и предложений) и служат основой для составления описанного грамматические грамматики.

Что влияет на функциональные аспекты языка, требует разнообразных подходов и исключительных способностей, которые позволяют вам адаптироваться к любой ситуации в обществе и в любых культурных и социальных условиях.

Присылайте задания в любое время дня и ночи в ➔

Официальный сайт Брильёновой Натальи Валерьевны преподавателя кафедры информатики и электроники Екатеринбургского государственного института.

Все авторские права на размещённые материалы сохранены за правообладателями этих материалов. Любое коммерческое и/или иное использование кроме предварительного ознакомления материалов сайта natalibrilenova.ru запрещено. Публикация и распространение размещённых материалов не преследует за собой коммерческой и/или любой другой выгоды.

Источник

Неизменчивость и изменчивость знака

§ 1. Неизменчивость знака

Если по отношению к выражаемому им понятию означающее представляется свободно выбранным, то, наоборот, по отноше­нию к языковому коллективу, который им пользуется, оно не сво­бодно, а навязано. У этого коллектива мнения не спрашивают, и выбранное языком означающее не может быть заменено другим. Этот факт, кажущийся противоречивым, можно было бы, грубо говоря, назвать «вынужденным ходом». Языку как бы говорят: «Вы­бирай!», но тут же добавляют: «. вот этот знак, а не другой!». Не только отдельный человек не мог бы, если бы захотел, ни в чем изменить сделанный уже языком выбор, но и сам языковой кол­лектив не имеет власти ни над одним словом; общество принима­ет язык таким, какой он есть (telle qu’elle).

Таким образом, язык не может быть уподоблен просто догово­ру; именно с этой стороны языковой знак представляет особый интерес для изучения, ибо если мы хотим показать, что действу­ющий в коллективе закон есть нечто, чему подчиняются, а не свободно принимают, то наиболее блестящим подтверждением этому является язык.

Рассмотрим, каким же образом языковой знак не подчиняется нашей воле, и укажем затем на вытекающие из этого важные след­ствия.

Во всякую эпоху, как бы далеко в прошлое мы ни углубля­лись, язык всегда выступает как наследие предшествующей эпохи. Нетрудно себе представить возможность в прошлом акта, в силу которого в определенный момент названия были присвоены ве­щам, то есть в силу которого было заключено соглашение о рас­пределении определенных понятий по определенным акустичес­ким образам, хотя реально такой акт никогда и нигде не был за­свидетельствован. Мысль, что так могло произойти, подсказывается нам лишь нашим очень острым чувством произвольности знака.

Фактически всякое общество знает и всегда знало язык только как продукт, который унаследован от предшествующих поколе­ний и который должен быть принят таким, как он есть. Вот почему вопрос о происхождении языка не так важен, как это обычно ду­мают. Такой вопрос не к чему даже ставить; единственный реаль­ный объект лингвистики — это нормальная и регулярная жизнь уже сложившегося языка. Любое данное состояние языка всегда есть продукт исторических факторов, которые и объясняют, поче­му знак неизменчив, то есть почему он не поддается никакой про­извольной замене.

Но утверждение, что язык есть наследие прошлого, решитель­но ничего не объясняет, если ограничиться только этим. Разве нельзя изменить в любую минуту существующие законы, унасле­дованные от прошлого?

Высказав такое сомнение, мы вынуждены, подчеркнув соци­альную природу языка, поставить вопрос так, как если бы его ставили в отношении прочих общественных установлении. Каким образом передаются эти последние? Таков более общий вопрос, покрывающий и вопрос о неизменчивости. Прежде всего надо вы­яснить, какой степенью свободы пользуются прочие обществен­ные установления; мы увидим, что в отношении каждого из них баланс между навязанной обществу традицией и свободной от тра­диции деятельностью общества складывается по-разному. Затем надо выяснить, почему для данного общественного установления фак­торы первого рода более или, наоборот, менее действенны, чем факторы второго рода. И наконец, обратившись вновь к языку, мы должны спросить себя, почему исторический фактор преемствен­ности господствует в нем полностью и исключает возможность какого-либо общего и внезапного изменения.

1.Произвольность знака. Выше мы приняли допущение о теоре­тической возможности изменения языка. Углубляясь в вопрос, мы видим, что в действительности сама произвольность знака защи­щает язык от всякой попытки сознательно изменить его. Говоря­щие, будь они даже сознательнее, чем есть на самом деле, не мог­ли бы обсуждать вопросы языка. Ведь для того чтобы подвергать обсуждению какую-либо вещь, надо, чтобы она отвечала какой-то разумной норме. Можно, например, спорить, какая форма бра­ка рациональнее — моногамия или полигамия, и приводить дово­ды в пользу той или другой. Можно также обсуждать систему сим­волов, потому что символ связан с обозначаемой вещью рационально; в отношении же языка, системы произвольных зна­ков, не на что опереться. Вот почему исчезает всякая почва для обсуждения: ведь нет никаких оснований для того, чтобы предпо­честь означающее sœur означающему sister для понятия «сестра» и означающее Ochs означающему bœиf для понятия «бык».

2.Множественность знаков, необходимых в любом языке. Зна­чение этого обстоятельства немаловажно. Система письма, состоя­щая из 20—40 букв, может быть, если на то пошло, заменена дру­гою. То же самое можно было бы сделать и с языком, если бы число элементов, его составляющих, было ограниченным. Но чис­ло знаков языка бесконечно.

3.Слишком сложный характер системы. Язык является систе­мой. Хотя, как мы увидим ниже, с этой именно стороны он не целиком произволен, и, таким образом, в нем господствует отно­сительная разумность, но вместе с тем именно здесь и обнаружи­вается неспособность говорящих преобразовать его. Дело в том, что эта система представляет собой сложный механизм и постичь ее можно лишь путем специальных размышлений. Даже те, кто изо дня в день ею пользуются, о самой системе ничего не знают. Мож­но было бы представить себе возможность преобразования языка лишь путем вмешательства специалистов, грамматистов, логиков и т.д. Но опыт показывает, что до сего времени такого рода попыт­ки успеха не имели.

4.Сопротивление коллективной косности любым языковым ин­новациям. Все вышеуказанные соображения уступают по своей убе­дительности следующему: в каждый данный момент язык есть дело всех и каждого; будучи распространен в некотором коллективе и служа ему, язык есть нечто такое, чем каждый человек пользуется ежечасно, ежеминутно. В этом отношении его никак нельзя срав­нивать с другими общественными установлениями. Предписания закона, обряды религии, морские сигналы и пр. затрагивают единовременно лишь ограниченное количество лиц и на ограни­ченный срок; напротив, языком каждый пользуется ежеминутно, почему язык и испытывает постоянное влияние всех. Это фунда­ментальный фактор, и его одного достаточно, чтобы показать не­возможность революции в языке. Из всех общественных установле­нии язык предоставляет меньше всего возможностей для проявле­ния инициативы. Он составляет неотъемлемую часть жизни общества, которое, будучи по природе инертным, выступает прежде всего как консервативный фактор.

Однако еще недостаточно сказать, что язык есть продукт соци­альных сил, чтобы стало очевидно, что он несвободен: помня, что язык всегда унаследован от предшествующей эпохи, мы должны добавить, что те социальные силы, продуктом которых он является, действуют в зависимости от времени. Язык устойчив не только пото­му, что он привязан к косной массе коллектива, но и вследствие того, что он существует во времени. Эти два факта неотделимы. Связь с прошлым ежеминутно препятствует свободе выбора. Мы говорим человек и собака, потому что и до нас говорили человек и собака. Это не препятствует тому, что во всем явлении в целом всегда налицо связь между двумя противоречивыми факторами — произвольным соглашением, в силу которого выбор означающего свободен, и вре­менем, благодаря которому этот выбор оказывается жестко опреде­ленным. Именно потому, что знак произволен, он не знает другого закона, кроме закона традиции, и, наоборот, он может быть произ­вольным только потому, что опирается на традицию.

§ 2. Изменчивость знака

Время, обеспечивающее непрерывность языка, оказывает на него и другое действие, которое на первый взгляд противополож­но первому, а именно: оно с большей или меньшей быстротой изменяет языковые знаки, так что в известном смысле можно го­ворить одновременно как о неизменчивости языкового знака, так и об изменчивости его.

В конце концов, оба эти факта взаимно обусловлены: знак мо­жет изменяться, потому что его существование не прерывается. При всяком изменении преобладающим моментом является ус­тойчивость прежнего материала, неверность прошлому лишь от­носительна. Вот почему принцип изменения опирается на прин­цип непрерывности.

Изменение во времени принимает различные формы, каждая из которых могла бы послужить материалом для большой главы в теории лингвистики. Не вдаваясь в подробности, необходимо под­черкнуть следующее.

Прежде всего требуется правильно понимать смысл, который приписывается здесь слову «изменение». Оно может породить мысль, что в данном случае речь идет специально о фонетических измене­ниях, претерпеваемых означающим, или же специально о смыс­ловых изменениях, затрагивающих обозначаемое понятие. Такое понимание изменения было бы недостаточным. Каковы бы ни были факторы изменения, действуют ли они изолированно или в соче­тании друг с другом, они всегда приводят к сдвигу отношения между означаемым и означающим.

Вот несколько примеров. Лат. necáre, означающее «убивать», превратилось во французском в поуеr со значением «топить (в воде)». Изменились и акустический образ и понятие; однако бесполезно различать обе эти стороны данного факта, достаточно констатиро­вать in globo, что связь понятия со знаком ослабла и что произо­шел сдвиг в отношениях между ними. Несколько иначе обстоит дело, если сравнивать классически латинское necāre не с француз­ским noyer, а с народнолатинским necáre IV и V вв., означающим «топить»; но и здесь, при отсутствии изменения в означающем, имеется сдвиг в отношении между понятием и знаком.

Старонемецкое dritteil «треть» в современном немецком языке превратилось в Drittel. В данном случае, хотя понятие осталось тем же, отношение между ним и означающим изменилось двояким образом: означающее видоизменилось не только в своем матери­альном аспекте, но и в своей грамматической форме; оно более не включает элемента Teil «часть», оно стало простым словом. Так или иначе, и здесь имеет место сдвиг в отношении между поняти­ем и знаком.

В англосаксонском языке дописьменная форма fōt «нога» со­хранилась в виде fōt (совр. англ. foot), а форма мн.ч. *fōti «ноги» превратилась в fēt (совр. англ. feet). Какие бы изменения здесь ни подразумевались, ясно одно: произошел сдвиг в отношении, воз­никли новые соответствия между звуковым материалом и поня­тием.

Язык коренным образом не способен сопротивляться факто­рам, постоянно меняющим отношения между означаемым и озна­чающим. Это одно из следствий, вытекающих из принципа произ­вольности знака.

Прочие общественные установления — обычаи, законы и т.п. — основаны, в различной степени, на естественных отношениях ве­щей; в них есть необходимое соответствие между использованны­ми средствами и поставленными целями. Даже мода, определяю­щая наш костюм, не вполне произвольна: нельзя отклониться да­лее определенной меры от условий, диктуемых свойствами человеческого тела. Язык же, напротив, ничем не ограничен в вы­боре своих средств, ибо нельзя себе представить, что могло бы воспрепятствовать ассоциации какого угодно понятия с какой угод­но последовательностью звуков.

Своим произвольным характером язык резко отличается от всех прочих общественных установлении. Это ясно обнаруживается в том, как он развивается; нет ничего сложнее его развития: так как язык существует одновременно и в обществе и во времени, то никто ничего не может в нем изменить; между тем произвольность его знаков теоретически обеспечивает свободу устанавливать лю­бые отношения между звуковым материалом и понятиями. Из это­го следует, что оба элемента, объединенные в знаке, живут в не­бывалой степени обособленно и что язык изменяется, или, вер­нее, эволюционирует, под воздействием всех сил, которые могут повлиять либо на звуки, либо на смысл. Эта эволюция является неизбежной: нет языка, который был бы от нее свободен. По исте­чении некоторого промежутка времени в каждом языке можно всегда констатировать ощутимые сдвиги.

Это настолько верно, что принцип этот можно проверить и на материале искусственных языков. Любой искусственный язык, пока он еще не перешел в общее пользование, является собственнос­тью автора, но, как только он начинает выполнять свое назначе­ние и становится общим достоянием, контроль над ним теряется. К числу языков этого рода принадлежит эсперанто. По исте­чении первого периода своего существования этот язык подчи­нится, по всей вероятности, условиям семиологического разви­тия: он станет передаваться в силу законов, ничего общего не имеющих с законами, управляющими тем, что создается проду­манно; возврат к исходному положению будет уже невозможен. Человек, который пожелал бы создать неизменяющийся язык для будущих поколений, походил бы на курицу, высидевшую утиное яйцо: созданный им язык волей-неволей был бы захвачен течени­ем, увлекающим вообще все языки.

Непрерывность знака во времени, связанная с его изменением во времени, есть принцип общей семиологии: этому можно было бы найти подтверждения в системе письма, в языке глухонемых и т.д.

Резюмируем этапы нашего рассуждения, увязывая их с уста­новленными во введении принципами.

1. Избегая бесплодных дефиниций слов, мы прежде всего вы­делили внутри общего явления, каким является речевая деятель­ность, две ее составляющих (facteur): язык и речь. Язык для нас — это речевая деятельность минус речь. Он есть совокупность языко­вых навыков, позволяющих отдельному человеку понимать других и быть ими понятым.

2. Но такое определение все еще оставляет язык вне социаль­ной реальности, оно представляет его чем-то нереальным, так как включает лишь один аспект реальности, аспект индивидуальный: чтобы был язык, нужен говорящий коллектив. Вопреки видимости, язык никогда не существует вне общества, ибо язык — это семиологическое явление. Его социальная природа — одно из его внут­ренних свойств; полное его определение ставит нас перед лицом двух неразрывно связанных явлений, как это показано на ниже­следующей схеме:

Но в этих условиях язык только жизнеспособен, но еще не живет; мы приняли во внимание лишь социальную реальность, но не исторический факт.

3. Может показаться, что язык в силу произвольности языково­го знака представляет собой свободную систему, организуемую по воле говорящих, зависящую исключительно от принципа рацио­нальности. Такой точке зрения, собственно, не противоречит и социальный характер языка, взятый сам по себе. Конечно, кол­лективная психология не оперирует чисто логическим материа­лом; нелишне вспомнить и о том, как разум сдает свои позиции в практических отношениях между людьми. И все же рассматривать язык как простую условность, доступную изменению по воле за­интересованных лиц, препятствует нам не это, но действие време­ни, сочетающееся с действием социальных сил: вне категории вре­мени языковая реальность неполна, и никакие заключения отно­сительно нее невозможны.

Если бы мы взяли язык во времени, но отвлеклись от говоряще­го коллектива (представим себе человека, живущего изолированно в течение многих веков), то мы не обнаружили бы в нем, возможно, никакого изменения: время было бы не властно над ним. И наобо­рот, если мы будем рассматривать говорящий коллектив вне време­ни, то не увидим действия на язык социальных сил. Чтобы прибли­зиться к реальности, нужно, следовательно, добавить к приведен­ной выше схеме знак, указывающий на движение времен.

Теперь уже язык теряет свою свободу, так как время позволяет воздействующим на него социальным силам оказывать свое дей­ствие; мы приходим, таким образом, к принципу непрерывности, аннулирующей свободу. Однако непрерывность по необходимости подразумевает изменение, то есть более или менее значительные сдвиги в отношениях между означаемым и означающим.

Источник