А н островский комедия женитьба бальзаминова за чем пойдешь то и найдешь

А н островский комедия женитьба бальзаминова за чем пойдешь то и найдешь

Бальзаминова и Бальзаминов.

Бальзаминов. Что же это такое, маменька! Помилуйте! На самом интересном месте…

Бальзаминова. Что такое?

Бальзаминов. Да Матрена меня разбудила на самом интересном месте. И очень нужно ей было там чашки убирать.

Бальзаминова. Разве ты что-нибудь во сне видел?

Бальзаминов. Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.

Бальзаминова. Разумеется, не приснится.

Бальзаминов. Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?

Бальзаминова. Это что еще за новости! Кому тебя спрашивать?

Бальзаминов. Я, маменька, новое знакомство завел. Лукьян Лукьяныч Чебаков, отличнейший человек. Он капитан в отставке.

Бальзаминова. К чему это?

Бальзаминов. Как к чему? Что вы говорите! Вы знаете, маменька, какая у нас сторона! Я уж теперь далеко не хожу, а хожу тут поблизости.

Бальзаминова. Так что же?

Бальзаминов. Как что же? Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого! Пройду по рынку мимо лавок лишний раз – сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы. Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить.

Бальзаминова. Как же это можно живого человека собаками травить?

Бальзаминов. Как можно? Что вы, маменька! Разве они знают учтивость? Ему бы только хохотать, дураку, благо горло широко, а там хоть человека до смерти загрызи, ему все равно.

Бальзаминова. Какое необразование!

Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться – и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим, так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?

Бальзаминова. А что?

Бальзаминов. Я хочу в военную службу поступить.

Бальзаминова. Да ты проснулся ли совсем-то, или еще все бредишь?

Бальзаминов. Нет, позвольте, маменька: это дело рассудить надо.

Бальзаминова. Да что тут рассуждать-то! Много ли ты лет до офицерства-то прослужишь?

Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу – сидит барышня у окна, я поправляю усы…

Бальзаминова. Все вздор какой говоришь! А чем жить-то мы будем, пока ты в офицеры-то произойдешь?

Бальзаминов. Ах, боже мой! Я и забыл про это, совсем из головы вон! Вот видите, маменька, какой я несчастный человек! Уж от военной службы для меня видимая польза, а поступить нельзя. Другому можно, а мне нельзя. Я вам, маменька, говорил, что я самый несчастный человек в мире: вот так оно и есть. В каком я месяце, маменька, родился?

Источник

Электронная книга За чем пойдешь, то и найдешь

Если не работает, попробуйте выключить AdBlock

Ожидание ответа от сервера

Информация о книге

Михйлу Дмитричу Бальзаминову, молодому человеку купеческого звания исполнилось 25 годков. Пора бы уже и жениться. Но Михайло Дмитрич ни красотой, ни статью не вышел, наивен до крайности, да к тому же – беден по купеческим меркам. У них с матушкой есть домик небольшой с уютным садиком, да только для состоятельных купцов, живущих по соседству все это – курам на смех. Кому из них нужен зять без коммерческой жилки, романтик и мечтатель?

Иллюстрации

Произведение За чем пойдешь, то и найдешь полностью

Читать онлайн За чем пойдешь, то и найдешь

Александр Николаевич Островский. За чем пойдешь, то и найдешь. (Женитьба Бальзаминова). Картины московской жизни Картина первая16.04.13 Картина вторая16.04.13 Картина третья16.04.13 Комментарии16.04.13

В большинстве анонсов утверждается, что эту книгу следует выдавать для внимательного чтения всем желающим вступить в законный брак в нашей стране. Вручать прямо в ЗАГСе, так сказать, чтобы еще раз убедить молодых в прописной истине: с родителями жить нельзя ни в коем случае.

Жена провинциального аптекаря Черномордика никак не может уснуть. Ночь напролет скучает у открытого окна, слушая храп скучного мужа. Нежданным спасением от тоски становится визит двух припозднившихся офицеров, наслышанных о красоте аптекарши.

Сатирическое стихотворение «Багаж», Самуила Яковлевича Маршака, бесконечно любимо детьми и взрослыми уже много десятилетий. Одно из самых переиздаваемых, яркое веселое с монотонно повторяющимся рефреном предметов багажа довольно неприятной дамы, которые каждый помнит с детства, передается из поколения в поколение. И каждое новое из них воспринимает стихотворение с неизменным восторгом.

В мифические времена в стране берендеев приходит конец зиме – леший прячется в дупло. Начинаются народные гулянья, проводы Масленицы. Прилетает Весна, а вместе с нею возвращаются и птицы – журавли да лебеди. Вот только солнце не спешит выглянуть и согреть своим теплом, растопить снега. Оно разгневано, ведь Весна заигрывала со старым дедом, Морозом, и родилась у них дочь Снегурочка. Вся слободка восхищается красотой Снегурочки, ее скромностью и стыдливостью. Но берендеевский бог солнца Ярило поклялся погубить прекрасную Снегурочку. Как только в ее сердце зажжется огонь любви, она растает. (с)Leylek для Librebook.ru

Пожалуй, ни одно из произведений Александра Николаевича Островского не вызывало столько споров и критических отзывов, как пьеса «Бедность не порок». Даже те, кто с большой симпатией относился к творчеству драматурга, находили в ней массу недостатков.

Возможно, чересчур лубочная, с народными песнями и страданиями, но нравственно выверенная, она и сегодня не утратила своего обаяния и актуальности.

Источник

А н островский комедия женитьба бальзаминова за чем пойдешь то и найдешь

Бальзаминов. Что же это такое, маменька! Помилуйте! На самом интересном месте…

Бальзаминова. Что такое?

Бальзаминов. Да Матрена меня разбудила на самом интересном месте. И очень нужно ей было там чашки убирать.

Бальзаминова. Разве ты что-нибудь во сне видел?

Бальзаминов. Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.

Бальзаминова. Разумеется, не приснится.

Бальзаминов. Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?

Бальзаминова. Это что еще за новости! Кому тебя спрашивать?

Бальзаминов. Я, маменька, новое знакомство завел. Лукьян Лукьяныч Чебаков, отличнейший человек. Он капитан в отставке.

Бальзаминова. К чему это?

Бальзаминов. Как к чему? Что вы говорите! Вы знаете, маменька, какая у нас сторона! Я уж теперь далеко не хожу, а хожу тут поблизости.

Бальзаминова. Так что же?

Бальзаминов. Как что же? Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого! Пройду по рынку мимо лавок лишний раз — сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы. Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить.

Бальзаминова. Как же это можно живого человека собаками травить?

Бальзаминов. Как можно? Что вы, маменька! Разве они знают учтивость? Ему бы только хохотать, дураку, благо горло широко, а там хоть человека до смерти загрызи, ему все равно.

Бальзаминова. Какое необразование!

Бальзаминов. Меня раза три травили. Во-первых, перепугают до смерти, да еще бежишь с версту, духу потом не переведешь. Да и страм! какой страм-то, маменька! Ты тут ухаживаешь, стараешься понравиться — и вдруг видят тебя из окна, что ты летишь во все лопатки. Что за вид, со стороны-то посмотреть! Невежество в высшей степени… что уж тут! А вот теперь, как мы с Лукьян Лукьянычем вместе ходим, так меня никто не смеет тронуть. А знаете, маменька, что я задумал?

Бальзаминова. А что?

Бальзаминов. Я хочу в военную службу поступить.

Бальзаминова. Да ты проснулся ли совсем-то, или еще все бредишь?

Бальзаминов. Нет, позвольте, маменька: это дело рассудить надо.

Бальзаминова. Да что тут рассуждать-то! Много ли ты лет до офицерства-то прослужишь?

Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…

Бальзаминова. Все вздор какой говоришь! А чем жить-то мы будем, пока ты в офицеры-то произойдешь?

Источник

За чем пойдёшь, то и найдёшь (Женитьба Бальзаминова) — Островский А.Н.

Кар­тины мос­ков­ской жизни

Картина первая

Лица:

Павла Пет­ровна Баль­за­ми­нова, вдова.

Михайло Дмит­рия Баль­за­ми­нов, сын ее.

Аку­лина Гав­ри­ловна Кра­са­вина, сваха.

Мат­рена, кухарка.

Бед­ная ком­ната у Бальзаминовых.

Явление первое

Баль­за­ми­нова (пьет чай) и Мат­рена (стоит у двери).

Баль­за­ми­нова. Хорошо теперь, Мат­рена, чайку-то, после бани-то!

Мат­рена. Уж это на что лучше! По всем жил­кам, по всем суста­вам пройдет.

Баль­за­ми­нова. А где же Миша? Что-то не видать его.

Мат­рена. Спит, умаялся.

Баль­за­ми­нова. Ну, пус­кай спит.

Мат­рена. Что ж! пущай спит. Ника­кие важ­ных дел за ним нет; оста­новки не будет. А я сосле­дила, куда он ходит.

Баль­за­ми­нова. Куда же?

Мат­рена. Тут бли­зе­хонько. Только он не прямо ходит, а круг боль­шой делает, чтобы сосе­дям виду не пока­зать. Таково далеко уйдет, да потом и воро­тится пере­ул­ками: глаза отводит.

Баль­за­ми­нова. Да будет ли толк-то какой-нибудь?

Мат­рена. Кто ж его знает? Уж это его дело. Надо пола­гать, что и тут ничего себе не выиграет.

Баль­за­ми­нова. Отчего же ты так, Мат­рена, думаешь?

Мат­рена. Мало виду из себя имеет, польститься-то не на что! Ну и чином еще не вышел.

Баль­за­ми­нова (встает). Пей, Мат­рена, чай-то! А я пойду посмотрю, Миша не проснулся ли. (Ухо­дит).

Мат­рена садится к столу и пьет. Баль­за­ми­нова возвращается.

Мат­рена садится, только обо­ро­тив­шись к Баль­за­ми­но­вой задом.

Спит еще. (Садится). А как их по фами­лии-то, где он ходит?

Мат­рена (обо­ро­тив голову). Пеже­но­вых.

Баль­за­ми­нова. Кто ж они такие?

Мат­рена. Сами по себе.

Баль­за­ми­нова. Как же таки сами по себе?

Мат­рена. По своей части.

Баль­за­ми­нова. Экая ты бес­тол­ко­вая. Что же они, слу­жа­щие или купцы?

Мат­рена. Должно, торгуют.

Баль­за­ми­нова. Кто ж у них из жен­ского-то полу?

Мат­рена. Две сестры – обе девки, уж в летах. Только выходу им ника­кого нет; сидят наверху у себя вза­перти, все одно под замком.

Баль­за­ми­нова. Отчего же?

Мат­рена. Такой при­каз от братьев.

Баль­за­ми­нова. Зачем же такой приказ?

Мат­рена (дуя в блю­дечко и обо­ра­чи­ва­ясь). Потому страм.

Баль­за­ми­нова. Какой же страм?

Мат­рена. Очень на муж­чин бес­стыжи. Такие, гово­рят, завист­ли­вые, что беда. (Накры­вает чашку). Покорно бла­го­дар­ствуйте! (Встает и уно­сит само­вар).

Баль­за­ми­нова. Гово­рят: за чем пой­дешь, то и най­дешь! Видно, не все­гда так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не нахо­дит ничего. Дру­гой бы бро­сил давно, а мой все не уни­ма­ется. Да коли правду ска­зать, так Миша очень спра­вед­ливо рас­суж­дает: «Ведь мне, гово­рит, убытку нет, что я хожу, а при­быль может быть боль­шая; сле­до­ва­тельно, я дол­жен ходить. Ходить пона­прасну, гово­рит, скучно, а бед­ность-то еще скуч­ней». Что правда то правда. Нечего с ним и спорить.

Источник

Александр Николаевич Островский

За чем пойдешь, то и найдешь

Картины московской жизни

Павла Петровна Бальзаминова, вдова.

Михайло Дмитрия Бальзаминов, сын ее.

Акулина Гавриловна Красавина, сваха.

Матрена, кухарка.

Лукьян Лукьяныч Чебаков, офицер в отставке. Очень приличный господин средних лет, с усами, лысоват, сюртук застегнут на все пуговицы. Выражение лица насмешливо.

Бедная комната у Бальзаминовых.

Бальзаминова (пьет чай) и Матрена (стоит у двери).

Бальзаминова. Хорошо теперь, Матрена, чайку-то, после бани-то!

Матрена. Уж это на что лучше! По всем жилкам, по всем суставам пройдет.

Бальзаминова. А где же Миша? Что-то не видать его.

Матрена. Спит, умаялся.

Бальзаминова. Ну, пускай спит.

Матрена. Что ж! пущай спит. Никакие важных дел за ним нет; остановки не будет. А я соследила, куда он ходит.

Бальзаминова. Куда же?

Матрена. Тут близехонько. Только он не прямо ходит, а круг большой делает, чтобы соседям виду не показать. Таково далеко уйдет, да потом и воротится переулками: глаза отводит.

Бальзаминова. Да будет ли толк-то какой-нибудь?

Матрена. Кто ж его знает? Уж это его дело. Надо полагать, что и тут ничего себе не выиграет.

Бальзаминова. Отчего же ты так, Матрена, думаешь?

Матрена. Мало виду из себя имеет, польститься-то не на что! Ну и чином еще не вышел.

Бальзаминова (встает). Пей, Матрена, чай-то! А я пойду посмотрю, Миша не проснулся ли. (Уходит.)

Матрена садится к столу и пьет. Бальзаминова возвращается. Матрена встает.

Матрена садится, только оборотившись к Бальзаминовой задом.

Спит еще. (Садится.) А как их по фамилии-то, где он ходит?

Матрена (оборотив голову). Пеженовых.

Бальзаминова. Кто ж они такие?

Матрена. Сами по себе.

Бальзаминова. Как же таки сами по себе?

Матрена. По своей части.

Бальзаминова. Экая ты бестолковая. Что же они, служащие или купцы?

Матрена. Должно, торгуют.

Бальзаминова. Кто ж у них из женского-то полу?

Матрена. Две сестры – обе девки, уж в летах. Только выходу им никакого нет; сидят наверху у себя взаперти, все одно под замком.

Бальзаминова. Отчего же?

Матрена. Такой приказ от братьев.

Бальзаминова. Зачем же такой приказ?

Матрена (дуя в блюдечко и оборачиваясь). Потому страм.

Бальзаминова. Какой же страм?

Матрена. Очень на мужчин бесстыжи. Такие, говорят, завистливые, что беда. (Накрывает чашку.) Покорно благодарствуйте! (Встает и уносит самовар.)

Бальзаминова. Говорят: за чем пойдешь, то и найдешь! Видно, не всегда так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать, так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне, говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну, говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда. Нечего с ним и спорить.

Входит Бальзаминов.

Бальзаминова и Бальзаминов.

Бальзаминов. Что же это такое, маменька! Помилуйте! На самом интересном месте…

Бальзаминова. Что такое?

Бальзаминов. Да Матрена меня разбудила на самом интересном месте. И очень нужно ей было там чашки убирать.

Бальзаминова. Разве ты что-нибудь во сне видел?

Бальзаминов. Да помилуйте! на самом интересном месте! Вдруг вижу я, маменька, будто иду я по саду; навстречу мне идет дама красоты необыкновенной и говорит: «Господин Бальзаминов, я вас люблю и обожаю!» Тут, как на смех, Матрена меня и разбудила. Как обидно! Что бы ей хоть немного погодить? Уж очень мне интересно, что бы у нас дальше-то было. Вы не поверите, маменька, как мне хочется доглядеть этот сон. Разве уснуть опять? Пойду усну. Да ведь, пожалуй, не приснится.

Бальзаминова. Разумеется, не приснится.

Бальзаминов. Экая досада! Мне бы теперь, по моим делам, очень нужно такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?

Бальзаминова. Это что еще за новости! Кому тебя спрашивать?

Бальзаминов. Я, маменька, новое знакомство завел. Лукьян Лукьяныч Чебаков, отличнейший человек. Он капитан в отставке.

Бальзаминова. К чему это?

Бальзаминов. Как к чему? Что вы говорите! Вы знаете, маменька, какая у нас сторона! Я уж теперь далеко не хожу, а хожу тут поблизости.

Бальзаминова. Так что же?

Бальзаминов. Как что же? Какое необразование свирепствует в нашей стороне, страсть! Обращения не понимают, человечества нет никакого! Пройду по рынку мимо лавок лишний раз – сейчас тебе прозвище дадут, кличку какую-нибудь. Почти у всяких ворот кучера сидят, толстые, как мясники какие, только и дела что собак гладят да играют с ними; а собаки-то, маменька, как львы. Ведь по нашему делу иногда нужно раз десять мимо окон-то пройти, чтобы заметили тебя, а они разве дадут? Сейчас засвищут, да и давай собаками травить.

Источник