В чем заключается особенности развития исторической науки в 20 веке
Школе NET
Register
Do you already have an account? Login
Login
Don’t you have an account yet? Register
Newsletter
Submit to our newsletter to receive exclusive stories delivered to you inbox!
Зачетный Опарыш
В чем заключаются особенности развития исторической науки в XX веке?
Лучший ответ:
Васян Коваль
Негативные значения формационного подхода в том, что отрицалось значимость всех других концепций и подходов; преувеличивалась роль и значение материальных интересов и объективных законов, классовой борьбы. Причем эта борьба описывалась с позиции только беднейших, неимущих слоев общества, «пролетариев». Отсюда жизнедеятельность крупных собственников, господствующих классов (феодалов, помещиков, дворян, буржуазии) освещалось только как враждебная обществу; недооценивалась роль духовной культуры и человека в истории общества; линейный подход в развитии формации продолжал идею передовых и отсталых народов; европоцентризм, т.е. идея превосходства европейской культуры и европейцев над остальными культурами и народами мира, в том числе и Россией.
В нашей стране негативные значения формационного подхода усиливались тем, что он стал содержанием политики советского государства, его правительство по отношению к истории, науке, культуре. Несогласные с ним ученые преследовались, упорствующие уничтожались.
В середине 30-х гг. был издан «Краткий курс истории ВКП(б)», отредактированный И.В. Сталиным и давший образцы формационного подхода, по которым потом, после 30-х гг., была переписана история России и всемирная история, воспитывались поколения советских людей, в том числе историков. Все это надо учитывать, слушая людей старших поколений, читая труды и учебники по истории, изданные до 90-х гг.
Преодоление негативных значений формационного подхода предполагает отказ от абсолютизации его критериев, выдвижение в центр внимания историков человека, людей, общества, культуру во всех её видах, признание правомерности, положительной роли и негативных значений всех видов собственности, созданных человеческим обществом, и всех исторически возникших классов общества, изучение и функциональные роли в жизни цивилизации; необходим цивилизационный подход в изучении истории.
Суть цивилизационного подхода, в том, что изучение и освещение истории основывается на представлениях об обществе как цивилизации. И в основу положена теория цивилизаций, её идеи.
Теория цивилизации получила научную разработку в трудах её основоположников.
В чем заключались особенности развития исторической науки в 20-м веке?
20 век начался с больших мировых потрясений. Это не могло не отразиться на развитии взглядов исторической науки.
Если раньше, до 20 века историю изучали как процесс развития общества от примитивного общества через прогресс к обществу развитому, то события начала века показали, что прогресс не есть основание для развития общества (мировая война и массовые убийства показали, что общество как было жестокое, так и осталось, несмотря на развитие технологий).
Теперь появляются взгляды ученых на историю как на изучение отдельных цивилизаций, то есть история как циклично повторяющийся процесс, одна цивилизация сменяет другую. Осваль Шпенглер вывел свое понимание исторической науки: он отрицал причинность исторических событий, а также его главное место занимала идею судьбы, постичь которую логически невозможно, а значит, невозможно и изучить, применив к ней научные методы.
В 30е годы 20 века появляется американский релятивизм, который утверждает, что историческое знание относительно. Любой историк, изучая процессы и явления не может не быть субъективным, а, значит, изучает историю и излагает ее исходя из своих личных мнений и убеждений. Объективной истории по сути нет, есть лишь разные мнения историков, а значит, можно интерпретировать историю как захотим, утверждают релятивисты. Взгляды релятивистов шли в разрез с мнениями классических историков, которые видели свою задачу в правдивом и максимально объективном воспроизведении исторической действительности.
Вы можете войти или зарегистрироваться, чтобы добавить ответ и получить бонус.
До 1917 года историческая наука в нашей стране развивалась свободно на основе всех трех концепций. После 1917 года, особенно с 1930-х когда завершила свое формирование тоталитарная система в СССР, христианская концепция была отвергнута как враждебная, культурно-историческая была запрещена как буржуазная, а рационалистическая была сведена к ее марксистской — ленинской ветви, на основе которой сложился формационный подход в советской исторической науке. Если в европейских демократических странах эта концепция основывалась на либерально-демократических идеях, вытекавших из философии Гегеля, Маркса и других мыслителей, и способствовала свободному развитию исторической науки, то в нашей стране эта концепция тормозила развитию науки.
Теория формации и формационный подход имели положительное значение в исторической науке. Оно в том, что внимание историков впервые было направлено на освещение тяжелого положения людей физического труда, производителей материальных благ. Беднейших слоев — жестокого отношения к ним господствующих классов. Соответственно освещалась классовая борьба — против гнета и эксплуатации, за свержение власти господ, за всеобщее равенство.
Негативные значения формационного подхода в том, что отрицалось значимость всех других концепций и подходов; преувеличивалась роль и значение материальных интересов и объективных законов, классовой борьбы. Причем эта борьба описывалась с позиции только беднейших, неимущих слоев общества, «пролетариев». Отсюда жизнедеятельность крупных собственников, господствующих классов (феодалов, помещиков, дворян, буржуазии) освещалось только как враждебная обществу; недооценивалась роль духовной культуры и человека в истории общества; линейный подход в развитии формации продолжал идею передовых и отсталых народов; европоцентризм, т.е. идея превосходства европейской культуры и европейцев над остальными культурами и народами мира, в том числе и Россией.
В нашей стране негативные значения формационного подхода усиливались тем, что он стал содержанием политики советского государства, его правительство по отношению к истории, науке, культуре. Несогласные с ним ученые преследовались, упорствующие уничтожались.
В середине 30-х гг. был издан «Краткий курс истории ВКП(б)», отредактированный И.В. Сталиным и давший образцы формационного подхода, по которым потом, после 30-х гг., была переписана история России и всемирная история, воспитывались поколения советских людей, в том числе историков. Все это надо учитывать, слушая людей старших поколений, читая труды и учебники по истории, изданные до 90-х гг.
И — даже из изданных: в 90-е гг. многие несут в себе печать формационного подхода. Это надо уметь видеть.
Преодоление негативных значений формационного подхода предполагает отказ от абсолютизации его критериев, выдвижение в центр внимания историков человека, людей, общества, культуру во всех её видах, признание правомерности, положительной роли и негативных значений всех видов собственности, созданных человеческим обществом, и всех исторически возникших классов общества, изучение и функциональные роли в жизни цивилизации; необходим цивилизационный подход в изучении истории.
Суть цивилизационного подхода, в том, что изучение и освещение истории основывается на представлениях об обществе как цивилизации. И в основу положена теория цивилизаций, её идеи.
Теория цивилизации получила научную разработку в трудах её основоположников.
Лекция 5. История исторической науки в XX в
Кризис исторической науки в XX в. явился закономерным следствием развития исторического познания предшествующего столетия. Пересмотр старой научной парадигмы начался уже на рубеже XIX–XX вв. Однако в первом десятилетии XX в. никто еще не отрицал, что история является наукой. Потрясения начала века развеяли уверенность в безостановочном поступательном развитии западной цивилизации, рушилась теория прогресса, вновь появилось стремление найти идеал в прошлом. На первый план выдвигаются проблемы кризиса цивилизации, глобальных катастроф, выживания человечества, деградации морали. Теперь о прогрессе принято говорить как о пережитке прошлого.
Наиболее последовательное отрицание «научной истории» нашло отражение в знаменитой книге немецкого историка и философа Освальда Шпенглера (1880–1936) «Закат Европы» (1918–1922), отрицающей причинность в мире исторических явлений. Центральное место в его построениях занимает идея судьбы, постижение которой не поддается способам научного познания. Главным методом исторического познания Шпенглера является интуиция. По мнению немецкого ученого, история представляет собой последовательность замкнутых культурных образований, которые проходят одинаковый цикл, напоминающий жизненный цикл биологического организма. Таким образом, он комбинирует идею замкнутости локальных структур с теорией культурно-исторических циклов. По сути дела, никакого исторического процесса не существует. Методология Шпенглера была предназначена не для реконструкции образа прошлого, а для создания картины будущего, где не было места для исторической детализации. К изучению истории ученого двигало стремление постичь судьбы западной цивилизации в критический момент ее существования. Место анализа исторических источников занимает ничем не ограниченный полет авторской фантазии. О каких-либо проверяемых доказательствах здесь просто не может быть речи. Не удивительно поэтому, что методология Шпенглера вызывала острую и во многом справедливую критику профессиональных историков.
Окончательное формирование взгляда на исторический процесс как череду сменяемых цивилизаций связано с именем британского ученого Арнольда Тойнби (1889–1975), который с 1934 г. начал издавать фундаментальный
12-томный труд «Постижение истории» («Исследование истории»). Для Тойнби предметом исторического исследования оказывается жизнь человеческих обществ, история же человечества разделена на ряд локальных цивилизаций, изучение которых позволило автору выявить законы развития и сменяемости цивилизаций.
В США 20–30-х гг. XX в. сильные позиции занимали критики позитивизма, которые делали упор на относительность исторического знания (так называемый американский релятивизм). Была отвергнута классическая парадигма истории, которая базировалась на убеждении в наличии твердых «кирпичиков»-фактов, существующих независимо от исследователей, которые создают на их основе объективный образ истории. Видные американские ученые Ч. Бирд
и К. Беккер подчеркивали неизбежность личного воздействия историка на результаты его исследования и невозможность объективного познания прошлого. Релятивизм на американской почве вылился в презентистскую версию, исходный принцип которой состоял в признании прошлого продуктом настоящего. Признавалась возможность любых интерпретаций истории: каждый человек сам себе историк, утверждал Беккер. Релятивизм шел вразрез с убеждениями многих историков, которые продолжали видеть свое профессиональное предназначение в адекватной реконструкции прошлого, а потому отстаивали объективность фактологической основы исторической науки.
Ведущую роль в преодолении кризиса исторической науки сыграла французская историография в лице нескольких поколений историков, первыми из которых были Марк Блок (1886–1944) и Люсьен Февр (1878–1956), осуществившие знаменательный переворот в исторической науке. Они вернули истории утраченное гуманистическое содержание, интерес публики, широкую читательскую аудиторию. Именно они стояли у истоков мощного историографического направления и нового этапа развития исторической мысли: постановка новых проблем (о человеке, его ментальности, особенностях его мировосприятия, о стереотипах мышления, чувствах), новое прочтение старых источников, применение новых, нетрадиционных методов исследования – так лаконично можно обозначить их вклад в мировую историографию. В 1929 г. Блок и Февр основали научный журнал «Анналы социальной и экономической истории», который с тех пор не раз модифицировал свое название, и потому обычно его называют просто «Анналы». В первом же номере журнала прозвучал призыв к более широкому подходу к истории. Был взят курс на междисциплинарную историю и привлечение к совместной исследовательской работе представителей общественных наук – экономики, социологии, социальной психологии и др. На этой междисциплинарной основе ученые «школы «Анналов»» продолжали расширять и совершенствовать содержание и методологию исторической науки в русле всеобъемлющей «тотальной (глобальной) истории», которая является предельным воплощением истории целостной, синтетической. «Тотальная история» не претендует на всемирность и может быть реализована скорее в локальном масштабе: в истории городского или деревенского прихода, отдельной местности и даже на довольно ограниченном отрезке времени. Это история людей и отдельных человеческих сообществ. Блок и Февр порвали с традициями позитивистской историографии, особенно сильными во Франции – на родине Конта. Они вели битвы за научную историю против традиционной, повествовательной и эрудитской историографии, решительно отвергнув историю-рассказ, разработав концепцию истории-проблемы и преодолев, таким образом, упрощенный событийный подход к освещению исторического прошлого. Они противопоставили повествованию о событиях исследование глубинных пластов исторической действительности. Они стремились обнаружить в текстах источников ненамеренные, непроизвольные высказывания, а также то, о чем авторы исторических текстов сообщали, помимо собственной воли, тот «остаток», который не подвергся внутренней цензуре создателей текстов. Прекрасно определяет научную позицию девиз Февра: «Историк не тот, кто знает, а тот, кто ищет».
Основные принципы Блока и Февра получили развитие в рамках проблемных полей «новой исторической науки», связанной с именем другого крупнейшего французского историка, признанного лидера «школы «Анналов»», основателя «Дома наук о человеке» (1962) – центра междициплинарных исследований в области гуманитарных наук – Фернана Броделя (1902–1985). Он показал, что экономическая история не сводится к изучению механизмов производства и обмена, абстрактных товарно-денежных отношений, а выходит далеко за их пределы. Ученый рассматривал историю взаимоотношений человека с окружающей средой (геоисторию), структурную историю «медленных изменений» (развития экономики, общества, государства и цивилизации) и событийную историю, соразмерную времени человеческой жизни. Материальная культура и структуры повседневности объемлют, по мнению Броделя, все, из чего складывается жизнь человека, включая соответствующие взаимоотношения, желания, идеалы, ценности и правила, регулирующие индивидуальное и коллективное поведение. Главная задача исследователя – обнаружить инвариант человеческого сознания и социального поведения, присутствующий во всех формах быта, обмена, брака и семьи, религиозного культа и политической организации. Концепция «тотальной» истории Броделя оказала огромное влияние на западную историографию, приобрела множество последователей во Франции и во всем мире.
В 1970–начале 1980-х гг. на достаточно эклектичной методологической основе наблюдается бурный рост «новой социальной истории». Наряду с классами, сословиями и иными большими группами людей она сделала предметом своего изучения социальные микроструктуры: семью, общину, приход, разного рода другие общности и корпорации. Прямолинейному классовому подходу была противопоставлена более сложная картина социальных структур, промежуточных слоев и страт, позволявшая тоньше нюансировать характер социальных противоречий, политики государства, роли религии и церкви, различных форм идеологии. Принципиальной исходной установкой стал взгляд на общество как целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют в сложной системе прямых и обратных связей, исключающей возможность редукции и нахождения какого-либо одного, пусть даже относительно независимого, фактора, способного определять все историческое развитие. Социальные историки стали также активно заимствовать специфические методы и познавательные приемы антропологов, разработанные для раскодирования чуждых и непонятных европейцу культур далеких племен. Так, вслед за социологическим произошел антропологический поворот в историографии. Главное русло междисциплинарного взаимодействия было переведено в плоскость исторической антропологии. Антропологическая ориентация выразилась, в частности, в проецировании на социальную историю центральных задач антропологии – постижения субъективных ментальных миров членов той или иной социальной группы и выяснение системы идей и понятий, лежащей в основе любого человеческого действия. В дальнейшем начался спор двух парадигм: социологически ориентированной социально-структурной истории и антропологически ориентированной истории социально-культурной. Однако инициативу постепенно захватила антропологическая история,или историческая антропология, которая поставила перед собой задачу синтеза всей исторической действительности в фокусе человеческого сознания (в субъективной реальности) и, в свою очередь, выступила с претензией на последнюю истину и безраздельное господство в новейшей историографии. Микроподходы становились все более привлекательными, по мере того как обнаруживалась неполнота и неадекватность макроисторических выводов, ненадежность среднестатистических показателей, направленность к свертыванию широкой панорамы исторического прошлого в узкий диапазон ведущих тенденций. Начав с народных низов, историческая антропология постепенно включила в свой предмет поведение, обычаи, ценности, представления, верования всех социальных классов и групп, независимо от их положения в общественной иерархии. К середине 1980-х гг. ситуация изменилась в пользу комбинации двух познавательных стратегий. Стало очевидным, что для исторического объяснения недостаточно выяснить те представления и ценности, которыми люди руководствовались в своей деятельности. Задача состояла в том, чтобы выявить факторы, определявшие содержание и изменение этих представлений и ценностей. В сложившейся ситуации был разработан комплексный метод социального анализа, опирающегося на последовательную комбинацию системно-структурного и социокультурного подходов и применимого в конкретно-историческом исследовании.
Главный вызов истории – постмодернистский – был направлен против концепций исторической реальности и объекта исторического познания, которые выступают в новом толковании не как нечто внешнее для познающего субъекта, а как то, что конструируется языком и дискурсивной (речевой) практикой. Язык рассматривается не как средство отражения и коммуникации, а как главный смыслообразующий фактор, детерминирующий мышление и поведение. Подчеркивается креативный, искусственный характер исторического повествования, выстраивающего неравномерно сохранившиеся, отрывочные и нередко произвольно отобранные сведения источников в последовательный временной ряд. По-новому ставится вопрос не только о возможной глубине исторического понимания, но и о критериях объективности и способах контроля исследователем собственной творческой деятельности. От историка требуется пристальнее вчитываться в тексты, использовать новые средства для раскрытия истинного содержания прямых высказываний, и расшифровывать смысл на первый взгляд едва различимых изменений в языке источника, анализировать правила и способы прочтения исторического текста той аудиторией, которой он предназначался, и пр. Постмодернистская парадигма, давно захватившая господствующие позиции в современном литературоведении, распространив влияние на все сферы гуманитарного знания, не ограничилась отрицанием идеи истории как единого движения от одной стадии к другой, а также идей прогресса, свободы, демократии, классовой борьбы. Данная парадигма поставила под сомнение само понятие исторической реальности, а с ним и собственную идентичность историка, его профессиональный суверенитет (стерев, казавшуюся нерушимой, грань между историей и литературой), критерии достоверности источника (размыв границу между фактом и вымыслом), веру в возможности исторического познания и стремление к объективной истине.
Новые направления современной историографии, усвоившие уроки постмодернистского вызова, могут доказать свою состоятельность, дав нам реальную возможность глубже понять процессы, которые определяли развитие исторического знания и исторической науки, выявить их новые измерения в более широких интеллектуальных и культурных контекстах
Контрольные вопросы
1. Проанализируйте причины, вызвавшие кризис исторической науки
в XX в.
2. Дайте оценку вклада в развитие исторической науки М. Блока и Л. Февра.
3. В чем состоит метод социального анализа?
4. Какая из концепций XX в. вам наиболее близка и почему?
Историческая наука в ХХ веке
Достижения исторической науки к концу ХIХ в. и начало ее кризиса. Методологическая дискуссия 90-х гг. ХIХ в.в немецкой исторической науке. Углубление представлений о содержании исторического процесса в рамках позитивистского видения истории. Расширение источниковой базы исторической науки. Расширение методов исследования. Трактовка проблемы задач и возможностей исторической науки. Место истории среди других наук.
Возникновение дискуссии на страницах журнала «Historische Zeitschrift». Позиция К. Лампрехта и его сторонников. Теория «культурно-исторического синтеза». Критика этой позиции Г. фон Беловым и его сторонниками. Проблема трактовки содержания исторического процесса и способов его познания, проблема места истории среди других наук с позиций формирующегося историзма. Э. Трельч (1865–1923): создатель и критик историзма.
Критика позитивистской теории познания в немецкой философии и становление неокантианства в творчестве Г. Риккерта и В. Виндельбанда. В. Дильтей (1833–1911) и теория «понимания». Герменевтика как новая теория познания. Влияние герменевтики на развитие исторической науки. Возникновение историзма как результат синтеза историографической и философской (герменевтической) традиции.
Основные идеи историзма в трактовке исторического процесса и возможностей его познания, сформулированные Ф. Майнеке (1862–1954). Проблема своеобразия исторического источника и способов познания прошлого в творчестве Р.Дж. Коллингвуда (1889–1911). Судьба историзма в немецкой исторической науке. Значение идей немецкого историзма для развития мировой исторической науки. Критика немецкого историзма в творчестве Дж. Иггерса. Возможности синтеза позитивистского и неокантианского подходов к истории. Б. Кроче (1866–1943) и его теория исторического процесса и способов его познания. Рост сознания ответственности исторической науки за судьбы цивилизации. Й. Рюзен как критик историзма.
Гуманитарное знание как целостность. Обогащение исторической науки как результат развития различных гуманитарных наук.Развитие гуманитарного знания на пути к осознаниюобщества как совокупности многогранных связей жизни и деятельности человека. Прошлое как элемент целостности. М. Вебер (1864–1920) и новые тенденции в познании общества и места гуманитарного знания в культурном и цивилизационном развитии человечества. Историческая концепция М. Вебера. Прошлое и будущее европейской цивилизации в трактовке М. Вебера. Рационализм и идеализм теоретико-познавательной концепции «идеальных типов». Значение концепции «идеальных типов» для развития исторической науки и всего европейского гуманитарного знания.
Наличие противоречивых тенденций (рационалистических и идеалистических в теории познания, оптимистических и пессимистических в трактовке истории) как характерная черта европейского стиля мышления. Нарастание пессимистических настроений в общественном сознании европейцев в межвоенный период (первая половина ХХ в.) и отражение этих настроений в философии и гуманитарном знании. Скептицизм Ф. Ницше (1844–1900) и причины возрастания популярности его идей в ХХ в. Критика европейского пути развития в философско-исторической концепции О. Шпенглера.
Становление культурологии в свете нарастающего скептицизма в трактовке путей развития европейской и мировой культуры и цивилизации. Разделение понятий «цивилизация» и «культура» в историко-культурологической концепции Й. Хёйзинги (1872–1945). «Культура как игра». Культурологическая концепция К. Ясперса (1883–1969). Теория «оси исторического времени». Пессимистическая культурологическая концепция «критической теории» М. Хоркхаймера и Т. Адорно. Причины неприятия тоталитарными режимами пессимистических концепций исторического развития. Причины сохранения популярности пессимистических культурологических концепций во второй половине ХХ в.
Культурология и развитие гуманитарного знания в ХХ в. Появление лингвистической, социологической, исторической культурологии. Цивилизационный подход к истории как вариант философско-исторического подхода и как антитеза линейного понимания истории. Цивилизационный подход и проблема единства и целостности всемирной истории. Эвристические возможности цивилизационного подхода к истории. Культурология и конкретное историческое знание в их взаимоотношении.
Синтез философско-исторической и культурологической традиции в концепции А.Дж. Тойнби (1889–1975). Критика позитивистского понимания задач историописания в творчестве А.Дж. Тойнби. Значение европейской религиозной традиции в создании цивилизационной теории английского мыслителя. Концепции «вызов – ответ», «возникновение – расцвет – надлом – упадок» как инструменты познания истории. Эвристическая ценность данных концепций. Цивилизации Запада и Востока в трактовке А.Дж. Тойнби. Причины идеализации китайской цивилизации в позднем творчестве английского историка. Причины критического отношения и одновременно большого признания и популярности идей А.Дж. Тойнби в течение всей второй половины ХХ в.
«Школа Анналов» – ведущее направление исторической науки ХХ в.Достиженияфранцузских историков-позитивистов и приближение кризиса позитивистских подходов к истории. Э. Лависс (1842–1922). Научная и педагогическая деятельность. «Маленький Лависс». Ш.-В. Ланглуа (1863–1929) и Ш. Сеньобос (1854–1942). «Введение в историю». Поиск целостности как ведущая тенденция познания начала ХХ в. Синтез естественнонаучного и гуманитарного знания как ответ на интеллектуальные запросы времени. «Международный центр синтеза» А. Берра (1863–1954). Новые тенденции в географии (В. Мечников, Э. Реклю, А. Деманжон). Обновление социологии в творчестве Э. Дюркгейма. А. Пиренн (1862–1935) и зарождение новых тенденций в исторической науке.
М. Блок (1886–1944) и начало издания в Страсбурге журнала «Анналы экономической и социальной истории». Новое видение истории как процесса и истории как науки: соотношение целого и части как проблема конкретно-исторического исследования. Совместная работа М. Блока и Л. Февра (1878–1956) как новый тип научного сотрудничества. Сферы научных интересов М. Блока и Л. Февра. Организационная работа в журнале. Расширение источниковой базы исторического исследования. Проблема политических и социальных пристрастий и симпатий историков, группировавшихся вокруг журнала «Анналы». Значение факта создания нового журнала в процессе обновления исторической науки.
Начало сотрудничества с журналом Ф. Броделя (1902–1976). Формирование сферы его научных интересов. Развитие идей М. Блока и Л. Февра в работе «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Переход к Ф. Броделю руководства журналом. Новый взгляд на всемирную экономическую историю в труде «Материальная цивилизация: экономика и капитализм». Теория исторического времени, разных временных длительностей. Ее значение для обновления мировой исторической науки конца ХХ в. Броделевская концепция капитализма, ее связь с теорией разных временных длительностей. Развитие сравнительно-исторического метода в творчестве Ф. Броделя. Новое соотношение между теорией исторического процесса и конкретно-историческим исследованием. Конец «эпохи Броделя» и начало кризиса «Школы Анналов».
Причины, породившие кризис «Анналов»: научные, социополитические. Поиск обновления в 70–80-е гг. Клиометрия, ее достижения и проблемы. Ле Гофф. История ментальности как новый объект исследования. Ле Руа Ладюри. «Карнавал в Романье». Энциклопедия «Новая историческая наука во Франции». Обновление источниковой базы исторического исследования. Ж. Дюби. М. Перро. П. Шартье. Расширение влияния «Анналов» и превращение данного направления в ведущее направление современной мировой исторической науки. Антропология как новый тип научного знания конца ХХ в. Историческая антропология.
Экономическая история. Дж. Клэпем (1873–1946) и его работа «Индустриальная революция». Т.С. Эштон и расширение экономической проблематики. «Экономические документы эпохи Тюдоров» Р. Тоуни и Э. Пауэра. Создание Британской исторической ассоциации. Теоретические проблемы истории в рамках экономической истории. С. Поллард (1925–1998).
Традиции социальной истории в английской исторической науке. Дж. и Б. Хэммонд. Г. Баттерфилд (1900–1979) и развитие социальной истории. Критика Г. Баттерфилдом марксизма. Обновление социальной истории и превращение ее в ведущее направление английской исторической науки. Локальная история как вариант социальной истории. «Ремесленная мастерская» и ее журнал.
Основные тенденции развития немецкой исторической науки в ХХ веке.Кризис историзма в немецкой исторической науке после Второй мировой войны и проблема его преодоления. Осмысление роли нацистского режима в истории Германии как ведущая тенденция развития всех направлений немецкой исторической науки. Л. Кеттенаккер. Обновление социальной истории. В. Конце. Р. Козеллек. Обновление немецкой исторической науки на пути сближения со «Школой Анналов» в понимании исторического процесса и способов его познания. «История повседневности» как вариант «новой исторической науки». Зарождение новых направлений в современной немецкой исторической науке: история образования, история медицины, история профессий. Ю. Кокка.
Развитие исторической науки США в ХХ в.Становление исторической науки США в конце ХIХ в. и роль европейской историографической традиции в этом процессе. Возникновение Американской исторической ассоциации и начало издания научных исторических журналов. Г. Адамс (1838–1918), Ч. Бирд (1874–1948), Ф. Тёрнер (1861–1932), А. Шлезингер (младший) (1917–?). Начало преподавания истории в университетах США. Осмысление роли теории исторического процесса в формировании взаимоотношений исторической науки с общественным сознанием. Теория «подвижной границы» (фронтира) Ф. Тёрнера в трактовке истории США.
Возникновение «клиометрии» и начало обретения американской исторической наукой собственного места в мировом историографическом процессе. Р. Фогел и Дж.М. Кауссер как теоретики и практики клиометрии. Достижения клиометрии в изучении истории США. Осознание ограниченности возможностей клиометрии. Квантитативная история как одно из направлений в европейской и американской историографии.
«Психоистория» в американской исторической науке: роль теории З. Фрейда и других достижений психологии в возникновении тенденций, приведших к созданию «психоистории» как самостоятельного направления в исторической науке. Работа Э. Эриксона «Молодой Лютер». Ллойд де Мозе. «Журнал психоистории». Эволюция «психоистории» и роль этого направления в современном мировом историографическом процессе.
Изучение зарубежной истории в российской исторической науке ХХ в. Проблема «буржуазности» позитивистской исторической науки. Развитие и обогащение традиции П.Г. Виноградова. Д.М. Петрушевский (1863–1952) как историк английского средневековья. Новые тенденции в изучении английского средневековья. Начало изучения раннего Нового времени в творчестве Н.И. Кареева (1850–1931). «Русская школа» в европейской историографии. Р.Ю. Виппер (1859–1954). Изучение новой истории и проблем всемирной истории. Позитивизм и его критика в творчестве Р. Ю. Виппера.
И.М. Гревс (1860–1941) как историк культуры. Становление антропологического подхода в российской медиевистике начала ХХ в. О. А. Добиаш-Рождественская (1875–1939). Л.П. Карсавин (1882–1952). П.В. Бицилли (1879–1953). М.М. Бахтин (1895–1975). Начало изучения истории Востока в российском востоковедении. В.В. Бартольд (1869–1930). «Туркестан в эпоху монгольского нашествия». В.М. Алексеев (1881–1951) и зарождение нового подхода к изучению Китая.
Особенности развития отечественной исторической науки в советский период. Проблема сохранения традиций академической и университетской науки. Роль М.П. Покровского в разгроме университетской исторической науки. Создание Социалистической Академии, Институтов Красной профессуры, общества «Историк-марксист». Возникновение РАНИОН как попытка спасения науки. «Дело Платонова». Перевод Академии наук в Москву. Роль С.Ф. Ольденбурга (1863–1934) в сохранении традиций академической науки. Возобновление преподавания истории в вузах. Изломанные судьбы историков. Е.В. Тарле (1874–1955). Первые советские историки в области европейской истории Н.М. Лукин (1885–1940) и В.П. Волгин (1879–1962).
Проблема места теории исторического процесса в изучении истории в представлениях европейских и российских историков к началу ХХ в. Дискуссия об АСП в 20-е гг. ХХ в. в отечественной исторической науке. Филологическая теория Н.Я. Марра и ее роль в трактовке исторического процесса. Удушение научного исторического знания в отечественной исторической науке первой половине ХХ в. Создание «пятичленной» формационной теории и ее роль в схематизации исторического процесса. Проблема взаимоотношений исторической науки и политики в европейской и отечественной исторической науке. Годы «оттепели» и возможности обновления изучения истории. Дискуссии 60-х гг.: об АСП, о путях генезиса феодализма, о «патриархально-феодальных отношениях», о предмете исторической науки.
Дальнейшее углубление и конкретизация понятия «всемирная история» советской исторической наукой. Идея классовой борьбы и развитие социальной истории. Роль отечественного исторического востоковедения в обогащении социальной истории. И.М. Рейснер. Примитивизация изучения экономических процессов. История культуры как особая сфера развития знания: ограничения и результат.
Условия развития советской исторической науки в 70–80-е гг. ХХ в. Наука официальная и наука «внутренняя». Изучение истории культуры как ведущая область в изучении всемирной истории. А.Я. Гуревич «Категории средневековой культуры». М.А. Барг. «Эпохи и идеи». Возрождение антропологического подхода. Создание журнала «Одиссей» как российского «двойника» французских «Анналов». Ю.Л. Бессмертный. Эволюция его научных интересов и его вклад в развитие отечественной медиевистики.
Расширение понятия «всемирная история». Особенности изучения истории стран Латинской Америки и Канады, стран Востока. Л.С. Васильев. Л.Б. Алаев. Новые периодические издания в отечественном гуманитарном знании: «Цивилизации», «Новое литературное обозрение», «Время мира», «Социальная история», «Казус». Новые подходы к истории исторической науки. Л.П. Репина. Создание Института интеллектуальной истории.