Как казнили декабристов пятерых организаторов
Почему казнили только пятерых. Лица декабрьского восстания
25 июля 1826 года на кронверке Петропавловской крепости состоялась казнь пятерых руководителей восстания 1825 года, которую постарались провести максимально незаметно и без лишних свидетелей – только несколько посторонних, в этот момент оказавшихся на реке в прогулочных лодках, увидели заключительную часть драмы. Других случайных наблюдателей не нашлось.
В стране на тот момент смертные приговоры не выносились уже 50 лет и вообще считались чем-то особенным – каждый из них требовал утверждения лично императором. Поэтому неудивительно, что оба назначенных палача не обладали нужными умениями, причем настолько, что одному из гарнизонных офицеров пришлось учить завязывать требуемый узел и показывать, как следует натирать его салом, чтобы в нужный момент приспособление сработало как требуется. И все равно не обошлось без накладок – веревки заранее проверили статической нагрузкой, равной восьми пудам, да только рывок оказался сильнее, и три веревки лопнули. Произойди это на столетие раньше, осужденных бы простили. Но по уложениям, регулирующим работы военных судов, требовалось проводить наказание до достижения результата. И троим несчастным пришлось еще четверть часа выжидать, когда посыльные в ближайших лавках закупят новые веревки – запасных не приготовили.
Да, Николай I, прозванный позднее Палкиным, (а современники говорили, что в царе чуть-чуть от Петра Великого и очень много – от прапорщика) мог помиловать и этих пятерых декабристов. И общество, вполне вероятно, восхитилось бы его поступком. Но его бы не поняли. Причем не поняли бы сами осужденные. И тут царь поступил так, как должен был поступить. Убрал самых ярых, чтобы купировать новые попытки покушения на строй.
5 казненных декабристов
«За такие злодеяния повесить», – этими словами заканчивался приговор Верховного суда, который зачитал полицмейстер в ночь на 25 июля 1826 года.
Кондратий Рылеев
Рылеев, как и его товарищ Каховский, ушел с военной службы, чтобы полноценно посвятить себя литературе — его перу принадлежат первые образцы так называемой «гражданской поэзии». Помимо поэтических задач, ему приходилось также выполнять обязанности чиновника в разных государственных ведомствах: так, например, Рылеев служил в палате уголовного суда и канцелярии Российско-американской торговой компании.
За несколько лет до восстания Рылеев возглавил Северное общество декабристов. Он, как выяснилось впоследствии, был одним из главных организаторов бунта, поскольку «участвовал во всех планах для возмущения и давал наставления, как возбудить нижних чинов и действовать на площади».
Не случайно всю вину на допросах Рылеев брал на себя — он пытался оправдать товарищей и снять с них хотя бы часть ответственности. В тюремной крепости поэт нацарапал на стене своё последнее четверостишие: «Тюрьма мне в честь, не в укоризну / За дело правое я в ней, / И мне ли стыдиться сих цепей, / Когда ношу их за Отчизну!».
«Батюшка, помолитесь за наши грешные души, не забудьте моей жены и благословите дочь», — такими были последние слова Рылеева. Впрочем, согласно одной из версий, сорвавшись из-за ошибки палача с верёвки и провалившись внутрь эшафота, Рылеев успел добавить: «Несчастная страна, где они даже не знают, как тебя повесить».
Михаил Бестужев-Рюмин
Во время восстания декабристов на Сенатской площади Бестужев-Рюмин всё ещё числился подпоручиком, что позволило ему вести широкую агитацию среди войск. Также Бестужев-Рюмин принял активное участие в составлении революционного «Катехизиса», который зачитывался восставшим солдатам.
После казни его, равно как и других четырёх повешенных, предположительно похоронили на острове Голодай, который теперь называется островом Декабристов.
Пётр Каховский
В преддверии восстания декабристов Каховский, ушедший со службы в отставку и оставшийся без друзей и связей, стал сторонником радикальных для тех времён взглядов: он путешествовал по Европе, вдохновляясь революционными идеями в Испании и Португалии, и не выпускал из рук книг о становлении демократии в Древней Греции.
26 декабря, в день восстания, Каховский объезжал казармы и агитировал солдат присоединиться к бунту. Уже на Сенатской площади Каховский ранил — как выяснилось позже, смертельно — генерал-губернатора Петербурга Милорадовича, который уговаривал мятежников разойтись. Суд по итогам назвал его одним из главных преступников: четвертование ему заменили повешением, однако проводить его из-за неопытности палача пришлось несколько раз — Каховский срывался с петли.
Сергей Муравьев-Апостол
Как и многие другие декабристы, Муравьев-Апостол состоял в масонской ложе. Возможно, оттуда у него и появилась любовь к тайным обществам, в которые он впоследствии вступил. Муравьев-Апостол был в числе сооснователей «Союза благоденствия» и «Союза спасения», а также отвечал за установление связей с зарубежными тайными обществами.
Муравьев-Апостол не участвовал в общем выступлении на Сенатской площади, однако уже после этого возглавил мятеж Черниговского полка в Киевской губернии. Казнили его вместе с другими четырьмя соратниками, Муравьев-Апостол стал одним из тех, кого пришлось возводить на эшафот повторно.
Павел Пестель
Из всех декабристов Пестель, пожалуй, был одним из самых заслуженных военных: дисциплину в его полках хвалил сам император Александр I. Пестель участвовал в бесчисленном количестве сражений, в Отечественной войне 1812 года даже получил ранение, что, однако, не помешало ему выступить против существующего государственного строя.
Один из учредителей «Союза благоденствия» и Южного тайного общества, Пестель составил даже «Русскую правду» — это конституционный проект, главное выражение идей тайного общества, написанное в явно республиканском духе. Собственно, за него по большей части Пестель и поплатился. Обвинения следственной комиссии против Пестеля строились как раз вокруг этого документа. В историю также вошли последние слова Пестеля, сказанные перед казнью: «Что посеял, то и взойти должно и взойдёт впоследствии непременно».
Миф о «благородных» декабристах и «тиране» Николае I
Однако истина в том, что Николай Павлович в начала своего царствования смог подавить очаг смуты, которая могла охватить всю русскую цивилизацию и вызвать гражданскую войну и распад Российской империи. Ведь «декабристы», прикрываясь вполне гуманными и понятными большинству лозунгами (как и большинство революционеров, демократов-перестройщиков), объективно работали на Запад. По сути, это были предтечи «февралистов» образца 1917 г., разрушивших самодержавие и Российскую империю. Они планировали полное физическое уничтожение династии Романовых, членов их семей и вплоть до дальних родственников. А их планы в области государственного, национального и экономического строительства гарантированно вели к большой смуте и развалу российской державы.
Понятно, что часть дворянской молодежи просто не ведала, что творит. Молодые люди мечтали уничтожить «несправедливость и угнетение», разрушить многие сословные границы, чтобы Россия процветала. Александровская Россия давала много примеров несправедливости: засилье иностранцев в высшем звене управления империей; лихоимства; образцы бесчеловечного отношения к солдатам и матросам в армии и на флоте; гнусность крепостного права и т. д. Проблема была в том, что дворяне, которые выступили против «режима», брали за образцы «великие истины» свободы, равенства и братства. То есть меры, якобы необходимые для блага России, ассоциировались у них в сознании лишь с европейскими республиканскими институтами и социальными формами, которые они в теории механически переносили на русскую почву.
В программных документах декабристов можно найти самые различные установки и пожелания. Единства в их рядах не было, их тайные общества напоминали скорее дискуссионные клубы утончённых интеллектуалов, которые бурно обсуждали насущные политические вопросы. В этом отношении они также похожи как на западников-либералов образца конца XIX — начала XX вв. и февралистов 1917 г., так и на современных русских либералов, которые не могут найти общую точку зрения почти ни по одному важному вопросу. Однако они готовы бесконечно «перестраивать» и «реформировать», по сути, разрушать страну, а нести тяжесть их управленческих решений придётся народу.
Одни декабристы предлагали создать республику, другие — установить конституционную монархию с возможностью введения республики. Россию по плану Н. Муравьева предлагали де-факто расчленить на 13 держав и 2 области, создав из них федерацию. При этом державы получали право отделения (самоопределения). Манифест князя Сергея Трубецкого (князь Трубецкой перед восстанием был выбран диктатором) предлагал ликвидировать «бывшее правление» и заменял его временным до выборов Учредительного собрания. То есть декабристы планировали создать Временное правительство ещё до «февралистов».
Руководитель Южного общества декабристов, полковник Павел Пестель, написал один из программных документов — «Русскую Правду». Пестель планировал отменить крепостное право, передав крестьянам половину фонда пахотной земли, другую половину предполагалось оставить в собственности помещиков, что должно было способствовать буржуазному развитию страны. Помещики должны были сдавать землю в аренду фермерам — «капиталистам земледельческого класса», что должно было привести к организации в стране крупных товарных хозяйств с широким привлечением наёмного труда. «Русская правда» отменяла не только сословия, но и национальные границы — все проживающие в России племена и народности планировали объединить в единый русский народ. Таким образом, Пестель планировал, по примеру Америки, создать в России своего рода «плавильный котёл». Для ускорения этого процесса предлагалась фактически национальная сегрегация с разделением населения России на группы.
Муравьёв был сторонником сохранения земельных владений помещиков. Освобожденные крестьяне получали лишь по 2 десятины земли, то есть лишь приусадебный участок. Этот участок, при тогдашнем низком уровне агротехнологий, не мог прокормить большую крестьянскую семью. Крестьяне вынуждены были идти на поклон к землевладельцам, помещикам, у которых оставались все угодья, луга и леса, превращались в зависимых батраков, как в Латинской Америке.
Таким образом, декабристы не имели единой, чёткой программы, что могло привести в случае их победы уже к внутреннему конфликту. Победа декабристов гарантированно вела к развалу государственности, армии, экономики, хаосу и конфликту сословий, разных народов. К примеру, не был подробно описан механизм великого земельного передела, что вело к конфликту между многомиллионной массой крестьян и тогдашними помещиками-землевладельцами. В условиях коренной ломки государственного устройства, переноса столицы (планировали перенести её в Нижний Новгород) было очевидно, что такая «перестройка» вела к гражданской войне и новой смуте. В сфере государственного строительства замыслы декабристов весьма чётко соотносятся с планами сепаратистов начала XX века или 1990-2000 гг. А также планами западных политиков и идеологов, мечтающих расчленить Великую Россию на ряд слабых и «независимых» государств. То есть возможные действия «декабристов» объективно вели к смуте и гражданской войне, к развалу могущественной Российской империи. Декабристы были предтечами «февралистов», которые смогли уничтожить русскую государственность в 1917 г.
Поэтому Николая Павловича и поливают всячески грязью и не могут простить подавления мятежа «декабристов».
При этом Николая обвиняют в бесчеловечном отношении к декабристам. Однако правитель Русской империи Николай, которого записали в историю «Палкиным», проявил удивительное милосердие и человеколюбие к мятежникам. В любой европейской стране за подобный мятеж многие сотни или тысячи людей были бы казнены самым жестоким образом, чтобы другим неповадно было. А военные за мятеж подлежали смертной казни. Вскрыли бы всё подполье, многие лишились своих постов. В России всё было иначе: из около 600 человек арестованных по делу декабристов, были оправданы почти 300. Казнили только лидеров (и то не всех) — Пестеля, Муравьева-Апостола, Рылеева, Бестужева-Рюмина, и убийцу командира лейб-гвардии Гренадерского полка Стюрлера и губернатора Милорадовича — Каховского. 88 человек сослали на каторгу, 18 на поселение, 15 разжаловали в солдаты. К восставшим солдатам применили телесные наказания, отправили на Кавказ. «Диктатор» мятежников князь Трубецкой вообще не явился на Сенатскую площадь, струсил, отсиделся у австрийского посла, где его и повязали. Вначале он все отрицал, потом сознался и просил прощения у государя. И Николай I его простил!
«Сквозь тучи, затемнившие на мгновение небосклон, — сказал 20 декабря 1825 года император Николай I французскому посланнику графу Лафероне, — я имел утешение получить тысячу выражений высокой преданности и распознать любовь к отечеству, отмщающую за стыд и позор, которые горсть злодеев пытались взвесть на русский народ. Вот почему воспоминание об этом презренном заговоре не только не внушает мне ни малейшего недоверия, но еще усиливает мою доверчивость и отсутствие опасений. Прямодушие и доверие вернее обезоружает ненависть, чем недоверие и подозрительность, составляющие принадлежность слабости. » «Я проявлю милосердие, — сказал Николай дальше, — много милосердия, некоторые скажут, слишком много; но с вожаками и зачинщиками заговора будет поступлено без жалости и без пощады. Закон изречет им кару, и не для них я воспользуюсь принадлежащим мне правом помилования. Я буду непреклонен: я обязан дать этот урок России и Европе».
Фактов мало. Требую изобличения декабристов как подлых развратников, трахавших коз!
Какой же отвратительный, не обоснованный, бездокозательный праворадикальный высер. Факты, товарищ, нужны факты, которых у вас нет. А вот противоположных вам фактов, целый вагон.
Получается так, что сценарий разрушения России не шибко то меняется за последние пару сотен лет.
Ответ на пост «Все это уже когда-то было. »
«Остарба́йтер» (нем. Ostarbeiter — работник с Востока) — определение, принятое в Третьем рейхе для обозначения людей, вывезенных из Восточной Европы с целью использования в качестве бесплатной или низкооплачиваемой рабочей силы.
В годы Второй мировой войны на оккупированных территориях Восточной Европы и СССР немцы проводили массовый угон гражданского населения на работу в Германию. В документах Нюрнбергских процессов говорится о почти 5 миллионах гражданских лиц, угнанных в Германию (почти половина из УССР).
Сначала немцы не собирались в большом количестве привлекать рабочую силу с оккупированных советских территорий — побаивались, что присутствие граждан СССР в Третьем рейхе окажет разлагающее идеологическое воздействие на его жителей. Массовая отправка людей в Германию началась весной 1942 года, когда после провала блицкрига 1941 года там возник ощутимый дефицит рабочих рук.
Объявление о вербовке на работу в Германии в оккупированном Киеве. 1942 год.
Сами немцы угон советского населения называли вербовкой, и до апреля 1942 года на работу в Германию действительно отправляли в основном добровольцев. Оккупационные власти развернули широкую агитационную компанию, обещая людям счастливую жизнь в Третьем рейхе, достойную оплату и приличные условия труда. Некоторые поверили этим посулам и сами пришли на пункты вербовки, спасаясь от разрухи, голода и безработицы. Как вспоминала бывшая студентка из Одессы, «ехали люди, доведенные до отчаяния своим положением… потерявшие своих близких и свое жилье, у которых ничего и никого не осталось на белом свете». Но таких было немного, да и они довольно быстро поняли, что их обманули. Подавляющее большинство остарбайтеров отправляли в Германию в принудительном порядке.
Мариуполь. 1943 г. Повестка жительнице города о депортации в Германию.
Погрузка. В иные дни темп отправки белых рабов с Украины доходил до 10 тыс. чел. в сутки.
Остарбайтеров по прибытии в Германию распределяли на биржах труда. Туда съезжались потенциальные хозяева, которые выбирали себе работников. Одних отправляли на заводы или в шахты, других батраками к сельским бауэрам, третьих — в домашнюю прислугу. Отбор зависел от физического состояния, уровня образования и квалификации. Но большинство остарбайтеров были молодыми юношами и девушками, которые из-за войны даже школу не успели закончить. Понятно, что никакой рабочей специальности у них не было.
Эти биржи труда были устроены как самые настоящие невольничьи рынки. Людям смотрели в зубы, щупали их мускулы, потом фотографировали с порядковым номером на одежде. И в воспоминаниях большинства «остовцев» момент этого «перехода в рабство», когда их отбирали, словно скот на ярмарке, запомнился на всю оставшуюся жизнь.
Прибытие в пересыльный лагерь. Элегантная фрау и крестьянская рабсила с Востока.
Рабочие с Востока жили в специально отведенных местах (общежитиях, трудовых лагерях), работали 12 часов в день 6 дней в неделю. Обязаны были носить специальную нашивку «Ost» на груди. Зарплата остарбайтера составляла примерно 1/3 от оплаты немца за тот же труд. Кроме того, из этой зарплаты вычиталась стоимость еды, которую рабочий получал от работодателя. Письма с ноября 1942 года писать можно было только на открытках, их проверяла цензура, и в них нельзя было написать ничего плохого о жизни в Германии.
Свободное перемещение по Германии исключалось, сексуальные контакты с немцами — тоже. Вернее немец мог вступить в половую связь с женщиной-остарбайтером (за это ему ничего особенного не грозило), а вот немка за связь с восточным рабочим сурово наказывалась — публичным сидением у позорного столба (см. фото ниже) и отправкой в концлагерь. Ибо это уже была угроза чистоте германской расы.
7 февраля 1942 г. Альтенбург (Тюрингия). Немка провинилась. Вступила в связь с остарбайтером. Её подвергают публичному унижению на площади. Надпись на табличке гласит нечто типа «Я — изгой общества».
15 ноября 1940 г. Эйзенах, тоже в Тюрингии. Провинившиеся поляки привязаны к позорному столбу. Тот, который стоит лицом, вступил в связь с немкой. Надпись на табличке: «Я — загрязнитель расы».
Зуттроп. Западная Германия. 3 мая 1945 г. 57 русских остарбайтеров были расстреляны эсэсовцами при отступлении и закопаны в лесу в братской могиле. Могилу обнаружили американские солдаты из 95-й пехотной дивизии.
Описание к фото из американского архива.
После обнаружения места расстрела, американцы согнали туда окрестных немцев и заставили выкопать трупы. Затем для немцев была проведена т.н. операция принудительного просмотра жертв немецкого нацизма. На фото немка закрывает сыну глаза проходя мимо трупов остарбайтеров.
Немец выкопал расстрелянного русского ребенка.
Перезахоронение расстрелянных остарбайтеров.
О казнях и пытках в Российской империи
Василий Перов «Отпетый» (1874)
Казнь Пугачева подробно описывает известный мемуарист Андрей Болотов. Автор, человек просвещенный, увлеченный наукой, собирался отправиться в свое имение, но на выезде из города встретил друга, предложившего задержаться ради такого примечательного события. «Я неведомо как рад был, что случился со мною такой товарищ, которого все полицейские знали и которому все там коротко было известно. Он, подхватя меня, не бегал, а летал со мною, совался всюду и всюду для приискивания удобнейшего места для смотрения. И мы вскоре за сим увидели молодца, везомого на превысокой колеснице в сопровождении многочисленного конвоя из конных войск. Сидел он с кем-то рядом, а против его сидел поп. Повозка была устроена каким-то особым образом и совсем открытая, дабы весь народ мог сего злодея видеть. Все смотрели на него с пожирающими глазами, и тихий шепот и гул оттого раздавался в народе. Но нам некогда было долго смотреть на сие шествие, производимое очень медленно, а мы, посмотрев несколько минут, спешили бежать к самому эшафоту, дабы захватить для себя удобнейшее место для смотрения. Весь оный в некотором и нарочито великом отдалении окружен был сомкнутым тесно фрунтом войск, поставленных тут с заряженными ружьями, и внутрь сего обширного круга не пускаемо было никого из подлого народа. Но товарища моего, как знакомого и известного человека, а при нем и меня, пропускали без задержания, к тому ж мы были и дворяне, а дворян и господ пропускали всех без остановки… Не успела колесница подъехать с злодеем к эшафоту, как схватили его с ней и, взведя по лестнице на верх оного, поставили на краю восточного его бока, против самых нас. В один миг наполнился тогда весь помост множеством палачей, узников и к ним приставов, ибо все наилучшие его наперсники и друзья долженствовали жизнь свою кончить вместе с ним на эшафоте, почему и приготовлены уже были на всех углах и сторонах оного плахи с топорами. Подле самого ж Емельки Пугачева явился тотчас секретарь с сенатским определением в руках, а пред ним, внизу и подле самых нас, на лошади верхом, бывший тогда обер-полицеймейстером г. Архаров. Как скоро все установилось, то и началось чтение сентенции… Со всем тем произошло при казни его нечто странное и неожидаемое, и вместо того, чтоб, в силу сентенции, наперед ого четвертовать и отрубить ему руки и ноги, палач вдруг отрубил ему прежде всего голову, и богу уже известно, каким образом это сделалось: не то палач был к тому от злодеев подкуплен, чтоб он не дал ему долго мучиться, не то произошло от действительной ошибки и смятения палача, никогда в жизнь свою смертной казни не производившего; но как бы то ни было, но мы услышали только, что стоявший там подле самого его какой-то чиновник вдруг на палача с сердцем закричал: «Ах, сукин сын! что ты это сделал! — и потом: — Ну, скорее — руки и ноги». В самый тот момент пошла стукотня и на прочих плахах, и вмиг после того очутилась голова г. Пугачева, взоткнутая на железную спицу, на верху столба, а отрубленные его члены и кровавый труп,— лежащими на колесе. А в самую ту ж минуту столкнуты были с лестниц и все висельники; так что мы, оглянувшись, увидели их всех висящими, и лестницы отнятые прочь. Превеликий гул от аханья и многого восклицания раздался тогда по всему несчетному множеству народа, смотревшего на сие редкое и необыкновенное зрелище». Самой мучительной казнью считалось колесование, применявшееся с Петровских времен до 19 века. Приговорённому железным ломом или колесом ломали все крупные кости тела, затем его привязывали к большому колесу, и устанавливали колесо на шест. Приговорённый оказывался лицом вверх, и умирал от шока и обезвоживания.
В 19 веке казнили все реже, и чаще всего за преступления по политическим мотивам, нападение на жандармов и тд. Реальные казни уступили место гражданским. В книге «Москва торговая» (воспоминания о быте и нравах 1870-х) Иван Слонов пишет: «Почти каждый день утром (исключая воскресенье и двунадесятые праздники) по Красной площади провозили на позорной колеснице с барабанным боем окруженных конвоем уголовных преступников; у них на груди висела черная доска с надписью: «за убийство», «за грабеж», «за святотатство» и т.п. Арестанта, в серой шинели и круглой шапке, сажали высоко на скамейку, спиной к лошадям, и везли из Бутырской тюрьмы в Замоскворечье, на Конную площадь, где был устроен эшафот. Там осужденного привязывали к позорному столбу и читали во всеуслышание приговор суда. Эту грустную процессию всякий раз сопровождала большая толпа любопытных зевак». Более подробно процедуру гражданской казни описывает Всеволод Крестовский в «Петербургских трущобах». «Семь часов утра. Но вот среди этого гула послышался на перекрестке резкий грохот барабана – любопытные взоры прохожих внимательно обращаются в ту сторону… Что там такое? Толпа народа валит… солдаты, штыки… над толпою чернеется что-то… Из всех подъездов и подворотен, из всех дверей мелочных лавчонок навстречу выскакивает всевозможный рабочий и черный люд, привлеченный барабанным боем. Вот на статных и рослых конях, плавно покачиваясь, выступают жандармы с обнаженными саблями, а за ними гарнизонный офицер и два барабанщика, которые на каждом перекрестке начинают выколачивать тот отвратительно действующий на нервы бой, который обыкновенно раздается, когда расстреливают или вешают человека или когда ведут его к позорному столбу на эшафоте. За барабанщиками – каре штыков, а по бокам процессии – опять-таки статные кони жандармов, и посреди этого конвоя медленно подвигается вперед, слегка покачиваясь в стороны, позорная колесница, на которой высоко утвержден дощатый черный помост, на помосте столб и скамейка, а на скамейке сидит человеческая фигура – затылком вперед – в черной шапочке и в безобразном сером армяке без воротника – для того, чтобы лицо было больше открыто, чтобы нельзя было как-нибудь спрятать хоть нижнюю часть его. Руки этой фигуры позади туловища прикручены назад, а на груди повешена черная доска с крупной белой надписью: «За покушение к убийству». За позорными дрогами едут два заплечных мастера: один – приземистый и молодой, другой – рыжебородый, высокий и плечистый, – оба в надлежащем костюме, приличном этому обстоятельству, и везут они с собою, для проформы, «скрипку» – узенький черный ящик, в котором хранится «инструмент», то есть казенные клейма с принадлежностью и ременные плети; за палачами едут – полицейский пристав, исполняющий казнь, и секретарь со стряпчим, а позади их – священник в епитрахили и скуфейке, с крестом в руке; и, наконец, все это шествие замыкается толпою любопытно глазеющего народа, который валом валит вслед колеснице и порывается во что бы то ни стало заглянуть в лицо преступнице, чтобы поглядеть, «какая такая она есть из себя-то». Наконец поезд остановился посредине Конной. Два палача отвязали руки Бероевой и, сведя с помоста, ввели ее в каре военного конвоя, пред эшафот, окруженный с четырех сторон штыками, за которыми волновалась прихлынувшая толпа народа. Бероеву подвели к высокому черному столбу, продели ее руки в железные кольца, прикрепленные к этому столбу цепями, и, надвинув их до самых плеч, под мышки, оставили ее на позорном месте. По прошествии десятиминутного срока акт политической смерти был исполнен. Уголовную преступницу, Юлию Николаевну дочь Бероеву, сняли с эшафота». После чтения приговора, если осужденный был дворянином, над его головой обвиняемого ломали шпагу, и это символизировало лишение прав состояния. Под лишением прав состояния подразумевалось публичное унижение, лишение всех сословных привилегий, званий и чинов, родительских прав, расторжение брачных уз (если супруг(а) не против).
Четкой униформы у палачей не было, но как правило на них были шаровары и красные рубахи, а лиц они не скрывали. Работа палача была весьма прибыльной. Жалование было не очень большим, зато большими были тайные вознаграждения за облегчение экзекуций. Обычно палачи были вольнонаемными, на каторге их функции иногда выполняли желающие из числа бывших или настоящих заключенных, поселенцев. Отношение к таким людям было неоднозначное. Их и ненавидели, и боялись, поэтому старались выказывать им уважение. Сергей Максимов в известном исследовании «Сибирь и каторга» пишет так: «на палача уделяет арестантская артель из пожертвованного и благоприобретенного все: булки, чай, сахар, вино и проч. Сверх того, в хорошо организованных тюрьмах на палача от арестантской общины полагается по полтиннику в месяц за каждого наказуемого. Часть тех денег, которые бросает народ на одежду наказуемому, уделяется также палачу под особым именем «рогожки, полурогожки» и проч. Сердитый сердцем палач (каковыми, по опыту ссыльных, бывают солдаты и поповичи: «крошат и ломят без зазрения совести»), сверх обусловленного обычаем, старается вымогать». Самый известный палач носил фамилию Бархатов, и в честь него и другие палачи стали брать ее в качестве «псевдонима», особенно часто как раз на каторге.