Анаграмма что это пример
Анаграмма — это искусство жонглирования буквами
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Сегодня мы расскажем, что такое АНАГРАММА.
Этот термин относится к различным логическим играм, которые весьма популярны у взрослых и детей.
Они помогают не только весело скоротать время, но и хорошо потренировать мозги, а заодно подтянуть знание русского языка.
Анаграмма – это литературный прием, который заключается в перестановке букв или звуков в одном слове или словосочетании, чтобы в результате получить совершенно другое слово или словосочетание.
Как и многие термины в русском языке, слово АНАГРАММА имеет древнегреческие корни. Его можно поделить на два — «ανα», которое переводится как приставка «пере-», и «γράμμα», означающее «буква».
Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведем простые примеры:
НОС – СОН
ЗОВ – ВОЗ
АТЛАС – САЛАТ
МАРКА – РАМКА
ЛАПША – ШПАЛА
МАСЛО – СМОЛА
Посмотрите на пары слов.
Они состоят из одних и тех же букв. Но порядок этих букв отличается, а вместе с этим и полностью меняется смысл.
У данных слов, например, атлас/салат, масло/смола, нос/сон — даже общего ничего нет.
История анаграмм
Считается, что впервые анаграмм стали применять еще в Древней Греции в III веке до нашей эры. И автором этого литературного приема стал некто Ликофрон Халдийский.
Был такой писатель, который в своих произведениях зашифровывал имена реальных людей. Например, ПTOΛEMAIΣ (Птолемей) у него был AПO MEAITOΣ (сделанный из меда).
Впоследствии анаграммами пользовались многие известные ученые. Они зашифровывали свои открытия, чтобы соперники не могли о них прознать.
Так поступали, например, Леонардо да Винчи и Галилео Галилей. Последний, когда открыл планету Венера, написал «Haec immatura a me jam frustra leguntur.O.V.».
В переводе с латыни это означало «Этого от меня хотят слишком рано и напрасно» — фраза весьма бессмысленная на первый взгляд. Но позднее, когда пришло время сообщить об открытии, Галилей написал из тех же букв другу фразу – «Cynthya figuras aemulatur mater amorum», что означает «Мать любви (Венера) подражает видам Цинтии (Луны)».
Также с помощью анаграмм многие писатели создавали себе псевдонимы. Среди таких Франсуа Рабле и Льюис Кэрролл. На заре своего творчества они боялись критики, а потому зашифровывали свои настоящие имена.
А те, кто хорошо знаком с романами о Гарри Поттере, могут сразу вспомнить, как писательница Джоан Роулинг умело зашифровала имя главного злодея.
Лорд Волан-де-Морд во второй книге серии (Гарри Поттер и тайная комната) рассказывает, что его настоящее имя Том Марволо Реддл. И это тоже яркий пример анаграммы.
Разновидности анаграмм
Все анаграммы можно поделить на две категории:
Первая категория наиболее простая, и мы уже приводили такие примеры. Вот еще несколько:
УГАР – РАГУ
ГОД – ДОГ
КУЛАК – КУКЛА
ВИЛКА – ВАЛИК
ОБРЫВ – ВЫБОР
А вот вторая категория гораздо занимательнее. Примеры таких слов – КТОСАП, САРЬЛЕС, МАЛЕКАРЬ, ЕЖИНЕРГ, НОЗАГ. На первый взгляд, это какая-то абракадабра. Но если подумать, то можно распознать слова – СТОПКА, СЛЕСАРЬ, КАРАМЕЛЬ, ИНЖЕНЕР, ГАЗОН.
Для чего нужны такие анаграммы, в результате которых получаются несуществующие слова? Так для логических игр.
Например, один человек пишет такой набор букв, а другие участники стараются угадать слово, которое было зашифровано. Кто первый его назовет, тот и молодец!
Игры с анаграммами
Игры с анаграммами – не только веселый процесс, он еще и помогает ребенку быстрее развиваться. А заодно и узнавать новые слова.
Есть несколько разновидностей игр:
А можно еще просто развлекаться, составляя забавные словосочетания. Например, такие анаграммы – УЖИМКА МУЖИКА, СХЕМА СМЕХА, МАСЛО ОСЛАМ, АПОСТОЛ ПОЛОСАТ.
Главное, не ограничивать свою фантазию. И не бояться в данном случае пренебрегать правилами русского языка.
Вместо заключения
В заключение просто приведем несколько интересных анаграмм. Например, такие фразы:
НЕ ДУРАК – НЕ КРАДУ
ВИЖУ ЗВЕРЕЙ – ЖИВУ РЕЗВЕЙ
УВИДИМСЯ – УДИВИМСЯ
СЛЕПО ТОПЧУТ – ПОСЛЕ ПОЧТУТ
ОН ЕЕ ЛЮБИЛ – НО ЕЕ БЛЮЛИ
Эти анаграммы можно считать практически пословицами. И наконец, есть еще блок анаграмм, когда из одного длинного слова составляют словосочетание:
СТИПЕНДИЯ – НЕ СПИ, ДИТЯ!
УЧИТЕЛЬНИЦА – НАЦЕЛЬ И УЧТИ!
АДМИНИСТРАЦИЯ – ТРАДИЦИЯ С НАМИ
НОВОБРАЧНЫЕ – ОБЫЧНО ВЕРНА
РАЗМЫШЛЕНИЯ – А ШЛИ МЫ НЕ ЗРЯ
Удачи и вам в составлении оригинальных анаграмм.
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Комментарии и отзывы (1)
Советую играть с детьми хотя бы раз в неделю по 30-40 минут. Реально очень развивает логическое мышление. Если сначала дочка вообще понять толком не могла, то сейчас щелкает даже сложные анаграммы как семечки.
Мне больше всего нравятся те, где просто набор букв. Ну и лучше конечно тему заранее обговаривать, потому что вариантов слов может быть много, особенно если анаграмма короткая.
Анаграмма
 | TV Tropes Для англоязычных и желающих ещё глубже ознакомиться с темой в проекте TV Tropes есть статья Significant Anagram. Вы также можете помочь нашему проекту и перенести ценную информацию оттуда в эту статью. |
Анаграмма — это перестановка букв в определённом слове или словосочетании таким образом, что в результате получается другое осмысленное слово или словосочетание. В творчестве анаграммы часто используются для предзнаменования сюжетных поворотов (в основном с их помощью сочиняются псевдонимы для персонажей) либо это просто способ остроумно посмеяться над кем-то.
Частный случай анаграммы — ананим: слово, образованное путём написания букв другого слова в обратном порядке (случай для имён — Имя наоборот).
Подтроп — Береставляет пуквы: если переставляются только некоторые буквы в словах для создания комического эффекта без общей потери смысла слова.
Содержание
Примеры [ править ]
Фольклор [ править ]
Литература [ править ]
Аз есмь строка, живу я, мерой остр. За семь морей ростка я вижу рост. Я в мире — сирота. Я в Риме — Ариост.
Путешествие в страну загадок. Анаграммы
Анаграмма – это такая загадка, в которой при перестановке слогов и букв (например – «липа – пила», «соль – лось»), а также при чтении слов справа налево (например: «кот – ток», «Милан – налим») слово приобретает новое значение.
Роли я играл на сцене,
Выступал я на арене.
Буквы, видно, подшутили,
В утварь взяли превратили.
И теперь на кухне ловко
Натирая я морковку.
Я – важная артерия,
Нужна для жизни вам.
А буквы переставь – стада
Баранов по горам.
Не раз в оркестре я звучала,
Мой голос струнный так певуч!
Но «Ф» моё поставь с начала,
И я во тьму направлю луч.
Географию со мной
Изучают в школе дети,
Дай порядок букв иной –
И найдёшь меня в буфете.
Это карта мира,
Есть у нас в портфеле.
Это – угощенье,
В его составе зелень.
Знают Глеб, Егор и Марк,
И Серёга, и Потап –
На воде старинный барк,
А на дне – с клешнями ….
(Анатолий Хребтюгов)
По мне движется к сердцу кровь,
Меня ищут на сгибах руки.
Если ж, буквы смешав,
Мы расставим их вновь,
То получим названье реки.
Ира умная, она
Знает много слов красивых,
Но не Ирина вина,
Что не знает слово ….
(Анатолий Хребтюгов)
Этот человек – опасен,
Пусть не встретится он вам.
А второе слово – яма,
Её ты вырыть можешь сам.
За мною в лес идёшь ты летнею порой,
Там много нас встречается.
Но буквы переставь, и сразу пред тобой
Судно под парусом на море закачается.
Из группы слов:
ГОБИ, ВЕДРО
составьте фамилию русского писателя.
Читайте слева вы меня,
И псом презлющим буду я.
Но времени я буду счёт,
Когда прочтёшь наоборот.
Из группы слов:
СОСЕД, ВИЙ, ТОК
составьте фамилию русского писателя.
В заплатах шея и бока,
На всех глядит он свысока.
Но, разгадать загадку захотев,
На «П» смените букву «Ф»,
Теперь наоборот прочтите
И во Франции город найдите.
Когда-нибудь во мне катались,
Возможно, мой дружок, и вы.
Мои колёса быстро мчалисьь
По улицам былой Москвы.
Но если бы двум двум буквам место
Переменили вы во мне,
Я бы взлетела с сильным треском
В ночной небесной тишине.
Случайно, может быть, катались
Когда-нибудь во мне и вы.
Мои колёса быстро мчались
По улицам былой Москвы…
Но если бы двум буквам место
Переменили вы во мне,
То я бы полетела с треском
В ночной небесной тишине!
Я в пруду живу, жирею.
Переставьте буквы – вмиг
Превращусь я и в аллею,
И в лужайки, и в цветник.
Я – рыба пресноводная,
Для кушанья пригодная.
Но если буквы переставить
И слово новое составитьБ
Я превращаться буду рад
В огромный живописный сад.
Я – трудяга-пароход,
По реке плыву я ловко.
Но буквы переставь, тогда
Я измельчу в обед морковку.
В моря и океаны
Пускаю я фонтаны.
Наоборот напишешь –
В часах меня услышишь.
В океанах он живёт,
И мала ему река.
Буквы ставь наоборот –
Будет дёргаться щека.
Знают все, что я такое,
Я – животное морское,
А когда с конца прочтёшь,
Мной матрацы обобьёшь.
С одним порядком букв его
Увидеть можно в поле.
Большое спелое зерно
К земле его там клонит.
С другим порядком – в высоте
Летит он хищной птицей,
И с ним в проворстве, быстроте
Едва ли кто сравнится.
Я пищу, не зная сна,
Только буквы переставь –
Вмиг морская бьёт волна,
И с меня спускают трап.
Меня найдёшь на корабле,
Я – слово, издавна знакомое,
Но буквы переставь во мне –
И ты получишь насекомое
Слева направо – на ногах стоит,
Справа налево – без ног бежит.
Найдёшь загаданное слово
В названьи «жителя морского»,
А как прочтёшь наоборот –
Под парусами он плывёт.
В каком порядке надо расположить буквы,
Чтобы вместо грызуна появилась лошадь?
Читаем мы направо смело –
Геометрическое тело.
Прочтём же справа мы налево –
Увидим разновидность древа.
Известная игрушка,
В меня вы все играете.
Но буквы переставьте –
Меня ищите в пальцах.
Я – сирень, акация.
Словом, вид растения.
А в другом я качестве –
Грохот через стену.
Приголубит мама дочку –
Вот вам слово первое.
Если буквы переставить,
То, гора, наверное.
Из группы слов:
РЕМОНТ, ЛОВ
составьте фамилию русского писателя.
Я – время года тёплое,
Бежим мы в лес, на реку.
Но буквы только переставь –
Я корпус человека.
Легко дыша в моей тени,
Меня ты летом часто хвалишь.
Но буквы переставь мои –
И целый лес ты мною свалишь.
Под тенью у меня
Вы летом отдыхаете.
Но коль согласные
Местами поменяете,
Превращусь в один момент
Я в столярный инструмент.
Со мною каша лучше станет,
Оближет пальчики едок.
Но буквы поменяй местами,
Я превращусь в древесный сок.
В моём ответе лишь три буквы.
Повальной болезнью зовёт меня народ.
В вино мгновенно оно превратится,
Прочтите лишь наоборот.
Я – защита от дождя
В каждом важном случае.
Только буквы переставь –
Время года лучшее.
В дождливый час и в летний зной
Спастись ты можешь подо мной.
Когда с конца меня прочтёшь,
То озером в горах найдёшь.
Воздух в шины я вдуваю,
Жизнь несу я колесу.
Если ж слоги мы смешаем,
Стану деревом в лесу.
Из группы слов:
ВЕСНА, РОК
составьте фамилию русского писателя.
Задачу ты решишь свободно.
Я – небольшая часть лица,
Но если ты прочтёшь меня с конца,
Во мне увидеть можешь, что угодно.
Приятно за столом меня подчас иметь.
Обратно – от меня легко и умереть.
Во мне картину на стене
Повесят, чтоб ловила свет.
Но буквы переставь во мне –
Меня наклеишь на конверт.
Означает слово это
То, что ищут все поэты.
Букв порядок изменяем –
Предприятье получаем.
Взглянув на карту, ты узнаешь,
Что я – французская река,
Но если буквы переставишь,
Укрою я в себе зверька.
Назовите реку во Франции,
В которой, если переставите буквы,
То получите название жилища лесного зверя.
Повторяет иногда
Мой хороший друг Эльдар:
Есть железная руда,
Есть и солнечный ….
(Анатолий Хребтюгов)
Вот вам – повозка, не телега,
Но если в ней, взяв букву слева,
Перенести на правый борт,
То будет русских яблок сорт.
Какая страна, прочитанная с конца,
станет хлебным растением?
Скрывается мой плод
Тенистою листвою.
А буквы переставь,
И стану я рекою.
Я застываю на сосне,
Бываю и на ели.
Смените буквы так во мне,
Чтоб вы меня с картошкой съели.
Эта птица в небе вьётся.
А буквы поменяй местами,
Полный зёрен к земле гнётся.
Когда вдруг в глаз влетит помеха,
То всем нам будет не до смеха.
Но буквы переставь – тогда
Ищи меня в траве с утра.
Я дерево в родной стране,
Найдёшь в лесах меня повсюду;
Но слоги переставь во мне –
И воду подавать я буду.
Из группы слов:
КОЧАН, ЮТ, ВИС
составьте фамилию русского писателя.
Я по полену бью, звеня,
Дровами на зиму снабжаю,
Когда ж с конца прочтут меня,
Я недовольство выражаю.
Я – канат причальный,
Крепкий, до ребячества.
Только буквы переставь –
Номер, вид и качество.
На термометре я есть,
Коль градусник поставите.
Буквы переставь – я зверь,
Ем всё, что оставите.
Лежу я на земле,
Прибита я к железу,
Но буквы переставь –
В кастрюлю я полезу.
Читальный зал
Исследования и монографии
О словарях, «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»
Варианты русского литературного произношения
Динамика сюжетов в русской литературе XIX века
Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа
К истокам Руси
О языке Древней Руси
Не говори шершавым языком
Доклад МИД России «Русский язык в мире» (2003 год)
Конкурсные публикации
 |  |
Анаграмма
И све Т бежи Т на У лицы де Р евни,
К О гда, смеясь, на дв ОР ике гл У х О м
Вс ТР еча ЮТ с О лнце вз РО слые и де Т и,-
В О сп Р янув д У х О м, выбег У на х О лм
И все У виж У в сам О м л У чшем све Т е.
[Рубцов 1982 а, с. 63]
Анаграммируемое – УТРО – оказывается рассредоточенным по всему пространству текста в виде отдельных звуков (букв) и слогов (выделены в тексте жирным шрифтом). Причем характер распределения частей анаграммируемого не связан со специфическим для поэзии устройством текста (не зависит от ударения, размера, рифмы). Это явление прежде всего семантического характера, активно участвующее в создании цельности текста. С другой стороны, анаграмма основана на форме – либо звуковой, либо визуальной (о последней необходимо говорить в силу того, что в большинстве случаев анаграммируемое слово трудно найти на слух, тогда как письменный текст дает возможность для детального анализа анаграммы). Поэтому анаграмма – это еще один вид глобальной связности текста (когерентности), при котором выявление формальной его стороны вторично и полностью подчинено семантике.
Внимание к формальной стороне анаграммы при игнорировании смысловой предопределяет, по словам В. Н. Топорова, «некоторые „инфляционные“ явления в этой области – появление значительного числа реконструкций псевдоанаграмм или таких анаграмм, которые, удовлетворяя некоему приблизительному критерию формальной близости („похожести“), не могут считаться доказанными из-за отсутствия именно неформальных критериев. Как правило, упускалось из виду, что анаграмма выступает как средство проверки связи между означаемым и означающим (если говорить о внутритекстовых отношениях) и между текстом и достойным его, т. е. понимающем его читателем, выступающим как дешифровщик криптограмматического уровня текста (если говорить о прагматическом аспекте семиотического исследования текста)» [Топоров 1999, с. 69].
Анаграмма, таким образом, явление внутритекстовое и вторичное – «средство проверки», – базирующееся на каких-то других явлениях.
Естественно, возникает вопрос об обоснованности выявления анаграммы. Он был поставлен самим основателем теории анаграмм Ф. Де Соссюром, который рассматривал анаграмму как один из принципов составления древних индоевропейских текстов [Иванов 1976, с. 251]. Так, в «Ригведе» «можно взять почти любой гимн наудачу и убедиться в том, что, например, гимны, посвященные Agni Angiras, представляют собой как бы целый ряд каламбурных созвучий, например таких, как girah (песни), anga (соединение) и т. п., что свидетельствует о главной заботе автора – подражать слогам священного имени» [де Соссюр 1977, с. 640]. Причем «во многих небольших гимнах числа, устанавливаемые для повторения согласных, совершенно безупречны, каковы бы ни были законы, управляющие повторением гласных» [Там же, с. 640]. Однако «нет никакой возможности дать окончательный ответ на вопрос о случайности анаграмм. Самый серьезный упрек, который можно было бы сделать, заключался бы в том, что есть вероятность найти в среднем в трех строках, взятых наугад, слоги, из которых можно сделать любую анаграмму (подлинную или мнимую)» [Там же, с. 643].
Но что значит «подлинная анаграмма»? Ведь если считать анаграмму текстовым явлением, таким, как, скажем, пресуппозиция, тематическая прогрессия, метатекст, сильные позиции, ключевые знаки и т. п., то было бы разумно и не ожидать вовсе именно осознанного ее «конструирования» автором в своем тексте (хотя, конечно, и такое положение вещей имеет место). Автор художественного текста не знает об этих понятиях, что ничуть не мешает ему быть превосходным художником. (Как сказал по сходному поводу Н. И. Жинкин, «птица научается летать не потому, что ее учили аэронавтике, а потому, что сама пробует свои крылья для полета» [Жинкин 1982, с. 55]). Поэтому основная проблема не во вскрытии авторского намерения, а в обосновании анаграммы самой по себе, в поиске внутренней закономерности текста, удостоверяющей ее наличие. То, что такая закономерность существует, следует не только из структуры различных древних текстов на индоевропейских языках – «от Индии до Ирландии», – но и других, например, японских [Иванов 1976, с. 261].
Хотя исчерпывающего решения обсуждаемой здесь проблемы не существует, ясно, что «искать анаграмму просто так, сугубо эмпирически, вне определенного принципа, опираясь исключительно на факт наибольшего звукового подобия криптограммы и неких фрагментов предлежащего текста бессмысленно» [Топоров 1999, с. 70]. Можно предположить, что анаграмма имеет место тогда, когда повторы в художественном тексте не только дают в итоге анаграмму, но и образуют сильную позицию текста. Это обусловливает следующее.
Анаграмматические повторы, пусть даже они и не являются самыми частотными в тексте, покрывают все его пространство и неоднократно воспроизводят полный звуко-буквенный состав анаграммируемого слова; в предельном случае они концентрируются в одном из слов текста, включающего все элементы анаграммы (ср. к Р ас ОТУ и УТРО из текста «Утро» Н. М. Рубцова).
При этом повторы либо а) подчиняются строгой закономерности в своем распределении по тексту, либо б) имеют тенденцию к концентрации на том участке текстового пространства, который наиболее важен в смысловом отношении.
Анаграмматические повторы, как правило, соотносятся с сильными позициями текста – формально (чаще всего встречаются в сильных позициях) и семантически (в последнем случае особенно характерна связь с заголовком). Кроме того, анаграмма всегда бывает «поддержана» другими текстовыми явлениями и знаками, так или иначе указывающими на анаграммируемое слово.
Анаграммируемое слово (или другой знак) в некотором отношении выражает смысл текста и потому неизменно присутствует в формулировке интерпретации текста тем получателем, которому удалось обнаружить анаграмму (см. в гл. Интерпретация художественного текста).
Проиллюстрируем градуальность анаграммы на примере еще одного поэтического текста:
Long lines of light.
В той л И повой Р още, в Д е Р евне Р о Д ной,
Г Д е М ысл И Р обел И так ст Р анно весной.
Я к н ИМ остываю, совсе М навсег Д а,
[Бальмонт 1991, с. 209]
В рассмотренных текстах, как и во многих других, анаграмма не просто семантически связана с заглавием, но и вступает с ним в отношения дополнительности: уточняет заглавие, может выполнять роль подзаголовка и даже в некоторой степени конкурировать с заглавием.
Где бы ни встретилась анаграмма, в прозаическом или в поэтическом тексте, она предполагает «прерывистое чтение», «обратное чтение», разнообразные метатекстовые циклические операции; текст предстает как нелинейно организованное целое и «рассматривается как картина во всех направлениях» [Топоров 1999, с. 70-71]. Осуществляемая анаграммой формально-семантическая связность превращает текст «в сложный знак, единый не только в означающей своей стороне, но и в означаемой» [Иванов 1976, с. 267].
Анаграмма в лингвистическом смысле – это текстовое явление, любое другое ее понимание представляется периферийным. Первоначально анаграмма существует как род тайнописи и, казалось бы, может пониматься лексически (перестановка букв в слове в произвольном порядке). Но и в этом случае шифруется не единица языка, а сообщение (текст), возможно, состоящее из одного слова. Поэтому такое определение анаграммы, как «слова или словосочетания, образованного путем перестановки букв, входящих в состав другого слова. Бук – куб, горб – гроб, ропот – топор, скала – ласка, сон – нос, ток – кот » [Розенталь, Теленкова 1985, с. 16] не отвечает природе этого феномена. В противном случае анаграмму следовало бы считать явлением того же порядка, что и палиндром, иллюстрируя и то и другое лексическими примерами, а не текстовыми (например: бук – куб, горб – гроб, ропот – топор – анаграммы; потоп, казак, кабак – палиндромы).
Анаграмма в «лексическом» смысле и палиндром очень редко образуют сильные позиции текста.
Так, например, в «Петербурге» А. Белого мотив бреда и хаоса иконически передается лексическими анаграммами и палиндромами (что, как следует из его автокомментариев, было приемом вполне осознанным): «И пока он так думал, из него перли нервы, подобные ревам автомобильных гудков:
– „Наши пространства не ваши; все течет там в обратном порядке. И просто Иванов там – японец какой-то, ибо фамилия эта, прочитанная в обратном порядке – японская: Вонави“.
– „Стало быть, и ты прочитываешься в обратном порядке“, – прометнулось в мозгу.
И понял он: „Шишнарфнэ, Шишнарфнэ. “. Это было словом знакомым, произнесенным им при свершении а к т а; только сонно знакомое слово то надо было вывернуть наизнанку.
И в припадке невольного страха он силился выкрикнуть:
– „Енфраншиш“» [Белый 1981, с. 299].
Еще у одного персонажа романа, японца, фамилия-палиндром Исси-Нисси.
Лексические анаграммы- и палиндромы-заглавия ничего как таковые не значат в плане выяснения устройства текста и его интерпретации. Ср. у А. П. Чехова «Заказ» (палиндром), «Нос» («анаграмма») или рассуждение профессора из «Скучной истории»: «Я еду и от нечего делать читаю вывески справа налево. Из слова „трактир“ выходит „риткарт“. Это годилось бы для баронской фамилии: баронесса Риткарт»; у Л. Н. Толстого «Казаки» – и казак (?!), «Анна Каренина» – Анна (палиндром); у А. М. Горького «Ров» – вор (?!), «Ледоход» – доход ел (?!), Андреев – веер дна (!).
Последний пример с фамилией Андреев – лишь один из многих случаев, когда желаемое выдается за действительное. Совпадения могут быть сколь угодно любопытными, но они не относятся к ведению теории текста. Ср., например, отрывок с лексической анаграммой из романа М. М. Пришвина «Мирская чаша. 19-й год XX века» (1922 г.):
«Чугунок задумался и с большим любопытством обернулся к учителю спросить, как все спрашивали друг друга на Руси в это смутное время, загадывая загадку о том, как и когда все это кончится.
– Погадать надо на картах, – ответил Алпатов.
– Что вы гадалкой бросаетесь, – схватился Азар, – вы думаете, гадалки не знают? Под Москвой есть одна Марфуша Молот и серп вышел у Марфуши Понимаете? А очень просто, ну-ка, бумажку, учитель, вот серп и молот, читайте: „Толомипрес“.
– Понимаю, – сказал Алпатов.
– Как при Навуходоносоре, рука написала на стене, и никто не мог понять, гадалка намекнула на конец Навуходоносора.
– Нет не то, вот как надо писать: „Молот серп“, – читай теперь, как кончится.
– Вот престолом и кончится.
– Зачем царем, может быть, президентом.
– Гадалка же сказала: престолом.
С вожделением ответил Азар:
– А у президента, думаешь, престола нет, у президента может быть, престол-то почище царского» [Пришвин 1982, с. 513-514].
В противовес этому анаграмма в строгом смысле чрезвычайно важна для текста, так как всегда соотносится с его сильными позициями и необходима для интерпретации. Палиндром же, взятый в структурном аспекте, представляет собой один из моментов в прочтении (дешифровке) анаграммы: нужно «видеть» и читать текст во всех направлениях, в том числе, и справа налево (см. пример с текстом Х. Кортасара «Сатарса» («Satarsa») в гл. VI. 3. «Текст и произведение» ). Уникальные случаи текстов-палиндромов (см. их подборку в [Бирюков 1994, с. 100-141]) ничего не доказывают, так как в основе их создания лежит искусная, но все же искусственная поэтическая техника, а не естественный процесс текстопорождения, всегда в значительной мере бессознательный.
В то же время благодаря анаграмме текст не только приобретает статус единого знака, но и получает дополнительную семантическую «устойчивость» и автономность. Основное содержание такого текста оказывается «заявленным» дважды: самим текстом, в котором далеко не каждый получатель (интерпретатор) видит анаграмму, но может в той или иной мере удачно провести его интерпретацию, и, кроме того, анаграммой, которая, если она обнаружена, подтверждает и уточняет удачную интерпретацию. Подготовленный исследователь, прочитывая шифр, открывает анаграмму как готовую, хотя и неявную формулировку смысла текста. С этой точки зрения получатель может рассматривать анаграмму в качестве способа самоорганизации текста, который формально и семантически отмечает метатекстовый код, имеющий своим референтом содержание (тему, идею и т. п.) того же текста.
1 О интертекстуальном понимании анаграммы см. [Ямпольский 1993, с. 32-53].
2 О текстах, где анаграмма наиболее вероятна, и тех, где ее искать нет оснований, см в гл. «Код художественного текста».
Барт 1989 – Барт Р. Удовольствие от текста // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М.: Прогресс, 1989. – С. 462-518.
Бирюков 1994 – Бирюков С. Е. Зевгма: Русская поэзия от маньеризма до постмодернизма. – М., 1994.
Вежбицка 1978 – Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. – Вып VIII. – Лингвистика текста. – М.: Прогресс, 1978. – С. 402-424.
Виноградов 1999 – Виноградов В. В. Стиль Пушкина. – М.: Наука, 1999. – 704 с.
Воробьева 1993 – Воробьева О. П. Текстовые категории и фактор адресата. – Киев, 1993.
Ван Дейк, Кинч 1989 – Ван Дейк Т. А., Кинч В. Макростратегии // Ван Дейк Т. А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989.
Гаспаров 1996 – Гаспаров Б. М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. – М.: Новое литературное обозрение, 1996. – 352 с.
Гальперин 1981 – Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистических исследований. – М.: Наука, 1981. – 138 с.
Дали 1998 – Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим // Дали С. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. О себе и обо всем прочем. – М.: Сварог и К°, 1998. – С. 309.
Джанджакова 2001 – Джанджакова Е. В. Авторские ремарки как средство разрешения оппозиции между «своим» и «чужим» при цитировании // Текст. Интертекст. Культура. Материалы международной научной конференции. – М.: Азбуковник, 2001. – С. 72-77.
Жинкин 1982 – Жинкин Н. И. Речь как проводник информации. – М.: Наука, 1982.
Земская 2000 – Земская Е. А. Активные процессы современного словопроизводства // Русский язык конца XX столетия (1985-1995). – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 90-141.
Иванов 1976 – Иванов Вяч. Вс. Очерки по истории семиотики в СССР. – М.: Наука, 1976.
Караулов 1987 – Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987.
Кожевникова 1994 – Кожевникова Н. А. Типы повествования в русской литературе XIX-XX вв. – М.: Институт русского языка РАН, 1994.
Кожина 1986 – Кожина Н. А. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, типология // Проблемы структурной лингвистики. 1984. – М.: Наука, 1986.
Костомаров, Бурвикова 1996 – Костомаров В. Г., Бурвикова Н. Д. Прецедентный текст как редуцированный дискурс // Язык как творчество. Сб. статей к 70-летию В. П. Григорьева. – М.: Институт русского языка РАН, 1996. – С. 297-302.
Кржижановский 1931 – Кржижановский С. Поэтика заглавий. – М., 1931.
Лотман 1983 – Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. – Л., 1983.
Лузина 1996 – Лузина Л. Г. Распределение информации в тексте (Лингвистический и прагмалингвистический аспекты). – М., 1996.
Ляпон 1986 – Ляпон М. В. Смысловая структура сложного предложения и текст (К типологии внутритекстовых отношений). – М.: Наука, 1986. – 200 с.
Николаева 2000 а – Николаева Т. М. Текст в тексте // Николаева Т. М. От звука к тексту. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 564-597.
Николаева 2000 б – Николаева Т. М. Звуки в тексте // Николаева Т. М. От звука к тексту. – М.: Языки русской культуры, 2000. – С. 437-461.
Пирс 2000 – Пирс Ч. С. Grammatica Speculativa // Пирс Ч. С. Начала прагматизма. – В 2-х т. – Т. 2. – Логические основания теории знаков. – СПб.: Лаборатория метафизических исследований философского факультета СПбГУ; Алетейя, 2000. – С. 40-223.
Ревзина 2001 – Ревзина О. Г. Лингвистические основы интертекстуальности // Текст. Интертекст. Культура. Материалы международной научной конференции. – М.: Азбуковник, 2001. – С. 60-63.
Руденко 2001 – Руденко Д. И. «Новый русский реализм»: в берегах и вне берегов постмодернизма // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. – М.: Языки славянской культуры, 2001. – С. 235-246.
Рябцева 1994 – Рябцева Н. К. Коммуникативный модус и метаречь // Логический анализ языка. – Вып. 7. – Язык речевых действий. – М.: Наука, 1994. – С. 82-92.
Де Соссюр 1977 – де Соссюр Ф. Отрывки из тетрадей Ф. Де Соссюра, содержащих записи об анаграммах // де Соссюр Ф. Труды по языкознанию. – М.: наука, 1977.
Топоров 1999 – Топоров В. Н. Об анаграммах в загадках // Исследования в области балто-славянской духовой культуры: Загадка как текст. 2. – М.: Индрик, 1999. – С. 101-109.
Фасмер 1986 – Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. – В 4-х т. – Т. 1. – М., 1986.
Фатеева 1991 – Фатеева Н. А. О лингвопоэтическом и семиотическом статусе заглавий художественных произведений // Поэтика и стилистика. 1988-1990. – М.: Наука, 1991.
Фатеева 2000 – Фатеева Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов. – М.: Агар, 2000. – 280 с.
Эккерман 1981 – Эккерман И. П. Разговоры с Гете в последние годы его жизни. – М.: Художеств. лит., 1981. – 686 с.
Якобсон 1975 – Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». – М.: Прогресс, 1975. – С. 193-230.
Ямпольский 1993 – Ямпольский М. Б. Память Тиресия. Интертекстуальность и кинематограф. – М.: РИК «Культура», 1993. – 464 с.
Beaugrande, Dressler 1981 – Beaugrande R.-A., Dressler W. Introduction to text linguistics. – L., N.Y., 1981
Белый 1981 – Белый А. Петербург. – Л.: Наука, 1981
Бунин 1967 – Бунин И. А. Как я пишу // Бунин И. А. Собр. соч. в 9-и т. – Т. 9. – М.: Художественная литература, 1967. – С. 374-376.
Лавренев 1984 – Лавренев Б. А. Как я работаю // Лавренев Б. А. Собр. соч. в 6-и т. – Т. 6. – М.: Художественная литература, 1984. – С. 24-41.
Лесков 1958 – Лесков Н. С. Письма // Лесков Н. С. Собр. соч. в 11-и т. – Т. 11. – М.: Гос. изд-во. худож. лит., 1958. – С. 249-610.
Платонов 1985 – Платонов А. П. Река Потудань // Платонов А. П. Собрание сочинений. – В 3-х т. – Т. 2. – М., 1985.
Платонов 1994 – Платонов А. П. Краткое изложение темы киносценария с условным названием «Семья Иванова» // Андрей Платонов: Воспоминания современников: Материалы к биографии. – М.: Советский писатель, 1994. – С. 455-457.
Пришвин 1982 – Пришвин М. М. Мирская чаша. 19-й год XX века // Пришвин М. М. Собр соч. в 8-и т. – Т. 2. – М.: Художеств. лит., 1982. – С. 484-557.
Пудовкин 1974 – Пудовкин В. И. Киносценарий (Теория сценария) // Пудовкин В. И. Собр. соч. в 3-х т. – Т. 1. – М.: Искусство, 1974. – С. 53-74.
Пушкин 1964 – Пушкин А. С. Евгений Онегин. Роман в стихах // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. – В 10-ти т. – Т. 5. – М., 1964.
Розанов 1992 – Розанов В. В. Уединенное // Розанов В. В. Опавшие листья: Лирико-философские записки. – М., 1992.
Соловьев 1990 – Соловьев В. С. Жизненная драма Платона// Соловьев В. С. Сочинения в 2-х т. – Т. 2. – М.: Мысль, 1990. – С. 582-625.
Тургенев 1982 – Тургенев И. С. Senilia. Стихотворения в прозе // Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем. – В 30-ти т. – Т. 10. – М.: Наука, 1982. – С. 125-192.
Фет 1995 – Фет А. А. Из писем к К. Р. // Фет А. А. Улыбка красоты. – М.: Художеств. лит., 1995. – С. 658-664.
Чехов 1985 – Чехов А. П. Избранные письма // Чехов А. П. Собр. соч. в 2-и т. – Т. 12. – М.: Правда, 1985. – С. 5-403.