уральские мужчины какие они
Уральские мужчины какие они
О людях «с Урала» принято говорить, что они отличаются какой-то особой суровостью. Мы решили посмотреть, так ли это, а также понять, в чем специфика регионального самосознания уральских жителей.
Представление о суровости жителей Урала появилось не сегодня. Ещё Чехов, побывав в Екатеринбурге, в 1890 году написал:
«Здешние люди внушают проезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, с громадными кулачищами. Родятся на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствуют не акушеры, а механики. Входит в номер с самоваром или графином и того гляди убьет. Я сторонюсь».
Интересно также об уральском менталитете писал Мамин-Сибиряк. Особый путь «людей с Урала» он назвал «диким счастьем». В понимании писателя этот термин обозначал ситуацию, при которой человек ради достижения своей цели готов приложить нечеловеческие, титанические условия, но в тот момент, когда удача на его стороне, и можно либо расслабиться, либо «наращивать капитал», он совершает какие-то поистине фантастические чудачества.
Мысль Мамина-Сибиряка убедительно подтверждает один случай. Когда в середине XIX века двое екатеринбургских золотопромышленников поженили своих детей. Свадьба шла. целый год.
В силу исторических и географических особенностей на Урале ещё с XVIII века начало складываться совершенно специфическое отношение к труду и капиталу. Ко времени правления Петра I Урал оставалась фронтиром «старой» России, границей, отделяющей «цивилизацию» от «дикого Востока», где «до царя далеко, до Бога высоко».
Для установления государственного контроля за заводами, в 1720 году туда был отправлен Василий Татищев (будущий историограф), который основал здесь Горную канцелярию. Она должна была навести порядок на производствах. Стоит ли говорить, что Демидовы были не очень рады приезду на свою землю контролера из центра? Между Татищевым и «местным капиталом» пошла настоящая рейдерская война, сопровождавшаяся многочисленными письмами «наверх». Татищев обвинял Демидовых в демпинговых ценах, в самоуправстве на заводах, Демидовы обвиняли Татищева в том, что он нарочно задерживает поставки хлеба на заводы, чтобы рабочие от голода не могли работать.
Разобраться с этой проблемой было поручено известному горному инженеру Вильгельму де Генину, который после долгих тяжб все-таки встал на сторону Василия Татищева. В письме Петру I он писал: «Демидову не очень мило, что вашего величества заводы станут здесь цвесть, для того, что он мог больше своего железа запродавать, а цену положить, как хотел, и работники все к нему на заводы шли, но не на ваши».
На уральских заводах формировалось трудовое общество особого рода, так называемая горнозаводская цивилизация. Гражданские власти здесь не имели практически никакого веса, поскольку весь Урал бы военизирован и управлялся по Горному уставу.
«Уральский характер»
В первую очередь, важно, что характер не добывается, с ним не рождаются, он куётся. Это важно. Если хочешь именно уральский – куй его. Дождливым летом, снежной осенью и шестимесячной «зимовесной» – куй его. Награду получит только тот, кто не отступает перед трудностями, смелый, верный духу братства и товарищества, готовый прийти на помощь.
Уральский характер совсем не про творчество и изобретательность, он про терпение и смирение, приземленность и основательность при принятии решений. Эти люди не витают в облаках, они точно знают, чего хотят, а иногда случается и такое, что они знают, как этого достичь.
Если это штамп, то и сравнивать его нужно со штампами:
К примеру, питерский характер – он про вежливых и доброжелательных людей. Они водят экскурсии даже по детским площадкам и мусорным свалкам. Вместо прелюдии, они читают стихи. Двигаются и говорят плавно, напевно, даже шепотком, чтобы не мешать остальным посетителям Питера изучать достопримечательности.
Московский характер бессмысленный и беспощадный, для него характерна изворотливость и стремление к росту. Хладнокровие перед подъемами и падениями, которые не воспринимаются критически, а являются самой сутью московского характера.
Сибирский характер отрицает спешку и гармоничен с природой. Фраза «Это Сибирь, брат!» является ответом на любой вопрос, а в некоторых случаях даже является вопросом к этому ответу. Сибиряки живут в гармонии с природой, не обращают внимание на тренды и не хайпуют, не лезут толпой в автобус, а исключительно в том порядке, в котором подошли к остановке, черпают силы у природы и убивают только ради пропитания.
И вот возвращаемся к уральскому характеру. Тому, который благодаря фразе «Ты что, с Урала» из фильма «Самая обаятельная и привлекательная», стал синонимом к слову «провинциальный». Видимо из-за того, что тут живут замороченные люди, которые разрываются между желанием топнуть в столицу (одну или другую) или наоборот – отступить глубже в леса и закрепиться на земле. Отсюда нервы, споры, суета.
Применим другой способ изучения и изучим известных современников, которые являются примером того самого легендарного характера. Это люди, благодаря которым можно добавить в характеристику типичного уральца склонность к рискованным действиям, психологическую установку на решение задач любой ценой и чувство гордости за оказанное доверие.
Уральские творцы сильно влияют на восприятие жителей Екатеринбурга.
Николай Коляда с его барахольной эстетикой, любовью к маргиналам, бомжам, проституткам и, одновременно, культурная образованность, книжность, игра в простоту.
Отсутствие классической соразмерности и гармонии между элементами в стихах Бориса Рыжего. Рыжий пишет о простых людях со Вторчермета, со скандалами, с драками и нецензурной лексикой.
Владимир Шахрин активно поддерживает образ простого парня с Урала с бутылкой кефира и половиной батона на оранжевом икарусе. В этой простоте и несовременности есть что-то безобидное.
В советское время социологи отмечали за уральцами наличие милитаристских настроений. Урал сделали «всесоюзной лабораторией», где осваивались новые формы общежития и коллективной ответственности. А настороженность и скрытность характера выразилась в «секретных городах», часть из которых остаются закрытыми и сегодня. Урал стал «атомным щитом» страны, оправдывая свое поэтическое определение «опорного края державы». Люди здесь живут привыкшие к жесткой дисциплине, готовые к трудовым подвигам.
В нынешних реалиях всё это изменилось. Заводских рабочих не видно или они ничем не отличаются от прочих. Наверное, это связано с запретом на использование в производстве крепостных. Теперь, когда в ряд тегов о Екатеринбурге добавились слова «город бесов» и «город храбрых», можно уверенно говорить, что в основе уральского характера лежит стремление к четкому определению границ собственности и власти, бескомпромиссность и неприятие инакомыслия.
«Ты что, с Урала?» Пять черт уральского характера на примере Коляды и Шахрина
Все мы не раз слышали ироничное выражение: «Ты что, с Урала?» Доктор философских наук, доцент, профессор Уральского федерального университета Татьяна Круглова провела целое исследование и выяснила, кто он, этот «человек с Урала», и почему за этим выражением нередко скрывается что-то «провинциальное» и очень обидное для жителей Екатеринбурга и других уральских городов. Примеры она искала в творчестве людей, с которыми у многих жителей России ассоциируется Урал: Павла Бажова, Бориса Рыжего, Николая Коляды и Владимира Шахрина. Портал 66.ru побывал на лекции Татьяны Кругловой «Корявая уральская порода» в ГЦСИ и записал для вас основные тезисы ее выступления.
Татьяна Круглова во дворе ГЦСИ
Шахрин — простой парень с Урала
— Выражение «Ты что, с Урала?» всегда подразумевает очень простых людей. Понятие простоты за Уралом закрепилось в высшей степени, нежели за жителями других регионов. Например, за сибиряками — крепость, надежность, мужественность. За уральцами же — простота, незатейливость, обязательно провинциальность и несовременность. Но, заметьте, в этой простоте есть что-то безобидное: нескладность, отсутствие светского лоска и образованности. Это доказать невозможно никакими социологическими замерами. Но это мнение часто обыгрывается достаточно драматично и серьезно уральскими деятелями культуры. Начиная с произведений Павла Бажова, у которого показана жизнь простых уральских людей, рабочих, мастеровых, простых жителей Урала вообще, и заканчивая песнями любимого нами Владимира Шахрина, который очень активно поддерживает этот образ простого парня с Урала уже на протяжении 30 с лишним лет.
Почему уральцы себя стыдятся
Жители других городов не скрывают любви к родному месту, к своей малой родине. Это касается людей, живущих, например, в Ярославле, в Арзамасе, что уж говорить о петербуржцах и москвичах! Есть места, которые любят и о которых писатели, поэты, музыканты сложили самые прекрасные слова: Булгаков безумно любил Киев, Фазиль Искандер с нежностью, расцветающей на устах, говорил о родной Абхазии… С Уралом такого практически не происходит. При этом есть много людей, которые безусловно привязаны к этому месту и связывают себя и свою жизнь с ним. Но они никогда не говорят о нем слова любви.
Мы с некой стыдливостью водим иностранцев и жителей других российских городов по Екатеринбургу. Даже увлеченно рассказывая, мы немного смущаемся: вроде как «что здесь такого необычного?». Несмотря на то что наш город — далеко не самое плохое место на Земле (у нас не самый ужасный климат, а степень комфорта гораздо выше, чем в среднем по России), странный комплекс все равно остается. Любовь здесь трудна и часто смешана с негативом и отторжением.
Бажовский след
Кто населяет мир Бажова? Люди, которые вгрызаются в недра земли, как кроты, которые роют ходы — в их деятельности мало героического. Бажов создал мир других русских. Он ушел от русского мифа, Платона Каратаева, Ивана-дурака и других традиционных понятий о русском мужике. Тот уральский мастер, которого он создал, — это совсем не тот русский мужик, которого мы знаем по другим произведениям.
Довольно условный и фантастический мир, созданный Бажовым, и след, который он оставил этим миром, породили множество откликов и вариаций. Борис Рыжий, Николай Коляда, Владимир Шахрин — никто из них не обращался к бажовской теме напрямую, но увидеть след его творчества можно.
Действительно, если мы говорим про Коляду, собрав все мнения с «помоечной эстетикой», «барахольщиком» и подобными — слово «корявая» к нему относится. Первая реакция на стихи и мир Бориса Рыжего тоже есть плод некой «корявости», а именно — отсутствие классических соразмерностей, гармонии между элементами в этом мире, отсутствие твердой, надежной опоры.
Самое главное, что за «корявостью» под видимой простотой скрывается определенная сложная система. Также имеется в виду что-то недоделанное, сырое и необработанное, ведь мастер берет породу «корявой» и умеет разглядеть в ней будущее прекрасное изделие. Только его надо увидеть.
На Урале нет счастья и гармонии
Несмотря на всю сомнительность обобщений, нельзя не заметить, что уральская земля не произвела на свет ничего «позитивного», «жизнерадостного». Все почитатели и критики творчества Рыжего и Коляды всегда подчеркивают, что в их мире нет счастья, покоя и гармонии. В мире Бажова в финале устанавливается справедливость, но герои, через которых это происходит, не бывают счастливы.
Горная мифология — очень редкая и, с одной стороны, должна быть образом чего-то прочного и надежного. В то же время в мире Бажова, Коляды и Рыжего всегда есть неустойчивость, у людей нет почвы под ногами, они постоянно находятся в состоянии творческого беспокойства. Эти мотивы часто сопровождаются огромным насыщением образов смерти.
В горной мифологии написано, что мастерам запрещено быть счастливыми, они обречены и платят своим несчастьем за труд, который добывают из недр земли. Если в земледельческих культах из лона Матушки-Земли черпают энергию — и возрождаются, то в горной мифологии все мастера, вгрызаясь в недра земли, наоборот, отдают ей энергию, поэтому долго не живут, «хезают», как писал Бажов, и умирают. Эта порода построена на смертоносном начале.
Уральцы играют на понижение
Борис Рыжий всё время играет на понижение: приходится с трудом узнавать прямые цитаты Лермонтова, Бродского, Лугового в нарочито сниженном виде. Рыжий создавал себе некий образ простого мальчика со Вторчермета, немножко «приблатненного», со скандалами, с поножовщиной, с драками, нецензурной лексикой, который дружит с публикой из социальных низов, пишет о них…
Эта обманчивость — очень важная вещь. Как и у Коляды: любовь к маргиналам, бомжам, проституткам, нищим… Но при этом в тщательно продуманной им сценографии, музыкальном оформлении, во всей концепции многослойного спектакля мы находим мощный культурный пирог, колоссальную образованность бесконечных отсылок, реминисценций и перекличек. Это и есть скрываемая культурная образованность, книжность, игра в простоту.
Мир Коляды скрыто-сентиментален, и в каком-то месте сентиментальность прорывается вне всяких барьеров, иногда почти за пределами эстетического вкуса. Эта же нежная, пронзительная нота сопровождает все стихи Рыжего. В мире Бажова сентиментальность отсутствует, там есть другие скрепы. А в мире 90-х гг., на которые приходится творчество всех описанных авторов, сентиментальность оказывается безопорной. Она чрезвычайно драматична, очень серьезна и совершенно лишена иронии.