В чем заключается основные отличия использования орудий животными и человеком

Орудия животных и орудия труда человека. Сравнительный аспект.

2) орудие труда человека является материальным воплощением объектов, созданных в процессе выполнения трудовой операции;

Возникновение трудовой деятельности.

Основа возникновения трудовой деятельности.

Преимущества имеют те антропоиды, которые смогли выработать более совершенную прямую походку на двух ногах на основе первоначального способа передвижения по деревьям.

Проблема зарождения общественных отношений.

Биологические предпосылки общественной жизни человека.

Лоренц (этология) изучает сообщества. Этологи максимально убирают границу между человеческими и животными сообществами.

Биологические предпосылки (Фабри):

1. Стадность ископаемых высших приматов, а точнее предметная деятельность в условиях стадной жизни;

2. Социальные закономерности человеческого общения ни в коем случае не должны быть сведены к экологическим закономерностям жизни стада.

Общественные отношения людей развивались, благодаря ломке этих закономерностей.

Типология сообществ животных.

Механизмы, поддерживающие адаптацию.

— Иерархия и доминанта.

Особь, располагающуюся на ступеньке ниже, называют субдоминантом.

Основная функция: иерархия обеспечивает организованность потоков информации, распределение функций и целесообразность группы. Благодаря иерархии происходит избежание постоянных конфликтов и избежание борьбы всех участников за первенство (внутренняя сплочённость участников группы в совместной деятельности).

Центры агрессивности расположены в коре головного мозга, при потере центра агрессивности теряется способность к доминанте. Иерархическая организация достаточно динамична. В природе статус доминанта постоянно подтверждается, если он, исчезает его место, занимает субдоминант.

Дата добавления: 2019-02-12 ; просмотров: 309 ; Мы поможем в написании вашей работы!

Источник

Качественные отличия орудий животных от орудий труда человека

Прежде всего следует подчеркнуть, что орудием может быть любой предмет, применяемый животным для решения определенной задачи в конкретной ситуации. В отличие от этого орудие труда непременно должно специально изготавливаться для определенных трудовых операций и предполагает знание о будущем его применении.
Кроме того орудия труда изготовляются впрок, то есть еще до того, как возникнет возможность или необходимость их применения. С точки зрения «биологического смысла» такая деятельность вредна так как «впустую» затрачиваются время и энергия, и только предвидение возникновения таких ситуаций, в которых без орудий труда не обойтись, оправдывает эту деятельность. Это означает, что изготовление орудий труда предполагает предвидение возможных причинно-следственных отношений в будущем.
Современные человекообразные обезьяны, как показала Ладыгина-Котс, неспособны постичь такие отношения даже при подготовке орудия к непосредственному его применению в ходе решения задачи. Это связано с тем, что при орудийных действиях обезьян за орудием совершенно не закрепляется его «рабочее» значение. Для обезьян предмет, служивший орудием при решении задачи в конкретной ситуации, вне этой ситуации теряет всякое функциональное значение, и они относится к нему точно так же, как и к любому другому «бесполезному» предмету. Кроме этого, произведенная обезьяной с помощью орудия, операция не фиксируется за предметом, и обезьяна относится к нему безразлично, а потому и не хранит его постоянно в качестве орудия.
Человек же, напротив, не только хранит изготовленные им орудия труда, но и в самих орудиях хранятся осуществляемые человеком способы воздействия на объекты природы. Каждое орудие человека, даже индивидуально изготовленное, является материальным воплощением определенной общественно выработанной трудовой операции, закрепленной за этим орудием. Орудие труда имеет особый способ употребления, который был общественно выработан в процессе коллективного труда и закреплен за ним.
Подлинное изготовление орудий труда предполагает воздействие на предмет не непосредственно эффекторными органами (зубами, руками), а другим предметом, то есть другим орудием (например, камнем).
Обезьяны в процессе манипулирования биологически «нейтральными» предметами, как отмечает Фабри, хотя и воздействуют иногда одним предметом на другой, но при этом обращают внимание лишь на изменения объекта непосредственного воздействия, но не на изменения, происходящие с «обрабатываемым» («вторым») объектом. В этом отношении обезьяны ничем не отличаются от других животных.
Предметные действия обезьян по своей сущности прямо противоположны орудийной трудовой деятельности человека, при которой наиболее важными являются изменения предмета труда (гомолога «второго объекта»).
Следует отметить, что с начала эпохи позднего палеолита резко затормозилось биологическое развитие человека, его физический тип приобрел очень большую устойчивость своих видовых признаков при этом отмечен значительный прогресс в развитии материальной культуры и психической деятельности. В отличие от этого у древнейших и у древних людей наоборот отмечалась чрезвычайно интенсивная биологическая эволюция, которая выражалась в большой изменчивости морфологических признаков, а техника выделывания орудий труда развивалась чрезвычайно медленно. Согласно теории Рогинского в человеческой эволюции социально-исторические закономерности появлялись у древнейших людей вместе с зарождением трудовой деятельности, при этом на протяжении большого периода продолжали действовать унаследованные от животного предка биологические закономерности. Постепенное накопление новых социальных закономерностей стало определяющим в жизни и дальнейшем развитии людей. Видообразующая роль естественного отбора свелась на нет, а ведущую роль приобрели социальные закономерности. В результате этого в позднем полеолите появился человек современного типа – неантроп, для которого биологические закономерности окончательно теряют свое ведущее значение и уступают свое место общественным.
Можно предположить, что первые трудовые действия выполнялись еще в старой «животной» форме, представленной, сочетанием «компенсаторного манипулирования» и обогащенной им же орудийной деятельностью, а впоследствии новое содержание предметной деятельности (труд) приобрело и новую форму в виде специфически-человеческих трудовых движений, не свойственных животным.
Исходя из выше изложенного можно сделать следующее заключение:
1) с возникновением труда связано коренное изменение всего поведения;
2) из общей деятельности, направленной на непосредственное удовлетворение потребности, выделяются специальные действия, не направляемые непосредственном биологическим мотивом и получающие свой смысл лишь при дальнейшем использовании их результатов;
3) такие действия, занимают в деятельности человека все большее и большее место и, наконец, приобретают решающее значение для всего его поведения;
4) в результате происходят важнейшие изменения в общей структуре поведения и осуществляется переход от естественной истории мира животных к общественной истории человечества.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Источник

На Облаке /точка ком/ О людях, делающих нашу жизнь лучше.

Сайт о вещах, делающих нашу жизнь интересной и приятной, и о людях, делающих такие вещи. О красоте, искусстве, путешествиях и творческом отношении к жизни.

Мы ошибались, считая, что использование орудий труда — одно из главных отличий человека от животных.

В вопросе об орудийной деятельности к настоящему моменту, похоже, образовалась некоторая неразбериха. Вернее, не сложилось четкого и обоснованного определения роли орудий труда в выделении человека из животного мира. Всем, вроде бы, понятна исключительная значимость этого фактора в происхождении человека, но вот ясно сформулировать эту значимость не очень получается.

Одно время полагалось, что только человек использует орудия труда в своей деятельности и это считалось одним из главных его отличий от животных. Даже и сейчас в некоторых учебниках и статьях можно встретить сентенции типа «использование орудий труда — это качество присуще также исключительно только человеку» (учебный материал Российского Университета Дружбы Народов — уже удалили :D). Но такие заявления сегодня это скорее проявление неграмотности или, по крайней мере, недобросовестного отношения к материалу. Еще сам Дарвин возражал против такой точки зрения, полагая, что орудийная деятельность в зачаточном виде присуща и животным. И к сегодняшнему дню уже давно доказано, что использование орудий в мире животных — явление не редкое. И не только среди наших ближайших родственников — приматов.

Другие авторы учебных материалов и статей пошли дальше, уже признают этот очевидный сегодня факт и главным отличием человека от животных выделяют не использование орудий, а их изготовление («Но ни один вид животных не способен изготавливать орудия труда и применять их на практике.»)

Это, конечно, ближе к истине, но и это положение не отражает современного научного взгляда на данный вопрос. Уже так же доказано, что некоторые животные тоже способны изготавливать орудия для своего повседневного труда по добыванию пищи.

Таким образом ни использование орудий труда, ни их изготовление сами по себе не являются отличительными признаками человека.

И как же тогда?!

Тогда появляется следующий вариант: хорошо, пусть животные тоже могут изготавливать и использовать орудия, но только человек свои орудия труда сохраняет для последующего использования, поскольку только он способен предвидеть будущую в них необходимость. Но и тут слово «только» оказалось неуместным. По последним наблюдениям некоторые животные тоже сохраняют свои орудия. Например, морская выдра, старается беречь свой камешек, о который разбивает морских ежей.

Тогда испытываем на прочность следующую, часто используемую в статьях, формулировку: только человек способен создавать орудия при помощи других орудий. Однако мы можем наблюдать, как птица сгибает прутик в крючок, вставив его в углубление какого-то предмета. Таким образом этот предмет с углублением в данном случае выступает орудием для изготовления другого необходимого ей орудия. Следовательно и эта формулировка не будет точным определением.

И, наконец, рождается такой вариант: Но ни один вид животных не способен изготавливать орудия с помощью раннее сделанных средств труда.

Пожалуй, это немного тяжеловатое для восприятия определение пока работает.

Пока какой-нибудь натуралист не подсмотрит, как какая-нибудь обезьяна обтесывает палку другой палкой, которую сама же раньше и приготовила освободив ее от лишних веток и сучков. Или выкапывает такой палкой ловушку, или что там еще этой обезьяне придет в голову сделать своей палкой.

Теоретически это возможно. И тогда придется опять придумывать новое определение отношений человека с орудиями труда.

Как же тогда быть?

Огромная важность орудий труда в происхождении человека не подлежит сомнению. Однако стремление выразить эту важность одной фразой, да еще обязательно используя слово «только» — путь, похоже, не очень удачный.

В определении роли орудий, на мой взгляд, должны фигурировать одновременно разные составляющие: это и их использование, и способность создавать орудия, и сохранение орудий, и создание орудий при помощи других, ранее изготовленных предметов труда, и, особенно, фактор перехода количественных изменений в качественные. Т.е. использование орудий как систематический и всеобщий признак. Животные используют орудия труда эпизодически, ситуативно и только в отдельных специфических формах деятельности и, как правило, не закрепляют за предметами их орудийного значения, просто забывают о них. Человек же начал использовать орудия постоянно и во всех сферах своей жизни, создавая с их помощью огромный функциональный мир вещей вокруг себя.

Источник

Второе отличие человека от животного заключается в его способности создавать и сохранять орудия

Животное создает орудие в конкретной наглядно-действенной ситуации. Вне конкретной ситуации животное никогда не выделяет орудие как орудие, не сохраняет его впрок. Как только орудие сыграло свою роль в данной ситуации, оно тут же перестает существовать для обезьяны как орудие. Так, если обезьяна только что пользовалась палкой как орудием для подтягивания плода, то через некоторое время животное может изгрызть ее или спокойно смотреть, как это сделает другая обезьяна. Таким образом, животные не живут в мире постоянных вещей. Кроме того, орудийная деятельность животных никогда не совершается коллективно — в лучшем случае обезьяны могут наблюдать деятельность своего собрата, но никогда они не будут действовать совместно, помогая друг другу.

В отличие от животного человек создает орудие по заранее продуманному плану, использует его по назначению и сохраняет его. Человек живет в мире относительно постоянных вещей, пользуется орудием сообща с другими людьми, заимствует опыт использования орудия у одних и передает его другим людям.

Третьим, весьма существенным различием между животными и человеком является различие в чувствах.И человек, и высшее животное не остаются безразличными к происходящему вокруг. Предметы и явления действительности могут вызывать у животных и у человека положительные или отрицательные эмоции. Однако только в человеке может быть заключена развитая способность сопереживать горе и сорадоваться с другим человеком. Только человек может наслаждаться картинами природы или испытывать интеллектуальные чувства при осознаний какого-либо жизненного факта.

Четвертое важнейшее отличие психики человека от психики животных заключается в условиях их развития.Если развитие психики животного мира шло по законам биологической эволюции, то развитие собственно человеческой психики человеческого сознания подчиняется законам исторического развития. И животное и человек имеют в своем арсенале известный опыт поколений в виде инстинктивных действий на определенного вида раздражитель. И тот и другой приобретают личный опыт во всевозможных ситуациях, которые предлагает им жизнь. Но только человек присваивает общественный опыт, который в наибольшей мере развивает его психику. С момента рождения ребенок овладевает способами употребления орудий, способами общения с другими людьми.

Психологами установлено, что без усвоения опыта человечества, без общения с себе подобными не будет развитых, собственно челове-

ческих чувств, не разовьется способность к произвольному вниманию и памяти, способность к абстрактному мышлению, не сформируется человеческая личность.

Случаи воспитания человеческих детей среди животных показали, что у детей, воспитанных животными, нельзя было обнаружить те особенности, которые отличают человека от животного. В то время как маленькая обезьянка, волею случая оставшаяся одна, без стада, все равно будет проявлять себя как обезьянка, человек только тогда становится человеком, если его развитие проходит среди людей.

Источник

Использование орудий животными не всегда говорит о большом уме

Использование орудий животными часто рассматривается как показатель незаурядных умственных способностей, однако некоторые особенности орудийной деятельности «братьев наших меньших» заставляют усомниться в правомочности таких оценок. Способность к использованию орудий не всегда коррелирует с интеллектом и к тому же очень сильно варьирует у разных особей в пределах одного и того же вида. Орудийная деятельность животных отличается от человеческой очень быстрым формированием устойчивых ассоциаций и ритуализацией, что проявляется в упорном воспроизведении найденной однажды последовательности действий, даже если они в изменившихся обстоятельствах потеряли смысл.

Давно прошли те времена, когда изготовление и использование орудий считались уникальными свойствами человека. Сегодня известно множество видов животных, использующих орудия в повседневной жизни, причем в ход идут как неизмененные природные объекты, так и обработанные (например, палки с удаленными сучками и листьями).

Людям, исследующим поведение животных, избавиться от антропоцентрических оценок трудно. Возможно, этим отчасти объясняется устоявшееся представление о том, что орудийная деятельность является лучшим показателем интеллектуального уровня («когнитивных возможностей») в целом. Еще бы, ведь мы, люди, достигли самых выдающихся успехов именно в этой области.

Насколько точны такие оценки? Всегда ли сложная орудийная деятельность — признак «большого ума»? Эти и другие вопросы обсуждаются в большой обзорной статье Ж. И. Резниковой из Института систематики и экологии животных СО РАН «Исследование орудийной деятельности как путь к интегральной оценке когнитивных возможностей животных», опубликованной в Журнале общей биологии.

Орудийная деятельность широко распространена у млекопитающих, и отнюдь не только у обезьян. Так, слоны отгоняют ветками мух, причем, если сломанная ветка слишком велика, они кладут ее на землю и, придерживая ногой, отрывают хоботом часть нужного размера. Некоторые грызуны используют камешки для разрыхления и отгребания почвы при рытье нор. Каланы (морские выдры) отдирают прикрепленных к скалам моллюсков при помощи крупных камней — «молотков», а другие, менее крупные камни, используют для разбивания раковин (лежа на спине на поверхности воды, зверь кладет камень-наковальню на грудь и колотит по нему раковиной). Медведи способны сбивать плоды с деревьев при помощи палок; зафиксировано использование камней и глыб льда белыми медведями для убийства тюленей.

Много данных накоплено и об орудийном поведении у птиц. Новокаледонские галки достают насекомых из трещин в коре при помощи разнообразных «приспособлений», изготавливаемых самими птицами из прочных листьев и хвоинок. Египетские грифы разбивают страусиные яйца, бросая в них камни. Некоторые цапли бросают в воду разные предметы (перья, личинки насекомых), чтобы приманить рыб. Семейство цапель в Морском аквариуме Майами научилось приманивать рыб гранулированным кормом, который птицы воровали у сотрудников. Сычи собирают экскременты млекопитающих и раскладывают их вокруг своих гнезд, чтобы приманить жуков-навозников.

Но все-таки самые талантливые «технари» среди животных — приматы. Многие обезьяны разбивают камнями орехи, раковины и птичьи яйца; вытирают листьями грязные фрукты; используют жеваные листья в качестве губок, чтобы доставать воду из углублений (кстати, похожие технические решения наблюдались и у муравьев, столкнувшихся с необходимостью доставки в муравейник жидкой пищи); извлекают насекомых из щелей при помощи острых палочек; бросают камни и другие предметы в недругов и т. д.

Эксперименты показали, что высшие обезьяны в неволе быстро осваивают разнообразные, в том числе и весьма сложные, виды орудийной деятельности, которые никогда не наблюдаются у этих видов в природе. Вот тут-то и обнаруживается первая странность: почему, при наличии таких способностей, обезьяны в природе используют их довольно редко и явно не полностью? Так, из четырех ближайших к человеку видов (шимпанзе, бонобо, горилла, орангутан) систематическое использование орудий в природных условиях характерно лишь для шимпанзе. Остальные «могут, но не хотят».

Вторая странность состоит в том, что уровень «технологичности» очень слабо коррелирует с другими показателями интеллекта. Самыми «технологичными» обезьянами, несомненно, являются шимпанзе, однако наиболее «интеллектуальными» по комплексу тестов признаны бонобо, почти не пользующиеся орудиями в природе. Заметим, что бонобо еще и самые «социализированные» из высших обезьян, а многие антропологи считают совершенствование социальных отношений ведущим фактором развития интеллекта у приматов.

Третья странность состоит в чрезвычайно большом размахе индивидуальных различий по «инструментальным способностям» у представителей одного и того же вида. Похоже, в природных популяциях «технические гении» мирно сожительствуют с «непроходимыми техническими тупицами», причем едва ли кто-то из них чувствует разницу. Иной капуцин справляется с задачами «на сообразительность» лучше многих шимпанзе (а в ряде экспериментов и отдельные птицы, такие как новокаледонские галки, показывали лучше результаты, чем человекообразные приматы). Знаменитые обезьяньи «гении», такие как шимпанзе Уошо, горилла Коко или бонобо Кензи — это именно гении, а вовсе не «типичные представители» своих видов.

Даже одно и то же животное может то показывать чудеса изобретательности, то проявлять необъяснимую тупость (к примеру, пытаться разбить орех вареной картофелиной). Подобные разительные контрасты то и дело бросаются в глаза при чтении многочисленных описаний наблюдений и экспериментов, приведенных в статье.

По мнению автора, орудийная деятельность животных — своеобразная «вершина айсберга» (ей предшествует оценка обстоятельств, поиск подходящих предметов, расчет последствий и т. п.), и потому дает возможность интегральной оценки интеллекта. Возможно, это действительно так, но только приходится признать, что «интеллект» (в человеческом понимании), по-видимому, не является критичным для выживания большинства животных, что он — некий эпифеномен, побочный эффект более важных для их жизни поведенческих механизмов. В противном случае, в природных популяциях не было бы такого колоссального размаха изменчивости по этому признаку. Хотя, с другой стороны, разве у людей иначе?

Характернейшая особенность орудийной деятельности животных — быстрая фиксация и ритуализация найденных однажды решений и полнейшее нежелание переучиваться при изменении обстоятельств. По словам Н. Н. Ладыгиной-Котс (одной из первых исследовательниц обезьяньего интеллекта), «шимпанзе — раб прошлых навыков, трудно и медленно перестраиваемых на новые пути решения».

Шимпанзе Рафаэлю исследователи давали дырявую кружку и шарик, которым можно было заткнуть дырку. Рафаэль не догадывался это сделать, пока однажды случайно не плюнул шариком в кружку. Шарик заткнул отверстие, вода перестала вытекать, и шимпанзе это запомнил. С тех пор он постоянно пользовался шариком, чтобы заткнуть дырку в кружке, но всегда делал это тем же способом, что и в первый раз — брал шарик в рот и плевал им в кружку. Через некоторое время ему дали кружку без дырки, и Рафаэль, совсем уж по-глупому, плевал шариком и в нее тоже. Наконец, когда ему предложили на выбор две кружки — привычную дырявую и целую, бедное животное, не колеблясь, выбрало дырявую.

Дикие шимпанзе в одном из африканских национальных парков научились сбивать плоды с дерева, на которое не могли забраться, с соседнего дерева при помощи сорванных с него веток. Когда все подходящие ветки были оборваны, животные впали в полную растерянность, и никто из них так и не догадался принести ветку с какого-нибудь другого дерева или куста, хотя для других целей (например, для выковыривания насекомых) шимпанзе часто пользуются палками, принесенными издалека.

Ж. И. Резникова полагает, что подобное «глупое» поведение может быть обратной стороной способности к быстрому обучению, которое обеспечивается формированием устойчивых ассоциативных связей. Возможно, если бы животные не учились так быстро, выученные стереотипы были бы не столь жесткими. А сумей они и вовсе избавиться от плена стереотипов, их поведение стало бы гораздо интеллектуальнее.

Об этом говорит ряд экспериментов. Многим животным (обезьянам и птицам) предлагалась задача «трубка с ловушкой»: нужно вытолкнуть приманку из трубки палочкой или проволокой, однако в трубке есть дырка, через которую приманка может выпасть в «ловушку», откуда ее невозможно достать. Животное должно сообразить, что надо обойти экспериментальную установку и толкать с другой стороны. Задача оказалась трудной для всех, но некоторые обезьяны и птицы все-таки справились с ней, научились уверенно ее решать.

После этого экспериментаторы переворачивали трубку дыркой вверх. «Ловушка» становилась нефункциональной, и необходимость заходить сзади отпадала. Ни одно из животных не смогло этого понять. Даже «гении», показавшие блестящие результаты в других опытах, продолжали упорно обходить установку и толкать приманку «от ловушки», то есть настаивали на однажды выученном решении, хоть оно и потеряло смысл. В одном из экспериментов, однако, удалось разрушить сложившийся стереотип, заменив стеклянную трубку непрозрачной. Подопытный — дятловый вьюрок — увидев, что трубка-то теперь другая, снова «включил мозги» и стал действовать адекватно ситуации.

Может быть, в этом и состоит то трудноуловимое, но все-таки реальное различие, грань между человеческим и животным мышлением, которое нас делает людьми, а животным не позволяет подняться до нашего уровня? Может быть, всё дело в том, что мы в меньшей степени рабы стереотипов и догм, и чуть чаще «включаем мозги»?

Источник