Как звали чеховских трех сестер

Главные герои

Краткое содержание

Действие первое

Действие происходит в северном губернском городе.

Три сестры: Ольга, Маша, Ирина живут в провинциальном северном городе вместе с братом Андреем. Одиннадцать лет назад эта семья уехала из Москвы и с тех пор сёстры надеются вернуться в столицу. Их отец умер ровно год назад, пятого мая, в день именин Ирины. Все три сестры ещё молоды, Ольге двадцать восемь лет, последние четыре года она служит учительницей в гимназии. Сама Ольга о своей работе говорит, что этот труд каждый день по капле отбирает у неё молодость и силы, и что только растёт и крепнет от этого её мечта уехать в Москву. Сёстры уверены, что Андрей станет профессором и не останется жить в провинции. Не сможет поехать с ними только Маша, потому что она замужем. Она вышла за Кулыгина Фёдора Ильича в восемнадцать лет, потому что он казался ей самым умным, но на деле оказалось, что он самый добрый, но далеко не самый умный.

Третьей сестре Ирине всего двадцать лет, она нигде не работает и её это беспокоит. Она считает, что смысл и цель жизни человека в труде.

Ещё в гости к Прозоровым в день именин Ирины пришёл подполковник Александр Игнатьевич Вершинин. Он очень заинтересовал сестёр тем, что недавно приехал из Москвы, где сначала учился, потом долго служил. Александр Игнатьевич знал отца сестёр Прозоровых, и бывал у них в доме, когда они ещё жили в Москве. Вершинин философствовал, выражая недовольство своей настоящей жизнью. Он рассуждал на тему того, что если бы можно было бы жизнь прожить заново, то он бы не женился. Его жена периодически совершает попытки закончить жизнь самоубийством, несмотря на то, что в семье растут две дочери.

Пока сёстры Прозоровы и другие гости беседовали с Вершининым, из другой комнаты послышалась игра на скрипке. Сёстры сказали Александру Игнатьевичу, что это играет их брат Андрей, который по желанию отца выбрал учёную карьеру. Ещё они рассказали, что их брат влюблён в девушку Наталью, которая жалко одевается, сочетает в одежде неподходящие цвета. Вскоре к гостям вышел сам Андрей, девушки представили его Вершинину. Ольга стала нахваливать брата, рассказывая о том, что он мастер на все руки: выпиливает из дерева разные штучки, играет на скрипке, да ещё и учёный.

У Вершинина с Прозоровым завязался разговор. Андрей рассказал, что отец угнетал их воспитание, поэтому они с сёстрами знают французский, немецкий и английский языки, но в этом городе эти знания- ненужный придаток. Вершинин ответил, что нет на свете такого унылого города, в котором не нужен был бы образованный человек. Александр Игнатьевич сказал: Само собою разумеется, вам не победить окружающей вас тёмной массы…но вы всё же не исчезнете, после вас явится уже, быть может, шесть, потом двенадцать и так далее, пока наконец такие, как вы, не станут большинством. Далее Вершинин стал рассуждать о том, что через двести-триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной.

Рассуждения прервал Кулыгин, он преподнёс Ирине в подарок книгу собственного авторства, в которой описывается история гимназии за пятьдесят лет. Ирина напомнила ему, что такую же книгу он дарил ей на пасху, тогда Фёдор Ильич предложил отдать её Вершинину, чтобы он прочёл на досуге. Потом Кулыгин стал звать свою жену Машу на прогулку педагогов и их семейств, а после в гости к директору гимназии, в которой они оба работали. Но Маша отказалась идти, так как общество товарищей мужа тяготило её. В это же время, в той же комнате Тузенбах говорил Ирине о любви, но она и слышать ничего не хотела.

Пришла Наташа и смутилась от большого количества гостей. Все сели за стол и стали обсуждать еду и напитки. Пришли подпоручики Федотик и Родэ, принесли для Ирины большую корзину цветов. Кулыгин заметил, что за столом тринадцать человек, а это значит, что среди гостей есть влюблённые. Фёдор Ильич поинтересовался у военного доктора Чебутыкина, который тоже был за столом, не влюблён ли он. На что тот ответил, что он грешник старый, но вот отчего сконфузилась Наталья Ивановна, он понятия не имеет. Смущённая Наташа выбежала в гостиную, Андрей последовал за ней, где сказал ей о своей любви и попросил стать его женой.

Действие второе

Прошло несколько лет с тех событий, которые происходили в первом действии. На сцене всё те же декорации дома Прозоровых.

У Андрея с Натальей родился сын Бобик. Действие происходит в день, когда должны были прийти ряженые, но Наталья распорядилась не впускать их, потому что ей показалось, что их сын болен.

В девятом часу вечера в дверь постучал Ферапонт, он принёс от председателя какую-то книжку для Андрея. Прозоров начал с ним разговор, несмотря на плохой слух старика. Андрей сказал, что ему надо хоть с кем-то поговорить, потому что жена его не понимает, а сестёр он боится, так как они его застыдят. Прозоров рассуждал о том, что он служит секретарём земской управы, где председательствует Протопопов, и самое большее на что он может рассчитывать в плане карьеры – это быть членом этой самой управы. А ведь раньше Андрей мечтал стать знаменитым профессором московского университета. Ферапонт спросил, можно ли ему идти, получил разрешение и ушёл.

Пришли Маша и Вершинин. Александр Игнатьевич сказал Маше, что сегодня с самого утра он поругался с женой, одна из его дочерей заболела, поэтому он не в духе. Вершинин дал Маше знать, что никому не жалуется и не открывается так, как ей. После он стал признаваться Маше в своих чувствах и сказал, что кроме неё у него никого больше нет. Маша сначала просила его не говорить таких слов, но потом сдалась.

У Ирины с Машей завязался разговор о том, что Андрей с доктором Чебутыкиным опять были в клубе и их брат проиграл двести рублей. Ирина сказала, что хоть бы уже всё проиграл и они наконец-то уехали из этого города. Маша ответила, что лишь бы об этом проигрыше не узнала Наташа, но сестра на это лишь произнесла, что жене Андрея на это всё равно.

Тузенбах с Вершининым принялись философствовать о жизни. Александр Игнатьевич уверенно утверждал, что через много лет настанет новая, счастливая жизнь для будущих поколений, и для неё все сейчас трудятся, страдают и творят. Тузенбах же утверждал, что жизнь не меняется, а течёт, следуя своим законам, и что даже через миллион лет она останется такой же. Маша тоже выразила своё мнение по этому вопросу и сказала, что человек должен быть верующим или искать веры, иначе жизнь его пуста. Тузенбах сменил тему и объявил, что решил уйти с военной службы и стать штатским, чтобы просто работать.

Нянька Анфиса принесла Вершинину письмо от дочери и ему пришлось уехать, потому что его жена снова попыталась отравиться; Машу его отъезд расстроил.

Тузенбах, Чебутыкин и Андрей с сёстрами стали разговаривать, спорить о количестве университетов в Москве. Николай Львович сел за пианино и стал играть, Маша стала одна танцевать вальс и тут в комнату вошла Наташа. Она тихо сказала доктору, что гостям пора расходиться и вышла из комнаты. Гости стали собираться, Ирина напомнила о том, что скоро должны прийти ряженые, но Андрей неуверенно ей ответил, что ряженых не будет, потому что Бобик не совсем здоров. Маша сказала Ирине: Не Бобик болен, а она сама…Вот! Мещанка!

Андрей ушёл к себе, а в зале все стали прощаться. Когда все разошлись, в зал вошёл Солёный и увидел Ирину, которая взволнованно ходила по комнате. Солёный очень эмоционально признался Ирине в любви, на что она отреагировала достаточно холодно, но его это не остановило, и он продолжал осыпать её комплиментами. В комнату вошла Наташа со свечой, извинилась перед Солёным, что одета по-домашнему и подошла поцеловать Ирину. А после завела разговор о том, что Бобику будет гораздо лучше жить в комнате Ирины, потому что его комната сырая и холодная. Ирине же она предложила пожить пока с Ольгой и тут раздался звонок. Все подумали, что это вернулась Ольга с гимназии, но горничная подошла и сказала Наташе что-то на ухо. Наташа засмеялась и воскликнула: Какой чудак. Приехал Протопопов, зовёт меня покататься с ним на тройке. Какие странные эти мужчины…

Опять раздался звонок и в комнату вошли Кулыгин, Ольга и за ними Вершинин. Все удивились, что дома нет праздника, который они ожидали увидеть. Ольга стала жаловаться Ирине на головную боль и усталость, ещё на то, что весь город говорит о том, что Андрей проиграл крупную сумму. Сначала ушли мужчины, потом и Ольга ушла в свою комнату, Ирина осталась одна в зале. Мимо неё через зал прошла Наташа в шубе и шапке, за ней шла горничная. Наталья сказала горничной, что только проедется немножко с Протопоповым и через полчаса будет дома.

Ирина снова осталась одна в комнате и думала только о том, что хочет уехать в Москву.

Действие третье

Со второго действия прошло ещё какое-то время, у Андрея Прозорова с женой родилась дочь Софочка. Действие происходит в доме Прозоровых в три часа ночи, в комнате Ольги и Ирины. За сценой бьют в набат по случаю пожара, начавшегося уже давно, видно, что в доме ещё не ложились спать.

В комнату входят Ольга и нянечка Анфиса. Ольга собирает и передаёт старой няне одежду для погорельцев, Анфисе тяжело работать, ей уже восемьдесят два года, и она садится на диван передохнуть. Входит Наташа и грубо говорит Анфисе, чтобы та не смела при ней сидеть. Ольга обескуражена тем, что Наталья так грубо разговаривает с их няней и просит так не делать. Но Наталья настаивает на том, что Анфису пора увольнять, что от неё нет никакой пользы, что прислуги в доме достаточно. Девушки начали спорить, и Наталья стала стучать ногами и обзывать нянечку старой воровкой, хрычовкой и ведьмой.

В комнату вошёл пьяный доктор Чебутыкин и начал свой монолог о том, что все думают, что раз он доктор, то умеет лечить болезни и много знает. Потом доктор добавил, что двадцать пять лет назад он ещё кое-что знал, но давно уже всё забыл. Доктор случайно разбил часы, которые принадлежали матери сестёр, ему стало неудобно, но вместо того, чтобы извиниться, он сказал, что у Наташи романчик с Протопоповым и никто этого не замечает.

В комнату вошли Ирина, Вершинин и Тузенбах. Вершинин рассказал, что, когда начался пожар, он побежал к своему дому, дом был цел, а его две дочери стояли напуганные на пороге в одном белье без матери. Он схватил девочек и его не отпускала мысль о том, что им ещё придётся пережить в жизни. Вершинин пришёл к дому Прозоровых, а его жена уже была здесь и кричала, сердилась.

В комнату вошла Маша, а позже подпоручик Федотик, он смеялся и рассказал, что у него сгорело всё дочиста. Вошёл Солёный Василий Васильевич, но Ирина попросила его выйти. Солёный возмутился, почему барону Тузенбаху можно находиться в комнате у девушек, а его прогоняют. Василий Васильевич стал дразнить Тузенбаха, но всё же вышел вместе с Вершининым и Федотиком.

Ирина зарыдала и стала говорить о том, что жизнь уходит и никогда не вернётся, и что они никогда не уедут в Москву. С телеграфа она ушла работать в городскую управу, но и этой должностью Ирина недовольна. Ей кажется, что она похудела, подурнела, постарела и вся её жизнь катится в какую-то пропасть. Ольга стала успокаивать сестру и посоветовала ей выходить замуж за барона Тузенбаха, несмотря на то, что он некрасивый и сильно старше её, но зато порядочный и чистый. Ирина ответила, что мечтала поехать в Москву, чтобы встретить там своего любимого, но этим мечтам не суждено сбыться.

Маша призналась сёстрам, что влюблена в Вершинина, но Ольга и слышать ничего об этом не хотела, ведь он женат и у него двое детей. Маша сказала, что призналась им и теперь будет молчать об этом. Также она была возмущена тем, что Андрей заложил их общий дом в банке без разрешения, а все деньги забрала себе его жена. Девушки отметили, что в браке с Натальей их брат обмельчал.

Ольга сказала сёстрам, что бригаду переводят куда-то далеко, а это означает, что девушки лишаться половины своих знакомых, Маша лишиться Вершинина. Ирина сказала Ольге, что выйдет за Тузенбаха, но она умоляет лишь об одном – поехать жить в Москву.

Действие четвертое

В старом саду возле дома Прозоровых прощаются с военными, которых отправили служить в другой город. Доктор Чебутыкин, сидя в кресле, рассуждает о том, что завтра тоже уезжает, но планирует вернуться к сёстрам через год, когда выйдет на пенсию.

Ирина пытается узнать у доктора, что же вчера произошло на бульваре между Солёным и Тузенбахом, с которым она должна завтра венчаться. Доктор сказал, что пустяки, но Кулыгин рассказал, что Солёный, влюблённый в Ирину, затеял ссору с Тузенбахом прямо на бульваре, дошло до оскорблений.

Ирина сдала экзамен на учительницу, барон сделал ей предложение и сразу после венчания они планируют уехать, барон собирается работать на кирпичном заводе, а Ирина в школе. Когда Тузенбах сделал Ирине предложение, то она почувствовала, будто у неё выросли крылья, ей стало легче и сразу захотелось работать.

Андрей катал коляску с дочкой по саду, после подошёл к Чебутыкину и стал расспрашивать его о том, что же произошло вчера между Солёным и Тузенбахом. Доктор сказал, что Солёный назначил дуэль на сегодня, на которой он планирует быть в качестве врача.

Андрей стал рассуждать о том, что скоро опустеет их дом, уедут все военные и останется он совсем один. Доктор напомнил, что у Андрея есть жена Наташа. Андрей сказал Чебутыкину, как другу, что жена есть жена, что он её любит, но есть в ней что-то, что принижает её до мелкого, шершавого животного. Доктор на это ответил, что он завтра уезжает и, возможно, они никогда больше не увидятся, поэтому он советует ему взять в руки палку и уходить, и идти без оглядки как можно дальше.

Ферапонт принёс Андрею Прозорову какие-то бумаги на подпись, но тот, не реагируя на это, рассуждал вслух о том, что все в этом городе только едят, спят и пьют, жёны обманывают мужей, а мужья делают вид, что ничего не замечают.

Из дома вышли Вершинин, Ольга и Анфиса. Ольга стала начальницей в гимназии, сняла квартиру и стала жить там с пожилой нянечкой Анфисой.

Пришла Наташа и стала говорить о том, что ей жаль, что уезжает Ирина, это означает, что она станет единственной хозяйкой дома. Не стесняясь сестёр, Наташа начала планировать, что переселит Андрея с его скрипкой в комнату Ирины, прикажет срубить еловую аллею, а потом и клён, который по вечерам становится страшный и некрасивый.

Источник

Список действующих лиц и система персонажей чеховской драмы

«ТРИ СЕСТРЫ»

«Прозоров Андрей Сергеевич.
Наталья Ивановна, его невеста, потом жена.
Ольга
Маша его сестры
Ирина
Кулыгин Федор Ильич, учитель гимназии, муж Маши.
Вершинин Александр Игнатьевич, подполковник, батарейный командир.
Тузенбах Николай Львович, барон, поручик.
Соленый Василий Васильевич, штабс-капитан.
Чебутыкин Иван Романович, военный доктор.
Федотик Алексей Петрович, подпоручик.
Родэ Владимир Карлович, подпоручик.
Ферапонт, сторож из земской управы, старик.
Анфиса, нянька, старуха 80 лет» (13, 118).

Тенденция к формализации списка действующих лиц, намеченная в «Чайке» и эксплицированная в «Дяде Ване», находит воплощение и в этой пьесе Чехова. Социальный статус персонажа, открывающего список, впервые вообще не определен автором. Знаки же военной иерархии, отмеченные в нем, оказываются фактически не востребованными в ходе сюжетного действия или, по крайней мере, не являются концептуальными для пьесы. Они скорее важны как возрастные маркеры. Так, подпоручики Федотик и Родэ в системе персонажей драмы «Три сестры» – это, прежде всего, молодые люди, еще восторженные, очарованные жизнью, не задумывающиеся о ее смысле и вечных противоречиях:
«Федотик (танцует). Погорел, погорел! Весь дочиста!» (13, 164);
«Родэ (окидывает взглядом сад). Прощайте, деревья! (Кричит). Гоп-гоп! Пауза. Прощай, эхо!» (13, 173).
И, наконец, в отличие от предшествующих пьес, маски социальные, реализованные в списке действующих лиц, заменяются в ходе сюжетного действия масками литературными. С этой точки зрения, драма «Три сестры», пожалуй, самая литературная пьеса Чехова – настолько велик и разнообразен ее цитатный фон. «Почти все персонажи чеховской пьесы являются героями каких-то уже написанных романов и драм, часто – сразу нескольких, что литературные параллели и реминисценции выявляют и подчеркивают», – эту характеристику первой пьесы Чехова «Безотцовщина», данную И. Н. Сухих, вполне можно отнести и к драме «Три сестры». Безусловно, элементы цитатной игры есть во всех чеховских пьесах. Так, обмен репликами между Треплевым и Аркадиной перед началом спектакля (первое действие комедии «Чайка») маркирован сопроводительной ремаркой и кавычками, сопровождающими цитату:
«Аркадина (читает из “Гамлета”). “Мой сын! Ты очи обратил мне внутрь души, и я увидела ее в таких кровавых, в таких смертельных язвах – нет спасенья!”
Треплев (из “Гамлета”). “И для чего ж ты поддалась пороку, любви искала в бездне преступленья?” (13, 12)».
В данном случае взаимоотношения матери и сына рассматриваются самими персонажами через призму шекспировской трагедии. Здесь – это игра в Шекспира, привычная – профессиональная – для Аркадиной и серьезная для Треплева. В третьем действии комедии ситуация будет продублирована и на этот раз реализована Треплевым уже не в репликах из «Гамлета», спроецированных на его жизнь, но в самой этой жизни.
Литературные маски есть и у героев пьесы «Дядя Ваня». Так, Войницкий неожиданно ощущает себя то главным персонажем драмы А.Н. Островского «Гроза», причем, в идейном, общественно-демократическом ореоле интерпретации Н.А. Добролюбова: «Чувство мое гибнет даром, как луч солнца, попавший в яму» (13, 79), то Поприщиным из гоголевских «Записок сумасшедшего»: «Я зарапортовался! Я с ума схожу… Матушка, я в отчаянии! Матушка!» (13, 102). Сцена же прощания доктора Астрова с Еленой Андреевной в четвертом действии пьесы во многом выстроена по модели финального объяснения между Онегиным и Татьяной (в той же логике окончательной победы необходимости над чувством):
«Астров. А то остались бы! А? Завтра в лесничестве…
Елена Андреевна. Нет… Уже решено… И потому я гляжу на вас так храбро, что уже решен отъезд… Я об одном вас прошу: думайте обо мне лучше. Мне хочется, чтобы вы меня уважали» (13, 110).
Цитатный фон пьесы «Три сестры» системен. Он позволяет с равной степенью уверенности и доказуемости читать ее по Шекспиру, по Л. Толстому, по Грибоедову. Структура драмы позволяет реконструировать и мифологические, и древнерусские ее первоисточники. Однако важным для интерпретации чеховской драмы представляется, на наш взгляд, не столько поиск наиболее точного источника цитирования, сколько эксплицирование и объяснение самого художественного принципа (по сути бесконечной) литературной (культурной) игры; актуализация семантической функции цитации.
Попробуем объяснить ее на материале присутствующего в пьесе «Три сестры» пушкинского подтекста, и – более конкретно – важнейшего для ее семантики подтекста онегинского. Ведь именно онегинский код в ходе сюжетного действия драмы постепенно разворачивается как доминирующий. Кроме того, в системном аспекте о нем, кажется, еще не писали исследователи чеховского театра. Четырежды (!) на протяжении сюжетного действия драмы, от первого до последнего ее действия, Маша повторяет: «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том» (13; 125, 137, 185). Эту цитату из вступления к поэме «Руслан и Людмила» вполне можно назвать точной. «Не сердись, Алеко. Забудь, забудь мечтания свои», – дважды говорит Соленый (13; 150, 151) и мистифицирует читателя/зрителя, потому что таких строк, как известно, в пушкинской поэме «Цыганы» нет. Однако и подлинная, и мнимая цитаты являются вполне определенными знаками, которые, вступая в сложные отношения с пушкинским контекстом, продуцируют важнейшие смысловые грани пьесы Чехова.
Так, образ Алеко в чеховской пьесе, несомненно, знаковый образ. Он становится одной из многочисленных масок, в данном случае – разочарованного байронического героя, которую примеривает на себя Соленый: «Но счастливых соперников у меня не должно быть… Клянусь вам всем святым, соперника я убью» (13, 154). Эта реплика кратко и точно формулирует эгоцентрическую философию пушкинского персонажа:

Я не таков. Нет, я не споря,
От прав моих не откажусь!
Или хоть мщеньем наслажусь.

Сама же мнимая цитата указывает на вполне определенную сюжетную ситуацию поэмы, предсказанную диалогом Алеко и Земфиры, который завершает и которому подводит итог следующее за ним утешение Старика. Именно на этот – трагический – сценарий развития событий и намекает Соленый, экстраполируя сюжет пушкинской поэмы на собственную жизнь и на жизнь других, в том числе близких ему людей:
«Алеко
Мне снилась ты.
Я видел, будто между нами…..
Я видел страшные мечты!
Земфира
Не верь лукавым сновиденьям
Старик
Кто сердцу юной девы скажет:
Люби одно, не изменись? »

Таким образом, реплика-цитата Соленого вводит в пьесу мотив «любви-обмана», который не столько связан с образом самого Соленого, сколько может быть отнесен к Тузенбаху, любовь которого к Ирине так и остается безответной; кстати, именно к Тузенбаху и обращается Соленый: «Не сердись, Алеко…». Этот мотив связывает образ Тузенбаха не столько с образом Алеко, сколько с образом Ленского, тем более что и в романе Пушкина, и в пьесе Чехова мотив находит свое сюжетное завершение в дуэли и трагической, безвременной смерти персонажа-мечтателя. Он гибнет, стремясь внести порядок в нарушенное, с его точки зрения, равновесие, восстановить гармонию. Так, Ленский должен наказать «коварного искусителя» Онегина, Тузенбах – сделать счастливой Ирину: «Я увезу тебя завтра, мы будем работать, будем богаты, мечты мои оживут. Ты будешь, счастлива» (13, 180). Косвенным подтверждением «генеалогического» родства образов является и их немецкое происхождение – метафорическое у Пушкина («Он из Германии туманной привес учености плоды…») и фактическое у Чехова: «У меня тройная фамилия. Меня зовут барон Тузенбах-Кроне-Альтшауер, но я русский, православный, как и вы» (13, 144). Образ же Соленого приобретает в этом контексте комические черты, поскольку строится на несоответствии представлений персонажа о себе, маски, которую он считает своим лицом, и действительной его сущности, на которую, кроме предположительной оценки Тузенбаха: «Мне кажется, он застенчив» (13, 135), указывает и авторская оценка. Она реализуется в выборе бытовой, абсолютно не поэтической и даже подчеркнуто антиромантической фамилии; в удвоении имени, свидетельствующем об отсутствии оригинальности и в совокупности с фамилией звучащем как прозвище. В приведенной выше цитате авторская оценка может быть обнаружена и в стилистическом оксюмороне, включенном в речь персонажа: «клянусь всем святым» – «убью».
Наиболее же важной для смысловой концепции чеховской драмы является, повторяю, «онегинская» семантика. Ее актуализация осуществляется в пьесе постоянно. «Все-таки жалко, что молодость прошла», – говорит Вершинин (13, 147). «Жениться я не успел, потому что жизнь промелькнула, как молния», – вторит ему Чебутыкин (13, 153). И эти вариации мотива напрасно прошедшей молодости по-своему повторяют пушкинские строки из восьмой главы романа «Евгений Онегин», афористично воплотившие этот традиционный элегический мотив:

Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она.

Косвенные (немаркированные) реплики-цитаты персонажей, подобные репликам, приведенным выше, в совокупности с прямыми их высказываниями, эксплицирующими первоисточник, например, с вершининским: «Любви все возрасты покорны, ее порывы благотворны» (13, 163), задают «онегинский» ключ к пониманию характера чеховских персонажей. Так, разочарованный («уставший» от жизни) Вершинин вдруг влюбляется в Машу, знакомую ему, но не узнанную им в прежней жизни в Москве:
«Вершинин. (Маше) Вот ваше лицо немножко помню, кажется.
Маша. А я вас нет» (13, 126).
В этой ситуации пьесы угадывается (и одновременно предсказывается) сюжетная модель пушкинского романа: почти формальное знакомство Онегина и Татьяны в начале романа – узнавание и действительная встреча/расставание в конце. В свою очередь, Чебутыкин, на протяжении всего сюжетного действия пьесы говорит о своей «безумной» любви к матери трех сестер, «которая была замужем», варьируя тем самым «онегинскую тему», заданную Вершининым. Образ Ленского тоже получает в пьесе «двойное» продолжение. Помимо Тузенбаха, с ним оказывается тесно связанным образ Андрея Прозорова, подающего в первом действии пьесы большие надежды:
«Ирина. Он у нас ученый. Должно быть, будет профессором» (13, 129).
Однако надеждам этим так не суждено реализоваться: конспективно намеченный Пушкиным (и, кстати, предпочтенный им всем остальным «черновым» сценариям) прозаический финал жизни романтичного Ленского реализуется в судьбе чеховского персонажа вполне:
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне счастлив и рогат
Носил бы стеганый халат
Пил, ел, скучал, толстел, хирел…

«Романчик» Наташи с Протопоповым, почти забытые персонажем мечты о Москве и игра на скрипке, «скучная», однообразно спокойная семейная жизнь: «Андрей. Жениться не нужно. Не нужно, потому что скучно» (13, 153), и даже настойчиво акцентируемая полнота персонажа: «Наташа. К ужину я велела простокваши. Доктор говорит, тебе нужно одну простоквашу есть, иначе не похудеешь» (13, 140), – все это последовательно реализованные Чеховым вехи и приметы постепенного опошления некогда романтически настроенного героя, намеченные в лирическом отступлении Пушкина.
Важнейшая оппозиция системы персонажей драмы – три сестры – Наташа. Она эксплицирована в отдельных репликах и диалогах уже первого действия пьесы, например, в следующем:
«Ольга. (Вполголоса испуганно) На вас зеленый пояс! Милая это нехорошо!
Наташа. Разве есть примета?
Ольга. Нет, просто не идет… и как-то странно…» (13, 136).
Этот диалог воспроизводит пушкинскую оппозицию женских образов, наименованную в восьмой главе романа: du comme il faut – vulgar и эксплицированную автором ранее в паре Татьяна – Ольга. Примечательно, что Онегин в диалоге с Ленским обращает внимание на внешние характеристики Ольги, лишенные, с его точки зрения, душевной наполненности, то есть жизни:

Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне.

Именно о внешности Натальи Ивановны, замещающей собой ее внутренний мир, а точнее, маркирующей его отсутствие, говорит в пьесе Чехова и Маша: «Какая-то странная, яркая, желтоватая юбка с этакой пошленькой бахромой и красная кофточка. И щеки такие вымытые, вымытые!» (13, 129). Генетическая связь образов трех сестер и Татьяны Лариной довольно легко прослеживается в трагическом противостоянии возвышенных героинь пьесы миру обыденному, повседневному (оно эксплицировано автором в первом действии драмы):
«Ирина. У нас, трех сестер, жизнь не была еще прекрасной, она заглушала нас, как сорная трава» (13, 135).
Тоску по какой-то иной – прекрасной – жизни, гибельное несоответствие тонкой души любимой пушкинской (и чеховской) героини миру Буяновых и Петушковых эксплицирует письмо Татьяны к Онегину:
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.

Материал публикуется с разрешения администрации сайта www.poetics.nm.ru

Вернуться на предыдущую страницу

Источник