Как называется последняя симфония написанная чайковским
«Он унес эту тайну с собой в могилу» — как же понять, о чем «Патетическая» симфония Чайковского?
Приблизительное время чтения: 9 мин.
«Вы хотели узнать программу Шестой симфонии, но я ничего не могу сообщить Вам, так как брат держал ее в своих мыслях. Он унес эту тайну с собой в могилу». Так писал Модест Ильич Чайковский в письме чешскому музыковеду Рихарду Батке.
Шестая («Патетическая») симфония была впервые исполнена за девять дней до смерти композитора. По трагизму она может сравниться с «Реквиемом» Моцарта — сам Чайковский видел, насколько его творение оказалось созвучно по смыслу этому великому произведению. В симфонии Чайковский словно бы снова проживает всю свою жизнь. Жизнь, которая завершается предельным вопросом: а что останется от меня?
Почему Шестую симфонию Чайковского называют «Симфонией о смерти»?
К началу 1890-х годов его сочинения были известны повсюду, Чайковский совершил несколько гастрольных поездок по Европе, а весной 1891 года с огромным успехом выступил в США. Так, например, во время заокеанских гастролей Петр Ильич дирижировал Нью-Йоркским симфоническим оркестром на открытии знаменитого Карнеги-холла. На концертный сезон 1893–1894 года у него также были запланированы концерты в России и за рубежом.
Парадоксальность Шестой симфонии в том, что, будучи «предсмертной», она написана не умирающим человеком (Чайковский скоропостижно скончался от холеры 25 октября (6 ноября) 1893 года в возрасте 53 лет), а музыкантом, находившимся в расцвете творческих сил. Это сочинение могло стать началом нового периода в жизни композитора, и, по многим свидетельствам, сам автор воспринимал ее именно так.
И все же последнее творение Чайковского наполнено размышлениями о смерти. На это прямо указывает тема церковного песнопения «Со святыми упокой» в первой части. Эта молитва звучит в церкви примерно в середине отпевания и панихиды. Работая над духовными произведениями, Чайковский серьезно изучал богослужебный устав и традиции церковного пения, поэтому, безусловно, понимал всю глубину смыслов заупокойной молитвы. И хотя она звучит не в главной теме первой части, а как бы намеком проходит во время разработки, благодаря этой цитате мы видим, что тема смерти в симфонии связана не с отчаянием, а с надеждой на упокоение «там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная».
Подтверждение этой идеи мы находим и в письмах композитора великому князю Константину Романову (К. Р.) Их связывала многолетняя дружба, несмотря на то, что виделись они редко и общались в основном по переписке. Осенью 1893 года, когда Чайковский готовился к первому исполнению Шестой симфонии, князь предложил ему положить на музыку «Реквием» поэта Алексея Апухтина, умершего незадолго до этого. Петр Ильич высказал сомнения в том, что ему стоит браться за «Реквием», но обещал подумать и написать о своем окончательном решении позже:
«Меня смущает то обстоятельство, что последняя моя симфония, только что написанная и предназначенная к исполнению 16 октября […], проникнута настроением очень близким к тому, которым преисполнен “Реквием”. […] я боюсь, как бы не повторить самого себя, принявшись сейчас же за сочинение родственное по духу и характеру к предшественнику».
В последнем письме, отправленном Константину Константиновичу, Чайковский окончательно отказывается от идеи написания «Реквиема»: «Общее настроение этой пьесы, конечно подлежит музыкальному воспроизведению, и настроением этим в значительной степени проникнута моя последняя симфония (особенно финал)».
«Я горжусь ей более, чем каким-либо другим моим сочинением»
Замысел композитора созревал несколько лет. В 1889 году Чайковский даже начал работать над грандиозной симфонией под названием «Жизнь», но отказался от этой идеи, использовав темы ненаписанной симфонии в Третьем фортепианном концерте.
В начале 1893 года была начата работа над новой симфонией. Сохранилась запись на первой странице рукописи эскизов, сделанная рукой Чайковского: «Господи, благослови!»Композитор посвятил симфонию своему племяннику — Владимиру Львовичу Давыдову, для которого когда-то написал свой знаменитый цикл фортепианных пьес «Детский альбом».
Всего через восемь месяцев после создания первых набросков под управлением автора в Петербурге состоялось первое исполнение. До сих пор остается не вполне ясным, когда симфонии было дано название «Патетическая». Изначально композитор собирался назвать ее «Программной», не раскрывая при этом подробное содержание программы. Но уже в первом издании симфония была озаглавлена как «Патетическая».
Публика не сразу поняла и приняла новое творение Чайковского. После премьеры он писал: «С этой симфонией происходит что-то странное! Она не то чтобы не понравилась, но произвела некоторое недоумение. Что касается меня самого, то я горжусь ей более, чем каким-либо другим моим сочинением». Второе исполнение «Патетической» состоялось уже после смерти композитора — на концерте его памяти. В этот раз симфонию ждал настоящий успех, не оставляющий ее и в наше время.
Обстоятельства последних дней жизни Чайковского уже почти 130 лет будоражат умы слушателей, заставляя искать все новые и новые смыслы в его последней симфонии и раздумывать о мистических предчувствиях, посещающих гениев в конце земного пути.
С момента смерти Чайковского опубликовано огромное количество свидетельств как самого композитора, так и его современников. Однако вряд ли возможно до конца проникнуть в замысел автора. Каждый исполнитель и слушатель Шестой симфонии становится интерпретатором и переживает гениальную музыку Чайковского, опираясь на свой собственный опыт.
Вся жизнь в одной симфонии
Чайковский всю жизнь активно переписывался с родными, друзьями и знакомыми. Не был исключением и период написания Шестой симфонии. Обрывочные сведения о программе симфонии мы получаем из писем композитора к племяннику Владимиру Давыдову и великому князю Константину Романову. Известно также, что Петр Ильич делился мыслями о «Патетической» с братом Модестом. Именно из писем Модеста Ильича до нас дошло самое подробное описание программы симфонии. Пятидесятиминутная симфония предстает перед нами как большой автобиографический роман-исповедь.
Первая часть — самый протяженный раздел симфонии, в котором вместе с композитором мы проживаем целую жизнь. Волшебные в своей поистине моцартовской простоте музыкальные темы наполнены противоречиями, как и земной путь человека. В музыкальных образах первой части есть и трагедия, и радость жизни, и душевные муки, и надежда на светлое окончание земного пути.
Во второй части звучит легкий и грациозный вальс, написанный в необычном размере — не на три, а на пять четвертей. Легкость пятидольного вальса — как будто бы воспоминание о радостях юности, лишь немного омрачаемое отзвуками трагических мотивов первой части.
Программа третьей части нередко трактуется как образ светской жизни и восхождения к славе. Обрывки музыкальных тем, полные блеска и суеты, приводят к бравурному триумфальному маршу. Ярким контрастом по отношению к нему звучит скорбный финал.
По правилам, окончательно оформившимся еще в XVIII веке, финал симфонии непременно должен быть быстрым, но Чайковский революционно нарушил классические каноны. В четвертой части слышатся раздумья, сожаления и ожидание неминуемого конца земной жизни. Последние аккорды растворяются в тишине, оставляя каждого наедине с вечностью.
Завершив работу над черновиками симфонии, композитор сделал в рукописи пометку: «Господи, благодарю тебя!»
Какие записи послушать?
Влияние симфонических работ Чайковского, и особенно его Шестой симфонии, на композиторов ХХ века невозможно переоценить. Сергей Рахманинов и Николай Мясковский не скрывали своего восхищения музыкой Чайковского и были его прямыми последователями в симфоническом творчестве, а форма «Патетической» симфонии предвосхитила композиторские находки Густава Малера и Дмитрия Шостаковича. Последняя симфония Чайковского стала его «музыкальным завещанием» для всего ХХ века — и для нас, слушателей третьего тысячелетия.
«Патетическая» симфония уже около века остается одним из самых популярных симфонических произведений в мире. Отрывки из нее использовались в кино и драматическом театре, а в 2001 году на музыку из Шестой симфонии в Большом театре был поставлен балет «Пиковая дама» (хореограф — Ролан Пети).
Многие великие дирижеры с начала эпохи звукозаписи до наших дней записывали «Патетическую», и каждый из них по-своему подходил к трактовке симфонии. В советское время иногда даже переставляли третью и четвертую часть местами, чтобы избежать слишком мрачного завершения.
Евгений Мравинский. Ленинградский филармонический оркестр (1982)
Валерий Гергиев. Симфонический оркестр Мариинского театра (1995)
Клаудио Аббадо. Симфонический оркестр им. Симона Боливара (2010)
Как называется последняя симфония написанная чайковским
П.И. Чайковский Симфония №6 «Патетическая»
Шестая симфония является завершающей композицией в творчестве Петра Ильича Чайковского . Сочинение входит в число лучших произведений эпохи романтизма и не теряет собственной актуальности и в наше время.
Историю создания Симфонии №6 Чайковского, имеющей название «Патетическая», содержание и множество интересных фактов о произведении читайте на нашей странице.
История создания «Патетической симфонии»
В последние годы жизни Петр Ильич Чайковский ощущал особенный упадок сил. В собственных письмах он признавался, что желает сочинить последнюю симфонию, которая могла бы стать обобщающим итогом его деятельности и творческого пути. Длительный поиск сопровождал автора на протяжении двух лет. Композитор даже сочинил несколько частей симфонического произведения, носившего наименование «Жизнь». К сожалению, автор решил полностью изменить замысел и сменить оптимистический настрой на трагедийную концепцию, в результате чего практически готовая композиция была полностью уничтожена.
Во время путешествия по Европе Чайковский загорелся идеей о сотворении произведения, имеющего такой программный замысел, который останется настоящей тайной для слушателей. Композитор намекал слушателям, что программа будет субъективной, то есть носить в себе код личностных переживаний.
В новых краях Петр Ильич длительное время мысленно продумывал развитие композиции. Музыка переполняла его душу и заставляла плакать, о подобной сентиментальности творец признавался в собственных письмах.
В феврале, по возвращению домой, работа над созданием началась довольно стремительно. Буквально за четыре дня была полностью написана первая часть. Было положено начало второй части, но из-за отъезда в Москву, чтобы дать авторский концерт, работу пришлось отложить. Спустя несколько дней, по возвращению, началось сочинение третьей части. И вновь отъезд в Москву. Лишь в марте удалось вернуться к композиторскому делу. К концу первого весеннего месяца черновой вариант был готов.
В десятых числах августа партитура была полностью готова и отдана на роспись партий.
Необходимо отметить, что автор никому, кроме ближайших людей, не рассказывал о замысле сочинения 6-й симфонии, вплоть до момента окончательного завершения чернового варианта. После, в письмах он признался, что в творческом порыве избавился от предыдущей симфонии, а теперь написал совершенно другую музыку, которую никогда не подвергнет той же участи.
Звание гения классической русской музыки подразумевало ведение довольно быстрой, суетливой жизни с множеством поездок, поэтому оркестровку пришлось отложить на довольно длительный срок. Его творческое турне включало в себя не только такие города России, как Москва, Нижний Новгород и Санкт-Петербург, но и европейские столицы: Париж, Лондон и Берлин.
В середине июля Чайковский вернулся в Клин и принялся оркестровать. Процесс инструментовки занял большее количество времени, чем предполагалось. Проблема заключалась в том, что спустя годы работы в амплуа композитора, Петр Ильич стал более требовательно относиться к собственному труду.
Премьера
В октябре 1893 года в Петербурге состоялась премьера произведения. За дирижерским пультом главенствовал сам автор. Нельзя сказать, что публика была очарована новым сочинением, что весьма огорчило русского классика. Он возлагал на эту музыку большие надежды, которые не смогли оправдаться при его жизни.
Интересные факты
Содержание «Патетическая»
Шестая симфония является одним из немногих произведений, затрагивающих вечную философскую тему жизни и смерти. Автор хотел дать возможность слушателю придумать собственную историю, поэтому предпочел отказаться от явной программности. Тем не менее нельзя отрицать субъективную авторскую сторону, заложенную в каждом такте произведения от начала до конца.
Классическая для жанра симфонии четырехчастная форма позволяет отразить трагическую драматургию.
Музыкальный текст симфонии предоставляет наличие достаточно большого количества темповых изменений, которые зачастую могут привести к тому, что форма будет разваливаться и не будет единого впечатления. Но Чайковский сумел избежать подобного исхода, благодаря введению монотематизма. Уже в интродукции зашифрована информация для развития не только первой части, но и всей симфонии. При этом тему интродукции нельзя назвать лейтмотивом, так как в произведении она появляется единожды, но она дает интонационную основу для последующих тем, в том числе и IV части.
Конфликт был исчерпан еще в I части произведения. Мрачное вступление в темпе Adagio помогает оттенить экспозиционный раздел, включающий в себя Главную тему, в основе которой лежат скрытые интонации жалобы из интродукции. Тем не менее тема взволнованная, но не напряженная, сопоставлена по характеру с Побочной темой. Эмоциональная температура возрастет при повторном проведении Главной темы, тогда она поменяет собственный характер.
Аккорд tutti – это мысль, которая несет в себе индивидуальную трагедию. Разработочный раздел включает в себя две волны, приводящие к кульминации:
Внутреннее давление продолжает нарастать, краски сгущаются. Это трагедия внутреннего сознания, нет контрдействия, судьба не стучала в двери. Проблема рождается в монологе и она заполняет внутренний мир человека, постепенно разрушая его. Обнаружение конфликта находится на грани построений. Напряжение нарастает до предела, в кульминации происходит «инсульт», звучит православная панихида «Со святыми упокой». На аритмичном басу у деревянно-духовых инструментов формируются интонации вздоха и плача. Небольшая кода построена на предыдущих интонациях и является логичным завершением части.
Если I часть является внутренним эмоционально-мысленным процессом, то II и III части – это пространство реального мира, действительности, со всеми положительными и отрицательными сторонами.
Финал не дает ни единой надежды на появление оптимистического завершения. Развязка трагедии, произошедшей в I части находит реализацию именно в финале. Погружение в бездну, безысходность позиционируется, как отсутствие счастья. Постепенно звучность уменьшается, ничего уже не изменить.
С точки зрения именно трагедийной концепции можно рассматривать части под следующим углом:
Музыка 6 симфонии строится на ярких контрастах. Постоянная, довольно резкая смена аффектов, как между частями, так и внутри них, позволяет слушателю не только глубоко проникнуться в смысл сочинения, но и пережить ряд психологических состояний от абсолютного чувства окрыленности до полнейшего упадка сил и растерянности. Строго выдержанная классическая форма композиции позволила сделать произведение чрезвычайно интересным для изучения.
Музыка «Патетической симфонии» в кинофильмах
Нет такой ситуации, которую не смогла бы выразить музыка 6 симфонии. Эмоциональная амплитуда произведения потрясает своей широтой, возможно, именно по этой причине, режиссеры и продюсеры так активно используют музыкальный материал в качестве дополнительного эмоционального воздействия.
Понравилась страница? Поделитесь с друзьями:
Петр Ильич Чайковский «Патетическая симфония»
Петр Ильич Чайковский. Симфония № 6 (Патетическая)
Народный рейтинг популярности: 6464
Петр Ильич Чайковский. Симфония № 6 си минор, соч. 74, «Патетическая» | Symphony No. 6 in B minor, Op. 74, «Pathetique»
Последняя симфония Петра Ильича Чайковского
Классику (как любой драгоценный антиквариат) значительно усиливает связанная с ней история. Вы очень поможете проекту, дополнив приведённое выше описание, предложив для иллюстрации картинку, или видео, или интересный факт.
Комментарии (7)
Возможно, точно такое предложение уже есть в Копилке идей, проверьте, пожалуйста. Тогда обязательно поддержите идею дополнительным комментарием в её поддержку, и это непременно ускорит добавление.
Не стесняйтесь оставлять замечания, если, по Вашему мнению, произведение озаглавлено неправильно либо некорректно.
Эту страницу оформил quasar
Голосую за включение в основной раздел.
Вместе с тем, прошу добавить узнаваемый фрагмент из 1-й части симфонии (на первом видео начинается примерно с 04:53). Гениальный Чайковский сочинил шедевр, как и в случае с Па-де-де из Щелкунчика, буквально на основе простой гаммы.
Спасибо Квазару за прекрасное добавление.
Несомненно, Шестая Чайковского должна быть в основном разделе сайта. Это вершина достижения человеческого гения, самая честная и самая искренняя музыка о трагедии человеческой жизни.
Побочную партию из 1 части, о которой говорит Уче, конечно, надо бы добавить.
И кроме того, отрывок из 4 части с 42:43 https://youtu.be/KvGC8hZC29U
с 36:46 https://youtu.be/1E15i6Kb6is
Да и вообще, я считаю, каждому нужно знать эту симфонию как алфавит — от «а» до «я»)
Голосую за включение в основной раздел!
Голосую за включение произведения в основной раздел!
побочная партия из первой части, конечно же, будет добавлена, я просто не решился публиковать три фрагмента одного произведения разом
* Отрывки «Петр Ильич Чайковский. Симфония № 6 (Патетическая)» использованы в качестве цитаты в информационных целях, а также в целях раскрытия творческого замысла автора.
В интервью «Музыкальному обозрению» доктор искусствоведения, профессор Марина Рыцарева представляет свою увлекательную интерпретацию скрытых смыслов Патетической симфонии Чайковского.
МО: Почему книга посвящена только одной симфонии?
Марина Рыцарева: Предыстория непростая. Я эту симфонию боготворила, меня всегда мучила загадка третьей части. Почему я не могу объяснить ее двойственность, ее подчеркнутую, как мне казалось, враждебность, чуждость? Что такого в ее простой и красивой музыке, что заставляет так ее воспринимать?
Такое ощущение было привито с юности, по крайней мере, в ленинградской традиции, и я с ним жила всю жизнь. Это общий фон. Более непосредственный импульс я получила во время чтения курса о Чайковском в Университете Бар-Илан, в Израиле.
Рыцарева М.Г. Тайна Патетической Чайковского: (О скрытой программе Шестой симфонии)
СПб.: Композитор • Санкт-Петербург, 2017. — 176 с. : [24] ил., нот.
На одном из семинаров студент, добросовестно прочитавший литературу на английском языке, сказал, что симфония заключает гомосексуальную трагедию. Для меня такая интерпретация не была новостью, я читала подобные писания в середине 1990-х, но я думала, что это курьез, который должен потонуть в более общепринятых и благородных интерпретациях. Оказалось, что не потонул, и более того, автор этой статьи, Тимоси Джексон, написал еще и книжку в серии путеводителей по классическим симфониям в издательстве Кембриджа.
В этой книге нет ни логики, ни аргументации. Поток весьма немощного сознания, не имеющий к науке никакого отношения. Ее бредовость хорошо разоблачила Марина Фролова-Уолкер в своей рецензии, но беда в том, что рецензии тонут в журналах, а книжки остаются на полке и попадают во все библиографии. Этой книжке 16 лет, и ничего, живет себе вместе с «сенсационной» теорией Александры Орловой о самоубийстве практически в каждой американской и английской университетской библиотеке. Более того, они прекрасно подходят широкому читателю, обожающему Чайковского. Но, возвращаясь к Джексону, это еще не всё. Возникла определенная полемика: в то время как Джексон считал, что в кульминации разработки (!) первой части изображается не что иное как интимная встреча Чайковского с Бобом Давыдовым, другой автор — Симон Карлинский, считал, что не с Бобом, а с его слугой Алешей Софроновым. Единственное, что оба автора не подвергали сомнению, что изображено то самое.
Это открытие было для меня шоком. Но еще большим расстройством было то, что мне нечего было возразить аргументированно. Я попыталась студентам сказать, что на самом деле это высокая музыка, о жизни и смерти, больше о смерти, и студенты, наверное, мне поверили. Но это всё не доказательства.
Однажды на рассвете в июле, я услышала нечто, что меня мгновенно пронзило. Эврика! Это был тревожный крик петуха, который буквально совпадал с главной темой Шестой.
МО | А откуда петух?
МР | Мы живем в Яффо, в смешанном арабско-еврейском районе, там, где когда-то была апельсиновая роща (помните, были апельсины с наклейкой Jaffa). Наш дом выстроили рядом с арабским имением, где держат кур. Если бы Чайковского не звали Петром, и если бы загадка Шестой меня так не разбередила в течение предшествующих недель, я бы на этого петуха не обратила внимания, как не обращала много лет. Но в данном случае сработала ассоциация из Страстей: Петр и петух, рассвет. Иисус предсказал, что Петр отречется от него три раза до того как пропоет петух. Петр и петух два неразрывно связанных элемента страстей. Вот меня и озарило, что скрытая программа этой симфонии как-то связана с историей Христа. Но как? Шесть лет, думая и собирая материал, я мечтала только о статье, но когда начала писать — получилась книжка.
МО | Какие аргументы говорят в пользу Вашей идеи?
МР | Я стала читать письма и дневники Чайковского под углом зрения его отношения к религии, к Христу, к Баху. В самом крупном плане эта симфония стоит в одном ряду со Страстями по Матфею и Мессой Си минор. Постепенно возникало все больше чисто музыкальных ассоциаций: вступление у Чайковского похоже на начальный хор Страстей по Матфею, в той же тональности (и даже со случайным диезом, необходимым атрибутом темы креста). А нисходящий хроматический бас похож на basso ostinato из Curcifixus из Мессы h-moll. Отрывок буквально совпадает, даже в метро-ритмическом плане. Я считаю, что Чайковский положил ключ от своей загадки на самое видное место.
МО | То есть симфонию Вы трактуете как своего рода Страсти?
МР | Об этом говорят так много признаков, что трудно расстаться с этой гипотезой.
Мне очень помогла статья Ольги Захаровой «Чайковский читает Библию», работы Ады Айнбиндер, ее описание того, как Чайковский читал «Жизнь Иисуса» Ренана. Книгу Ренана Чайковский, похоже, не раз перечитывал. Повествуя о последних днях, проведенных Христом в Иерусалиме, Ренан с потрясающей магией своей прозы, буквально одним-двумя предложениями, показывает, как менялась обстановка вокруг Христа — от мирного и радостного до почти мятежного и издевательского псевдо-славления.
Пометки и характер чтения Чайковским евангелий, в сочетании с письмами и дневниками, составляют отдельный текст и отражают его напряженную работу как скрытого либреттиста своих симфонических Страстей. Что-то вроде того, как он работал над либретто «Орлеанской Девы», изучая источники, вживаясь в историческую действительность, образы и ситуации, примеряя их к оперной сцене.
МО | Можно ли точно рассказать программу Шестой?
МР | Подход к программности здесь в чем-то близкий к фантазии «Ромео и Джульетта». Сцены и символы. Похоже, что из традиционных, для живописи, например, сцен-сюжетов здесь просматриваются два: в первой части — ни с чем не сравнимый по силе внутренний конфликт и его решение — ночь в Гефсиманском саду (кстати, разработку назвал гефсиманской сценой Дэйвид Браун, уж не знаю буквально или метафорически). Ну а третья часть — празднество, толпы народа, железный каркас марша, организующий и подчиняющий себе все — могут ассоциироваться с праздником Песах в Иерусалиме, римскими легионерами. Всё это заканчивается издевательствами над Христом. Этим можно объяснить то, что музыканты разных культур и поколений, не сговариваясь, слышат в этой музыке злую насмешку, не связывая это ни с каким сюжетом.
МО | В названии книги указана связь симфонии с русской культурой в целом. Расскажите об этом.
МР | У этой работы долго не было названия, которое бы меня полностью удовлетворяло, потому что я начинала писать статью о симфонии, а закончила книгой, и не только о симфонии, но и об очень важной линии в истории русской музыки. Эта симфония оказалось скрытой духовной музыкой. Это инструментальные пассионы, без текста, пусть не по Матфею и не по Иоанну, а по Ренану, по Баху, по всему комплексу европейской художественной культуры, накопившемуся к концу 19 века. Симфония появилась как бы ниоткуда, но на самом деле она оказалась неким итогом развития музыки и — шире — культуры в России.
МО | Развитие сакральной линии?
МР | Да, именно так. Если говорить схематично, то три обстоятельства во многом определили развитие музыки в России. Первое – запрещение использования музыкальных инструментов в церкви и духовной музыке. Второе – со второй трети XIX века, то есть после Бортнянского, жанр паралитургической музыки в России исчез. Третье – представление образа Христа на сцене было невозможно. То есть у русского композитора XIX века не было никакой возможности выразить свои религиозные чувства наподобие того, как делал практически каждый западный композитор в таких жанрах как месса, пассионы, реквием, Stabat mater, духовная оратория или кантата. Бах, Вивальди, Перголези, Гендель, Гайдн, Моцарт, Сарти, Паизиелло, Керубини, Бетховен, Берлиоз, Россини, Лист, Массне, Форе, Дворжак, Шуман, Шуберт, Мендельсон, Брамс, Верди и многие другие; католики, протестанты, атеисты написали бездну изумительной музыки, по количеству если не равную оперному репертуару, то сравнимую с ним. А куда русскому композитору податься? В 1860-е годы — народничество, нигилизм, любование язычеством и экзотикой — были далеко не единственными направлениями в поисках смысла жизни и идеала, как их высвечивала советская историография. Христос как культурный герой романтической эпохи с успехом сменил Прометея как героя века Просвещения, взывая к состраданию и человечности. Он не имел себе равных, именно как культурный герой.
Живописцы могли сколько угодно работать над евангельскими сюжетами: Александр Иванов, Николай Ге, Крамской, Репин, Верещагин, Поленов, Перов, Куинджи, и ряд других, скульптор Антокольский, причем каждый со своей концепцией и стилем. Достоевский мог вывести князя Мышкина фактически как Христа, оказавшегося в русском обществе, что потом сделал и Булгаков. Но все, что могли композиторы — это отдельные робкие высказывания в жанре литургических песнопений: Глинка, Серов, Римский-Корсаков, Балакирев, Чайковский, или несколько оперных эпизодов. Появление этой симфонии приходится на момент кульминации духовного искусства, во многом под влиянием Льва Толстого. У Шестой симфонии (1893) была «двоюродная сестра», погодок — оратория Антона Рубинштейна «Христос», в оригинале по-немецки «Christus» (1894, Штутгарт).
Когда-то в перестроечные годы, когда я занималась симфониями Слонимского, композитор мне пояснил, что инструментальная музыка – это ниша, свободная от цензуры. Действительно, сейчас всем известно, что так сложилось в 1930-40-е годы, начиная с Четвертой симфонии Шостаковича, (а, может, и раньше, стоит проверить у Мясковского). Теперь я поняла, что традиция возникла на полвека раньше, у Чайковского, и пришла к Шостаковичу как напрямую от Чайковского, так и через Малера. Так что, если продолжить родственные метафоры, то Четвертая Шостаковича с ее «умирающим» финалом, – это «дочка/внучка» Шестой Чайковского. Когда я поняла весь этот историко-культурный контекст, я решилась назвать книгу так, чтобы отразить связь Патетической с культурой в целом.
Таким образом, пересматривается сложившаяся концепция русской музыки XIX века, которая обычно укладывается только в вопросы национальной или народно-национальной идеи. Эта концепция хорошо обжитая, уютная, приветливо воспринимается на Западе, для которого самым русским остаются Половецкие пляски, как, собственно, было сто лет назад, при Дягилеве. Однако Шестая симфония уникальна как по своим достоинствам, так и по своему величию. Нельзя рассматривать пейзаж русской музыки XIX века без этой башни.