Апогей войны что это
Апофеоз войны Василия Верещагина
Картина «Апофеоз войны» была написана Василием Верещагиным в 1871 году. На современников художника она произвела сильное впечатление, но и более ста лет спустя перед ней останавливаются, размышляя о жизни и смерти. «Апофеоз войны» можно назвать программным произведением Верещагина.
В настоящее время произведение находится в Государственной Третьяковской галерее. И искусствоведы продолжают спорить об истории возникновения сюжета, находя всё новые подтверждения или опровержения то одной, то другой версии.
Василий Васильевич Верещагин наиболее известен как художник-баталист. Он родился в 1842 году в Череповце, закончил морской кадетский корпус, недолго служил, затем поступил в петербургскую Академию художеств, обучался живописи в Париже.
Вернувшись из Туркестана, Верещагин в 1871 году уезжает в Мюнхен, где на основе этюдов и привезённых коллекций усиленно работает над туркестанскими сюжетами. В окончательном виде «Туркестанская серия» включала в себя тринадцать картин, восемьдесят один этюд и сто тридцать три рисунка. В таком составе она была показана на первой персональной выставке Верещагина в Лондоне в 1873 году, а затем в 1874 в Петербурге и Москве.
Ряд батальных картин был объединён художником в серию, которую он назвал «Варвары». Картина «Апофеоз войны» входит именно в неё, а она в свою очередь является частью «Туркестанской серии».
Известный русский художественный критик Владимир Стасов так писал об «Апофеозе войны»:
«Здесь дело не только в том, с каким именно мастерством Верещагин написал своими кистями сухую пожжённую степь и среди неё пирамиду черепов, с порхающими кругом воронами, отыскивающими ещё уцелевший, может быть, кусочек мясца. Нет! Тут явилось в картине нечто более драгоценное и более высокое, нежели необычайная верещагинская виртуальность красок: это глубокое чувство историка и судьи человечества…»
Несколько версий создания картины
Изначально полотно называлось «Торжество Тамерлана». Есть несколько версий насчёт того, чем вдохновился художник для создания этой картины. По одной из них своей работой он хотел показать историю войн Тамерлана, после походов которого оставались лишь груды черепов и пустые города.
По другой версии, всё так же связанной с Тамерланом, художник изобразил историю, в которой женщины Багдада и Дамаска пожаловались предводителю на то, что их мужья погрязли в разврате и пьянстве. Тамерлан приказал каждому из своих 200 000 воинов принести голову нечестивца. После того, как приказ был исполнен, из голов оказалось выложено семь пирамид. Эта версия менее правдоподобна, так как слабо перекликается и с первым и со вторым названием картины.
По третьей версии Верещагин создал эту картину после того, как услышал что правитель Кашгара Валихан-торе казнил европейского путешественника и приказал положить его голову на вершину пирамиды, сложенной из черепов других казнённых людей.
Также считается, что картина была инспирирована безжалостным подавлением Тамерланом восстания уйгуров на западе Китая. Однако круглые следы от пуль в черепах красноречиво свидетельствуют — Тамерлан к этой картине не имеет отношения. Кроме того, иллюзию Средневековья развеивает надпись, которую сделал художник на раме: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим».
Картины Верещагина предлагали сжечь
«Апофеоз войны» произвёл гнетущее впечатление на великосветскую публику в России и за рубежом. Императорский двор счёл это и другие батальные полотна художника порочащими русское воинство. Один генерал из Пруссии даже уговаривал Александра II сжечь все картины Верещагина о войне, потому что они оказывают «самое пагубное влияние». Из-за этого произведения мастера не продавались, лишь частный меценат Третьяков купил несколько полотен из Туркестанской серии.
Василий Верещагин умер не в своей постели. В начале русско-японской войны художник вновь поехал туда, где гремели бои. В Тихом океане на внешнем рейде Порт-Артура он погиб при взрыве мины на броненосце «Петропавловск» вместе с адмиралом Макаровым.
К сожалению, современный человек так привык к насилию и смерти, происходящих ежедневно по всему миру, что массовыми убийствами сейчас никого не удивишь. Чтобы создать «Апофеоз войны», Верещагин имел всего несколько черепов, которые он и изобразил в различных ракурсах. Верещагин не знал, что для того, чтобы пирамида из человеческих голов была устойчивой, черепа должны быть без нижней челюсти. Однако ужасающие реалии ХХ века делают нас всех печальными «экспертами» в этом деле.
Описание картины:
Это полотно можно считать самым ярким и выразительным обличителем ужасов войны. Хотя она была создана под впечатлением от примитивной жестокости восточных завоевателей, у нее нет узкой направленности — она адресована всем, кто затевал и затевает войны. Недаром сам автор оставил на раме полотна надпись о том, что картина посвящается завоевателям прошлого, настоящего и будущего.
По легендам, за войсками Тимура оставались груды трупов и черепа, сложенные в пирамиду. Даже в те дни, когда жил художник, варварская традиция сохранилась — восточные правители рассматривали отрубленные части тела врагов как военные трофеи. Художник воспринял эту привычку как символ. В результате получилась уникальная по своей выразительной силе картина, которая не утратила своей актуальности и в наше время.
По силе воздействия на сознание смотрящего, заключенной в этом полотне, ее вполне можно сравнивать с лучшими произведениями Дали, настолько она пропитана самим духом символизма. Но, в отличие от Дали, ее символизм не безобиден и лишен абстрактности. Все, что изображено на полотне — это символы одного конкретного, безжалостного и неотвратимого бедствия — войны.
Лишив картину характерных временных, исторических зацепок, художник сделал ее отражением результата любых военных действий, вне зависимости от того, когда и где они могли происходить. Такой эффект война производила тысячу лет назад, в наши дни, такой она может остаться и в будущем. Полотно просто кричит об этом: «Люди, посмотрите, что вы делаете!?».
Огромная выразительная сила полотна достигнута минимальными художественными средствами. Перед нами обширная панорама, представляющая собой пустынную, выжженную местность с отдельными уцелевшими остовами сгоревших, обугленных деревьев. В ней нет жизни, нет ни капли зеленого цвета — только мертвый желтый песок и черные сухие деревья. Единственный признак жизни здесь — это стая черных воронов, символов смерти. Они на полотне везде — летают в небе, сидят на деревьях, справляют тризну по павшим.
Вдалеке виднеется разрушенный город, также изображенный желтыми «сухими» красками. Он пуст и заброшен, в нем не осталось жителей, вообще нет ничего живого. Всю эту картину массового опустошения освещает яркое безжалостное солнце под холодным, безжизненным и равнодушным небом.
На картине нет указания ни на конкретное место действия, ни на временной период, ни на того, кто совершил все эти злодеяния. Хотя изначально картина задумывалась как историческая, отражающая итоги походов Тамерлана, который славился своей жестокостью и особым пристрастием к отрубанию голов, замысел перерос сам себя. Полотно стало гениальным обличителем всех войн. Где бы они не велись, за что бы ни боролись люди, итог войн всегда один — массовые бессмысленные жертвы, разрушенные до основания города, плодородные земли, превращенные в бесплодные пустыни, населенные лишь воронами и ползучими гадами.
Художник, всю жизнь участвовавший в военных действиях и отдавший свою жизнь за царя и Отечество, как никто другой хорошо знал суть войны, видел ее итоги собственными глазами. Ему удалось создать уникальную по выразительности и символичности картину — яркое обличение безжалостности войны.
Апофеоз войны
Описание картины «Апофеоз войны»
Работая над самой известной своей картиной, Василий Верещагин держал в уме вполне конкретный исторический контекст – он собирался назвать ее «Торжество Тамерлана». Однако когда работа была закончена, художник понял, что создал универсальный образ, могучее антивоенное высказывание, выходящее за рамки какой-либо исторической эпохи, личности или легенды.
Склонный к сарказму, Верещагин нередко снабжал свои полотна посвящениями, названиями или аннотациями, которые нервировали записных патриотов сильнее, чем сами полотна. Можно предположить, что картина, живописующая последствия кровопролитного штурма Плевны, была бы встречена царской семьей куда более благосклонно, если бы художник не собирался назвать ее «Царскими именинами». А триптих, изображающий замерзающего часового, не вызвал бы столь бурной реакции, если бы Верещагин не дал ему едкое название «На Шипке все спокойно».
И как художник, и как «судья человечества» Верещагин всегда стремился к объективности, всегда старался показать обе стороны медали. Если он писал картину с названием «После удачи», то непременно уравновешивал ее полотном, которое называл «После неудачи», если рисовал «Победителей», то обязательно находил время для «Побежденных». От большинства «военных» картин Верещагина «Апофеоз войны» отличается определенностью авторской позиции: тут нет ни другого дна, ни обратной стороны. Гора иссеченных саблями черепов, разверстые в немом крике мертвые рты, падальщики, пирующие посреди бесплодной пустыни, – вот суть всякой войны, ее подлинный облик и единственный итог.
«Апофеоз войны» как посвящение завоевателям
Василий Верещагин: «Я всю жизнь горячо любил солнце. И я бы с радостью писал только одно солнце, если бы люди не убивали друг друга».
Сюжет
На выженной земле — то ли это был сад, то ли никогда ничего не росло на этой раскалённой почве, — стоит пирамида из человеческих черепов. Многие из них выписаны очень чётко, можно даже определить, от чего умер человек — от пули, сабли или сильного удара. Часть черепов сохранила последние эмоции людей: ужас, страдание, непереносимую муку.
На горизонте виднеется разрушенный город. Рядом с пирамидой кружат вороны. Для них, безучастных к судьбе людей уничтоженного поселения, — это пир во время чумы.
«Апофеоз войны», 1871 г. В. В. Верещагин. Источник: Государственная Третьяковская галерея
Василий Верещагин всегда внимательно относился к оформлению рамы — у каждой его картины она индивидуальная. Часто художник просил нанести поясняющие надписи репортажного характера, чтобы пояснить сюжет и сформулировать эмоции автора. Не стал исключением и «Апофеоз войны». Текст на раме гласит: «Посвящается всем великим завоевателям — прошедшим, настоящим и будущим». То есть своей работой художник напоминает, какой ценой даются военные триумфы.
Контекст
«Апофеоз войны» — одна из редких картин, на которой Верещагин изобразил то, чего не видел в реальности. В основе сюжета — события 14-го века, связанные с Тамерланом. Его имя приводило в ужас правителей Востока и Запада. Он обескровил Орду, жестоко подчиняя каждое селение на своём пути. Например, придя в Иран и взяв крепость Себзевар, Тамерлан приказал возвести башню, замуровав в стены живьём 2 тыс. человек. А после разграбления Дели по приказу полководца были обезглавлены 100 тыс. мирных жителей. По воспоминаниям современников, сделанные из голов индийцев башни достигали огромной высоты. Тамерлан считал, что подобные пирамиды прославляют его полководческий талант.
Картина является частью Туркестанской серии, над которой Верещагин работал после участия в русской кампании в Средней Азии во второй половине 1860-х. На место военных действий художника пригласил генерал-губернатор Туркестана и командующий русскими войсками К. П. Кауфман. Верещагин не только наблюдал, но и героически сражался, за что был удостоен Ордена Святого Георгия IV степени. По созданным эскизам художник работал 2 года в Мюнхене. Вошедшие в Туркестанскую серию картины, а также этюды и эскизы были впервые показаны в Лондоне в 1873 году, а затем в 1874 году — в Петербурге и Москве.
«Торжествуют», 1872 г. В. В. Верещагин. Источник: Государственная Третьяковская галерея
В России военные, в том числе и Кауфман, называли Верещагина клеветником. Журналисты писали, что герои Туркестанской серии — туркмены, торжествующие над русской армией, а «Апофеоз войны» якобы воспевает их подвиги.
А между тем во время Туркестанской кампании Верещагин писал не только батальные полотна. Есть среди его работ и те, что показывают красоту мира, экзотику мест: сутолока базар с его пёстрыми товарами, резные минареты, местные жители и их быт. Через эти сюжеты Верещагин открывал зрителям новый дивный мир, на фоне которого война теряла всякий смысл.
Судьба художника
Василий Верещагин родился в семье богатого помещика в Череповце. Его отец настоял на том, чтобы каждый из его четверых сыновей стал военным. Василий закончил морской кадетский корпус и по получении звания офицера вышел в отставку, намереваясь стать художником. В ответ на это отец заявил, что если Василий осуществит задуманное, может домой не возвращаться. Это была их последняя встреча.
Как живописец Верещагин был точен в каждой детали. Его бескомпромиссной правдивостью восхищались передвижники. Посетителям выставок Василий Васильевич казался ужасным, кровавым, экзотически жестоким. Были и те, кто подозревал его в намеренном смаковании деталей — чтобы пощекотать людям нервы. Сам же художник говорил: «Слёзы набегают, когда вспоминаю весь этот ужас».
Как профессиональный военный, Верещагин знал истинное лицо войны. Его возмущало, что из-за бездарного командования гибнут почём зря люди, пока в ставке пьют шампанское во славу государя, полагая, что чем больше погибло солдат, тем громче слава.
Полотно из Японской серии. В. Верещагин. Источник: Государственная Третьяковская галерея
После Балканских войн Верещагин решил оставить баталистику. Несколько лет он посвятил путешествиям по Индии, Японии, Ближнему Востоку, Америке. Занимался он и исследованием личности Наполеона, о котором создал в итоге не только серию полотен, но и написал несколько книг.
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Апофеоз войны: кто остановил немцев под Москвой
Апофеоз войны: кто остановил немцев под Москвой
80 лет назад Красная армия перешла в контрнаступление.
День воинской славы 5 декабря — это не начало и не конец московской битвы, а переход её в другую фазу: если до этого момента наступали немцы, то теперь в контратаку перешли наши войска. Это был первый случай стратегического наступления Красной армии на участке нескольких фронтов, когда ей удалось полностью завладеть инициативой и разгромить значительные силы вермахта. И неслучайно многие историки именно декабрь 1941-го считают ключевым и переломным моментом в Великой Отечественной войне. «Известия» вспоминают о том великом дне.
Разрушительный «Тайфун»
В советской историографии отсчет московской битвы традиционно ведется с 30 сентября — дня начала немецкого наступления на центральном участке фронта, хотя многие ученые сомневаются в правильности такой хронологии. На начало осени положение Красной армии на этом участке было достаточно стабильно — ещё в конце июля в тылу с боями отступающего Западного фронта (командующий генерал-полковник И.С. Конев) был сформирован Резервный фронт (командующий маршал С.М. Буденный), войска которого заняли подготовленные позиции на Ржевско-Вяземском оборонительном рубеже. С юга к ним примыкал Брянский фронт генерал-полковника А.И. Еременко. После сражения за Смоленск отступившие на восток войска Западного фронта были сильно потрепаны, но им удалось избежать уничтожения. Резервный же фронт вовсе состоял из свежих (хотя по большей части необстрелянных) частей, усиленных артиллерией и танками из Резерва Генерального штаба (РГШ). Суммарно наши войска имели 1 млн 250 тыс. бойцов, около тысячи танков и семь с половиной тысяч орудий, не считая 200 тыс. ополченцев, частей НКВД и т.д.
Немцы под Смоленском тоже понесли значительные потери, но главное: приданные группе армий «Центр» ударные соединения — 2-я танковая группа генерал-полковника Гейнца Гудериана и 3-я танковая группа генерал-полковника Германа Гота — в августе были переведены соответственно на киевское (в группу армий «Юг») и ленинградское (группа армий «Север») направления. В центре против наших войск к сентябрю оставалась лишь группа пехотных армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока (его родители происходили из Восточной Пруссии, отсюда русское имя), которая не имела численного и качественного перевеса над нашими частями и была лишена танкового «тарана» для прорыва обороны.
Но к середине сентября ситуация изменилась. После флангового удара танковой группы Гудериана наши войска в районе Киева оказались в окружении, а на севере немцы взяли Ленинград в блокаду, отказавшись от штурма города. Освободившиеся 2-я и 3-я танковые группы снова подтянулись к центральному направлению, да ещё к ним прибавилась 4-я группа генерал-полковника Эриха Гёппнера. Таким образом, помимо армейских частей под командованием фон Бока оказались три из четырех ударных танковых соединений вермахта (более 60% всех танковых сил рейха), суммарно свыше 2,5 тыс. боевых машин. И хуже всего — наша разведка эти маневры врага не обнаружила или её донесения были проигнорированы командованием. Так или иначе Ставкой Верховного главнокомандующего не было сделано никаких серьезных приготовлений к подготовленной противником во второй половине сентября операции «Тайфун».
Нулевая отметка
Теперь защищать столицу было некому. Возможно, логичнее было бы отсчитывать начало битвы за Москву именно с этого момента — 10 октября, когда Ставка решила подчинить все обороняющие столицу войска генералу армии Г.К. Жукову. Срочно прибыв из Ленинграда, он обнаружил ситуацию, близкую к катастрофе: путь немцам на Москву был открыт, причем по Варшавскому шоссе моторизованные части врага могли доехать до столицы буквально за несколько часов. Для закрытия бреши пришлось собирать раскиданные по всей области немногочисленные резервные части, оказавшиеся вне котлов подразделения Резервного фронта, сводные полки милиции, части НКВД и срочно поднимать по тревоге слушателей военных учебных заведений.
Жители города на строительстве укреплений на Можайском шоссе в ходе обороны Москвы во время Великой Отечественной войны, октябрь 1941 года
Фото: ТАСС/Леонид Доренский
Сформированный из курсантов двух подольских училищ сводный отряд занял недостроенный Можайский рубеж в районе села Ильинского (в месте прохождения Варшавского шоссе) и на несколько дней остановил движение врага. Тем временем удалось вернуть к Москве отправленные ранее на разблокирование Ленинграда 32-ю Саратовскую (командир полковник В.И. Полосухин), 312-ю и 316-ю стрелковые дивизии. Последние две дивизии, которыми командовали полковник А.Ф. Наумов и генерал-майор И.В. Панфилов, были необстрелянными частями, которые летом сформировали из призывников и добровольцев в северном Казахстане.
В Москве отлично понимали, что город на волосок от захвата, поэтому большая часть правительственных учреждений в первые недели октября была эвакуирована. 16 октября поползли слухи о том, что враг уже на окраинах, и столицу охватила паника — бегство приобрело неконтролируемый характер, на шоссе Энтузиастов выстроилась огромная очередь из груженных скарбом машин. Уезжали в основном привилегированные совслужащие и их семьи, простые же москвичи готовились к обороне. Нельзя не отметить, что главнокомандующий остался в городе, хотя правительство было эвакуировано.
Можайский рубеж строился в расчете на 150–200 батальонов, у Жукова на его оборону не было и сорока. При этом на некоторых участках строительство только началось: генерал Панфилов в донесении писал о том, что его 316-я дивизия вынуждена была принять бой, «сев на колышки» — доты и дзоты были лишь размечены, в реальности же их не было. Рядом с панфиловцами в таких же условиях сражались кремлевские курсанты (училища имени Верховного Совета РСФСР) под командованием полковника С.И. Младенцева. 312-я дивизия билась вместе с подольскими курсантами в районе Малоярославца, а 32-я дивизия заняла позиции на знаменитом Бородинском поле. Воинов, которые встретили врага в эти октябрьские дни, без сомнения, можно назвать настоящими спасителями Москвы — им, конечно, было не по силам остановить врага, но ценой своих жизней они выиграли время, что позволило создать новый рубеж в 15–18 км от столицы по линии Хлебниково–Нахабино — Красная Пахра — Домодедово.
Зенитная батарея во время заградительного огня по самолетам противника в дни битвы за Москву в ходе Великой Отечественной войны, октябрь 1941 года
Фото: РИА Новости/Василий Малышев
Командование вермахта уже решило, что задача по взятию Москвы решена, и перенаправило часть ударных сил на север к Твери (тогда Калинину). Против этого активно выступали Гудериан и фон Бок (он даже летал в Ставку уговаривать фюрера), но возобладала точка зрения командующего сухопутными войсками генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича, который считал, что у СССР уже нет серьезных резервов, поэтому главной задачей становится окружение и разгром сил, находящихся на передовой севернее и южнее столицы. Далее глубокий охват и взятие Москвы были бы «делом техники». Немаловажным фактором оказалась и наступившая распутица, которая препятствовала продвижению моторизованных частей.
Части группы армий «Центр» получили в конце октября — начале ноября почти двухнедельные каникулы для отдыха, ремонта, перегруппировки и пополнения, но вместе с врагом время получили и наши войска. Вопрос был в том, кто лучше воспользуется этим затишьем перед бурей.
Последний рубеж
Стратеги в Берлине просчитались — резервы у РККА были, причем очень весомые. В начале ноября к столице стали подходить кадровые дивизии из Дальневосточного и сибирских округов (разведка доложила, что Япония не вступит в войну с СССР) и новые, сформированные в Сибири, на Урале и в Поволжье. Готовились «восстановленные» (переформированные и перевооруженные) части, вышедшие из окружения, которые были усилены выздоравливающими после ранений бойцами. Завершили обучение и столичные ополченцы. Летом только что мобилизованных добровольцев немедленно отправляли на фронт, порой с одной винтовкой на троих, и практически все они полегли в котлах под Вязьмой. Осенью ополченцев уже хорошо учили, обмундировывали и вооружали, как и все остальные стрелковые дивизии.
Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года
Фото: ТАСС/Самарий Гурарий
Кстати, именно эти «новые» части прошли 7 ноября по Красной площади. Сам факт парада, мощь идущих подразделений (тяжелая артиллерия и около 150 танков), присутствие на мавзолее всего руководства страны и речь Сталина стали важным эмоциональным фактором. А вот то, что эти части сразу отправились на фронт, — легенда. К этому времени Ставка уже приняла решение о создании «кулака» для мощного удара, который позволит отбросить врага от Москвы. Но поскольку никакого превосходства у наших войск на тот момент не было, а стратегическая инициатива всё ещё была в руках немцев, то выход был один — изматывать войска противника оборонительными боями и копить силу для решительного наступления.
Дождавшись установления твердого снежного наста в середине ноября, немцы снова перешли в наступление. 2-я группа Гудериана, минуя неприступную Тулу, двинулась на Коломну, 3-я и 4-я танковые группы севернее столицы наступали на Клин и Солнечногорск. От атаки в лоб фон Бок отказался — у него просто не было для этого ресурсов. Пехотные дивизии, конечно, продолжили наступать на Москву, но без поддержки танков решающего перевеса перед обороняющимися этот участок частями 5-й армии генерал-лейтенанта Л.А. Говорова они не имели.
На юге у 2-й танковой группы костью в горле встала Тула. Немцы так и не смогли взять город и вынуждены были обойти его, оставив там крупные силы. В итоге сил для прорыва у Гудериана не хватило — танки с трудом смогли форсировать Оку и выйти к Коломне, но мощный контрудар свежих танковых бригад из резерва Ставки отбросил их назад.
Колонна советских солдат по дороге на передовую во время битвы под Москвой, декабрь 1941 года
Фото: ТАСС/Леонид Доренский
23 ноября пал Клин, на следующий день Солнечногорск, немцы смогли форсировать канал Волга–Москва, а потом преодолеть Истринское водохранилище. Чтобы не оказаться в окружении, Рокоссовский просил разрешения отступить, Жуков требовал держаться. Не видя иного выхода, Константин Константинович через голову командующего фронтом обратился к начальнику Генерального штаба, и маршал Б.М. Шапошников дал санкцию на отход. Жуков был вне себя, между старыми товарищами произошла бурная сцена, которую оба описали в мемуарах.
Жуков проявил феноменальную силу воли — у него были резервы, но он до последнего момента их не использовал, понимая, что если потратить их, то план наступления сорвется. Лишь в самых критических ситуациях, когда враг сминал нашу оборону и положение становилось критическим, прорывы ликвидировали с помощью контрударов резервных танковых бригад. Но в большинстве случаев Жуков требовал от командармов и комдивов держаться своими силами, не обращая внимания на огромные людские потери. Мы никогда не узнаем, была ли выбранная тактика единственно возможной, но очевидно, что героизм и самоотверженность защитников Москвы не пропали даром. Это стало ясно 5 декабря 1941 года, когда из-за спин поредевших и совершенно обессиленных в обороне дивизий в наступление пошли полнокровные свежие части.
Коренной перелом
Удар Красной армии оказался для немцев полной неожиданностью. Как оказалось, теперь уже их разведка прозевала сосредоточение наших резервов, принимая их за небольшие тактические группы, которые не смогут изменить ситуацию. А между тем в бой почти одновременно на разных участках Брянского, Западного и Юго-Западного фронтов вступили целые три новые армии — 1-я Ударная (генерал В.И. Кузнецов), 10-я (генерал Ф.И. Голиков), 20-я (генерал А.А. Власов). Поредевшие части оборонявших столицу армий были доукомплектованы и усилены новыми подразделениями, в том числе мобильными — танковыми бригадами и кавалерийскими дивизиями.
Впрочем, и численно, и по количеству техники наши сухопутные войска все равно не превосходили врага. Другое дело, что немецкие части были истощены, коммуникации растянуты, техника работала на последнем издыхании, а у нас в бой шли в основном свежие части на новых машинах. Почти все танковые бригады были штатно укомплектованы тяжелыми танками КВ и средними Т-34, несколько бригад имели на вооружении английские «Матильды» и «Валентайны». У артиллеристов был достаточный запас снарядов, чтобы обеспечить хорошую поддержку наступающим войскам.
Минометчики у Рогачевского шоссе в ходе битвы за Москву во время Великой Отечественной войны, декабрь 1941 года
Фото: ТАСС/Б. Хлобыстин
Немцы сопротивлялись упорно, постоянно пытались контратаковать, но вынуждены были отступать. Начался транспортный коллапс, тыловые части не справлялись со своевременной доставкой горючего и ремонтом техники, поэтому её приходилось бросать. Весь путь отступления немецких частей был усеян брошенной техникой. К тому же колонны становились легкой добычей для нашей авиации, которая впервые за годы войны могла на равных соперничать с люфтваффе и количественно, и качественно.
Теперь немцы столкнулись с пресловутым «генералом Морозом» и «генералом Сугробом». Порой роль этих «военачальников» в битве под Москвой преувеличивают, хотя она была минимальна — погода в 1941 году не выходила за рамки климатической нормы, и немцы отлично знали, что их ждет. В наступательной фазе им больше мешала распутица, с морозами же они столкнулись при отступлении, когда не было возможности заночевать в теплых домах или развести костры, а о горячей пище приходилось лишь мечтать. В итоге потери частей вермахта от обморожений не сильно уступали боевым.
За первые десять дней наступления все немецкие дивизии оказались оттеснены на позиции, которые они занимали в начале ноября. Вопрос о взятии Москвы потерял свою актуальность, и Гитлер дал распоряжение войскам перейти к обороне. Приказано было стоять до последней возможности — немецкое командование всё ещё надеялось, что Сталин уже бросил в бой последние резервы. В это время командование Западного фронта отдает приказ, запрещающий брать немецкие позиции в лоб, и призывает активнее использовать удары во фланг, обходы и окружения — по сути, опыт врага. 20 декабря в «котел» попадают немецкие войска, находившиеся на шоссе Калуга–Тула. 28 декабря освобожден Козельск. 31 декабря освобожден Белёв. К весне немецкие войска отброшены от столицы минимум на 100, а местами и на 250 км. Красная армия полностью освободила Тульскую и Московскую области и большинство районов Смоленской и Калининской областей.
Контрнаступление Красной армии под Москвой, декабрь 1941 года
Фото: РИА Новости
Немцы стояли в 25 км от Кремля, но мужество и самоотверженность советских солдат не позволили сделать последний шаг. Нельзя не отметить стратегический талант Шапошникова, чудовищную волю Жукова, тактический талант Конева, Рокоссовского, Говорова, Болдина, Катукова и других генералов. Когорта будущих полководцев-победителей начала создаваться именно под Москвой.
Уже никогда фашисты не будут так близки к победе, и в этом смысле день 5 декабря 1941 года можно назвать апогеем и переломной точкой во всей войне. Вермахту не удалось сломить Красную армию решительным ударом, а значит, война приобретала иной характер — теперь на первый план выходило не столько лобовое сражение кадровых армий, сколько борьба государств на истощение, противостояние народов и экономик. А в такой войне потенциальное преимущество по всем направлениям — от демографического и финансового до объема производственных мощностей и запасов природных ресурсов — было на стороне СССР и его союзников. Конечно, впереди были ещё долгие годы лишений, огромные трудности и потери, но стратегически исход противостояния был предрешен именно 80 лет назад под Москвой.
Обложка: РИА Новости/Анатолий Гаранин
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.