Как кормят в больнице с коронавирусом
Ресторанная критика эпохи коронавируса: Чем кормят в COVID-госпиталях?
Наш корреспондент Мария Борщ, несмотря на работу на удаленке, заболела коронавирусом и сейчас лежит в больнице. Чувствует себя хорошо, ждет выписки. А пока девушка ведет дневник зараженной. Публикуем его продолжение (начало читайте в номере от 13 мая). Сегодня ее заметки с больничной койки — о питании в больнице.
13 мая мне пришел результат второго анализа на COVID-19, и он тоже оказался положительным. Сейчас я продолжаю свое лечение во второй краевой больнице и жду, когда возьмут мазок в третий раз. Выпишут меня только после двойного отрицательного теста.
Утро в палате начинается с градусника, затем врачи проверяют уровень сатурации — кислорода в крови и берут анализы. Днем ставят капельницу, наблюдают динамику раз- вития болезни и назначают медикаменты. Все остальное так медленно тянущееся время скрашивает чтение книг, просмотр сериалов и… ожидание еды. Да, критика в адрес поваров при больницах — дело привычное. Но! Здесь еда какая-то особенно вкусная. Блюда простые, но — пальчики оближешь! Возможно, потому, что сейчас обострена моя жажда жизни и все вокруг в сравнении с болезнью кажется прекрасным, но больничная еда в этот раз превосходит все мои ожидания. И мои соседки по отделению со мной согласны.
Обычно завтрак про- ходит в 9.00-10.00, обед — в 14.00-15.00, полдник — в 16.00, а ужин — в 18.00-19.00, после чего пациентам предлагают стаканчик кефира. Вся еда подается в индивидуальных упаковках и в одноразовой посуде. Но иногда обед задерживается, и дают сразу ужин, обычно это происходит, когда в отделение поступает много новеньких.
Я попросила своих коллег «на воле» разузнать секреты приготовления больничных блюд. Ведь, согласитесь, редко когда больничную стряпню кто-то считает годной с точки зрения вкусовых качеств. Мое любимое блюдо — запеканочка, она здесь просто объеденье!
Завтрак
На завтрак пациентам с коронавирусом дают чай, молочную кашу из риса, овсянки или манной крупы. Кроме этого, утром также подают порцию омлета или творожной запеканки. И обязательно хлеб с маслом, иногда к бутерброду добавляют сыр.
Обед
На первое в коронавирусном отделении подают борщ, гороховый суп или уху. На второе гарнир из гречки, макарон или риса с куриной котлетой. Обычно все это подается с салатом из отварной свеклы или свежей капусты. Плюс компот из сухофруктов. И, конечно, хлеб.
Полдник
Яблоко и яблочно-грушевый сок, иной раз нальют стаканчик томатного. Замечу, что меню людей с диабетом отличается, например, им дают только черный хлеб и печеные яблоки.
Ужин
На ужин больных с коронавирусом кормят рыбой и картофельным пюре с капустой, хлеб. Из напитков — горячий чай. А через полчаса после ужина предлагают стаканчик молока или кефира.
170 рублей в день: как и чем кормят ковидных больных
Корреспондент «МК Байкал» побывал на кухне госпиталя ветеранов, переоборудованного для больных коронавирусом
В социальных сетях все чаще можно увидеть сообщения о том, что в больницах, где наблюдаются пациенты с «ковидом», плохо кормят. Жалуются больные, жалуются их родственники.
Вооружившись камерой, корреспондент «МК Байкал» отправляется на свой страх и риск в иркутский COVID-госпиталь, который развернут на базе госпиталя ветеранов в микрорайоне Юбилейном.
На въезде в госпиталь дорогу преграждает шлагбаум с надписью «Карантин». Охранник связывается с начальством, и нас встречает Любовь Бессонова, заместитель главного врача по медицинской части. На территорию вход только в маске, принимаются максимальные меры предосторожности – ведь это не шутки, госпиталь полон коронавирусных больных. Подцепить заразу можно запросто. На входе в госпиталь нам выдают защитную амуницию: халат, чепчик, бахилы и перчатки. Мы спускаемся вниз, в пищеблок, где кипит работа.
Коронавирус внес коррективы в работу пищеблока. Раньше пищу готовили в больших чанах, раздатчицы из отделений приезжали с каталками в пищеблок, брали еду ведрами и кастрюлями и уже в буфетных комнатах отделений раскладывали порциями в «нормальную» фаянсовую посуду, а напитки разливали в чашки. Сейчас все изменилось. Горячую еду сразу в пищеблоках разливают и раскладывают в одноразовые контейнеры, а напитки наливают в бумажные стаканчики для кофе. Хлеб и столовые приборы заворачиваются в пленку. Такова новая реальность.
Рядом с поварами работают раздатчицы. За пару месяцев каждое движение они отработали до автоматизма. Одни расставляют пластиковые контейнеры, вторые разливают горячую еду, третьи закрывают крышками.
Без суеты, но делают быстро – чтобы не остыло. Четвертые раскладывают порции в пластиковые ящики, для каждого отделения госпиталя, а пятые грузят ящики на каталки, поднимают их на специальном подъемнике, ставят в лифт и отправляют в отделения.
На этажах тележки встречают люди в защитных противочумных костюмах, ведь там уже красная зона. И контейнеры с продуктами разносят по палатам. Каждый держит в голове, что все должно происходить максимально быстро, чтобы еда не остыла.
Персоналу приходится работать в авральном режиме, чтобы прокормить 175 больных.
– Питание у нас организованно в соответствии с приказами лечебного питания, все строго регламентировано. Если у больного есть сахарный диабет, почечная недостаточность, они получают диетическую пищу, аллергики – гипоаллергенную, с учетом непереносимости. Тяжелые больные получают зондовое питание или смеси, – рассказывает Любовь Бессонова.
– Сколько в день выделяется на питание?
– Финансирование на питание выделяется из Федерального фонда обязательного медицинского страхования и составляет 150-170 рублей в сутки. Мы кормим 5 раз в день: 2 завтрака, обед, полдник и ужин.
Неужели возможно на такие скромные деньги накормить сытно?
– Закупаем продукты через аукционные торги, все прописывается в меню. Изысков в меню у нас нет, но питание сбалансированное, правильное. Мы соблюдаем все требования СанПиН.
Такое меню помнят те, кто ездил в советские детские оздоровительные лагеря. Например, у больных согласно меню на завтрак каша пшенная на молоке, батон с маслом, яйцо и чай с лимоном и сахаром, на второй завтрак – апельсин; в обед больные получают щи, гречку с гуляшом, компот; на полдник – отвар из шиповника и творожный пудинг; на ужин – картофельное пюре с докторской колбасой и зеленым горошком, чай. А как обычно питаются работающие граждане? Чай или кофе с бутербродом на завтрак, перекус в обед и ужин уже ближе к ночи чем бог пошлет, чаще полуфабрикатами… Поневоле задумаешься. Плохим питанием назвать это язык не поворачивается. Но всегда найдутся недовольные люди, которые жалуются.
…Позднее использованная посуда собирается и утилизируется как зараженные отходы класса «В». Все понимают, что больным психологически тяжело пять раз в день есть из одноразовой посуды, но что делать… Кстати, передачи от родственников принимают. Все тщательно обрабатывается санитарными растворами и передается больным. Так что выбор есть.
Чем кормят больных коронавирусом в Коммунарке: фоторепортаж пациента
Виталий Миронов попал в больницу в Коммунарке после поездки в Барселону, где он отдыхал с женой. За 10 дней болезни он изучил больничное меню и поделился своими гастрономическими впечатлениями с Gastronom.ru.
Москвич Виталий Миронов отдыхал в Барселоне с женой с 6 по 10 марта. Прилетели они в Шереметьево, но Испания еще тогда не входила в список опасных стран, поэтому никаких проверок на выходе из аэропорта не было. Спустя три дня появились первые признаки болезни: слабость в теле, повышенная температура, через день запершило в горле и заложило нос. Виталий обратился сначала на специальную «горячую линию» Департамента здравоохранения, а затем вызвал скорую помощь. Врачи скорой взяли анализы, а через три позвонили из Роспотребнадзора и сообщили: у Виталия обнаружен коронавирус, а у его жены — нет. В тот же день, 15 марта, за ним прислали скорую и увезли в больницу в Коммунарке.
Семья Мироновых любит путешествовать
Стандартный завтрак пациентов больницы в Коммунарке
Кормят пациентов клиники пять раз в день: помимо стандартных завтрака, обеда и ужина есть ланч и полдник. Все блюда (даже хлеб) в герметичной одноразовой посуде, а пластиковые приборы — в индивидуальной упаковке. Три раза в день приносят кипяток, два раза в день разливают чай и один раз в день — напиток из шиповника. Также через день вместо кофе предлагают цикорий, а вот дольку лимона к чаю приносили лишь один раз за 10 дней!
Омлет с сосиской
Завтрак обычно приносят с 9 до 10 часов утра: это либо омлет с сосиской, либо творожная запеканка. Спустя какое-то время — ланч, состоящий из булочки, яблочных чипсов и сока.
Обед из трех блюд
В 14 часов — обед: салат, суп и второе. В качестве салатов предлагаются овощи: либо натертая на терке или нарезанная кубиком свекла, либо кусочки огурцов, помидоров или болгарского перца. Виталий рассказывает, что супы тут не очень вкусные, в основном овощные, за все время ему понравился лишь один — куриный. А вот второе вполне ничего — это макароны с курицей, тефтели с картофелем, гречка с рыбой.
Тушеные кабачки с мясными тефтелями
На полдник приносят кефир с печеньем или вафлями. Не успеешь проголодаться — уже несут ужин (с 18 до 19 часов): картошку с курицей, гречку с тефтелями или другие блюда.
«Я очень привередливый и люблю вкусно поесть. Я знаю, что по меркам больницы это хорошая еда. Но я точно всегда съедаю булочку, яблочные чипсы и сок, а еще мясные биточки. Гречка безвкусная и суп тоже не нравится. Хотелось бы больше фруктов и в качестве гарнира чтобы чаще использовали картошку. Все-таки блюда из картофеля сложно испортить», — советует Виталий производителю питания. А им является ООО «АВК», обслуживающее московские и подмосковные больницы, и входящее, по данным РБК, в группу компаний «Конкорд».
Гречка с биточками
Интересно, что у пациентов больницы в Коммунарке есть чат, в котором они обсуждают последние новости и рассказывают друг другу о своем самочувствии. Недавно одному из пациентов привезли ящик фруктов и овощей, он попросил передать их своим товарищам из соседних палат. Желаем всем им скорейшего выздоровления!
Пациенты поддерживают друг друга как могут
Какую диету врачи прописали больным коронавирусом
220 рублей в сутки
В день нашего рейда на завтрак пациентам Госпиталя ветеранов войн, на базе которого сейчас развернут инфекционный стационар, подавали пшенную кашу на молоке, батон с маслом, чай с сахаром и лимоном.
В бывшем госпитале ветеранов пищеблок расположен в отдельно стоящем здании, соединенном с основным корпусом переходом. Пришлось продумывать самый безопасный способ доставки еды в «красную зону».
Повара говорят, что работы прибавилось, порционная упаковка занимает много времени. И все с нетерпением ждут времен, когда можно будет опять красиво сервировать столы в обеденном зале, как прежде.
У кого снижен иммунитет
Управляет процессом приготовления пищи и вопросами логистики врач-эпидемиолог госпиталя Оксана Савинова: «Очень правильно расположен у нас пищеблок именно с точки зрения эпидемиологии: вход отдельный, работники кухни даже во дворе с врачами не встречаются. Сюда подвозят продукты, до холодильных камер обеспечен самый короткий путь».
Оксана Савинова сама составляет меню с учетом нормативов Минздрава.
Рацион для короны
А вот для медперсонала готовят более калорийную еду. Кроме пациентов пищеблоки кормят медиков, работающих в «красной» зоне. По указу врио губернатора Иркутской области Игоря Кобзева, средства на питание выделяются из областного бюджета. Понятно, что энергозатраты у медиков колоссальные. И несмотря на усиленное питание, многие из докторов и медсестер заметно похудели. Горят на работе.
Все материалы сюжета «COVID-19. Мы справимся!» читайте здесь.
Пациентка со 100% поражения легких описала коронавирус: «Накормите или убейте!»
Как врачи спасают больных ковидом в тяжелейшем состоянии
Они пережили такое, чего не пожелаешь никому, потому что заглянули в небытие, но смогли выкарабкаться. Больные с поражением легких более 90% без подачи кислорода и других реанимационных мероприятий не выживают. Но даже когда задействован тяжелый медицинский арсенал, спасти удается лишь треть пациентов. Поэтому каждый случай выживания уникален. Юлия Свинцова из Казахстана и Ирина Беляева из Твери все ужасы коронавируса испытали на себе.
Фото: Наталия Губернаторова
Ирина Беляева из Твери перенесла 90-процентное поражение легких. Она заразилась от брата. Он парикмахер и, скорей всего, подхватил инфекцию на работе. Очень быстро заболела вся семья Ирины: муж, сын и мама.
— Началось с того, что у меня поднялась температура. Не сильно, 37,5 – 38. Мы не думали, что это коронавирус, но на всякий случай я позвонила знакомым врачам. Посоветовали через 5 суток сделать КТ.
С каждым днем нарастала слабость, трудно было даже дойти до кухни, но при этом ничего не болело.
Компьютерная томография показала, что у них с мужем 20 процентов поражения легких. Вроде бы легкое течение коронавирусной инфекции, но Ирина в группе риска из-за хронических заболеваний, поэтому ее госпитализировали.
Живая, энергичная по натуре, она веселила все отделение. Рассказывала анекдоты, случаи из журналистской практики, помогала соседке по палате, которая тогда казалась ей тяжелой. Ирина еще не знала, сколько кругов ада в запасе у ковида.
Прошла неделя с начала болезни. Несмотря на лечение по протоколу, улучшения не наступало. Силы таяли. Пятьдесят метров до туалета стали непреодолимой дистанцией. Наступил день, когда Ирина не смогла подняться с постели. В стационаре, где она лежала, не было ни томографа, ни реанимации.
— Повезли на КТ в другую больницу в противоположный конец города. Результат исследования мне не сообщили. Когда вернулись, у моей постели собрался целый консилиум. Врачи приняли решение вызвать реанимационную бригаду. На «скорой» с мигалками меня помчали в областную клиническую больницу. Врач спрашивает: «Дышишь?» А я уже не понимаю, где пол, а где потолок.
Поражение легких достигло 90 процентов. Ее положили на каталку и повезли в реанимацию. Теперь Ирине надо было дышать с помощью аппарата СИПАП, который обеспечивает неинвазивную вспомогательную вентиляцию легких (НИВЛ) у пациентов с тяжелой степенью дыхательной недостаточности.
Ирина Беляева. Из личного архива.
— Главный врач сказал: «Этот аппарат спасает жизни, надо его надеть!» Когда воздух пошел, там напор такой, будто сразу 20 фенов включили. И так дышишь в круглосуточном режиме, все 24 часа, – рассказывает Ирина. – У людей постарше от этого кислородного потока что-то происходит с мозгами. Срывают аппарат, кричат: «Я в этой маске лежать не буду!»
У анестезиологов разговор короткий: «Не хотите, поедем сейчас на интубацию!» Оказалось, что очень много больных не готовы терпеть маску. Они ухудшались прямо на глазах. Из нашей палаты на моих глазах скончались семь человек.
Если снимаешь аппарат, раздается громкий сигнал. Врач слышит, что больной сорвал НИВЛ, и бежит к нему. Но ночами, когда медицинского персонала мало и дежурная смена работает на разрыв, не в силах уследить за всеми, то один, то другой пациент снимают надоевшую маску. С Ириной в палате лежала женщина, которая десять дней общалась в бреду со всей своей деревней, без аппарата, естественно, а на одиннадцатый день умерла.
— В реанимации свет горит круглосуточно. Люди кричат, бредят. Таких звуков нет больше нигде. У каждого аппарата свое звучание: мелодия, звоночки, слова, – Ирина провела между жизнью и смертью 14 суток, с сатурацией 72 процента. Это дыхательная недостаточность 3-й степени. Дальше только гипоксическая кома, которая может развиться стремительно.
Не раз Ирину вытягивали с того света, когда резко падал пульс и останавливалось сердце. Она пережила цитокиновый шторм и терапию сильнейшими препаратами – всё, кроме ИВЛ…
За это время она так привыкла дышать через аппарат, что категорически отказывалась его снимать, когда ее переводили в отделение. Боялась, что задохнется.
Уже после выписки, когда силы стали возвращаться и угроза жизни отступила, Ирина стала участником большого сообщества в одной из соцсетей, где познакомилась с товарищами по несчастью, переболевшими ковидом разной степени тяжести. Хватило сил на поддержку тех, кто отчаивался и не знал, что делать.
— Одну девочку из Днепра, лежащую в реанимации, спасала по телефону. Она написала на форуме: «Умираю, останавливается сердце, я в реанимации, мне 33 года». Рассказала ей, по какому протоколу меня лечили. Общаемся до сих пор.
Прошло уже больше года после болезни. Сегодня практически все страшные симптомы уже в прошлом, но перенесенный ковид полностью не отпускает, периодически напоминая о себе.
Но она не из тех, кто сдается. Просто нужно жить дальше и крепче держаться за самые надежные якоря — работу, любовь близких и друзей. Все это помогло ей выжить.
У Юлии Свинцовой из Казахстана диагностировали 100% поражение легких. Она заболела ковидом ровно год назад. На фоне невысокой температуры 37,2-37,5 беспокоило ощущение полного упадка сил. Потом температура поднялась до 38 градусов и уже не сбивалась никакими лекарствами.
Юлия Свинцова до болезни.
Потом заболевает сын, инвалид второй группы. Но у него тоже отрицательный тест, и мы думаем, что у нас ОРЗ. Тем более что обоняние я не теряла.
В реанимации ее подключили к аппарату высокопоточной оксигенации. Жизнь молодой женщины висела на прозрачном волоске. Трое суток Юля была словно в мороке, путая беспамятство с явью. В ее памяти всплывает одна картинка: как ни откроет глаза, у ее кровати день и ночь дежурят две санитарки. Поправляли простыни, чтобы не было пролежней, заставляли пить воду: «Юля, пей! Так надо!»
Ее брат звонил в больницу несколько раз в день, ему прямо говорили, что все, надо готовиться к худшему, никаких гарантий нет.
О том, что она перенесла стопроцентное поражение легких, Юлия узнала только из выписного эпикриза. Тогда ей сделалось по-настоящему страшно.
Юлия Свинцова во время болезни.
Брат должен был встретить ее после выписки. Он заблудился в лабиринте больничных корпусов, а она сидела на скамейке и задыхалась. Ноги не шли, сердце скакало.
— 16 декабря я выписалась из больницы, а 5 февраля уже вышла на работу. Знаете, кем я работаю? Дворником. А зима была снежная. Брат и сын помогали. Одна я бы не справилась. Через два месяца у меня начали выпадать волосы. Брат постриг меня наголо, и волосы стали отрастать.
Но ее организм еще не восстановился. Молодая, крепкая женщина, которая не жаловалась на здоровье, вынуждена ходить по врачам.
— Я понимаю, что лежать нельзя. Заставляю себя делать гимнастику, двигаться. Но прошел год, а я все еще не чувствую себя прежней. Суставы крутит, немеют руки, появились панические атаки, подводит память, упало зрение, рассеивается внимание, появилась метеозависимость. Остался дикий страх повторно заболеть ковидом. Если чувствую какое-то недомогание, готова МЧС вызвать!
Комментарии экспертов
Александр Старцев, главный врач ГБУЗ Тверской области «Областной клинический лечебно-реабилитационный центр».
Если он этот период преодолеет, начнется обратное развитие, и он сможет поправиться. На самом деле, таких пациентов, которые перенесли стопроцентное поражение легких, очень мало, и они, даже если потом все складывается благополучно, нуждаются в длительной медицинской реабилитации.
— Как быстро может наступить такая угрожающая картина? Вот у человека не очень высокая температура, ничего не болит, беспокоит только слабость, и вдруг тотальное поражение легких…
Александр Старцев. Автор фото: Татьяна Макеева.
— Когда врачам приходится подключать «тяжелую артиллерию», типа ИВЛ и ЭКМО?
— К ИВЛ прибегают, когда легкие у пациента поражены практически на 100 процентов, и дышать там нечем. Это выраженная дыхательная недостаточность, сатурация не повышается до нормальных показателей на фоне других методов: при применении аппарата Боброва, а затем высокопоточной подачи кислорода.
— Каковы шансы выжить у таких тяжелых пациентов?
— Не очень большие. Когда пациент получает лечение, процесс останавливается. Но бывают больные, которые до последнего находились дома и поступили с поражением 100 процентов. В таких ситуациях прогноз просто катастрофический, потому что времени, чтобы действие препаратов развернулось, просто нет.
— Можно ли восстановиться полностью после выхода из стационара?
— Это очень индивидуально. Кто-то восстановится полностью, а кто-то не вернется в исходное состояние, особенно если в анамнезе букет хронических заболеваний. Как правило, останется одышка при физических нагрузках, слабость. Возможно, хронические заболевания, которые были до ковида, начнут прогрессировать.
Я знаю примеры, когда люди, перенесшие стопроцентное поражение легких, возвращались к работе, но это не массовое явление, а единичные случаи.
Элина Аранович, терапевт, кардиолог, онколог.
— В случае с ковидом выписка из стационара не означает полного выздоровления. На что жалуются пациенты?
— Да, многие пациенты выписываются из стационара на кислороде, и порой достаточно нелегко отучить их от постоянного применения кислорода. Зачастую формируется даже психологическая зависимость, особенно у тех, кто ранее прошел через реанимационное отделение.
— Как скоро после выписки из стационара люди задумываются о реабилитации?
— В первые волны пандемии пациенты обращались спустя 1-2 недели после выписки, когда понимали, что сами не справляются. Как правило, сейчас обращаются родственники больных, которые ещё в процессе лечения в ковидном стационаре. И это идеальный вариант, потому что порой несколько дней пребывания дома могут оказаться фатальными.
— Прогноз очень непростая вещь в случае с последствиями коронавируса. Все очень индивидуально и зависит, как от особенностей течения болезни, так и от фонового состояния организма пациента. Также очень большую роль играет нормализация психологического состояния, настроя, так как активное участие пациента в собственной реабилитации бесценно!
— Есть ли люди с онкологическими заболеваниями, которые перенесли ковид в тяжелой форме, были реанимационными больными, но справились?
— Да, конечно, причем это совершенно не зависит от стадии болезни, вида опухоли и химиотерапии. Онкологическому пациенту желательно продолжать оставаться на связи со своим лечащим врачом-онкологом. Абсолютно, казалось бы, безнадёжные пациенты выкарабкиваются вопреки самым неутешительным прогнозам.