Анастейша блоггер что случилось
«Наверное, надо меньше верить людям». Интервью Анны Павликовой после того, как суд дал ей 4 года условно по делу «Нового величия»
«Наверное, надо меньше верить людям». Интервью Анны Павликовой после приговора
No media source currently available
«Наверное, надо меньше верить людям». Интервью Анны Павликовой после приговора
Анна Павликова, самая молодая фигурантка дела «Нового величия» (сейчас ей 20 лет), 6 августа 2020 года была приговорена к четырем годам лишения свободы условно. Это самый легкий приговор из всех: три других участника группы получили реальные сроки до семи лет колонии, а еще трое – условные сроки до шести лет.
Павликова была арестована в 2018 году и отправлена в СИЗО, несмотря на то, что ей тогда еще не было 18 лет и ее не имели права по российским законам помещать под стражу. Вскоре после ареста у девушки, которая провела несколько часов в неотапливаемом помещении, обострилось серьезное гинекологическое заболевание и в целом ухудшилось здоровье. Лишь благодаря вмешательству правозащитников и масштабной кампании в поддержку арестованных Павликову и еще одну фигурантку дела, Марию Дубовик, удалось перевести под домашний арест.
Все о деле «Нового величия»
Мы поговорили с Анной сразу после того, как она услышала приговор и узнала, что ее не отправят снова тюрьму.
– Какие от сегодняшнего дня у вас впечатления? Час назад прошел приговор.
– Мы очень расстроились. Потому что все равно можно было хотя бы условный [срок дать] или за отсиженное – как-то переделать сроки. Сроки у ребят очень большие, а они уже больше двух лет сидят в СИЗО. Это тоже тюрьма, очень страшно. Очень расстроились. Мама Славы (Вячеслава Крюкова, получил шесть лет колонии общего режима) была – мне очень ее жалко. Сестра его. Руслан (Руслан Костыленков, получил семь лет колонии общего режима) тоже. Тяжело очень: они уже два года сидят, и их не отпускают.
– Твоя мама сказала, что ты очень соскучилась по телефонным звонкам.
– Не то чтобы по телефонным. Я вот люблю всякие научно-популярные книги. Обычно читаешь – что-то нашел, или рекомендуемая литература, – сразу вбил в интернет, посидел. А сейчас я книгу читаю и не могу открыть телефон, потому что мне было нельзя пользоваться интернетом.
«Понял, что дальше жить не смогу, если сдам ребят». Фигурант дела «Нового величия» Гаврилов – о допросах в прокуратуре и статусе беженца
У меня был блокнотик, я себе записывала то, что потом надо в интернете посмотреть, прочитать: названия книг, какие-то термины. Теперь я буду сидеть заниматься через интернет.
– А есть понимание, чем сегодня вечером ты будешь заниматься?
– Вроде во ФСИН отправили бумаги, и мы можем сами поехать. Я думаю, поедем на метро, отправим на почту открытки. И я бы зашла в магазин что-нибудь купить, хотя бы воды, а то мне нельзя было.
Я думаю, что нас бы на домашний арест не отпустили бы из СИЗО. И вообще если бы люди не помогали, нас бы просто всех за полгода посадили, потому что все предпосылки были к этому – судя по тому, что говорил и делал следователь. Мы бы давно уже все сидели, я думаю, на больших сроках – по 10 лет, я думаю.
– Два года почти прошло. Ты чувствуешь в себе личные изменения за это время? Все-таки тебе еще не было 18 лет, когда все это случилось.
– Да, я думаю, все подросли во всех смыслах. Наверное, надо как-то меньше верить людям. Но у меня по жизни такое, что если человек к тебе хорошо относится, то ты для него стараешься все делать, и поэтому у меня так получилось. Наверное, буду все так же стараться идти на контакт, но, может быть, в более узких кругах.
– Как думаете, когда вы с Костей сможете увидеться лично? (В октябре 2019 года Павликова и осужденный по «московскому делу» Константиин Котов поженились в СИЗО. Котов получил четыре года колонии по «дадинской» статье за неоднократное нарушение правил проведения массовых мероприятий.)
Анастейша блоггер что случилось
Мария Дубовик во время заседания в Люблинском районном суде. Фото: Maxim Shipenkov / EPA / ТАСС
Люблинский районный суд Москвы спустя почти полтора года после начала слушаний оглашает приговор по делу «Нового величия». Семерых подсудимых обвиняют в создании экстремистского сообщества (часть 1 статьи 282.1 УК); все они отрицают вину.
Судья Маслов назначил подсудимым почти такие же сроки, как запрашивало обвинение.
Руслан Костыленков получил 7 лет колонии (запрашивали 7,5), Вячеслав Крюков — 6 лет колонии (как и запрашивали), Карамзин — 6,5 лет (как и запрашивали), Полетаев — 6 лет условно (запрашивали 6,5 условно), Максим Рощин — 6,5 лет условно (как и запрашивали), Мария Дубовик — 6 лет условно (как и запрашивали), Анна Павликова — 4 года условно (как и запрашивали).
Задержанных обвинили в создании экстремистского сообщества: по версии следствия, участники «Нового величия» планировали антиконституционный переворот, желая присоединиться к «народным восстаниям».
С первых дней защита подсудимых настаивала, что дело стало возможным из-за провокации одного из членов «Нового величия» Руслана Д., который дал подробные показания на своих товарищей, но сам остался свидетелем. Адвокаты были уверены, что Руслан Д. — информатор либо внештатный сотрудник полиции.
Сразу после задержания суд арестовал семерых подсудимых, в том числе несовершеннолетнюю Анну Павликову.
Дело «Нового величия» оказалось неожиданно резонансным. В августе 2018 года после множества одиночных пикетов и несогласованного «Марша матерей» в центре Москвы Павликову и Марию Дубовик перевели под домашний арест. Родители подсудимых объединились с близкими обвиняемых по делу «Сети»; требования отпустить членов «Нового величия» звучали на согласованных и несогласованных акциях.
В декабре 2018 года дело прокомментировал президент Владимир Путин: говоря о нем, он упомянул, что подсудимые якобы планировали «организовать вербовочную работу на Северном Кавказе, в Поволжье и в Крыму», хотя такого обвинения им не предъявляли.
«Мама говорит о судах даже с мастером во время стрижки»
Как живет семья, в которой двое политзаключенных, и каково об этом вести блог в инстаграме, рассказывает «Таким делам» Анастасия Павликова, сестра фигурантки дела «Нового величия»
Год назад, в октябре 2019 года, фигурантка дела «Нового величия» Анна Павликова и осужденный по «дадинской» статье Константин Котов поженились в СИЗО «Матросская тишина». Прямой эфир у СИЗО вела старшая сестра Анны Анастасия Павликова. На своей странице в инстаграме, за которой следят 400 тысяч подписчиков, она делится подробностями из жизни семьи политзаключенных. Анастасия Павликова рассказала «Таким делам», как начала говорить о СИЗО и колонии в соцсети, где все хотят «видеть красивую жизнь», как блог изменил финансовое положение ее семьи и когда на него подписались судебные приставы, о ментальном здоровье родственников политзаключенных и о материнстве в условиях постоянных судов.
— У тебя в шапке профиля в инстаграме стоит статус «Вы на площадке, а я в СИЗО». Это чьи-то слова?
— Да, я перефразировала слова женщины на детской площадке. Оливия (дочь Анастасии, на момент ареста Анны Павликовой ей было пять месяцев. — Прим. ТД) ползала по площадке. И одна мама, с которой мы часто гуляли, сказала мне: «Давайте завтра вместе выйдем?» — а я отвечаю без всякой задней мысли: «Ой, нам завтра в суд ехать и в СИЗО». Она ответила: «Мы на детской площадке, а ты по своим СИЗО». Я больше на ту площадку не хожу, воспоминания о том периоде плохие.
15 марта 2018 года в Москве по обвинению в создании экстремистского сообщества «Новое величие» арестовали 10 человек, в том числе 17-летнюю Анну Павликову. Следствие считает, что они планировали государственный переворот. Адвокаты обвиняемых заявляют, что «Новое величие» создал внедренный сотрудник спецслужб. Процесс более полутора лет проходил в Люблинском суде, который 6 августа 2020 года вынес приговор. 26-летний Руслан Костыленков приговорен к семи годам колонии; 21-летний Вячеслав Крюков — к шести; 33-летний Петр Карамзин — к шести с половиной. Остальные фигуранты получили условное наказание: 31-летний Дмитрий Полетаев — шесть лет; 40-летний Максим Рощин — шесть с половиной; 21-летняя Мария Дубовик — шесть; 19-летняя Анна Павликова — четыре. Никто из осужденных не признает вины.
В 2019 году в Москве прошла несогласованная акция за допуск оппозиционных кандидатов на выборы в Мосгордуму. Протест закончился массовыми арестами и возбуждением серии уголовных дел против протестующих, часть из которых была приговорена к реальным срокам. Активиста Константина Котова осудили на четыре года колонии за «неоднократное нарушение правил митинга или демонстрации» (статья 212.1 УК РФ). В октябре 2019 года Котов и фигурантка дела «Нового величия» Павликова поженились в СИЗО «Матросская тишина».
15 августа 2018 года в Москве прошел «Марш матерей» в поддержку Анны Павликовой и Марии Дубовик. 16 августа суд перевел девушек под домашний арест.
В 2019 году прокуратура Москвы потребовала лишения родительских прав супружеской пары, которая на несанкционированной акции протеста передала своего малолетнего ребенка «третьему лицу», что «подвергло опасности здоровье и жизнь мальчика».
— Ты уже видишь, что вся ваша история как-то отражается на Оливии?
— Я не знаю, как это отразится на ней, когда она вырастет. Но я была у психолога, и она сказала, что мне придется дочери все объяснить подробно. Когда начались суды по «Новому величию», я загрузилась, что я плохая мать. После этой фразы, «мы на площадке, а ты по своим СИЗО», у меня началась депрессия.
Позже я поняла, что все делаю правильно. Я за семью горой. Мне пишут комментарии: «Твоя семья — это ты, твой муж и Оливия, живи уже своей жизнью», но для меня семья — это также Аня и Костя, они не менее важны.
— Ты остро реагировала на мнение окружающих или тебе правда казалось, что ты плохая мать?
— Действительно казалось. Я в то время с дочерью почти не гуляла. Кто-то меня осудит, но я спасала сестру. Я готова была с ребенком в судах жить. Оливию в пункте передач все знали, всегда узнавали. У нашей мамы рассеянный склероз, она ходит с палочкой, ей тяжело, я же не дам ей эти сумки с вещами для Ани. А на такси у нас тогда не то что денег не набиралось, мы продукты себе часто не покупали. Деньги на адвокатов мой папа занимал у всех подряд, работал так, что мы его вообще не видели, мама отдавала всю пенсию, плюс «ОВД-Инфо» помогало.
— Как Оливия отреагировала на возвращение Ани, когда ее перевели под домашний арест?
— Я думала, что Оливия не вспомнит Аню, она все же была слишком маленькая. Аню забрали, когда Оливии было всего пять месяцев, а под домашний арест Аню отпустили, когда Оливии было около года. То есть это самое взросление, когда Оливия поползла. Аню забрали прямо перед началом прикорма, а она всегда говорила, что будет сама племяннице пюрешки готовить, очень хотела этого.
Но Оливия видела Аню в суде. Мы стояли с Оливией в коридоре, и ребенок смотрел, как Аню в наручниках ведут в зал. Для меня было важно, чтобы мы ее увидели. Хотя внутрь зала нас не пропускали, когда в районном суде человека ведут, его можно увидеть. И я просила приставов хотя бы на пару сантиметров сдвинуться, чтобы мы увидели нашу Аню. А они стояли толпой, как будто не 17-летнюю испуганную Аню Павликову ведут, а снежного человека, который людей ест. А Аня нам писала в первых письмах: «Забудьте меня, занимайтесь Оливией, зачем я вам нужна, у меня никогда не будет детей» — потому что ей врач сказал в СИЗО: «Какие тебе дети, тебя посадят на 20 лет».
А с пяти месяцев до года у нас дома был Костя, и сейчас, когда он в колонии (в 2019 году Котова приговорили к четырем годам колонии общего режима за неоднократные нарушения закона о митингах, он стал вторым осужденным по статье 212.1 УК РФ, известной как «дадинская». — Прим. ТД), Оливия его помнит и спрашивает про него.
— Какой период судов «Нового величия» стал самым тяжелым?
— Это был июнь 2019 года. Я разошлась с мужем, у меня Оливия грудная на руках, и суды все время. Мы расставались на девять месяцев, сошлись только недавно. Я думала, что я не смогу ничего, что я это все не переживу. Стало чуть-чуть легче только потому, что Аня уже была под домашним арестом. Если бы она еще была в СИЗО в тот момент, я бы с ума сошла. Но я каким-то чудом в таком стрессе даже молоко смогла сохранить и докормить Оливию.
У меня всегда текут слезы, когда об этом вспоминаю. Потому что мы жили в таком режиме: один день в неделю была передача лекарств, а так как маме тяжело, к окну передач ездила я. Сажала Оливию в коляску — и поехали. Еще один или два раза в неделю нужно было передать еду, потому что Ане необходимо специальное питание. Параллельно у нас были суды, так что я была занята этим почти все будние дни.
— У вас была хоть какая-то возможность выдохнуть?
— Денег не было, поэтому единственное, как мы с мамой разгружали мозг, — каждый вечер смотрели сериал «Великолепный век», только он хотя бы немного от всего этого ужаса расслаблял. А я под сериал разворачивала конфеты для передачи в СИЗО.
— Ты хорошо помнишь тот день, когда к вам пришли арестовывать Аню?
— Помню каждую деталь. Все началось с того, что у нас пытались выломать дверь, никто к нам не пытался нормально зайти, показать постановление на обыск, хотя консьержка их предупредила, что у нас пятимесячный ребенок. Они закрыли глазок: «Это соседи, вы нас топите». Мы проверили — вода не течет.
Папа через дверь отвечает: «Мы никого не заливаем». Проходит секунда — и они начинают автоматами выламывать дверь. Я в ночнушке, очень страшно, ничего не понимаю. Я отцу говорю: «Это, наверное, экстремисты».
Они ударили отца, ударили моего мужа, отца стали оттаскивать в ванную. Я думала, что нас всех сейчас перестреляют, и у меня в голове было: «Надо спасти хотя бы Оливию, хорошо, что мама не дома, если Оливия выживет, сможет жить с бабушкой». У меня тогда реально пробежала жизнь перед глазами — почему-то я видела картины из моего детства, как мы с Аней маленькие по даче бежим.
Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД
Я взяла Оливию — и тут я готова петь оду детским коконам, если вдруг к вам придут с обыском. Спасибо кокону, он настолько мягкий, что это плюс ковер приземлило Оливию. Я ее швырнула, пятимесячную, на этот ковер и стала заталкивать ногами под кровать, чтобы спасти. И потом я с закрытыми глазами понимаю, что на меня навели автомат. А Оливия под кроватью начинает тихонько плакать, и я ее пытаюсь ногой покачивать, чтобы оперативник не услышал, что под кроватью ребенок. Я боялась, что он услышит и застрелит ее. И я пыталась с ним разговаривать очень громко, практически орала, чтобы он не услышал Оливию.
Потом зашел второй человек, он услышал плач и сказал: «Возьми ее, успокой». И я ее не беру на руки, я думаю: «А вдруг он так специально говорит и сейчас и меня, и младенца застрелит?» Я ему отвечаю: «Пусть она живет». Рыдаю, у меня слезы, и говорю им: «Она еще маленькая, она меня и не вспомнит, дайте ей жить». И они уходят, кричат, чтобы всех сгоняли на кухню, а меня оставили с ребенком в комнате и при мне начали обыск.
— Вам объясняли, кого и в чем обвиняют и что происходит?
— Ничего не объясняли. Я уже позже попросилась в туалет с ребенком, и пока я иду в туалет, вижу, что Аня лежит в фиолетовом халате лицом в пол, а вокруг обои летят — их срывают со стен, диван разломан. Выхожу из туалета, и меня один оперативник отводит в другую комнату и говорит: «Ну скажи честно, что это твой отец заставил твою сестру, и мы ее отпустим». А я даже не понимаю, в чем признаваться.
И он показывает переписку мою с отцом в WhatsApp. Дело в том, что Аня ходила на митинг за сохранение троллейбусов, она у нас за экологию, за Крылатские холмы выходила. И в переписке отец присылает фото Ани с митинга и пишет: «Горжусь ею». Троллейбусы, представляешь? Обоссаться просто, опасная преступница. Потом уже они сказали про «Новое величие», что Аня с друзьями «преступники, о семье не подумали», а теперь «всем плохо будет».
— Ты говоришь, что Костя и Аня тебе очень важны. Тебе в блоге часто пишут, «почему у вас на семью двое заключенных, наверное, заслуженно». Как ты на это реагируешь?
— Я очень себя полюбила и наплевала на чужое мнение. Когда мне пишут хейтеры, я смотрю, как человек настроен. Я всегда отвечаю: «Посмотрите фильм о нас, почитайте статьи, перейдите по нашему хештегу, приходите в суд». Есть те, кто проникается, а есть, кто не хочет ничего читать. Человек пришел нагадить, и ему пофиг, что у тебя на самом деле происходит. Такому не докажешь и не объяснишь ничего.
— А как Костя вошел в вашу семью?
— С Костей я первая познакомилась. Он участвовал в акциях в поддержку Сенцова (украинский режиссер Олег Сенцов, обвиненный в терроризме и пять лет проведший в российских тюрьмах, был освобожден в сентябре 2019 года в рамках обмена пленными между Россией и Украиной. — Прим. ТД). Видимо, когда арестовали Аню, поддерживающие Сенцова стали это обсуждать — и Костя узнал про нас. Друзья Ани интересовались на ее странице во «ВКонтакте», что случилось, и я оставила там свои контакты. Костя меня нашел — он даже не знал, кем я Ане прихожусь. И он написал: «Привет, я хочу сделать Ане передачу, скажи, пожалуйста, дату рождения». А мы в тот момент не просто боялись кого-то к себе подпускать, это был адский страх. Когда про каждого желающего помочь думаешь, что это провокатор.
Я написала в ответ: «Да ладно, спасибо, ничего не нужно». А он ответил: «Я же все равно найду, спрошу у “ОВД-Инфо”» — и я дала нужные данные. И после он стал поддерживать, всегда спрашивал, что Аня любит, что ей прислать, они начали постоянно переписываться. Мы вообще тогда никого не подпускали к себе, а с Костей все само получилось. Потом был «Марш матерей», и Костя маму провел от начала до конца. Держал под руку и не отпустил ни разу.
— Были в результате действительно случаи провокаций, которых вы опасались?
— Аня все на свете сгладит, она добрая, наивная, и мама такая же, так было всегда. Я не знаю, как с ними [их доверчивостью и наивностью] бороться. Был, например, человек, который ходил на суды и вливался к ним в доверие, а когда Аня вышла замуж за Костю, он сказал, да зачем оно тебе надо, и кучу гадких слов. Еще в мой блог часто приходят не просто хейтеры, но и провокаторы, стараюсь их вычислять и блокировать.
— Сейчас вы снова с мужем и все живете в одной квартире — вы, Аня, ваши родители и Оливия. Бывает, что срываетесь друг на друге от напряжения?
— У мамы после судов очень сильно нарушилась психика, а ведь у нее еще и рассеянный склероз. Я это все понимаю и принимаю, но мама после судов стала очень вспыльчивая — если ей что-то не нравится, она весь день ворчит. И у Ани большие проблемы — ее надо лечить, мы этим занимаемся. Она после последнего суда Кости просто села и рыдала навзрыд, и когда звонков от Кости нет, плачет постоянно. И у меня бывает: закипаю от стресса, но никогда я даже в порыве не думаю, например, «какая мама плохая».
Я читала интервью жен, родственников политзаключенных, раньше я бы их не поняла: ну что значит «началась другая жизнь»? А теперь понимаю: Аня, например, не помнит, что было до задержания. У нее вся жизнь — это тюрьма. «А это мы делали в тюрьме», «О, а вы знаете, я из этого молока делала простоквашу в тюрьме». Сейчас Аня пошла в университет, это для нее шанс социализироваться. Мы боялись, что ее там узнают и плохо отнесутся, но ее очень хорошо приняли, поддерживают ее и Костю.
— Как ты решила начать вести блог?
— Я вела в инстаграме блог о том, где в Москве можно дешево поесть, потом где недорого провести время с ребенком. Во время беременности я занималась блогом как любитель, когда родилась Оливия, я все еще не разбиралась в блогинге, а полноценно вести страницу я начала меньше года назад — дело «Нового величия» уже вовсю разворачивалось.
Сначала от меня ушел муж. Я пошла на курсы для блогеров, это не помогло. Денег у меня не было, но я очень хотела помогать родителям. Папа после ранения в легкое, у него серьезная астма, у мамы рассеянный склероз.
Большое количество подписчиков пришло ко мне не из-за судов. Еще когда мы ездили на машине в Петербург вместе с мужем и дочерью, у нас хотели похитить Оливию. Мы сидели в кафе, было уже 12 часов ночи, нам надо было перекусить перед выездом, потому что Саше надо было сразу с дороги на работу. Я оставила Оливию у мужа на руках и пошла в туалет переодеться.
И вдруг я слышу, как Саша кричит. А мы на ребенка никогда голос не повышаем, это табу, а я слышу ор, как будто начинается потасовка. Я бросаю все вещи, выбегаю из туалета чуть ли не в трусах, в расстегнутом комбинезоне и вижу, как какой-то мужик тычет Саше в лицо корочкой и кричит: «Мне пришла наводка, что ребенка похитили». Мужчина этот явно пьян, лезет на Сашу, грудная Оливия плачет, я беру ее на руки и резко бегу на выход.
— Ты связываешь появление этого мужчины с удостоверением с делом «Нового величия»?
— Я сначала об этом даже не думала. А потом я рассказала эту историю в блоге, подписчики стали спрашивать об этом. Сейчас я думаю, что могла быть связь — мы тогда в кафе обсуждали и Аню, и дело, у нас же все разговоры, в принципе, в семье только об этом, а все произошло как раз накануне очередного суда.
Этот мужчина сидел в компании, они точно слушали наши разговоры, они сидели недалеко. И мы сидели рядом с этой компанией целый час, и все было нормально, а после уже наших разговоров этот мужчина подскочил к нам.
С другой стороны, мне многие писали о случаях кражи детей, когда показывали поддельные удостоверения и спрашивали, есть ли у вас с собой свидетельство о рождении. А если нет, то давайте нам в руки ребенка до выяснения обстоятельств. Некоторые родители в состоянии шока отдают ребенка, и человек с ним убегает.
— Ты в целом не боишься, что из-за дела «Нового величия» и твоего блога на вас будет давить еще и опека?
— Мы никогда на ребенка не кричим, кормили всегда только полезными продуктами, хотя это стоит гораздо дороже, чем фастфуд. Аня с Оливией занимается и играет каждый день. Хотя Оливия и ходила с нами в суды, она всегда была окружена огромной любовью. Если бы к нам пришла опека, я бы спросила: «А где вы были, когда к нам домой вломилась толпа людей в масках с автоматами, зная, что у нас дома спит маленький ребенок?»
Иллюстрация: Ксения Анненко для ТД
— Тебе комфортно вести блог на такую негламурную тему, как суды и СИЗО, в соцсети, где все хотят смотреть на красивую успешную жизнь?
— Я веду блог не только про суды, я рассказываю про себя, про материнство, про семью. Когда Аню задержали, я начала вести блог активнее, но я не говорила про «Новое величие». Блог, наоборот, был отдушиной. Про Аню я начала активно говорить меньше года назад, а делу уже почти три года. Говорить про дело я стала потому, что адвокаты сказали, что нужно развивать общественную кампанию, чтобы люди знали, что происходит. Я и сама уже это понимала. До этого я ходила, например, на метропикет, но понимала, что это слабо, что люди проходят мимо.
Сейчас мои сториз в инстаграме смотрит примерно 70 тысяч человек, и там практически нет активистов или журналистов, это все обычные люди, которые благодаря блогу узнали про происходящий беспредел, про политзаключенных, про Аню и Костю.
— В какой момент ты начала осознанно раскручивать свой блог?
— Все началось с того, что ушел муж. Денег нет. Мы хотели сдавать квартиру, чтобы я, Оливия и мама уехали к бабушке, а папа собирался снимать комнату с рабочими, говорил: «Вы не переживайте, я гречку поем». А я с младенцем, но я думала, что я пойду работать, мама уговаривала докормить дочку.
Кое-как мы выживали. И я нашла кольцо, которое у нас от бабушки осталось. Мама мне его когда-то отдала и сказала: «Вот, всю жизнь будем ее помнить». Теперь я понимаю, что, правда, ее всегда буду помнить. Я отнесла кольцо в ломбард, и мне за него заплатили 60 тысяч, хотя сейчас понимаю, что оно наверняка стоило больше. Я сразу сказала, что выкупить его не смогу. Я могла эти 60 тысяч потратить на себя, но я все до копейки вложила в рекламу блога.
— Блог помог твоей семье в финансовом плане?
— Конечно. Блог я монетизирую рекламой. Недавно я первый раз провела именной гив [розыгрыш от блогера. — Прим. ТД]. Это было тяжело, потому что надо было готовиться, и я, по сути, пропустила день рождения дочери. Но на все деньги с этого гива я оплатила Ане университет.
Доход с блога помогает мне радовать маму и Аню, а я постоянно хочу делать их чуточку счастливее, потому что они 24/7 говорят о судах и тюрьме.
— А лично тебе монетизация блога помогла стать более независимой?
— Да, и от этого кайфую. От того, что я сходила с Оливией в магазин и купила ей спокойно ботинки, ни у кого ничего не попросив. Я сейчас зарабатываю больше мужа, мы однажды ссорились, и он мне бросил: «Ты весь мир хочешь купить». Но я не хочу весь мир купить, мне для себя ничего не надо, никакие бренды, а вот эмоции подарить маме, сестре, дочери очень хочется. Я всем сказала: «Костя выйдет — буду работать ночами, чтобы им с Аней помогать».
— Ты очень откровенна в блоге, рассказываешь про ссоры с мужем, про переживания из-за судов. Тебе всегда было так легко открыться?
— Если говорить о стеснении, то мне всегда было наплевать, я везде снимаю не скрываясь, могу и на улице потанцевать, и про неудачи рассказать.
А вот про «Новое величие» я первое время боялась что-то выложить, я думала, что об этом нельзя никому рассказывать. После ареста, 15 марта 2018 года, я выставила пост, в котором написала, что это худший день моей жизни и что я «никогда не расскажу, что случилось», — я думала, что так и будет. А еще что все скоро закончится, что Аню забрали из-за того, что она ходила на митинг, и ее скоро отпустят.
И после этого я из блога пропала. Я не хотела вообще ничего, я положила Оливию на грудь и просто не могла встать, у меня был шок. Мне и сейчас пишут, что я устраиваю из дела шоу, но на самом деле я считала, что вообще никогда не смогу ничего рассказать.
— Ты очень честно рассказываешь в блоге про отношения с мужем. Получаешь из-за этого осуждение со стороны подписчиков?
— Конечно, мне, когда Саша ушел, писали: «Ой, да муж просто ушел из-за ваших постоянных судов». Но на самом деле Саша всегда нас с Аней поддерживал, просто в наши отношения постоянно вмешиваются. Я честно все пишу про нашу жизнь, а родителям мужа это не нравится.
— Ты понимаешь их позицию?
— Да, но я считаю, что говорить о случившемся — нормально. Мы до сих пор адвоката расспрашиваем про Костю [Котова] обо всем абсолютно: в каких носках был, что ел. У меня есть важный принцип в воспитании дочери: если Оливия плачет, самое последнее слово — «ноешь». Любое «что ты ноешь» или «что ты плачешь» у нас запрещено. И когда меня спрашивают, что ты опять все про Костю, про суд и СИЗО, я отвечаю: «Да потому что у меня это болит». Зачем доказывать тем, кто говорит «забей», что ты это все отпустила, если это не так?
Мы не сможем отпустить эту историю, даже когда Костя будет на свободе. У меня блог далеко не политический, он про мою жизнь, а она уже неотделима от судов. Я была в отпуске и меньше в блог писала об Ане, о Косте, у меня из-за этого началась подавленность. Мне психолог сказала:
Когда у меня забрали Аню, я месяц лежала в депрессии не вставая, и это нормально. И я страдаю до сих пор, хотя делу три года. А мама говорит о судах даже с мастером во время стрижки. И я не представляю, чтобы я ей сказала: «Забей, отвлекись».
— Ты радуешься, когда понимаешь, что не только помогаешь своей семье, но и тем, кто ничего не знает о политзаключенных, узнать о них?
— Да, и мне важно все освещать в блоге, потому что я раньше была дурочкой, которая думала, что у нас в стране все идеально, пока не столкнулась с произволом сама.
У меня есть подруга, которая жила в Луганске. И когда я планировала беременность, я этой подруге рассказывала, что у нас все супер, как нам платят пенсии, пособия, как в России классно.
И вот обычно все говорят: «Ты меня потом вспомнишь!», но я ни разу в жизни ничьи наставления не вспоминала, ни родителей, ни бабушки, а эта подруга сказала: «Настя, вот когда тебя коснется весь ужас, ты вспомнишь мои слова о том, что не все классно». Я эти ее слова вспоминаю чаще чем раз в неделю.
Мне периодически говорят, что я это делаю не из хороших побуждений, а ради хайпа. Пишут: «Да кому нужен будет твой блог, кем ты будешь, когда суды закончатся?» А я отвечаю: «Да я буду самым счастливым человеком».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Вы можете им помочь
Помогаем
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных