Как иранцы относятся к таджикам
Геополитика на фарси. Почему Иран стал главным врагом Таджикистана
Подпишитесь на рассылку новых материалов Carnegie.ru
Понравился материал? Подпишитесь на рассылку!
Все давно привыкли к тому, что в рядах врагов Ирана числятся Израиль, США, Саудовская Аравия, но куда удивительнее обнаружить там самую близкую персам страну – Таджикистан. Таджики для иранцев единственные на всем свете родственники. Языки друг друга эти народы понимают почти без подготовки. Да, их тесному сотрудничеству мешают вполне естественные причины – крайне закрытый туркменский режим, отделяющий одну страну от другой, религиозные различия (шиизм и суннизм), разная письменность (вязь на основе арабской в Иране и кириллица в Таджикистане). Но даже в таких непростых условиях сотрудничество двух стран могло бы быть выгодно обеим. Собственно, так оно и было, пока в отношения двух стран не вмешались вроде бы совсем далекие вопросы, типа борьбы за сферы влияния на Ближнем Востоке и иранской ядерной программы.
Друг моего друга – мой враг
В августе прошлого года по таджикскому телевидению показали и даже несколько раз повторили местный аналог российской «Анатомии протеста». В 45-минутном фильме-разоблачении, снятом по заказу МВД республики, трое мужчин в наручниках рассказывают, как совершали теракты и заказные убийства в конце 1990-х годов. Делали они это, если верить признаниям, по приказу оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана и, что интереснее, правительства Ирана. Власти в Тегеране, утверждается в фильме, даже выдавали боевикам иранские паспорта на другие имена, чтобы тем было легче скрыться. Подчеркивалось, что среди жертв исламистов были и российские военнослужащие 201-й дивизии.
В июне этого года на экраны вышел еще один фильм – «Невидимые корни». В нем Иран обвиняется уже не в прошлых, а в будущих злодеяниях – в подготовке госпереворота в Таджикистане в 2020 году. Не слишком приятная ситуация для Москвы: союзник из одного крайне проблемного региона (афганская граница) обвиняет партнера из другого проблемного региона (Ближний Восток) в терроризме. Но тогда это казалось не слишком значимым.
Обвинить правительство соседней страны в организации терактов и подготовке госпереворота – дело, конечно, серьезное. Но с точки зрения пропагандистского воздействия – не слишком сильное, что называется, для внутреннего потребления. Едва ли можно было рассчитывать на международный резонанс, предложив зрителю путаное повествование о событиях 20-летней давности с кучей незнакомых ему имен. Да и подготовкой гипотетического госпереворота за рубежом мало кого впечатлишь.
Атаки с использованием автомобиля, давящего людей, эксперты называют характерным почерком запрещенной группировки «Исламское государство» (ИГ). Такое было в Ницце, такое было в Барселоне. Но таджикские власти назвали других виновных – все ту же Партию исламского возрождения и ее иранских покровителей.
Еще через несколько часов появилась следующая нестыковка: в сеть попало видео, где пятеро молодых боевиков сидят под деревом, на ветках которого растянуто черное знамя «Исламского государства». Наверное, в другой ситуации таджикские власти могли бы заявить: «Это не они!», но было поздно – на сайте МВД уже были выложены фотографии нападавших – как арестованного Абдусамадова, так и четверых его убитых сообщников. На них можно узнать тех же людей, что и на видео со знаменем ИГ.
Почему тогда Иран одной рукой помогает Партии исламского возрождения, а другой – воюет с ИГ в Сирии, таджикские политологи так и не смогли разъяснить. Положение спасла прокуратура, сделавшая примирительное заявление: видео с флагом ИГ было записано злодеями из Партии исламского возрождения для отвода глаз, чтобы пустить следствие по ложному следу. В таком случае мучиться и доказывать связь между двумя совершенно разными организациями на официальном уровне больше не нужно. Хотя на экспертном уровне попытки связать Иран и «Исламское государство» в Таджикистане продолжились.
Несимметричный ответ
Реакция Ирана на столь серьезные обвинения на первый взгляд была мягкой. В Тегеране ограничились скупым заявлением, что они «категорически отвергают» причастность к теракту, а затем вызвали в МИД таджикского посла.
При этом возможностей ответить Таджикистану у Ирана достаточно: например, национальная авиакомпания Tajik Air хоть раз в неделю, но все еще летает в Тегеран. Список контактов на государственном уровне только в этом году и вовсе можно назвать внушительным. Так, в апреле, то есть уже после крайне резких заявлений Душанбе, на встречу с президентом Эмомали Рахмоном спокойно приезжал иранский глава МИД Джавад Зариф и даже обсуждал «сотрудничество в рамках региональных и международных организаций». Иными словами, до уровня армяно-азербайджанских или даже российско-украинских отношений Тегерану и Душанбе еще очень далеко.
Незаметны даже попытки иранцев ответить на обвинения в СМИ, а ведь теоретически они могли бы напомнить, что это таджикский, а не иранский полицейский Гулмурод Халимов был «министром войны Исламского государства». Однако у Тегерана совсем другая, несколько примирительная риторика. Даже в сообщении МИД Ирана о вызове посла Таджикистана есть слова, что Тегеран готов помочь в расследовании теракта.
Очевидно, что инициаторами охлаждения отношений стали именно таджики. На вопрос «почему?» в Тегеране отвечают почти однозначно: это влияние Саудовской Аравии – главного врага Ирана, инвестирующего приличные средства в Таджикистан.
Американская сдержанность
В Москве на противостояние Душанбе и Тегерана официально никак не реагируют. Несмотря на неловкие попытки Таджикистана указать, что коварная Партия исламского возрождения убивала и россиян тоже, это вряд ли заставит российских дипломатов заступаться за одну из сторон.
С другой стороны, именно сейчас, когда против Ирана снова введены американские санкции, ему особенно важно было бы вступить в ШОС – этого хотят и в Тегеране, и в Москве. Вот только из-за непримиримой позиции Душанбе на последнем саммите организации в Циндао этот вопрос даже не обсуждался. А учитывая, что динамика в таджико-иранских отношениях исключительно негативная, надеяться, что Иран удастся включить в альянс через год или два, тоже не стоит. Не зря же таджикские власти анонсировали на 2020 год иранскую попытку госпереворота.
С того дня прошло уже две недели, но никаких деталей в Вашингтоне так и не раскрыли. Вероятно, именно молчание в США считают наиболее удобным в нынешней ситуации. Ведь, однозначно обвинив в трагедии ИГ, американцам пришлось бы указать невиновность Ирана. А это явно не то, что нужно во время возобновления санкций против «кровавого режима аятолл» (первый пакет санкций, напомним, вступил в силу 7 августа).
Таким образом, Россия, США и другие крупные державы пока лишь наблюдают за схваткой двух персоязычных стран. Серьезной угрозы их интересам это противостояние пока не несет: во многом потому, что Иран относится к ситуации крайне сдержанно, а у Душанбе не так много рычагов международного влияния. Впрочем, с нарастанием санкционного давления Тегеран может сменить сдержанность на жесткость и найти способ отомстить Душанбе.
Кроме того, рано или поздно на этом конфликте могут начать играть и третьи силы. Например, Душанбе пытается взять в союзники Баку – туда президент Рахмон летал на днях. Главной темой были все же экономические вопросы, такие как транзит таджикского алюминия в Европу. Однако в составе делегации кроме глав МИДа и Минторга зачем-то был генеральный прокурор. А это уже показательно, учитывая, что в Азербайджане Иран тоже недавно упоминался в негативном свете. Именно там, а точнее, в священном для шиитов городе Кум якобы проходил подготовку Юнис Сафаров, совершивший покушение на мэра Гянджи. Там же, в Куме, по данным таджикского МВД, четырежды был Хусейн Абдусамадов, сбивший иностранных туристов.
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.
Кто такие таджики? Восточные иранцы, утверждает книга Ричарда Фолтца. Обзор (часть первая)
Недавно на Западе была издана книга, всесторонне описавшая историю таджикского народа, начиная с древних времен до сегодняшнего дня. «История таджиков: Иранцы Востока» (A History of the Tajiks: Iranians of the East) – так назвал свою книгу известный историк иранских народов Ричард Фолтц (Richard Foltz). Профессор Фолтц посвящает книгу своему учителю, известному историку Ричарду Фраю (1920–2014), чьими работами был вдохновлен и которого считает самим великим ученым иранских языков и культур в Северной Америке.
Первая часть книги пытается ответить на вопрос, кого можно назвать таджиком с этнической, языковой и культурной стороны. Далее книга рассказывает историю народа, начиная с самых древних предков до современных таджиков, которых, по утверждению автора, насчитывается от 18 до 25 миллионов и которые сейчас компактно проживают преимущественно на территориях современных Афганистана, Таджикистана и Узбекистана. Ниже представляем сокращенный перевод вводной части книги.
Термин «таджик» происходит от имени арабского племени тай, и в седьмом веке первоначально применялся немусульманами-иранцами по отношению к арабским мусульманским захватчикам. Коренные иранцы постепенно начали присоединяться к растущей мусульманской общине и «таджик» утратил свой специфический этнический смысл и стал применяться к мусульманам в целом, особенно в восточном Иране, где мусульманские армии часто участвовали в борьбе с языческими турками. К тому времени, когда мусульмане во главе с арабами, наконец, смогли покорить согдийские земли Трансоксианы в первой половине восьмого века, большинство солдат были этническими иранцами, так что «таджик» стал означать «иранца, принявшего ислам».
По мере исламизации местное население в течение следующего столетия начало отказываться от согдийского языка в пользу персидского, так же как говорящие на арамейском и коптском языках Ближнего Востока и Египта отказались от своих родных языков в пользу арабского языка. К середине десятого столетия данная трансформация достигла такой степени, что ученый, которому Саманидские правители в Бухаре приказали перевести произведения Табари с арабского на персидский, писал: «Здесь, в этом регионе, язык персидский (pārsī) и короли этого царства – персидские короли (mulūk-i ‘ajam)». Возможно, данное утверждение было скорее отражением желания Саманидов связать себя с царскими традициями Сасанидов, чем языковой реальности региона в то время, когда большая часть населения, вероятно, все еще говорила на согдийском языке. Наршахи рассказывает, что новоиспеченным бухарским мусульманам в молитве с переводом помогал, кто-то, кто на местном диалекте согдийского языка говорил им: bknītā nkīnt! («Поклонись!») и nkūnīā nkūnī! («Падай ниц!»). Современная версия согдийского языка сохранилась сегодня в крошечных деревнях Фанских гор в Таджикистане и известна как ягнобский язык.
К одиннадцатому веку термин «таджик» начал приобретать более широкое социологическое значение, одним из компонентов которого был персидский язык. В расширенном смысле под этим термином понимался цивилизованный человек, городской житель или занимающийся сельским хозяйством, отличающийся от «тюрка», под которым понимался не только носитель тюркского языка как родного, но в более общем смысле ведущий деревенский, кочевой образ жизни. «Тюрк и таджик» стали устоявшейся дихотомией и, как отмечает Сафар Абдулло, «в исторических источниках, если кто-то говорил «таджик», это было в сочетании со словом «тюрк». В классической персидской литературной традиции «тюрк» и «таджик» являются едиными терминами для легко узнаваемых социальных стереотипов: один простой, но воинственный; другой хитрый, но культурный. Пример от Руми: «Нападение и нападение наступили во мраке ночи / Будь сильным, как турок, а не мягким, как таджик» (Йек хамле ва йек хамле, амад шаб ва тарики / чости кон ва ‘торки’ кон, на нарми ва ‘тоджики’). Часто слово «тюрк» также использовалось для обозначения прекрасной молодой (недостижимой) любви поэта, как в следующих строках от Саади: «Может быть, они скажут королю /«твой турок (т. е. любимый) пролил кровь таджика» (Шайад ке бе пэдшах бегуйанд / Торкэ то берихт хунэ тоджик).
Иллюстрация одной из высказываний Руми, где он на персидском говорит: “Единство в сердцах лучше, чем единство в языке”. Источник иллюстрации: интернет
Начиная с 11-ого века, правители Центральной Азии возлагали на таджиков бюрократические обязанности, оставляя военные дела в руках тюрков – система, формализованная созданием «Министерства таджиков» (Dīvān-i Tājikān) и «Министерства командиров» (Dīvān-i Amīrān) во времена династии Тимуридов (1370–1507).
Герат и Балх в современном Афганистане породили многих великих деятелей иранской цивилизации. Персоязычных жителей этих регионов сегодня называют таджиками. Тем не менее, современная таджикская тенденция называть персидских поэтов Хафиза и Саади, уроженцев Шираза далеко на западе, а также Фирдоуси и многих других, «таджиками», раздражает современных персов, живущих в Иране. Следует иметь в виду, что в нынешнем употреблении эти слова понимаются как народ-государство, тогда как в прошлом это было не так. Многие классические поэты иногда использовали слово «таджик» по отношению к себе в литературном смысле и в контрасте с его бинарной противоположностью, то есть «тюрком».
Таджикские дети празднуют Навруз в Вашингтоне. Фото: Таджикско-американская культурная ассоциация
Обозначение «таджик» может быть обманчиво изменчивым даже сейчас. Термин применяется китайским правительством к признанной национальности, состоящей из памироговорящих исмаилитских шиитов, проживающих в Ташкурганском районе к югу от Кашгара. С другой стороны, во время посещения замка Аламут к северу от Казвина весной 2015 года, я спросил местных жителей о языке, на котором говорят загадочные жители трех закрытых деревень, возможно практикующие религию Маздака. Меня удивили, ответив, что их язык называется таджикским. В преобладающей исторической норме термин «таджик» является, в первую очередь, показателем того, что данный человек говорит на персидском языке. А здесь мы имеем два случая на противоположных концах иранского мира, где слово относится к людям, которые не говорят на персидском. Скорее, смысл состоит в том, чтобы отличать их от окружающего большинства – это, фактически, напоминает первоначальное использование термина в начале исламского периода. Проблема кажется меньше, если принять, что идентичность может быть «и тем, и другим», как и «или тем/или другим».
До советских времен жители Центральной Азии и, вслед за ними, русские, чаще всего использовали термин «таджик» для обозначения горцев, многие из которых, такие как памирцы, говорили на иранских языках, отличающихся от персидского. Это может помочь объяснить очевидную иронию, из-за которой самым активным большевиком, определившим «таджикскую» нацию, был этнический памирец Шириншо Шотемур. Памирский кинематографист и когда-то политик Давлат Худоназаров, уроженец Хорога на западном краю Памира, рассказывает, что в 1950 году, будучи шестилетним ребенком, он вернулся домой из школы и спросил свою бабушку: «Кто мы?» «Мы таджики», – ответила говорящая на шугни женщина. «Тогда какой язык мы изучаем в школе?» «Парси», – говорила она. «Тогда кто эти люди, которые живут на другом берегу реки (в Афганистане)?» «Они бадахшанцы». «А как же люди в Душанбе, кто они?» «Они шахри (горожане)». Очевидно, что даже недавно, семьдесят лет назад, ярлыки идентичности, циркулирующие в более широком таджикском обществе, были очень изменчивыми и не обязательно соответствовали во всех случаях их общему использованию сегодня. Если мы решим принять самое широкое определение этого слова, то можем назвать «таджиками» тех, кто говорить не на персидском (например, различные памирские языки) по отношению к неираноязычным. Внутри ираноязычных и по отношению к персоговорящим, они могут предпочесть выдвинуть на первый план свои собственные отличия в языке, религии и обычаях.
Памирская свадьба. Фотограф: Назир Аббас
В последние годы некоторые племена, говорящие на языке пушту в Пакистане, начали исповедовать «таджикскую» идентичность, иногда даже обязываясь изучать персидский как свой «оригинальный» родной язык. Другой, сбивающий с толку случай – это случай с евреями из Центральной Азии, чей основной разговорный язык, по крайней мере, с IX века, был персидским. Время от времени их классифицируют как «таджиков», а в других случаях они составляют собственную этническую группу. Цыгане Центральной Азии, известные как лули, также обычно говорят на персидском языке.
Этот факт важен для понимания того, почему формирование национальной идентичности разрушительно подействовало на таджиков в начале советского периода. Можно было предположить, что образованные горожане, которым удалось превратиться в новую правящую элиту Центральной Азии после большевистской революции, в основном, были «таджиками» (по крайней мере, потенциальные таджики, поскольку мы говорим о выдуманных идентичностях) с точки зрения их социального класса и образования. Однако многие из них выбрали идентификацию «узбеков» – некогда уничижительный термин, теперь реабилитированный большевистскими идеологами для обозначения вновь воображаемой «нации».
Стратегия национальной делимитации Советов повлияла на будущее персидских жителей Центральной Азии, которым изначально было отказано в собственной республике. Персоязычные города Бухара и Самарканд, по праву считающиеся современными таджиками как составляющие исторические центры таджикской цивилизации, были отведены недавно созданной Узбекской Советской Социалистической Республике со столицей в Самарканде. (Столица была перенесена в Ташкент в 1930 году.) В составе Узбекской ССР таджикам была предоставлена лишь «автономная республика», состоящая из малонаселенных горных районов там, что было юго-восточной частью Бухарского ханства, без единого значительного городского центра. Для них на месте еженедельного рынка основали новую «столицу»: «Душанбе» означает «понедельник» на персидском языке. Данное событие остается таким же тревожным для таджиков, как и девять десятилетий назад; многие считают, что советские власти «обезглавили таджикскую культуру». Возвышение Таджикской АССР до полного республиканского статуса в 1929 году, наряду с присоединением географически разделенного запада Ферганской долины и экономически важного города Худжанд, мало чем могло смягчить недовольство таджиков.
Несмотря на создание национальной республики и сохранение статуса признанной нации, тем не менее, таджики весь прошлый век копили претензии под тенью своих узбекских соседей. Это тем более верно для тех, кто живет в Узбекистане (которых, вероятно, по крайней мере, столько же, сколько в Таджикистане, возможно, даже больше), где в течение многих десятилетий отождествление себя таджиком активно не поощрялось или даже подвергалось прямым репрессиям. После распада Советского Союза узбекский режим под руководством президента Ислама Каримова (1938–2016 гг.), по иронии судьбы, тоже с таджикскими корнями, пытался приуменьшить и подавить присутствие таджиков в Узбекистане. Официально таджики, как утверждается, составляют менее 5 процентов населения, при этом истинная пропорция составляет, по крайней мере, в три раза и более раз больше. Невозможно знать наверняка, так как большинство носителей таджикского языка в Узбекистане зарегистрированы как узбеки, и только в доверительных беседах на родном языке они иногда осторожно называют себя таджиками.
Стоит только провести несколько минут на улицах Самарканда или Бухары – второго и третьего по величине городов Узбекистана – чтобы понять, что большинство прохожих говорят между собой на таджикском языке, и этот язык не ограничен этими городами. Во время моей полевой работы в Узбекистане в качестве аспиранта в середине 1990-х годов, мы с моей бывшей женой выехали из сильно русифицированной столицы Ташкента в окружающие горные деревни на востоке, где таджикский язык был единственным языком, который мы слышали. Путешествие в те дни было медленным и трудным даже на короткие расстояния; понимая, что в тот момент не было никакого способа вернуться в город и услышав разговор местных жителей, стоявших в пыльном переулке деревни, я спросил у них на персидском языке, есть ли поблизости мехманхане (гостиница). Они озадаченно посмотрели друг на друга, затем повернулись ко мне, вытянув руки, и воскликнули на легко понимаемым диалекте таджикского, Injo har khona mehmonkhonast! («Здесь каждый дом – гостевой дом!»), после чего все они начали спорить о том, кто получит честь принять иностранную пару на ночь.
Историческое значение для иранской цивилизации двух основных таджикских городов, находящихся сейчас в Узбекистане, Самарканда и Бухары, трудно переоценить. В своей монографии от 1965 года под названием «Бухара: средневековое достижение» Ричард Фрай напоминает нам, что «Бухара в конце 9-го и в 10-м веке стала столицей восточной иранской культурной зоны и, таким образом, стала наследницей традиции, независимой от западного Ирана». Именно здесь, в Центральной Азии, отмечает Фрай, можно обнаружить «новое персидское возрождение», которое после двух веков арабского политического господства успешно соединило древнюю культуру и традиции Ирана с теми, которые появились в исламе. В этом смысле таджики были основными агентами персидского культурного возрождения десятого века, которое охватывало не только литературу, но, что еще важнее, ценности иранской идентичности доисламского прошлым, которые затем распространились на западный Иран.
Далее книга рассказывает историю Центральной Азии: историю согдийцев и бактрийцев, Саманидской империи и нового персидского ренессанса, а также взаимоотношения таджиков и тюрков. Книга также повествует о советском периоде, современных таджиках, живущих в Таджикистане, Узбекистане, Афганистане, Китае, а также диаспорах в России. В следующей части данного материала мы опубликуем интервью с автором книги.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Про Иранцев и таджиков
Есть такой интересный ресурс, как Википедия, все, что вас интересует, вы можете найти в нем.
И вообще таджики говорят на древнем иранском языке.
Предки таджиков называли свою страну «Aryānam Vaeja»[4]. Название происходит от древнеиранского «aryanam» и авест. «airyanam» (на среднеперсидском — «Erān», на таджикском — «Эрон») и приблизительно означает «Страна Ариев». Предполагается, что в эпоху Ахеменидов (550—327 гг. до н. э.) понятие «Aryānam Vaeja» трансформировалось в «Aryānam Xšaθram» — «Государство Ариев». Арийские племена (арьи) — Ариец (арья) — от авестийского слова «aria» и иранского «ariya» означает «благородный», «чистый» — название древних индоиранских племён, которые в начале II тысячелетия до н. э. отделились от индоевропейских племён и переселились в Центральную Азию («Айиряна Ваэджа» (авест.) — арийский простор, страна). В конце II тыс. до н. э. часть индоиранских племён переселилась в земли современного Ирана и Северной Индии. В исторических источниках арийцы (арьи) «aria» упоминаются как предки народов государств Ариана, Туран, Древняя Бактрия, Согд, Хорезм, Персия, Мидия и Хорасан[5][6][7].
Со времен Ахеменидов название Иран (на таджикском — «Эрон») закрепилось за государствами западно-иранских народов, создавших мощные централизованные империи. Erānšahr (Эроншаҳр) происходит от авестийского «Airyānam Xšaθram». Авестийский дифтонг «ai» трансформировался в среднеперсидский «е». Восточно-иранские народы, непосредственные предки таджиков, назвали свою землю Туран (на таджикском — «Турон»). Страна восточно-иранских народов[8][9][10] — Туран — была политически раздроблена на четыре отдельных государства: Согд, Бактрия, Хорезм, Маргиана. Предками таджиков были также кочевые племена саков.
Условной границей между Ираном и Тураном в древние времена была сначала Сырдарья, а в более поздние времена Амударья.
Есть ли разница между иранцем и таджиком
Это хоть и очень близкие, но все же, разные нации.
За две тысячи лет до нашей эры землями от Кавказа до Памира уже владели иранские народы, которые переселились сюда из восточно-европейских степей. Кто-то так и остался кочевником, как скифы. Другие племена (предки персов и таджиков) перешли к земледелию.
Прежде единый народ давно уж разделился на две ветви – восточную и западную. И когда уроженцы Парса – юго-западной области в нынешнем Иране – начали создавать империю, им пришлось столкнуться со значительным сепаратизмом.
Жители Иранского нагорья подчинились власти Ахеменидов легко, а вот их «двоюродные братья» – не менее развитые народы Бактрии, Согдианы, Хорезма и Хорасана особого желания войти в новое государство не проявляли.
При общих корнях, их язык и культура были несколько разными и стремление выйти из подчинения персов тут никогда не пропадало. При Александре Македонском это не удалось. Великий полководец не пожелал дать жителям Средней Азии независимость, присоединив ее в результате двухлетней войны.
Затем местные народы вошли в состав стран, возникших на осколках греческой державы – Бактрии и государства Селевкидов. Но почти сразу племя парнов, вышедшее из восточных скифов, начало возрождать персидскую империю и вскоре перенесло свою столицу на запад Ирана.
Особо объединить свое государство они не успели. Это была, по современным понятиям, конфедерация народов. И только арабское завоевание несколько сблизило восточных и западных иранцев. Персидский язык стал средством исламской проповеди и распространился среди высшего сословия, а затем и среди народа.
Собственно таджикская идентичность начинается с появления дари как гибридного нового языка и возвышения Саманидов как первых султанов исламского золотого века. Правда, таджиками тогда называли всех оседлых жителей востока, кроме арабов и тюрков.
После восстания Саманидов против Багдада фарси стал официальным языком их империи. В этот период возникла общая культура, и появились великие поэты и ученые, такие как Рудаки, Фердоуси, Ибн Сина и другие.
Исторически современные таджики являются потомками восточноиранских племен, таких как хорезмийцы, саки, согдийцы и бактрийцы, в то время как современные иранцы являются потомками западноиранских племен, таких как древние персы и мидяне. Можно сделать вывод, что таджики не персы по происхождению, а персы по культуре, возникшей после исламизации Ирана и Средней Азии.
В начале 16 века произошло разделение понятий. Первый шах династии Сефевидов, Исмаил, принял в качестве государственной религии шиитскую ветвь ислама. Враждовавшие с ним узбеки Шейбаниды сохранили для своих подданных суннизм.
С тех пор таджиками называли исключительно персов-суннитов.
Следует также отметить, что персы и таджики не только говорят на очень разных диалектах одного и того же языка, но и выглядят немного по-разному. Персы на протяжении всей истории контактировали и смешивались с ближневосточными, анатолийскими и греческими народами, а таджики смешивались с индийцами, среднеазиатскими тюрками и даже русскими.
Чем отличаются современные иранцы и таджики?
Кочевые индоевропейские народы начинают проникать в Среднюю Азию и на Ближний Восток во второй половине ІІ тысячелетия до н.э., из южнорусских степей, когда там накопилось слишком много населения, а климат изменился. Какое-то время они тут осваивались, постепенно переходили к оседлому образу жизни и ассимилировали местные, менее развитые народы.
В начале І тысячелетия часть ариев объединяет мидийская держава, что расположилась от земель нынешней центральной Турции до восточного Ирана. Вскоре ее сменила империя Ахеменидов, основанная родственными мидянам персами, которая протянулась еще дальше.
Карта расселения таджиков и иранцев
Конечно, ядром ее владений стал современный Иран, но и более восточные области были плотно заселены титульными, арийскими, племенами. Из-за последующих завоеваний иноземцами древняя персидская нация распалась и дала жизнь пяти крупным народам – иранцам, таджикам, курдам, белуджам и пуштунам и множеству мелких.
Когда-то это был один народ с общей религией, традицией и самосознанием. Но большие расстояния и несколько волн иностранных вторжений способствовали нарастанию между ними различий. Их единство распалось еще 3 тысячи лет назад, но языки до сих пор остаются взаимопонятными.
Так получилось вот из-за чего. Арабы включали в состав своих армий только что обращенных персов, а те уже учили основам своей религии местное иранское население. Учили, конечно, на собственном диалекте, который с того времени стал языком исламской проповеди.
На протяжении 1,5 тысячелетий границы персидской державы то увеличивались, то сужались. Иногда она совсем переставала существовать, иногда подчинялась иноземным династиям. Но народ-то оставался. Только вот из-за отсутствия единой государственной политики национального строительства, единой нацией он себя так и не ощутил.
А имя было одно. В давние времена таджиками стали называть оседлое персоязычное население Ирана и Средней Азии. Таким словом его старались отличать от тюрок-кочевников. Сильно позже это имя получили только те иранцы, что жили вне пределов Персии.
Так получилось с подачи правительства СССР, которое приступило к национальному строительству в принадлежащей ему Средней Азии и было заинтересовано в уточнении этих понятий. Даже письменность новой советской республики перевели на кириллицу. Поэтому в наше время граждане Ирана и Таджикистана на словах объяснятся, но СМС-ки друг другу писать не смогут.
Надо осветить еще один нюанс, без которого статья будет не полной. Конечно, это религия.
До определенного момента, шиизм не пользовался в исламском мире особой популярностью. Были те или иные немногочисленные секты, но к вершинам политической власти они приходили редко. Массовым он стал только в Иране, вечно оппозиционном арабам.
Персы принимали эту ветвь исламской веры, потому что ее последовали обещали уравнять в правах все мусульманские народы. И только в 1501 году шиизм назначили государственной религией страны, когда было создана новая держава под управлением династии Сефевидов.
В состав их владений вошли на востоке и Афганистан, и Туркмения, и часть Узбекистана, но только не таджикские земли, где тогда правили узбеки Шейбаниды. Мухаммед Шейбани хан потребовал от своих западных соседей перестать притеснять суннитов, а затем вообще призвал их отказаться от шиизма.
Как результат – начались жестокие войны, которые сделали расстояние между таджиками и персами не преодолимым.