Как звали старшую дочь пушкина
Трагическая судьба старшей дочери Пушкина Марии Га
Трагическая судьба старшей дочери Пушкина — Марии Гартунг
(систематизированные материалы Википедии)
Напомню, простите, скажу о грустном: сто лет назад дочь человека, который был известен всему мир, погибла от голода тогда, когда мы строили «счастливую жизнь» для всего мира. Больно, обидно, речь идёт о первенце Александра Сергеевича Пушкина, дочери Марии.
Старшая дочь знаменитого русского поэта Александра Пушкина Мария Александровна Гартунг (Пушкина) родилась в ночь с 18 на 19 мая 1832 года.
7 июня девочку, названную в честь покойной бабушки Пушкина Марии Алексеевны Ганнибал, крестили в Сергиевском всей артиллерии соборе Петербурга. Восприемниками у купели (крестными) были: Екатерина Ивановна Загряжская и граф Михаил Виельгорский.
В младенчестве девочка была очень болезненной. Пушкин очень переживал за неё. В письмах к жене часто упоминал ее имя, называя то Машкой, то Машей, то Машенькой: «А Маша-то! Что ее золотуха и что Спасский?» (домашний врач Пушкиных) – с беспокойством спрашивал он жену. «Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки?» «Что моя беззубая Пускина?» – весело подшучивал в поздних письмах, и тут же добавлял: «Уж эти мне зубы!» А в письме к княгине Вяземской поэт шутил: «Жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы».
Несмотря на болезненность и хрупкость, Машка-Машенька была задирой, и частенько доставалось от нее младшим братьям, Александру и Григорию. Она участвовала в их мальчишеских играх в мяч, скакала, как и они, на деревянной лошадке-прутике, могла и за вихры подергать братцев, а к куклам шла, когда начинала сердиться няня и приговаривала, что вот «ужо беспременно все маменьке расскажет». (Из воспоминаний А. П. Араповой). Маменька. Ее ласковые, теплые руки, нежный и грустный взгляд, негромкий голос, ее сказки и песни на ночь – всё это было главным в жизни маленькой Марии, её двух братьев и сестры.
Влияние матери, Наталии Николаевны было основополагающим. Ранние годы детства Мария провела в Полотняном Заводе, в деревенском приволье: ведь ее увезли из Петербурга, когда ей было всего-то пять лет. Много времени она проводила в играх на свежем воздухе. Брат маменьки, Дмитрий Николаевич Гончаров, учил маленькую Мари сидеть в седле, брать лошадь в поводья. У неё на всю жизнь сохранилась прямая и гордая осанка. Много времени отнимали серьёзные занятия: игра на фортепьяно, вышивание, чтение, уроки грамматики. Наталия Николаевна считала, что дети её должны хорошо владеть русской грамотой и разбираться в литературе. Сначала занятиями Марии руководила она сама или её сестра, тетушка Александрина.
Позже, по возвращении в столицу (в 1839), несмотря на стесненность в средствах, с Мари и её братьями (перед поступлением тех в Пажеский корпус) серьёзно занималось несколько педагогов, рекомендованных друзьями отца, Вяземским, Жуковским, Плетнёвым. Мари делала большие успехи в фортепьянной и шахматной игре, рисовании и рукоделии, изучении иностранных языков.
Все знакомые отмечали красоту и приветливость Марии. Один современник писал о ней: «Редкостная красота матери смешивалась в ней с экзотизмом отца, хотя черты её лица, может быть, были несколько крупны для женщины».
Биограф Пушкина Пётр Иванович Бартенев свидетельствовал: «Выросши, она заняла красоты у своей красавицы-матери, а от сходства с отцом сохранила тот искренний задушевный смех, о котором говорили, что он был у Пушкина так же увлекателен, как его стихи».
Маша была единственной из детей поэта, кто сохранил хотя бы смутные воспоминания об отце. Когда он погиб, ей шёл пятый год, а её братья и сестра были совсем маленькими.
Закончив к 20-ти годам курс домашнего образования и едва начав выезжать в свет, в 1852 году она была высочайше пожалована во фрейлины и состояла при Государыне Марии Александровне, жене Императора Александра Второго. Посещала вечера, балы и приёмы. На неё обращали внимание многие, жаждали быть представленными ей, но замуж Мария Александровна вышла поздно, двадцати восьми лет, в 1860 году, за генерал-майора Леонида Гартунга (1832-1877), управляющего Императорскими конными заводами в Туле и Москве, человека глубоко порядочного и благородного.
Чем объяснить, что столь привлекательная девушка, бывшая всегда на виду, носящая громкое и блистательное имя, вышла замуж так поздно? Возможно, ее серьезностью и разборчивостью, а, возможно тем, что не обладала она, в отличие от других блестящих светских красавиц, слишком большим приданным, хотя в несколько минут могла увлечь понравившегося ей человека огнем и живостью умной, непринужденной беседы, красотою улыбки, редким чувством юмора. Говорили, что этот дар покорять был в ней от отца!
Вероятно, Леонида Гартунга и Марию Пушкину познакомил и сосватал неугомонный и добрейший отчим Петр Петрович Ланской, любивший Марию, как родное дитя. А может, они познакомились и сами, благо в доме всегда было очень много народу, среди них не только писатели и художники, но и военные. Наталия Николаевна и не думала препятствовать замужеству Маши, ей понравился задумчивый и внимательный человек с грустными глазами.
У Леонида Николаевича было имение под Тулой (с. Прилепы). Он унаследовал от отца имение в селе Федяшево Тульской губернии, туда и уехали жить молодожёны Гартунг. Леонид Николаевич устроил масштабную перестройку: разбил усадебный парк и построил плотину с прудом на речке Федяшевке.
И сейчас двухэтажный дом поражает размерами: на первом этаже были комнаты для прислуги и гостей, кабинет Гартунга, огромная библиотека и камин, а на втором — 11 больших залов.
По слухам, дом был построен по проекту самой Марии Александровны.
Родовое гнездо супругов, их гостеприимный, щедрый дом, где часто устраивались музыкальные вечера и «чайные балы», становится известен в округе, чета Гартунгов окружена всеобщим вниманием и уважением.
В начале 1868 года Мария Александровна познакомилась с
Л. Н. Толстым в доме генерала А. Тулубьева в Туле. Их встречу описала свояченица Толстого Т. Кузминская:
«Дверь из передней отворилась, и вошла незнакомая дама в черном кружевном платье. Ее легкая походка легко несла ее довольно полную, но прямую и изящную фигуру. Меня познакомили с ней. Лев Николаевич еще сидел за столом. Я видела, как он пристально разглядывал ее.
– Кто это? – спросил он, подходя ко мне.
– М-mе Гартунг, дочь поэта Пушкина.
– Да-а, – протянул он, – теперь я понимаю. Ты посмотри, какие у нее арабские завитки на затылке. Удивительно породистые».
Лев Николаевич пожелал быть немедленно представленным дочери поэта, сел за чайный столик возле неё. Они оживленно беседовали весь вечер. Мария Александровна, по его просьбе, рассказывала об отце (вероятно, со слов матери), делилась своими впечатлениями о литературе и искусстве. Лев Николаевич искренне восхищался тонкостью её вкуса, своеобразностью и смелостью мнений и сказал позже Софье Андреевне, что Мария Александровна не только внешне, но и внутренне, вероятно, походила на своего великого отца. Дочь поэта настолько поразила творческое воображение Толстого, что он отобразил её внешние черты в облике любимой героини своего знаменитого «семейного романа» – Анне Карениной. Мария Александровна «послужила ему типом Анны Карениной, не характером, не жизнью, а наружностью. Он сам признавал это». А в черновом варианте «Анны Карениной» главная героиня носила имя Анастасия Пушкина. Вот как описывает Лев Николаевич Анну Каренину в романе:
«На голове у неё, в чёрных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на чёрной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу».
Приветливость Марии Александровны, простота в обращении, изысканность манер, красота, остроумие бросалось в глаза окружающих, как и её всегдашнее спокойствие и необыкновенная привязанность к матери, выраженная в трогательной ласковой заботе о ней. Очень нежно относилась она и к Петру Петровичу Ланскому, нередко выступая буфером между вспыльчивой тётушкой Александриной и отчимом, к которому одинокая тётушка неосознанно ревновала сестру, Наталию Николаевну и племянников. Прямых воспоминаний о Марии Александровне не сохранилось, приходится довольствоваться только косвенными сведениями и фактами. Прямых наследников у неё тоже не было, мемуаров она не оставила, переписка её не сохранилась, а если и есть какие-либо документы, то они неизвестны широкому кругу лиц.
А вот судьба и жизнь Марии Александровны в дальнейшем складывалась не менее трагично, чем у героини Толстого. Вот что пишет Борис Путилов в кратком очерке «Дети Пушкина», помещенном в журнале «Уральский следопыт» (No.3-6 за 2000г.): «С 1875 года Гартунг заведовал Московским отделением государственного коннозаводства.
Ф.М. Достоевский в «Дневнике писателя» за 1877 год рассказал о трагическом событии в семье М.А. Гартунг – самоубийстве её мужа, опутанного интригами бесчестных людей и отданного под суд. Прокурор обвинил Гартунга в краже векселей, вексельной книги и других бумаг некоего Занфтлебена – процентщика, обязанности душеприказчика которого имел неосторожность взять на себя Гартунг. Он ничего не подозревал о коварных умыслах родственников процентщика. Когда судьи, объявив перерыв, удалились из зала суда, чтобы составить приговор, Л. Н. Гартунг «. выйдя в другую комнату. сел к столу и схватил руками свою бедную голову; затем вдруг раздался выстрел: он умертвил себя принесенным с собою заряженным револьвером, ударом в сердце. На нём нашли тоже заранее заготовленную записку, в которой он «клянётся всемогущим богам, что ничего не похитил и своих врагов прощает». Главным виновником гибели Гартунга считали прокурора Н. Т. Шипова, который произнес на суде страстную речь. Владелец дома, где жил прокурор, отказал ему от квартиры, приказав немедленно выехать, не желая иметь, как он выразился, у себя убийц.
… Впрочем, Леонид Николаевич был в впоследствии оправдан — посмертно.
Брак Марии и Леонида Гартунг трагически оборвался через 17 лет.
Самоубийство мужа стало для Марии страшным ударом. Она продала поместье и переехала в Москву, так и оставшись вдовой до самой смерти.
Мария Александровна подолгу жила в Москве, в доме на Поварской (ныне улица Воровского), где у супругов была большая квартира. После гибели мужа она больше не выходила замуж, детей у нее не было. Когда у Александра Александровича умерла жена, М. А. Гартунг, уже в роли «тети Маши», помогала воспитывать его осиротевших детей. Часто гостила Мария Александровна в имении Лашма, у своей сводной сестры Александры Петровны Араповой, с которой была очень дружна, приезжала к ней также в Петербург. Бывала М. А. Гартунг и в Лопасне — имении близких родственников Ланских — Васильчиковых и в Андреевке, у другой сестры — Елизаветы Петровны. Внучатая племянница старшей дочери Пушкина
С. П. Воронцова-Вельяминова вспоминала: «Я хорошо помню тетю Машу на склоне лет, до самой старости она сохранила необычайно легкую походку и манеру прямо держаться. Помню ее маленькие руки, живые блестящие глаза, звонкий молодой голос».
Средств к существованию у Марии не было. Как жила она последние годы – известно мало. Б. Путилов коротко сообщает: «Только в 1899 году, после прошения Марии Александровны к императору Александру II, размер пенсии Марии Александровны был увеличен с 240 до 300 рублей в год. Сумма скромная, но и на нее Мария Александровна умудрялась прожить с достоинством. Она всегда была весела, остроумна, любила общество молодежи и детей. Не переносила старушечьих сплетен и пересудов. Когда ей становилось особенно грустно, садилась за фортепиано.
В 1899 году в ознаменование столетия со дня рождения Пушкина в Москве создали городскую библиотеку-читальню, которая была торжественно открыта 2 мая 1900 года. Мария Александровна была попечительницей библиотеки до 1910 года, когда преклонный возраст вынудил её уйти на покой, но она оставалась почетным попечителем и председателем первой Общественной библиотеки имени Пушкина. Ее часто приглашали на всевозможные торжества, посвященные Пушкину, и на скромные литературные вечера, где пили чай и читали стихи поэты, зачастую неизвестные публике. Приглашения на такие вечера Мария Александровна предпочитала всем остальным.
Правнучка поэта Наталия Сергеевна Шепелева вспоминала, со слов своей матери Веры Александровны, старшей внучки старшего сына поэта: «Тетю Машу всегда отличало неизменное жизнелюбие и манеры ее были истинно манерами светской дамы, много лет прожившей в высшем кругу. Когда она появлялась в гостиной, то до самого позднего вечера в ней уже не умолкали шутки и смех. Очень тетушка следила за руками. У нее были красивые руки пианистки с длинными пальцами. Когда я смотрела на ее руки, то вспоминала о руках Александра Сергеевича, про красоту которых читала и слышала много раз. Баночки из-под кольдкрема и старинное жемчужное ожерелье – ожерелье Наталии Николаевны, в котором она стояла под венцом с Пушкиным – вот что было среди тех немногих памятных вещей, что достались родным после ее смерти.
Вещи более памятные и значительные она передала в музеи и библиотеку, попечителем которой была». (Цитируется по книге М. Коршунова и В. Тереховой «Мальчишник» Мечтательная повесть.)
Сегодня Московская городская библиотека имени А. С. Пушкина находится на Елоховской площади в старинной усадьбе XVIII века. Над парадной лестницей висит большой портрет М. А. Гартунг
Мария Александровна — единственная из всех детей Пушкина, дожившая до Октябрьской революции. Советская власть обрекла её на голодное существование, припомнив дворянское происхождение и придворную службу.
Её сестра Анна Арапова (дочь Натальи Николаевны от второго брака с Ланским) обратилась за помощью к своей знакомой баронессе Врангель с просьбой не бросать в беде дочь великого поэта, последнюю из наследниц Пушкина. Баронесса Врангель, известная своей благотворительностью, написала письмо народному комиссару просвещения Луначарскому. В письме баронесса просит «помочь последней в живых дочери великого поэта». (Письмо от 10 июня 1918 года хранится в Центральном государственном архиве Октябрьской революции).
В конце трудного и особенно голодного 1918 года Луначарский отдал распоряжение, чтобы дочери великого поэта оказали материальную поддержку. К ней пришла работница Наркомсобеса для обследования «степени ее нуждаемости», и Наркомсобес, «учтя заслуги поэта Пушкина перед русской художественной литературой», назначил ей пенсию, но первая пенсия пошла уже на похороны дочери поэта…
Мария Александровна чуть ли не ежедневно приходила на Тверской бульвар, к памятнику отца. Многие москвичи обращали внимание на одинокую, всю в чёрном старушку, часами сидевшую около памятника на скамейке. В любую погоду Мария была у памятника Пушкину на Тверском бульваре. Некоторые, увидев ее, замедляли шаги или оборачивались. Не совсем понятно было им, что делает высокая стройная, закутанная в вуаль женщина, с ног до головы – в чёрном. Шёл 1918 год, все, кто только мог, бежал из холодной и голодной Москвы на окраины России. Те, кто оставался, старались сидеть по домам, сохраняя скудное тепло очагов. Они старались ложиться спать пораньше – авось уляжется чувство голода.
В руках у Марии были то зелёная веточка, то маленький букетик цветов, которые она потом оставляла на сером граните памятника. Она приходила на свидания со своим отцом, которого почти не помнила, и который стал для неё легендой. Она не воспринимала его как памятник. Сидела у ног, и ей казалось, что слышит за спиною теплоту дыхания, звучный весёлый голос, заразительный смех. Она не могла ничего помнить, но какое-то смутное видение всё равно преследовало её: ласковый, невысокий человек, смуглый лицом, с живыми блестящими глазами, протягивает к ней руки и поднимает её высоко над собой. У неё замирает сердечко, она повизгивает от страха и удовольствия, а человек смеётся: «Что, Машка, разбойница? Чай, куда рада вволю воевать?!» (Цитата из письма Пушкина от 1834 г). Она приходила к нему каждый день в надежде вспомнить что-то ещё и погрузиться в блаженство этих воспоминаний. Перестала приходить, только когда смертельно заболела. Это случилось в феврале 1919 года. Седьмого марта ее не стало. Свидания дочери с отцом закончились.
Могила ее находится на кладбище Донского монастыря.
В экспозиции Государственного музея Л. Н. Толстого имеется портрет Марии Гартунг, написанный И. К. Макаровым в 1860 году. На нём Мария Александровна изображена с жемчужным ожерельем, доставшимся ей от матери, и гирляндой анютиных глазок в волосах.
СУдьба старшей дочери Пушкина Марии Гартунг
«Редкостная красота матери смешивалась в ней с экзотизмом отца, хотя черты её лица, может быть, были несколько крупны для женщины», — писал современник о Марии Александровне Гартунг, урожденной Пушкиной.
Мария Александровна родилась 19 мая 1832 года в Петербурге, на Фурштатской улице, в доме Алымовых.
7 июня девочку крестили в Сергиевском «всей артиллерии» соборе. В метрической книге в записи под номером 50 говорится, что восприемниками (крёстными родителями) были Сергей Львович Пушкин, Наталья Ивановна Гончарова, Афанасий Николаевич Гончаров, Екатерина Ивановна Загряжская и граф Михаил Виельгорский. Имя получила в честь покойной бабушки Александра Сергеевича — Марии Алексеевны Ганнибал.
Маша доставляла много хлопот родителям в раннем детстве. В 1834 году, отправив на лето жену с двухлетней дочерью и годовалым сыном в Москву а потом в калужское имение к матери Натальи Николаевны и ее сестрам, Пушкин не переставал беспокоиться о семье.
«…Что Машка? — пишет он в Москву, в дом Гончаровых, — чай, куда рада, что может вволю воевать». В одном из последующих писем он просит теток «Машку не баловать, т. е. не слушаться ее слез и крику, а то мне не будет от нее покоя…», «Целую Машку и заочно смеюсь ее затеям», — пишет он тогда же в другом письме.
Сестра Пушкина Ольга Сергеевна Павлищева считала своего брата «нежным отцом». В феврале 1841 года она пишет мужу из Петербурга:
«Невестка моя хороша, как никогда. Старшая ее дочь на меня очень похожа и от меня не отходит, когда я прихожу. Я тоже люблю эту девочку и начинаю верить в голос крови».
Впрочем, с годами внешность детей меняется и из «беззубой Пускиной», как подтрунивал над ней в письмах Александр Сергеевич, выросла пусть и не такая красотка, какой была ее младшая сестра, но весьма интересная женщина.
Она была единственной из детей поэта, у кого остались хотя бы смутные воспоминания об отце — когда он погиб, ей шел пятый год, братья и сестра Наташа были совсем малышами.
Получила домашнее образование. В девять лет она свободно говорила, писала и читала по-немецки и по-французски. Позднее Мария Александровна училась в привилегированном Екатерининском институте.
Биограф Пушкина Пётр Иванович Бартенев писал о Марии, что,
«выросши, она заняла красоты у своей красавицы матери, а от сходства с отцом сохранила тот искренний задушевный смех, о котором говорили, что он был у Пушкина также увлекателен, как его стихи».
Брак с Леонидом Гартунгом, хотя и бездетный, был счастливым, пока не подошел к трагическому завершению. В 1877 году несправедливо обвиненный в хищении Леонид Николаевич застрелился, оставив записку » Я … ничего не похитил и врагам моим прощаю». Впоследствии он был оправдан, однако это самоубийство стало для Марии ударом.
В одном из писем она писала: Я была с самого начала процесса убеждена в невиновности в тех ужасах, в которых обвиняли моего мужа. Я прожила с ним 17 лет и знала все его недостатки; у него их было много, но он всегда был безупречной честности и с добрейшим сердцем. Умирая, он простил своих врагов, но я, я им не прощаю».
«Вся Москва была возмущена исходом гартунского дела. Московская знать на руках переносила тело Гартунга в церковь, твердо убежденная в его невиновности. Да и высшее правительство не верило в его виновность, не отрешая его от должности, которую он занимал и будучи под судом.
Один из родственников Занфтлебене был вскоре объявлен несостоятельным должником, да еще злостным, и он-то и оказался виновником гибели невинного Гартунга», — вспоминал позднее князь Д. Д. Оболенский.
Так в 45 лет она осталась вдовой, совершенно одна, без средств к существованию.
Воспоминания о тех событиях её племянницы Е. Н. Бибиковой:
«Она вышла замуж уже старой девой за генерала Гартунга. Он последнее время заведовал коннозаводством и жил на казенной квартире на Тверской в Москве. Жили они не дружно, сперва у него в имении, в Тульской губернии, а затем в Туле.
Когда дела его пошатнулись, тетя уходила от него, а после известного суда, когда Гартунг застрелился в суде, тетя осталась без средств. Она написала письмо государю Александру II, вспоминая известное письмо Николая Пушкину, что дети Пушкина не будут в нужде, и прося о помощи. Ей назначили пенсию в 200 руб. в месяц, на которую она жила в Москве, на Кисловке в доме Базилевского, снимая меблированную комнату, и жила очень скромно. Лето проходило в деревне у сестер, и это составляло ей экономию на зиму».
Достаточно сравнить описание внешности Анны Карениной с творением Макарова:
«Анна не была в лиловом… …На голове у неё, в черных волосах, своих без примеси, была маленькая гирлянда анютиных глазок и такая же на черной ленте пояса между белыми кружевами. Причёска её была незаметна. Заметны были только, украшая её, эти своевольные короткие колечки курчавых волос, всегда выбивающиеся на затылке и висках. На точёной крепкой шее была нитка жемчугу.»
В экспозиции государственного музея Л.Н. Толстого висит портрет Марии Александровны, написанный Иваном Макаровым в 1860 году.
Внучатая племянница старшей дочери Пушкина С. П. Воронцова-Вельяминова вспоминала:«Я хорошо помню тетю Машу на склоне лет, до самой старости она сохранила необычайно легкую походку и манеру прямо держаться. Помню ее маленькие руки, живые блестящие глаза, звонкий молодой голос».
Современники вспоминали, что Гартунг была «в старости очень женственна, любила хорошо одеваться. Каждый день ходила к парикмахеру на Арбате. В 80 лет говорила: «Терпеть не могу старух!».
В голодные революционные годы старшая дочь Пушкина переселилась в Москву, где сняла маленькую меблированную комнатку. Потом поменяла ее на другую — в Собачьем переулке, который был стерт с карты города при строительстве Нового Арбата. Она бедствовала,многие просили за неё пред новым правительством.
В конце 1918 года нарком просвещения Анатолий Луначарский ходатайствовал о персональной пенсии для Марии Александровны, «учитывая заслуги поэта Пушкина перед русской художественной литературой». Комиссия, явившаяся обследовать бытовые условия будущей пенсионерки, засвидетельствовала, что она в свои 86 лет находится в здравом уме и трезвой памяти, а в ее русской речи присутствует легкий французский акцент.
Было решено «назначить М.А. Гартунг субсидию в размере 1000 рублей в месяц за счёт литературно-издательского отдела».
По разным источникам Мария Александровна то ли получила эту пенсию лишь один раз, то ли вообще не успела её получить. Где-то сообщалось, что эта первая пенсия пошла на оплату её похорон. 7 марта 1919 года дочь Александра Сергеевича Пушкина, Мария Александровна, умерла от голода в возрасте 86 лет. Похоронена на новом Донском кладбище.
Правнучка поэта Наталья Сергеевна Мезенцова говорила:
«Ну в какой бы еще стране мог быть такой министр культуры, который дал роскошный особняк босоножке Дункан и при этом оставил в нищете дочь Пушкина?».
До конца своих дней, любую погоду, оставшаяся в одиночестве Мария Александровна приходила к памятнику Пушкину на Тверском бульваре и часами сидела возле него. Поэт Николай Доризо посвятил ей строки:
Дети А.С. Пушкина
Мария Александровна Пушкина-Гартунг
Старшая дочь Пушкина была названа Марией в честь своей прабабки — Марии Алексеевны Ганнибал. Через две недели после рождения дочери Марии Пушкин шутливо писал княгине В.Ф. Вяземской: «Представьте себе, что жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаяньи, несмотря на все мое самомнение!».
Учитывая, как Пушкин относился к своей внешности (достаточно вспомнить его слова: «Здесь хотят лепить мой бюст. Но я не хочу. Тут арапское мое безобразие предано будет бессмертию во всей своей мертвой неподвижности. » и «Зачем твой дивный карандаш рисует мой арапский профиль? Хоть ты векам его предашь, его освищет Мефистофель») сходство дочки одновременно и польстило новоиспеченному родителю, и обеспокоило.
Впрочем, с годами внешность детей меняется и из «беззубой Пускиной», как подтрунивал над ней в письмах Александр Сергеевич, выросла пусть и не такая красотка, какой была ее младшая сестра, но весьма интересная женщина. Как говорили, «редкостная красота матери смешивалась в ней с экзотизмом отца, хотя черты ее лица, может быть, были несколько крупны для женщины».
Брак с генерал-майором Леонидом Гартунгом, был бездетным. В 1877 году несправедливо обвиненный в хищении Леонид Николаевич застрелился, оставив записку » Я … ничего не похитил и врагам моим прощаю». Впоследствии он был оправдан, однако это самоубийство стало для Марии ударом. В одном из писем она писала: «Я была с самого начала процесса убеждена в невиновности в тех ужасах, в которых обвиняли моего мужа. Я прожила с ним 17 лет и знала все его недостатки; у него их было много, но он всегда был безупречной честности и с добрейшим сердцем. Умирая, он простил своих врагов, но я, я им не прощаю».
Мария Александровна была очень похожа на своего отца.
Писала о нелегкой судьбе Марии Александровны и ее племянница Е.Н. Бибикова: «Она вышла замуж уже старой девой за генерала Гартунга. Он последнее время заведовал коннозаводством и жил на казенной квартире на Тверской в Москве. Жили они не дружно, сперва у него в имении, в Тульской губернии, а затем в Туле. Когда дела его пошатнулись, тетя уходила от него, а после известного суда, когда Гартунг застрелился в суде, тетя осталась без средств. Она написала письмо государю Александру II, вспоминая известное письмо Николая Пушкину, что дети Пушкина не будут в нужде, и прося о помощи. Ей назначили пенсию в 200 руб. в месяц, на которую она жила в Москве, на Кисловке в доме Базилевского, снимая меб.лированную комнату, и жила очень скромно. Лето проходило в деревне у сестер, и это составляло ей экономию на зиму».
Мария Александровна принимала деятельное участие во всем, что было связано с памятью о ее отце. Москвичи часто видели Марию Александровну сидящей в глубокой задумчивости около памятника великому поэту.М. А. Пушкина прожила долгую жизнь (родилась 19 мая 1832 года — умерла 7 марта 1919 года). Е. Н. Бибикова писала: «Она умерла в 1919 году в нищете, так как ее лишили пенсии, а вещей у нее не было для продажи; а вернули ей пенсию при большевиках, и первый взнос пошел на ее похороны».
Правнучка Пушкина Наталья Сергеевна Шепелева рассказывала: «Я встречалась с Марией Александровной, будучи подростком, здесь в Москве, куда из Петербурга переехала и наша семья. Она осталась в моей памяти человеком удивительно стойким к постигшим ее невзгодам. Мария Александровна жила возле Донского монастыря, где и была похоронена в 1919 году». Наталья Сергеевна возмущалась:»Ну в какой бы еще стране мог быть такой министр культуры, который дал роскошный особняк босоножке Дункан и при этом оставил в нищете дочь Пушкина?»
Александр Александрович Пушкин
По-особенному глубоко и как-то светло, любила Александра мать, Наталия Николаевна. Об этом с восхищением вспоминает сводная сестра А.А. Пушкина, Александра Ланская-Арапова: «Все полагали, что сердце ее как-то особенно лежит к нему! Правда, что и он, в свою очередь, проявлял к ней редкую нежность, и она часто с гордостью заявляла, что таким добрым сыном можно похвалиться».
. В ночь на 29 января 1837 года Сашу разбудили, сказали, что его зовет папа, и привели в комнату, где на диване с приподнятым изголовьем лежал умирающий Пушкин; он посмотрел на подошедшего сына, молча положил ему на голову руку, перекрестил и движением руки отослал. Саше было без недели 4 года. Детским своим сердцем он понял, что больше никогда не увидит отца, и прощание это он помнил до конца своих дней.
Невестой наследника Пушкиных стала круглая сирота Софья Ланская, племянница и воспитанница его отчима. Родные восприняли решение Александра и Софьи с радостью, но на пути молодых людей внезапно выросла преграда. в лице православной церкви, приравнивавшей родство по свойству к кровному, а потому запрещающей подобные браки. Когда письма в Синод и хождение к церковным чиновникам не дали результата, Наталья Гончарова собрала документы. и попросила аудиенции у императора Александра II. По его личному указанию венчание, состоявшееся 8 января 1858 года, было разрешено.
За годы счастливого брака в семье Пушкина-младшего появилось одиннадцать детей, двое из которых умерли во младенчестве.
Увы, Софья Александровна умерла в 1875 году, а спустя почти десять лет Александр женился во второй раз на девушке, бывшей на девятнадцать лет его моложе. От этого союза появились сын и дочь.
Она не смогла полностью заменить умершую мать (Софью Александровну) детям, так как «бог допустил ошибку, вложив все достоинства и совершенства в Софью Александровну, а все недостатки — в мачеху». То же самое отмечала в своих воспоминаниях и Е.Н. Бибикова: «Дядя вторично женился на племяннице Васильчиковых, которая учила его детей в Лопасне. Брак был неудачный; она, Мария Александровна, родила ему еще двух детей, сына Николая и дочь Елену и часто жаловалась на старика мужа — разогнала его детей от первого брака и не принесла ему покоя на старости лет».
В 1914 году на 82-м году жизни скончался Александр Александрович Пушкин. Согласно его воле, впоследствии он был перезахоронен в Лопасне рядом с первой женой — Софьей Александровной Пушкиной, урожденной Ланской.
Григорий Алексанрович Пушкин
Младший сын Александра Сергеевича и Наталии Николаевны Пушкиных
Григорий родился 14 мая 1835 г. в Петербурге.
Окончил Пажеский корпус.
Была и еще одна причина, сугубо личная, приведшая сына поэта в псковскую глушь. Он приехал туда с француженкой-сожительницей, с которой он в общей сложности прожил более двадцати лет и которая родила от него троих дочерей. Наталия Николаевна Пушкина, мать Григория, женщина глубоко верующая, не могла оправдать такую вольность сына, как брак, не освященный в церкви, так ни разу и не навестила его в Михайловском, правда, время от времени помогала ему материально. Когда Григорию было уже далеко за сорок, а их с француженкой общие дочери были удачно выданы замуж, он расстался с ней, и это расставание произошло без взаимных претензий.
Они познакомились в 1880 году на балу в Петербурге, в один из редких выездов сына поэта в столицу. Через три года они поженились.
Варвара Мошкова и Григорий Александрович
Венчание состоялось в Вильне. У каждого из молодоженов была своя причина не устраивать пышных церемоний: в мнении обывателей за Григорием еще тянулся «французский шлейф», а для Варвары брак с сыном поэта был в ее жизни вторым по счету – первый, заключенный в 1875 году с офицером лейб-гвардии конного полка В.Н. Мошковым, был несчастливым и недолговечным.
По сути дела, это был первый мемориальный уголок, увековечивающий память поэта. К тому времени, когда в Михайловском поселился Григорий Александрович, помещичий дом стоял без хозяина более двадцати лет, из построек, уцелевших от времен деда и отца, по существу только этот дом, и остался. Деревянное жилище настолько обветшало, что сохранить его в первозданном виде не было никакой возможности, и Григорию в начале 80-х годов пришлось продать его под снос, а на его месте он возвел новый – большой, настоящий господский. Конечно, в нем нашлось место для подлинных вещей из обихода поэта: часов, лампы, библиотеки и т.п.
Библиотеку отца подарил Румянцевскому музею.
В 1899 году переселился в имение жены Маркутье под Вильнюсом.
В годы жизни в Маркутье Григорий Пушкин состоял членом Виленской судебной палаты, заботливо берёг память о своем великом отце.
Скончался в Вильне в июле 1905 года в возрасте 70-ти лет. К тому времени дом Пушкиных в Маркучай уже играл роль своего рода Музея-заповедника. В нем проводились пушкинские вечера, любительские спектакли, нередко из пушкинского репертуара.
Наталья Пушкина-Дубельт, графиня Меренберг
Про младшую дочь Пушкина я делала отдельный пост.
Портрет Натальи Александровны Пушкиной, младшей дочери поэта. Художник И.К. Макаров
Наталья Александровна (1836 — 1913) получила домашнее образование. В юности была влюблена в князя Н. А. Орлова, страстно её любившего и желавшего на ней жениться, но отец его А.Ф. Орлов не допустил этого брака, считая дочь Пушкина неподходящей невестою для сына. В 17 лет приняла предложение от М.Л. Дубельта. Мать Наталья Николаевна и отчим П.П. Ланской были против этого брака: Дубельт славился неистовым характером, был игрок, но ничего не могли поделать: Наталья Александровна настояла на своём, боясь повторить судьбу старшей сестры, которая не была замужем.
В феврале 1853 года состоялось бракосочетание. Наталья Дубельт удивляла современников своей красотой, они называли её «прекрасной дочерью прекрасной матери». Сын писателя М. Загоскина, видевший Наталью Дубельт в 1858 году на одном из петербургских балов, писал:
«Красота её меня поразила. В жизнь мою не видел я женщины более красивой. Высокого роста, чрезвычайно стройная, с великолепными плечами и замечательною белизною лица, она сияла каким-то ослепительным блеском. Несмотря на мало правильные черты лица, напоминавшего африканский тип лица её отца, она могла называться совершенной красавицей, и, если прибавить к этому ум и любезность, то можно легко представить, как она была окружена на балах, и как у нее увивалась вся щегольская молодежь, а старички не спускали с нее глаз».
Фотоателье Г. Штейнберга. Портрет Н.А. Пушкиной (Дубельт). Санкт-Петербург. 1860-е. Альбуминовый отпечаток.
На её прекрасном теле на всю жизнь остались следы шпор. В пьяной, бешеной ярости Дубельт тогда топтал жену ногами и кричал: «Вот для меня цена твоей красоты!» В такой тяжкой ситуации Наталия Александровна умудрилась родить и воспитать троих детей.
Оставив детей на попечение матери и родственников, Наталия Александровна скрылась от Дубельта, уехав из Словакии. Молодая женщина производила настоящий фурор в любой стране, где бы ни появлялась, но молчало её сердце. Несколько лет прошли в бесконечных скитаниях: Швейцария, Италия, Австрия, Франция. Не было постоянного пристанища, дома, положение Наталии Александровны было на тот момент неопределенным и безрадостным. Наконец она осела в Германии.
. Когда это случилось, и как они встретились впервые? Десять лет назад принц Николай Вильгельм Нассауский, приехав в Россию на коронацию Александра II как представитель прусского королевского двора, увидел на балу двадцатилетнюю дочь Пушкина. Они не могли тогда оторвать друг от друга глаз и протанцевали всю ночь напролёт. И присутствие Дубельта, законного супруга, не остановило их. Даже разразившийся потом скандал не заставил Наталию пожалеть о головокружительном вальсе.
И вот, спустя годы, они встретились вновь. Николай Вильгельм попросил руки Наталии Александровны. Принц хотел жениться на разведённой женщине с тремя детьми! Не знатного рода, иностранке.
1 июля 1867 года в Лондоне они обвенчались. Ради своей любви принц отказался от права на престол. Муж выхлопотал для супруги титул графини Меренберг — по названию крепости, являющейся родовым владением принцев Нассау, и они поселились в Висбадене.
В этом браке родилось трое детей: София, Александра и Георг-Николай.
Принц Николай-Вильгельм Нассауский с женой Натальей Александровной Пушкиной-Дубельт, графиней Меренберг, 1880-е годы, Висбаден, фотограф Фриц Борнтрегер
Супруги навсегда остались за границей. Дочери Натальи Александровны вышли замуж за общепризнанных британских аристократов и породнились с членами верховодящей британской царской семьи. Так что в поколении Виндзоров нынче течет капля пушкинской крови.
Принцессой Наталья Александровна, конечно, не стала — брак был неравным и не давал ей прав на вступление в семейство герцогов Нассау. Но родственники мужа тепло приняли её (хотя и не сразу), и Наталия Александровна в своих новых владениях чувствовала себя легко и комфортно. Дворец, где они жили с мужем, её стараниями был превращён в музей. Натали окружала атмосфера любви и почитания.
Наталия Александровна Пушкина-Дубельт, графиня фон Меренберг, прожила долгую и яркую жизнь. Детей своих она научила говорить по-русски. Интерес к русским корням сохранился и у её далёких потомков.
Графиня до конца своих дней отличалась ясностью ума, большим хладнокровием и непреклонностью нрава. Она не смогла простить Российскому юбилейному комитету по празднованию 100-летия Александра Пушкина того, что комитет сей не счел нужным пригласить её на открытие памятника поэту в Москве. Не смогла простить пренебрежения общества и не отдала Румянцевскому музею на хранение одиннадцать писем своего отца, оставив их у себя.