Детские годы будущий писатель Кобо Абэ провёл в Манчжурии, где в 1940 году окончил среднюю ступень школы. После возвращения в Японию, завершив среднее образование в школе Сэйдзё, в 1943 году поступил на медицинский факультет Токийского императорского университета. Будучи ещё студентом, в 1947 году женился на художнице Мати Абэ, которая в дальнейшем будет играть важную роль, в частности, в оформлении книг Абэ и декораций к его театральным постановкам. В 1948 Абэ закончил университет, однако неудовлетворительно сдав государственный квалификационный медицинский экзамен, фактически сознательно лишился возможности стать практикующим врачом.
В 1947 году, основываясь на личном опыте жизни в Манчжурии, Абэ написал поэтический сборник «Анонимные стихи», который опубликовал сам, напечатав весь тираж 62-страничной книги на мимеографе. В стихотворениях, где было очевидно сильное влияние на автора поэзии Рильке и философии Хайдеггера, молодой Абэ наряду с выражением отчаяния послевоенной молодёжи, обращался к читателям с призывом протеста против реальности.
Тем же 1947 годом датируется написание Абэ его первого сочинения крупной формы, получившего название «Глиняные стены». Первым, кто в литературном мире, познакомился с этой работой и дал ей высокую оценку, был критик и филолог-германист Рокуро Абэ, преподававший Абэ немецкий язык, когда тот учился ещё в школе высшей ступени Сэдзё в военные годы. Повествование в «Глиняных стенах» строится в виде трёх томов записок молодого японца, который, решительно разорвав все связи с родным городом, уходит странствовать, но в результате попадает в плен к одной из манчжурских банд. Глубоко впечатлённый этим произведением Рокуро Абэ отправил текст Ютака Хания, которым недавно был создан малоизвестный на тот момент журнал «Современная литература». Первый том записок из «Глиняных стен» в феврале следующего года был опубликован в журнале «Индивидуальность». Обретя таким образом некоторую известность, Абэ получил приглашение вступить в объединение «Ночь», которым руководили Ютака Хания, Киётэру Ханада и Таро Окамото. В октябре 1948 года переименованные в «Указатель в конце дороги» «Глиняные стены» при поддержке Хания и Ханада были изданы отдельной книгой издательством «Синдзэнбися». Позднее в своей рецензии на «Стену» Хания, высоко ценивший творчество Абэ, написал что Абэ, которого в каком-то смысле можно считать последователем Хания, превзошёл его, своего предшественника.
В 1950 году Абэ совместно с Хироси Тэсигахара и Синъити Сэги создал творческое объединение «Век».
В 1951 году в февральском номере журнала «Современная литература» была опубликована повесть «Стена. Преступление S. Кармы». Это неординарное произведение было отчасти вдохновлено «Алисой в стране чудес» Льюиса Кэролла, тематически отталкивалось от воспоминаний Абэ о жизни в манчжурской степи, а также демонстрировало влияние на автора его друга, литературного критика и писателя Киётэру Ханада. Повесть «Стена. Преступление S. Кармы» в первом полугодии 1951 года была удостоена премии Акутагавы, разделив первенство с опубликованной в «Литературном мире» «Весенней травой» Тосимицу Исикава. Во время обсуждения работ членами жюри повесть Абэ подверглась суровой критике Кодзи Уно, однако решающую роль при выборе победителя сыграла полная энтузиазма поддержка кандидатуры Абэ другими членами жюри, Ясунари Кавабата и Косаку Такии. В мае того же года «Стена. Преступление S. Кармы», переименованная в «Преступление S. Кармы» и дополненная рассказами «Барсук с Вавилонской башни» и «Красный кокон» вышла отдельным изданием под заголовком «Стена» с предисловием, которое написал Дзюн Исикава.
В 1950-е годы, стоя на позициях литературного авангарда, Абэ вместе с Хироси Нома примкнул к объединению «Народная литература», в результате чего после слияния «Народной литературы» с «Новой японской литературой» в «Общество новой японской литературы», вступил в Коммунистическую партию Японии. Однако в 1961 году после 8-го съезда КПЯ и определенного на нём нового курса партии, скептически восприняв его, Абэ публично выступил с критикой, за которой последовало его исключение из КПЯ.
В 1973 году Абэ создал и возглавил собственный театр «Студия Абэ Кобо», что ознаменовало начало периода его плодотворного драматургического творчества. На момент открытия театр Абэ насчитывал 12 человек. Благодаря поддержке Сэйдзи Цуцуми, труппа Абэ смогла обосноваться на Сибуя в носящем теперь название «PARCO» театре «Сэйбу». Кроме того, выступления экспериментального коллектива не раз демонстрировались за рубежом, где получили высокую оценку. Так в 1979 году в США с успехом была исполнена пьеса «Слонёнок умер». Несмотря на то, что нетривиальный новаторский подход Абэ вызывал большой резонанс в театральном мире каждой из стран, где гастролировала «Студия Абэ Кобо», оставаясь игнорируемым критиками в самой Японии, в 1980-х годах театр Абэ постепенно прекратил своё существование.
Около 1981 года внимание Абэ привлекло творчество немецкого мыслителя Элиаса Канетти, совпав с присуждением тому Нобелевской премии по литературе. Примерно в то же время по рекомендации своего друга япониста Дональда Кина, Абэ познакомился с произведениями колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Работы Канетти и Маркеса потрясли Абэ так сильно, что в последовавших за этим своих собственных произведениях и выступлениях по телевидению, Абэ с большим энтузиазмом стал популяризировать их творчество, способствовав существенному увеличению читательской аудитории этих авторов в Японии.
В 1992 году Кобо Абэ избран почётным членом Американской академии искусств и литературы. Он стал первым японским писателем и третьим гражданином Страны восходящего солнца — наряду с композитором Тору Такэмицу и архитектором Кэндзо Тангэ, — удостоившимся звания почётного члена престижной заокеанской академии.
Поздно ночью 25 декабря 1992 года после кровоизлияния в мозг, Абэ был госпитализирован. Несмотря на то, что после возвращения из больницы курс лечения был продолжен уже в домашних условиях, начиная с 20 января 1993 года, состояние здоровья начало резко ухудшаться, в результате чего рано утром 22 января писатель скоропостижно скончался от остановки сердца в возрасте 68 лет.
Кэндзабуро Оэ, ставя Абэ в один ряд с Кафкой и Фолкнером и считая его одним из крупнейших писателей за всю историю литературы, заявил, что, проживи Абэ дольше, он, а не удостоенный ей в 1994 году сам Оэ, непременно получил бы Нобелевскую премию по литературе.
Интересные факты:
Абэ был первым японским писателем, который стал сочинять свои произведения, набирая их в текстовом процессоре (начиная с 1984 года). Абэ пользовался программами фирмы NEC «NWP-10N» и «Бунго».
Музыкальные пристрастия Абэ были разносторонними. Являясь большим поклонником группы «Pink Floyd», из академической музыки он больше всего ценил музыку Белы Бартока. Кроме того, Абэ приобрёл синтезатор, задолго до того, как он получил массовое распространение в Японии (на тот момент, кроме Абэ, синтезатор можно было найти лишь в «Студии электронной музыки» NHK и у композитора Исао Томита, а если исключить тех, кто использовал синтезатор в профессиональных целях, то Абэ был единственным в стране обладателем этого инструмента). Синтезатор использовался Абэ следующим образом: передаваемые по NHK программы с интервью он записывал и самостоятельно обрабатывал для создания звуковых эффектов, служивших аккомпанементом в театральных постановках «Студии Абэ Кобо».
Абэ также известен своим интересом к фотографии, который выходил далеко за рамки простого увлечения и граничил с манией. Фотография, раскрывая себя через темы слежки и подглядывания, повсеместна и в художественных работах Абэ. Фотоработы Абэ использованы в оформлении изданного «Синтёся» полного собрания сочинений Абэ: их можно увидеть на обратной стороне каждого из томов собрания. Абэ-фотограф отдавал предпочтение фотоаппаратам «Contax», а в числе излюбленных объектов фотосъёмки были мусорные свалки.
Абэ принадлежит патент на простую и удобную цепь противоскольжения («Chainiziee»), которую можно надевать на шины автомобиля без использования домкрата. Изобретение было продемонстрировано им на 10-й международной выставке изобретателей, где Абэ был награжден серебряной медалью.
Фантастика в творчесте Кобо Абэ.
В июльском номере журнала «Сэкай» за 1958 год начал публиковаться фантастический роман Кобо Абэ «Четвертый ледниковый период». Многие историки HФ считают эту публикацию началом новой эры японской фантастической литературы. Да и для самих японских фантастов это событие знаменательно. Обращение маститого писателя и блестящего стилиста к этому жанру выводило фантастику на новые рубежи. По форме «Четвертый ледниковый период» — классический HФ-роман: в преддверии грандиозного потопа ученые пытаются вывести новую породу людей-амфибий. По сути, это глубоко философская притча о трагедии талантливого человека, задыхающегося в тесных рамках собственного же обывательского мировоззрения.
Кобо Абэ раздвинул психологические (да и литературные) рамки японской HФ. Писатель и впоследствии не раз обращался к фантастике. За «Четвертым ледниковым периодом», единственным «чисто HФ» произведением Кобо Абэ, последовали такие шедевры как «Чужое лицо» (1964 г.), «кафкианский» «Человек-ящик» (1973 г.), «постъядерный» «Ковчег «Сакура» (1984 г.) и целый ряд рассказов.
Кобо Абэ известен и как автор гротескно-фантастических пьес. Пожалуй, самая известная среди них – «Человек, превратившийся в палку» (1969).
Большую часть произведений Кобо Абэ можно без сомнения отнести к фантастическому жанру. Поэтому появление его библиографии на нашем сайте закономерно и объяснимо.
Главные сочинения Абэ Кобо переведены на все европейские языки. А значит, писатель сумел затронуть душевные струны современного человека, невзирая на его национальную принадлежность. Абэ считал себя лишённым чувства «малой родины», важного для каждого японца. Родители его были уроженцами Хоккайдо, сам он родился в Токио, детство провёл в Маньчжурии, потом снова переселился в Японию. Не владея ни одним иностранным языком (произведения мировой литературы, которую он блестяще знал, приходили к нему в переводах), он считал себя космополитом.
Многие литературоведы находят, что творчество Абэ лишено национального колорита, — действие его романов могло бы происходить в любой стране земного шара. А потому, утверждают специалисты, и переводить его легко. Но вряд ли это утверждение стоит принимать как окончательную истину.
То, о чём пишет Абэ Кобо, действительно близко читателям и за пределами Японии. Однако следует обратить внимание на следующее важное обстоятельство: писатель всегда помещает своих персонажей в ситуацию, когда они оказываются физически изолированными от внешнего мира. Это или яма, или маска, или ящик. Находясь в таком «изоляторе», герой может осваивать только минимум пространства. Это имеет уже прямое отношение к японскому способу освоения внешнего и внутреннего миров: по сравнению с персонажами европейской литературы герои японской словесности путешествуют и перемещаются крайне мало, они часто бывают заключены автором в замкнутое пространство, т. е. принцип единства времени и места действия проводится японцами с большей последовательностью, чем в европейской литературе.
В произведениях Абэ отсутствуют этнографические детали быта (кимоно, традиционные религиозные обряды или икебана), но способ изображения человека всё-таки тяготеет к национальным образцам. Термин «роман», применяемый к этим произведениям, — условность. Почти все они состоят из мозаичных фрагментов и тем самым приближаются к традиционному жанру дзуйхицу.
Первые книги Абэ Кобо были изданы в начале 50-х гг. Они получили хорошие отзывы, но настоящую известность за пределами родины писатель приобрёл с публикацией романов «Женщина в песках» (1962 г.), «Чужое лицо» (1964 г.) и «Человек-ящик» (1973 г.).
В романе «Женщина в песках» школьный учитель Ники Дзюмпэй мечтает открыть новый вид насекомых и в погоне за ними попадает в песчаные дюны, где расположена всеми забытая деревенька. Местные жители обманом завлекают его в яму, из которой невозможно выбраться: чем яростнее Дзюмпэй атакует песок, тем быстрее осыпаются стены, а для их закрепления нужна вода. Дзюмпей необходим местным жителям в качестве рабочей силы, поскольку их жилища ежечасно засыпает песок. Энтомолог, ловивший насекомых, сам попадает в ловушку. Преследователь становится жертвой. И он начинает совместную жизнь с одинокой женщиной на дне ямы.
Песок, среди которого живут обитатели деревни, — мелкий, сыпучий, податливый и непреодолимый — главный символ произведения. Как и всякий символ, он поддаётся различным трактовкам. Одни, социально ориентированные литературоведы видят в нём застойность и косность японской политической жизни, другие, более озабоченные общечеловеческим, полагают, что песок символизирует враждебность любой среды человеку.
В этом смысле Абэ Кобо нарушает столь привычный и непререкаемый постулат японской культуры об изначальной гармонии человека с природой. Песок не вызывает у главного героя ни ностальгических воспоминаний, ни поэтических настроений. Отношение героя к песку — вполне в духе европейского рационализма — предполагает’ не столько слияние человека и природы, сколько их строгое разграничение. Дзюмпэй — естествоиспытатель, он сначала исследует природу, а потом покоряет её, заставляет работать на себя.
Наблюдая и экспериментируя, Дзюмпэй сумел уловить некоторые закономерности движения песка и изобрёл приспособление для получения воды, т. е. решил главную проблему затерянного в песках селения. Теперь герой может выбраться из ямы и уйти из ненавистной деревни, жителям которой в начале своего пленения хотел отомстить за их козни. Но Дзюмпэй делает совсем другой выбор: «Спешить с побегом особой необходимости нет. Теперь в его руках билет в оба конца — чистый бланк, и он может сам, по своему усмотрению, заполнить в нём и время отправления, и место назначения. К тому же его непреодолимо тянет рассказать кому-нибудь о своём сооружении для сбора воды. И если он решит это сделать, слушателей благодарнее, чем жители деревни, ему не найти. Не сегодня, так завтра он кому-нибудь всё расскажет».
Это заключительные слова романа. По-видимому, Дзюмпэй нашёл (или может найти) своё предназначение в жизни среди людей и для людей. То есть гармония всё-таки обретена, но на основаниях скорее рационалистических и социальных, нежели мистико-поэтических, как свойственно классической японской традиции.
В романе «Человек-ящик» изображён безымянный и вполне благополучный ранее фоторепортёр, который добровольно выбирает придуманный им самим способ заточения: он надевает на голову картонный ящик и никогда больше не показывает своё лицо людям. Прежняя жизнь в погоне за газетными новостями теперь представляется ему абсурдной. Дзэнские монахи предавались медитации, обратившись лицом к стене, а герой романа смотрит на обшарпанные стены ящика, и ему мнится, что перед ним открывается «широко распахнутая дверь в иной мир», что, подсматривая в сделанные в ящике прорези, он обретает свободу.
«Свобода — это видеть и быть невидимым» — истина, знакомая ещё древнекитайским мудрецам. Однако современный человек несколько переиначивает и снижает её смысл. Он обретает свободу в вульгарном подсматривании, а также в сочинении собственной биографии. Герой пишет нечто вроде истории своей непрожитой жизни, где реальность переплетается с вымыслом. Пересказать этот «поток сознания» вряд ли возможно: здесь причудливо перемешались мотивы похоти и убийства, сон и явь. Блуждая по лабиринтам подсознания героя, читатель приходит к выводу, что настоящее бегство фотографу не удалось, — он не может не взаимодействовать с людьми, пусть даже эти люди и являются его выдумкой. Он не в состоянии освободиться от любви к женщине, которая появляется в его снах нагой. А так как фотографу не выйти из его раковины-ящика, он обречён на мучения, видения и сочинение литературных текстов.
Абэ Кобо называл своими кумирами Гоголя и Льюиса Кэрролла, у них он учился конструировать парадоксальные ситуации, через которые выявляется нечто большее — душа человека. Произведения Абэ действительно полны парадоксального, ехидного и саркастического, но (и тут уместно вспомнить ещё одного его учителя — Достоевского) при чтении его текстов лицо читателя вряд ли способно изобразить улыбку. Европейцу «чрезмерная» серьёзность Абэ Кобо может показаться несколько утомительной, но с этим следует смириться, ибо в выстраиваемых им лабиринтах смешному попросту не находится места.
У Абэ есть пьеса о том, как человек после смерти превратился в палку, т.е. стал тем, кем и был при своей жизни. Был бездушной палкой, ни на что не пригодной, ею и остался. Казалось бы, что такого? Мало ли людей живут, как песчинки, как палки, без лица и без души? Оказывается, не просто мало, а их с каждым годом все больше — жалуется Служитель ада. Если продолжить его рассуждения — скоро все станут палками еще при жизни, а значит, жизнь превратится в ад.
Прошло полвека с тех пор, и, похоже, все так и произошло. Человечество наломало изрядно дров, чтобы главной ценностью у него стало топливо. Все творчество писателя насквозь символично, как этот отрывок из его наследия. И насколько творчество его неожиданно и противоречиво, настолько проста и почти линейна его биография (внешняя, разумеется).
Кимифуса Абэ родился 7 марта 1924 г. в Мукдене (Китайская провинция Маньчжурия). Его отец работал на медицинском факультете Мукденского университета. По-китайски Кимифуса звучало, как «Кобо» — это имя и стало позднее псевдонимом писателя. Жизнь в китайской провинции необыкновенно расширила кругозор Абэ и позволила ему уже в первых его произведениях смотреть на мир под разными углами зрения. В 1940 г. юноша окончил среднюю ступень школы. С началом Второй мировой войны он продолжил обучение в школе высшей ступени Сэдзё.
Через три года Абэ по настоянию отца уехал в Японию, где поступил на медицинский факультет Токийского Императорского университета. Во время учебы он женился на художнице Мати, главном иллюстраторе его книг и оформителе театральных декораций.
В 1948 г. Абэ окончил университет, однако практикующим врачом не стал. Дело в том, что уже с второго-третьего курса он очаровался мировой литературой и основное внимание уделял знакомству с лучшими ее образцами.
Лучшими из лучших будущий писатель считал Ф.М. Достоевского и особенно Н.В. Гоголя: «Переплетение вымысла и реальности, из-за чего реальность предстает предельно ярко и впечатляюще, появилось в моих произведениях благодаря Гоголю, научившему меня этому».
Университетские годы Абэ искал денег на учебу и главную тему творчества — взаимоотношение человека с враждебным ему миром. Свой первый поэтический сборник «Анонимные стихи» Кобо напечатал сам на мимеографе. Он был написан одновременно с первой крупной вещью писателя романом «Глиняные стены» о молодом японце, попавшем в плен к одной из маньчжурских банд. Через год роман был выпущен издательством «Синдзэнбися» под новым названием «Указатель в конце дороги». Писатель был замечен. В 1950 г. за рассказ «Красный кокон» Абэ был удостоен премии для авторов послевоенной литературы.
Повесть о неустроенности и одиночестве человека «Стена, Преступление S. Кармы», опубликованная в журнале «Современная литература», принесла молодому автору известность и признание критики, а в 1951 г. высшую литературную награду Японии — Премию Акутагавы. Добавив к повести еще две части «Барсук с вавилонской башни» и «Красный кокон» писатель выпустил ее под названием «Стена».
Именно это произведение определило писательскую судьбу Абэ. Через несколько лет Кобо был награждён присуждаемой авторам драматургических произведений премией Кисида за пьесу «Привидение — здесь».
В 1950-е гг., стоя на позициях литературного авангарда, Абэ примкнул к объединению «Народная литература», а затем вступил в «Общество новой японской литературы». Привлеченный идеей всеобщего равенства, писатель 8 лет состоял членом Коммунистической партии Японии, но из-за трений с партийным руководством был исключен из партийных рядов и впоследствии потерял всякий интерес к политике.
В 1960 г. вышел роман Абэ «Женщина в песках», лаконичный и необычайно ёмкий.
Герой романа оказался в деревушке, окруженной песками. Остался переночевать в жилище, устроенном в песчаной яме. И попал в эту яму, как муравей, как герой русской литературы. Община нуждалась в мужчинах, отгребавших наступающий песок от тонущего в песках селения. Пленнику дали безмолвную и покорную судьбе женщину, с которой он должен был коротать свой муравьиный век. В конце концов, герой смирился со своей участью настолько, что когда ему представилась возможность бежать из ямы, он остался в ней, т.к. только в ней он чувствовал себя хозяином своей судьбы.
Роман был удостоен премии газеты «Йомиури» в 1963 г.
В трилогии «Чужое лицо», «Сожженная карта» и «Человек-ящик» писатель подтвердил славу мастера психологического романа.
Герои его новых произведений, находясь в мире повседневности, переполненном аллегориями, тщетно пытались избавиться от чувства одиночества и в то же время яростно отстаивали свое право на индивидуальность.
Абэ один из первых уловил неминуемость гибели личности под прессом высоких технологий, в бешеном ритме жизни, в вакууме индивидуализма и равнодушия друг к другу. Романы в форме притчи, иносказания нашли горячий прием у читателей всего мира.
В 1973 г. писатель создал театр «Студия Абэ Кобо» из 12 человек (к 1980 г. — 25). Труппа обосновалась в театре «Сэйбу». Около десяти лет театр ставил новаторские спектакли, в т.ч. и пьесы самого Абэ — «Крепость», «Охота на рабов», «Призраки среди нас», «Друзья» и др.
Экспериментальный коллектив не раз гастролировал за рубежом, где получил высокую оценку критики и зрителей. В 1980 г. театр побывал в США, дав представления в крупнейших городах, включая Нью-Йорк, Вашингтон и Чикаго. Японские критики новации Абэ чаще всего игнорировали.
В начале 1980-х гг. Абэ был покорен творчеством Нобелевских лауреатов по литературе Э. Каннети и Г.Г. Маркеса. Произведения этих писателей Абэ с большим энтузиазмом популяризировал в своих произведениях и на телевидении.
После издания романа «Вошедшие в ковчег», написанного в 1984 г., писатель 7 лет ничего не публиковал. Действие последнего романа Абэ — «Записки кенгуру», вышедшего в 1992 г., происходит в больнице, где смертельно больной главный герой путешествует в своих ночных кошмарах по некоему Диснейленду.
Помимо премий за первые свои произведения, Абэ был награждён премией Танидзаки за пьесу «Друзья»; за «Женщину в песках» был награждён во Франции премией, присуждаемой автору-иностранцу за выдающееся художественное произведение; был удостоен премии Йомиури за пьесу «Зелёный чулок».
В 1975 г. Абэ получил учёную степень почётного доктора наук от Колумбийского университета (США); в 1977 г. стал почётным членом Американской академии искусств и наук; в 1986 г. получил серебряную медаль за изобретение цепи противоскольжения на 10-й международной выставке изобретателей.
Да-да, Абэ был не только писателем; он прослыл человеком разнообразных способностей и дарований, прекрасно разбирающимся в классической музыке, языковедом и фотографом. Он первым из японских писателей стал набирать свои тексты в текстовом процессоре и первым использовал синтезатор в профессиональных целях.
Абэ вел замкнутый образ жизни, сторонился посторонних людей, журналистов, жил уединенно в районе горного курорта Хаконэ. Друзей у него тоже не было. «Не люблю людей. Я — один. И преимущество мое в том, что в отличие от многих я хорошо это понимаю».
Сегодня в Японии у Абэ репутация скорее писателя элитарного, чем популярного. В России же произведения писателя идут наравне с русской классикой.
Многие произведения Абэ перевел на русский язык В. Гривнин. Переводили писателя также А. Стругацкий, С. Бережнов и др.
Как всякий молодой человек его поколения, Абэ испытал увлечение политикой, был даже членом японской Компартии, из которой вышел в знак протеста против ввода советских войск в Венгрию. Отойдя от политики, Абэ целиком отдался творчеству. Опубликование «Четвертого ледникового периода» (1958), соединившего в себе черты научной фантастики, детективного жанра и западноевропейского интеллектуального романа, окончательно укрепило положение Абэ в японской литературе.
«ЖЕНЩИНА В ПЕСКАХ» (1962). Однажды в августе мужчина отправляется в трехдневный отпуск, чтобы пополнить свою коллекцию насекомых редкими видами, которые водятся в песках. Он добирается на поезде до станции S, пересаживается на автобус и, сойдя на конечной остановке, идет дальше пешком. Он минует деревню и идет песчаной дорогой в сторону моря. Дорога становится все круче, и кругом уже не видно ничего, кроме песка. Человек размышляет о песке: интересуясь насекомыми, которые в нем водятся, он изучал и литературу о песке и убедился в том, что песок — очень интересное явление. Продолжая путь, он вдруг оказывается у края песчаной ямы, на дне которой стоит лачуга. Он видит старика и спрашивает его, где здесь можно переночевать. Старик, выяснив предварительно, что приезжий — учитель по профессии. а не инспектор из префектуры, приводит его к одной из ям. Мужчина спускается туда по веревочной лестнице. Его приветливо встречает молодая женщина — хозяйка убогой лачуги. Она кормит и поит гостя, но на вопрос, нельзя ли вымыться, отвечает, что воду привезут только послезавтра. Мужчина уверен, что послезавтра его уже здесь не будет. «Разве?» — удивляется женщина.
Лачуга утопает в песке, песок проникает всюду, и женщина держит над головой мужчины бумажный зонт, когда тот ест, чтобы песок не попал в еду, но песок все равно чувствуется во рту, скрипит на зубах, пропитываясь потом, песок налипает на тело. Женщина рассказывает, что во время прошлогоднего тайфуна ее мужа и дочь засыпало песком, так что теперь она совсем одна. Ночами ей приходится отгребать песок, чтобы дом не засыпало. Наверху знают, что в ее доме появился мужчина: ей спускают на веревке еще одну лопату и бидоны. Мужчина все еще ничего не понимает.
Женщина собирает песок в бидоны, высыпает его около того места, где висит веревочная лестница, потом спускают корзины, и бидоны поднимаются вверх. Отгребать песок легче ночью, когда он влажный, днем он такой сухой, что сразу обваливается. Мужчина помогает женщине. Женщина объясняет мужчине, что песок не отдыхает и не дает отдыха. Мужчина возмущен: выходит, жители деревни живут только для того, чтобы отгребать песок. По его мнению, так жить нелепо, этот образ жизни, избранный добровольно, не вызывает в нем даже сочувствия. Он долго не в силах заснуть, думая о песке и слыша, как женщина продолжает отгребать его. Проснувшись, он обнаруживает, что женщина спит у очага совершенно обнаженная, обернув лицо полотенцем, чтобы защититься от песка.
Мужчина хочет незаметно уйти, но видит, что веревочная лестница исчезла: те, кто приходили ночью поднимать песок, унесли ее. Мужчина чувствует себя в ловушке. Ему кажется, что просто произошла какая-то ошибка.
Мужчина начинает копать, но песок тут же осыпается, мужчина продолжает копать — и внезапно вниз устремляется лавина песка, которая придавливает его. Он теряет сознание. Женщина ухаживает за ним: вероятно, он заболел оттого, что долго работал под прямыми солнечными лучами. Он находится в яме уже неделю, наверно, сослуживцы подали заявление о его розыске. Он представляет себе, как они обсуждают, куда он мог исчезнуть. Мужчина притворяется тяжело больным: он хочет, чтобы и женщина, и те, кто засадили его в эту яму, уверились, наконец, что он для них — не помощник, а обуза, и сами постарались от него избавиться. Он никак не может понять смысл жизни женщины. Он говорит ей о том, как приятно гулять, но она не видит в этом радости: «без дела ходить — только зря уставать. »
Мужчина решает сделать еще одну попытку выбраться из ямы. Ночью, когда женщина отгребает песок, он неожиданно набрасывается на нее и связывает. Когда приходят люди с корзинами и спуска¬ют в яму веревку, мужчина хватается за нее и требует, чтобы его подняли, если хотят помочь женщине. Они начинают поднимать его, но вскоре отпускают веревку, и он падает на дно ямы, а они тем временем выдергивают веревку у него из рук и уходят.
В яму спускают пакет с тремя пачками сигарет и бутыль с водкой. Мужчина надеется, что это залог скорого освобождения. Однако женщина объясняет ему, что всем мужчинам раз в неделю выдается табак и водка. Мужчина любопытствует, не забредали ли в деревню такие, как он, заблудившиеся на своем пути. Женщина рассказывает, что несколько человек случайно попали в деревню, один вскоре умер, другой живет до сих пор, сбежать никому не удалось. «Я стану первым!» — говорит мужчина. Заглянув в бак, мужчина видит, что кончилась вода. Он понимает: ее не привезли, чтобы сломить его сопротивление; мучения женщины никого не волнуют. Мужчина освобождает женщину от пут с условием, что без его разрешения она не возьмет в руки лопату.
Он хватает лопату и ударяет о стену: он хочет разрушить дом, чтобы смастерить из обломков лестницу. Видя, что стена гнилая (оказалось, что женщина была права, когда говорила, что песок гноит дерево), он решает использовать для этой цели не доски, а поперечные балки. Женщина повисает у него на руке и пытается вырвать лопату. Борьба за лопату оканчивается любовной сценой. Мужчина понимает: вражда с женщиной бесполезна, он может добиться чего-либо только по-хорошему. Он просит ее связаться с теми, кто привозит воду, и сказать, чтобы им немедленно ее доставили. Женщина отвечает, что, как только они начнут работать, наверху об этом узнают — с пожарной вышки всегда кто-нибудь смотрит в бинокль, — и тогда им сразу привезут воду. Мужчина берется за лопату. Когда им спускают ведро с водой, он говорит старику, стоящему наверху, что его сослуживцы объявят розыск и тогда тем, кто насильно удерживает его здесь, не поздоровится. Но старик возражает, что раз его не нашли за десять дней, то не найдут и впредь. Мужчина обещает свою помощь в том, чтобы облегчить положение местных жителей, у него есть связи, и он может начать кампанию в прессе, но его слова не производят никакого впечатления, старик уходит, не дослушав.
В свободное время мужчина украдкой делает веревку. Закончив ее, он прикрепляет к ней вместо крюка ножницы и под вечер, когда женщина отсыпается перед ночной работой, забрасывает веревку на мешки, которые служат шкивом при спуске ведер с водой и подъеме корзин с песком. Ножницы впиваются в мешок, и мужчине удается выбраться из ямы. Это происходит на сорок шестой день его «заключения». Чтобы его не заметали с пожарной вышки, он решает спрятаться и подождать до захода солнца. Как только солнце зайдет, ему нужно быстро пройти через деревню — до того, как переносчики корзин с песком приступят к работе. Мужчина сбивается с дороги: думая, что миновал деревню, он неожиданно обнаруживает ее перед собой. Он в страхе бежит через деревню. За ним мчатся собаки. Чтобы защититься от них, мужчина вертит над головой веревку с ножницами на конце и задевает случайно подвернувшихся детей.
В погоню за мужчиной устремляются жители деревни. Ноги его вдруг тяжелеют и начинают увязать в песке. Погрузившись в песок почти до бедер, он умоляет преследователей спасти его. Трое мужчин, прикрепив к подошвам доски, приближаются к нему и начинают откапывать вокруг него песок. Вытащив его, они водворяют его обратно в яму. Все, что было раньше, начинает казаться ему далеким прошлым.
Наступает октябрь. Женщина нижет бусы и копит деньги для первого взноса за приемник. Мужчина соорудил небольшой полог из полиэтилена, чтобы во время сна на них не сыпался песок, и приду¬мал приспособление для варки рыбы в горячем песке. Он перестает читать газеты и вскоре забывает об их существовании. Женщина рас¬сказывает, что жители деревни тайно продают песок на стройку за полцены. Мужчина возмущается: ведь когда фундамент или плотина развалятся, кому станет легче от того, что песок был дешевый или даже даровой. Он пробует договориться с переносчиками песка о прогулке, те взамен требуют, чтобы он у них на глазах занялся с женщиной любовью. Женщина отказывается делать это при свидетелях, но мужчине так хочется выбраться из ямы, что он набрасывается на нее и пытается изнасиловать. Женщина сопротивляется. Мужчина просит ее хотя бы притвориться, но она с неожиданной силой колотит его.
Мужчина замечает, что на дне бочонка, который он хотел использовать как приманку для ворон, скапливается вода. Он снова и снова размышляет о свойствах песка. После долгой жестокой зимы приходит весна. В доме появляется приемник. В конце марта женщина чувствует, что беременна, но через два месяца у нее случается выкидыш. Ее увозят в больницу. Веревка, на которой ее поднимают из ямы, остается висеть. Мужчина поднимается наверх, глядит вслед пи¬капу, увозящему женщину. Он замечает, что в яме в сделанном им устройстве для сборы воды отошла планка, и спешит спуститься, чтобы исправить поломку. Веревочная лестница в его распоряжении, так что нет нужды спешить с побегом.
Через семь лет после исчезновения мужчины появляется объявление о его розыске, а поскольку на него никто не откликается, еще через полгода суд издает постановление считать его умершим.
В романе «Сожженная карта» проблема «человек и враждебное ему общество» рассматривается в несколько ином аспекте. Его герой, еще молодой человек бежит от жизни, бросив семью и работу. Герой романа «Человек-ящик» тоже пытается скрыться от общества, но не бегством, а надев на себя ящик и превратившись тем самым как бы в новое существо, олицетворяющее эмансипацию общества – человек-ящик. Механическое соединение человека и ящика – это не просто сложение двух разнородностей, а рождение третьей. Так же, как маска в «Чужом лице» ведет к ломке всей психологии героя, так и ящик рождает существо, психологически отличное от других людей. Как общество отторгает его, так и человек-ящик отвергает общество. Но этот разрыв связей мнимый. От духовного порабощения человека обществом не может спасти ни один ящик.
Биографы всегда испытывали трудности, описывая жизнь Кобо Абэ. По сути, его биография была лишена каких-либо ярких событий. Образ жизни он вел замкнутый, людей посторонних к себе не подпускал, не жаловал журналистов, жил настоящим затворником в уединенном коттедже в районе горного курорта Хаконэ. Да и друзей у писателя по-настоящему не было. Он сам признавался: «Не люблю людей. Я — один. И преимущество мое в том, что в отличие от многих я хорошо это понимаю». Вместе с тем Абэ Кобо был не просто литератором; он прослыл человеком разнообразных способностей и дарований, прекрасно разбирающимся в классической музыке, языковедом и фотографом.
