Агульцы что за нация на какой национальности
Агулы — народ Дагестана родом из Аккада
Численность 30–40 тыс. Занимают агулы в верховьях рек Чирах-чай и Курах-чай четыре глубоких ущелья: Магудере, Агулдере, Гушандере, Хпюкдере во внутренней горной зоне юго-восточного Дагестана. Соседи агулов на севере – даргинцы, на северо-востоке — кайтаги, на востоке – табасаранцы, на юге – кюринские лезгины. На юго-западе агулы разобщены с рутулами (мюхадами), лаками и лезгинами снежной горой Сарфун.
Из-за местных географических условий связь агулов с местными народностями осуществлялась через узкие пешие или конные тропы по склонам малодоступных горных оврагов. В вьюжные зимы сообщение между отдельными селениями прерывалось. Связь агулов с лезгинами, живущими в предгорье, в частности в Касумкенте и Дербенте в прошлом осуществлялась через ущелье Агулдере по узкой и очень опасной тропе, тянущейся 35 км. В дореволюционном прошлом агулы сложили даже легенду «Тоска о дороге», и только в Советское время была прорублена дорога, а в 1936 году проведена автомобильная трасса, сыгравшая значительную роль в жизни агулов.
Лезгинстан, место проживания лезгинов – это край Прикаспийской равнины, предгорных и горных высот, крутых водораздельных хребтов, альпийских пастбищ-эйлагов, лесных угодий. Лингвисты выделили 10 лезгинских народов на территории Дагестана и Азербайджана:
Бесписьменный агульский язык принадлежит к лезгинской группе яфетических языков. В языке выделяют от двух до четырех диалектов, часть из которых тяготеет к лезгинскому, а другая к табасаранскому.
История народа
Данные археологии, истории, этнографии и языкознания свидетельствуют о том, что лезгины, табасаранцы, рутулы, цахуры, агулы вместе с хиналугами, удинами, крызами являются близкородственными народностями и древнейшими жителями Южного Дагестана и соседствующего с ним Азербайджана.
Ученные склонны думать, что в основе всех языков лекских племен лежал единый пралезгинский язык. Он был одним из основных языков Кавказской Албании. С течением времени (V-X вв.) в языке, быту и культуре этих обществ в силу экономической и политической обособленности складывались свои особенности.
Лингвистические исследования позволили предположить, что до VII в. до н.э. агулы жили где-то на Ближнем Востоке (предположительно в Загросских горах или их предгорьях на восточном берегу Тигра), о чем свидетельствуют довольно объемные пласты арабизмов и персизмов (порядка 3-4 тыс. слов), а также значительное число слов пока недорасшифрованного аккадского языка (более 100 слов). Ни в какой другой точке земного шара такое тройственное влияние на агульский язык оказано быть не могло.
Наличие связей с древней аккадской цивилизацией у агулов и цахуров подтверждается наличием элементов народного костюма, которые можно охарактеризовать как каббалистические и астрономические символы аккада и шумера.
На агульских камнях можно обнаружить подобные знаки, которые отсылают к цивилизациям глубокой древности.
Однако конец VIII- первая половина VII вв. до н.э. оказались для региона Ближнего Востока слишком беспокойными. Ассиро-эламские, ассиро-мидийские войны, нашествие киммеро-скифов, возникновение персидской империи в VII в. до н.э., исчезновение ряда государств, в частности Элама, Мидии, Урарту, положили начало массовому продвижению народов на восток и на север. По свидетельству Плиния, гелы тоже частично продвинулись на север. И уже в VII в. н. э. у гелов (агъулов) было свое этническое имя в составе Кавказской Албании.
Важно отметить, что на территории Агульского района, близ села Буркихан, сохранились развалины, называемые жителями «Алпан». Алпаном называли главное божество лезгин — бога Солнца, а затем лезгины так стали называть свою страну — Кавказскую Албанию, существующую уже в IV веке до н. э.
В период существования Кавказской Албании гелы в отдельности вместе с леками уже упоминаются как участники войн и других исторических событий.
Персидский шах Ануширван II в конце V в. захватил Дербент. С целью сделать этот город северными воротами Персии он выселил агулов, лакцев и арчинцев из окрестностей Дербента в горы, а в их бывших селах заселил персоязычных евреев-татов.
Исчезнувшие агулы снова всплывают уже в VII в.- упоминаются в армянской географии VII в. как агутаканы. О жителях ущелья Кушан-дере 8–9 вв. есть упоминания в арабских, источниках.
АГУЛЫ! КРАТКО ОБО ВСЕМ
Численность в РФ — 34160 человек
Основной регион — Республика Дагестан
Родной язык — агульский
АГУЛЫ, агул, агулар (самоназвание, «жители Агула»), народ в России, коренное население Дагестана.
Агульский район состоит из 18 населенных пунктов, расположенных в верховьях реки Чирагчай. Населяют район агулы (или агульцы) – малочисленный этнос (всего около 34 тыс.чел.) (1), исторический ареал проживания которого находится в горах южного Дагестана, а именно – в Агульском районе и северной части соседнего Курахского района. Есть в районе и несколько даргинских населенных пунктов (Чираг, Амух, Шари), но в них проживает всего около 12% от общего количества жителей Агульского района. Всего в районе проживают по официальным данным чуть более 11 тыс. человек (2). Однако есть серьезные основания полагать, что официальная статистика не отражает реальную демографическую ситуацию в районе. Так, например, по данным Избирательной комиссии Республики Дагестан в Агуле зарегистрировано по состоянию на 1 июля 2012 года 5762 избирателей (3). То есть именно столько жителей от 18 лет и старше проживает в районе. Если учесть что количество детей школьного и дошкольного возраста составляет примерно 1/4 от всего населения района, то в Агуле проживает не более 8 тыс. человек. Агулы — народ центральной части юго-востока Дагестана. Происхождение этнонима агулов можно связать с названием ущелья Агулдерс.
Суровость природы, острая нехватка земли обусловили и занятия агулов. Как и в других районах Дагестана, занятия агулов строго делились на мужские и женские. Из-за нехватки плодородной земли, основным занятием жителей было скотоводство. И здесь тоже существовало разделение: уход за овцами был чисто мужским занятием, а за крупным рогатым скотом – женским. Агульские женщины занимались также ковроткачеством.
Занятия мужчин были разнообразными: они изготавливали косы, серпы, топоры, мотыги, ножи; выделывали овчину и обрабатывали кожу, изготавливая обувь, ремни, пояса и т.п. Высокого мастерства достигли агулы в строительстве жилищ, мостов, мечетей. Резьбой по дереву они украшали столбы, деревянные конструкции фасадов, двери и окна, колонны балконов. Были искусны в художественной обработке камня. До сих пор в каждом населенном пункте агулов, затейливыми надписями и изображенииспещрены стены домов, мостов, мечетей..
Мужская одежда агулов однотипна с одеждой других народов Дагестана. Нательная одежда состояла из рубахи «бергьам» и штанов «шалвар». Верхней одеждой агулов были бешмет — «валжагъ» и черкеска — «чохай». Валжагъ был как повседневной, так и нарядной традиционной одеждой мужчин, надеваемой поверх нательной одежды — рубахи и штанов. Он шился из темной ткани: чёрного, темносинего, темнозеленого и других цветов. Агульский валжагъ представлял из себя распашную, слегка приталенную одежду длиною до колен или несколько выше. Валжагъ шился обязательно на подкладке из простой ткани темных тонов. Зимний валжагъ, а также предназначенные для людей преклонного возраста, подбивались тонким слоем ваты или шерсти и простегивались широкими продольными стежками. Черкеску, а также валжагъ носили с кожаными поясами «чил» с серебряным набором. Теплой верхней одеждой были нагольные меховые шубы «кул». Различались «кул» и «хIякул», первая — с обычными рукавами, вторая — с ложными. Как и у всех народов горного Дагестана, непременной принадлежностью верхней одежды агулов была бурка «лит», привозная или местной выделки. Традиционной обувью агулов были поршни из сыромятной кожи — «шумар» и «шаламар». Традиционным головным убором агулов была папаха — «бармак». Она была двух видов: «чIачIах бармак» и «бухар бармак». Папаха была неотъемлемой принадлежностью и символом достоинства мужчины. Без папахи мужчина в обществе не появлялся. В случае необходимости на ней давали клятву.
Прическа агулов отличалась незамысловатостью: мужчины всех возрастов брили голову наголо.
Традиционную нательную одежду агулок, как и других дагестанок, составляли рубаха «бергьам» и штаны — «шалвар». Бергьам шилась большей частью из хлопчатобумажной ткани темных цветов: синего, чёрного, зелёного. У молодых женщин и девушек она бывала и белого цвета. Рубаха имела туникообразный покрой. Верхней одеждой агулки, носимой поверх платья-рубахи, был бешмет «валжагъ». Валжагъ был обязательной принадлежностью как выходного так и повседневного женского костюма.
Для повседневного валжагъа использовались простые ткани ярких расцветок, чаще красного цвета, для девушек и молодых женщин, и темных тонов для пожилых женщин.
Теплой плечевой одеждой агулки была овчинная нагольная шуба «кул». Традиционной обувью агулки была вязаная, с отогнутым назад носком — «гивянар». Помимо вязаной, женщины носили кожаную обувь — «тапри». Традиционным головным убором агулки, надеваемым непосредственно на волосы, был «къуч». Головные уборы носились женщинами с малых лет, а тот из них, который надевался непосредственно на волосы, никогда не снимался, так как согласно исламским законам женщина не имела права никому показываться с непокрытой головой. В къуч она могла выполнять дома разные работы по хозяйству, но при выходе на улицу обязательно покрывала голову платком.
Агулки очень любили всевозможные серебряные украшения. В качестве украшений ими использовались также разнообразные бусы и раковины каури. В зависимости от назначения все украшения агулки можно разделить условно на головные, шейные, нагрудные, поясные, наручные.
Помимо этого женская одежда обильно украшалась серебряными монетами разного достоинства, пришитыми по разрезу ворота, рукавов, вдоль подола, а также галуном — «бавта», которым обшивались полы бешмета, подол и рукава.
Особенное внимание уделялось украшению головы.
Язык агульский нахско-дагестанской группы северокавказской семьи.
Верующие агулы — мусульмане-сунниты.
Традиционные занятия — пашенное земледелие (рожь, ячмень, голозерный ячмень, пшеница, конские бобы, горох; со 2-й половины 19 века — картофель, морковь, лук, чеснок) и скотоводство (крупный и мелкий рогатый скот, лошади, ослы, мулы).
Развиты кузнечное ремесло, обработка кожи, овчины, шерсти (прядение, изготовление тканей, паласов, безворсовых ковров, вязание джурабов и т.д.), резьба по дереву, камню.
Традиционная социальная организация — сельская община, которая была самостоятельной хозяйственно-территориальной единицей.
Занятия мужчин были разнообразными: они изготавливали косы, серпы, топоры, мотыги, ножи; выделывали овчину и обрабатывали кожу, изготавливая обувь, ремни, пояса и т.п. Высокого мастерства достигли агулы в строительстве жилищ, мостов, мечетей. Резьбой по дереву они украшали столбы, деревянные конструкции фасадов, двери и окна, колонны балконов. Были искусны в художественной обработке камня. До сих пор в каждом населенном пункте агулов, затейливыми надписями и изображениями испещрены стены домов, мостов, мечетей.. Мечеть Тпига представляет собой небольшое здание с одной башенкой (на которую я забрался..не только я) интересны колонны внутри, резьба, знаки и арабская вязь.
Традиционное жилище каменное, прямоугольное в плане, 2-3 (реже 4)-этажное с узкими окнами и одним входом (дом-крепость), с плоской земляной крышей. Со 2-й половины 19 века появляются открытые лоджии и балконы, хозяйственные помещения выделяются в отдельную постройку. Современное жилище — двухэтажное каменное многокамерное со скатной крышей (железо, шифер), с застеклённой верандой, большими окнами.
Традиции и обычаи агулов.
Неслыханным с точки зрения морали и не виданным с точки зрения практики, делом считалось, нанесение гостю обиды. Случись такое в жизни — обидчик потерял бы не только уважение в своем обществе, но и стал бы нравственным изгоем для своих соплеменников. В равной степени ответственность в соблюдении не только моральных и нравственных норм, но и общепринятых этических правил требовалось и со стороны самого гостя. Так, например, считалось недопустимым для воспитанного человека ехать верхом в чужом населенном пункте. Это означало бы проявление гордыни. Садиться на лошадь можно было лишь за его пределами.Признаком дурного воспитания считалось также, если гость, проходя мимо людей, не здоровался с ними, хотя бы кивком головы. Оказавшись в другом обществе, гость в первую очередь навещал своих кунаков, если таковые имелись.Те привязывали его лошадь в специально отведенном месте, и радушно приглашали его в дом. Если в этот момент дома никого не было, гость оставлял свою лошадь там, а затем отправлялся по своим делам. Если в момент приезда гостя в доме не оказалось главы семьи, то до прихода его, побыть с гостем приглашали кого-либо из близких родственников. Могло быть и так, что гость сам отправлялся к ним. Гостевые обязательства во всей их полноте распространялись не только на членов одной конкретной семьи, но и всего тухума «рода», к которому принадлежала данная семья. Агулы с гостем здоровались дважды – вначале на улице в момент приезда его, а затем и дома, после того, как приехавшего усадят на свое место. В этом случае к нему подходили и здоровались за руку – хулан хвашккелди «домашнее приветствие» все члены семьи, начиная с главы ее, в том числе и женщины. Сразу расспрашивать гостя о цели его приезда, считалось неприличным. Это делалось лишь через три дня. По истечению этого срока его уже условно приравнивали к членам семьи. Если гостью было необходимо решить какие-то вопросы, то члены рода оказывали ему всяческое содействие. Тухум также был обязан обеспечивать гостю безопасность, пока он находился в их кругу, если даже был преступником. От такого долга они освобождались лишь тогда, когда пришелец оказывался за пределами территорий данного общества. Еще одна характерная черта гостевых традиций агулов заключается в том, что, подружившись однажды, кунаки свою дружбу предавали потомкам, а те – своим. Таких кунаков называли дадарин х I у I лар – «кунаки предков» и соответственно, отношение к ним было особым.
С кунаками было принято на равных разделять горе в трудную минуту и веселье в радостный час. Так в канун, намеченного свадебного действа, хозяин дома отправлял к кунакам верховых вестников – «мусуди», которые должны были сообщить им о радостном событии. Вестники, когда добирались на расстояние видимости намеченных сел, выстреливали в воздух из ружья, давая тем самым понять, что кого-то из селян кунаки приглашают на свадьбу. Затем вестник на скаку врывался в селение и выстреливал из ружья уже непосредственно у ворот приглашаемого, обозначая тем самым, кого именно приглашают. Кстати, это единственный момент, когда за езду по селению не могли порицать. Вестник — мусуди в таких случаях наоборот должен был демонстрировать всю удаль, на какую был способен и тем самым подчеркивать важность и торжественность момента. Затем вестника приглашали в дом и усаживали в гостевой комнате. Собирались родственники, соседи, да и просто сельчане, которые должны были «приветствовать» вестника. Хозяин дома собравшему народу устраивал обильное застолье и готовился на свадьбу. Если приглашаемых на свадьбу было несколько, то такие застолья давал каждый из них.
Приглашенные на свадьбу в пункт назначения отправлялись на следующий день во главе с вестником, на шее коня которого, в качестве подарков ему завязывали различные шелковые ткани или платки.
Такие же подарки «т I арат I ар», как знамена на древках везли они и молодоженам – их впоследствии выставляли напоказ — водружали на крыше дома, где шла свадьба, или развешивали на его стенах.
На подходах к селу «вестник» останавливал процессию, а сам, выстреливая из ружья, скакал домой сообщить о прибытии гостей. После этого навстречу им с музыкантами, хором девушек и различными угощениями выступали родственники и близкие жениха. На встрече прибывшие начинали разыгрывать различные шуточные сценки и предъявлять к встречающим их различные требования в ответ на согласия продолжить путь дальше.
Например, могли требовать доставить к ним отца жениха, или спеть какую-либо песню или танцевать. Все требования гостей должны были исполняться беспрекословно.
Непосредственно после прибытия на свадьбу приглашенных гостей окружали вниманием и заботой. Кроме того назначали специальных людей, которые заботились о них. Активное участие в судьбе друг друга кунаки принимали и в горестные дни. В целом программа гостеприимства агулов, как и других народов Кавказа, состояла из свода не писаных правил, соблюдение которых было не только обязательно, но и почетно. В основе программы лежали этические соображения, позволяющие учитывать во взаимоотношениях людей взаимные человеческие качества и не дающие одним из них право измышлять для себя преимущества над другими. Юноши и девушки могли встречаться только на праздниках, во время коллективных работ. Девушка не имела права выходить замуж без согласия родителей, а если их не было, без согласия других близких родственников. Юноша также выбирал невесту только с согласия своих родителей. До свадьбы молодые могли вместе посещать праздники и другие общественные мероприятия.
Об избранной девушке юноша не мог сам сказать своим родителям, а сообщал им об этом через товарища или сестру. Вечером следующего дня мать и отец жениха отправлялись в дом невесты, где в это время собирались все ее родные.
При заключении брака, особенно с девушкой из другого рода, строго учитывалось имущественное положение вступающих в брак, знатность и численность рода.
Получив согласие, сваты тут же дарили невесте кольцо и отрез на платье. В старину калым (выкуп за невесту) выплачивался деньгами. Часто вместо денег давали мелкий и крупный рогатый скот, иногда пахотные или сенокосные участки и медные кувшины. Кроме того, жених был обязан одеть с головы до ног не только свою невесту, но и почти всю ее родню.
Многие агулы после сватовства уходили на заработки и работали годами, чтобы накопить деньги и заплатить калым.
Еще задолго до свадьбы девушка начинала готовить приданое: ковры, подушки, разноцветные вязаные носки. Родственники дарили ей отрезы на платье. Между сватовством и свадьбой иногда проходило два-три года. Однако жених не мог появиться в доме невесты без приглашения ее родителей. Обряд приглашения жениха совершался обычно через несколько месяцев после сватовства. Затем после официального приглашения жених уже свободно посещал дом невесты.
В свадебных торжествах участвовали все члены селения. Свадьба проходила раздельно – в доме жениха и в доме невесты – и продолжалась четыре-пять дней. В доме жениха приготавливали много плова и каши из пшеничной муки. На свадьбе присутствовали все родственники, приглашенные гости и музыканты. Музыканты умели не только хорошо играть, но и петь. Утром в первый день свадьбы, чтобы оповестить о ней все селение, они взбирались на крышу дома жениха и играли там до тех пор, пока гости не заполняли дом. Во второй половине дня, когда свадебное веселье было в разгаре, жених уходил с дружками из дома и даже иногда из селения. Через некоторое время под звуки зурны (духовой инструмент) и песен на его поиски отправлялись братья и сестры жениха, его родственники и гости. Впереди всех шли родные жениха, неся на руках большой медный поднос с разными кушаньями и напитками. Встретив жениха и его дружков, родственники и гости сначала их угощали, а потом просили вернуться обратно. После долгих уговоров жених направлялся в селение. Впереди шли девушки с подносами в руках и пели песни. Процессия доходила до сельской площади, находившейся возле мечети, где обычно совершались все праздники, в том числе и свадьбы. Здесь в это время уже собирался народ. Многие рассаживались на крышах домов для лучшего наблюдения за свадебным весельем. На краю площади жених садился между двумя своими дружками, и перед ними ставили поднос с кушаньями и напитками. Однако жениху есть и пить не полагалось. Наиболее важный момент – встреча невесты матерью и родственниками жениха. Ее осыпали сахаром и угощали медом. В доме жениха варили в нескольких больших котлах пшенную кашу, резали барана. Белое платье невесты с длинными широкими рукавами было подпоясано широким серебряным поясом. Голова покрывалась белой шелковой шалью, закрывавшей лицо наподобие чадры. Поздней ночью, после окончания второго дня свадьбы, дружки с женихом входили в комнату невесты, где новобрачная угощала их сладостями. В случае бесчестья невесты ее с позором выгоняли из дома мужа
На третий день после свадьбы невесту с кувшином на плече в сопровождении подруг уводили к речке. После совершения обряда «выхода за водой» молодая становилась полноценным членом новой семьи. Рождение мальчика отмечалось в семье большим торжеством, в то время как рождение девочки встречалось достаточно равнодушно. Роды происходили в присутствии только одной женщины-родственницы. Детям давали преимущественно имена умерших членов семьи.
Женщины в семейных делах обладали большой свободой. Общение между супругами, особенно при посторонних, было сдержанным. Эти же нормы предписывали родителям демонстративную сдержанность по отношению к детям, особенно это касалось отцов. Отец в присутствии старших не мог взять ребенка на руки, приласкать его или поиграть с ним. В присутствии старшего родственника супруги не могли называть друг друга или детей по имени. Обращаясь к сыну, родители говорили: «Эй, мальчик».
У агулов существовали общие сельские кладбища, которые разделялись на отдельные родовые участки. Кроме того, в ряде селений некоторые большие рода имели свои кладбища. Надгробные камни ставили, по народному поверью, для того, чтобы душа покойного находилась под прочной защитой и не была унесена ветром. Траурную одежду из темной ткани вдовы и близкие родственники носили в течение одного месяца после похорон.
Основными видами наказаний в сельской общине были, по обычаю, изгнание из села на определенный срок или бессрочно и штрафы в пользу общины. Кровная месть у агулов возникала главным образом из-за земли. В кровной мести наряду с мужчинами принимали участие и женщины, однако пускать в ход кинжалы или ножи им не полагалось.
Существовал особый обычай – так называемый «гость с просьбой». Гость мог приехать для того, чтобы получить от хозяина то, в чем в данный момент очень нуждался, – скот, деньги или особые услуги, вплоть до содействия в кровной мести. Хозяин был обязан выполнить просьбу, нередко для этого обращаясь к родственникам и соседям. В таких случаях просивший должен был со временем возвратить что-либо эквивалентное или превосходящее по стоимости полученное.
В общественной жизни сохранились обычаи взаимопомощи, почитания старших, гостеприимств.
Характерной чертой этикета у агулов являлось приветствие гостя не на пороге, а внутри дома. Гостей принимали обычно в кунацкой и угощали лучшей пищей. Если гость останавливался в доме не более чем на трое суток, то его обслуживали главным образом мужчины. Они не только развлекали его разговорами, но и подавали умывальные принадлежности и еду. Женщина в присутствии гостей не появлялась.
С обычаем гостеприимства в древности был определенным образом связан и обычай куначества, согласно которому два лица, принадлежавшие к различным родам и даже племенам, обязывались оказывать друг другу всяческую помощь и защиту. Пока агульское общество не разделилось на классы, кунаки являлись равными по своему положению людьми и их отношения строились на началах подлинной взаимопомощи. Но со временем положение резко изменилось. Куначество часто являлось уже не союзом двух равноправных лиц, а покровительством влиятельного члена общества более слабому.
В день весеннего равноденствия агулы отмечали Новый год. К празднику готовили особые ритуальные блюда: их должно было быть не менее семи. С этими блюдами и подарками обходили соседей, родственников, семьи женихов и невест. Сельчане всех возрастов прыгали через костры, произнося заклинания о крепком здоровье и хорошем урожае в новом году. Женщины и девушки катались на качелях, дети бросали с помощью пращи глиняные шарики с горящими фитилями. По селу ходили ряженые, а девушки гадали. По различным приметам в этот день делались прогнозы на наступивший год.
Перед началом земледельческих работ отмечался день первой борозды. Вывоз плуга сопровождался рядом магических обрядов. Проведение первой борозды поручали самому опытному пахарю, слывшему у односельчан человеком добрым и справедливым. Когда он выводил своих быков в поле, его посыпали мукой. Рога животных украшали разноцветными лоскутками.
Большой летний праздник был связан со сбором черемши. Жители разных селений съезжались на вершину горы Джуфудаг, где устраивалась коллективная трапеза, сопровождавшаяся танцами, состязаниями в скачках.
В засуху люди выходили просить у бога дождь, для чего они забирались на одну из гор агульского ущелья. На вершине мужчины и женщины совершали обряды.
Богато и разнообразно устное народное творчество агулов. Для него характерны лирические песни, которые исполняются мужчинами под музыку или группой женщин без музыкального сопровождения. Фольклор представлен также бытовыми песнями, плачами, сказками, пословицами и поговорками, особенно связанными с земледельческим циклом.
В танцах преобладают плавные движения. Наиболее популярны следующие танцы: медленный (в основном его танцуют женщины), быстрый парный (чаще всего мужчина с мужчиной или женщина с женщиной) и коллективный. Девушки стоят в одном ряду, мужчины – в другом, а между ними находятся музыканты.
За общим порядком следит смотритель, по приглашению которого сначала на танец выходит парень, а затем девушка.
Наиболее древний и широко распространенный агульский музыкальный инструмент – пастушеская свирель, изготавливаемая из отрезка камышового тростника. Распространены также зурна (духовой инструмент) и барабан. Ни один праздник агулов не обходится без участия ансамбля, который состоит из двух зурначей и барабанщика.
Высокого совершенства достигли агулы в строительном деле. Со строительством жилищ, мостов, мечетей непосредственно была связана и художественная обработка камня.
Тпиг — село, административный центр Агульского района Дагестана. Также административный центр и единственный населённый пункт сельского поселения (муниципального образования) «Село Тпиг». Расположено в 130 км к югу от города Махачкала, на реке Чирагчай в месте впадения в неё реки Гарухрух. По оценке 2012 года в селе проживало 2773 человека. В селе проживают преимущественно агулы.
Агульская народная поэзия
Агульская народная поэзия, отражая различные стороны жизни и быта народа, не могла пройти мимо социальных проблем жизни. В художественном творчестве бытовали песни, касающиеся тяжелой доли простого труженика, а также вопросы, освещающие имущественное неравенство и беспросветную жизнь как горянки, так горца-земледельца и скотовода. Агульское общество в конце XIX века представляло собой различные социальные слои. Социальная дифференциация агульского общества зависела от наличия или отсутствия у горца собственной земли. Так, в Агуле существовали следующие формы земельной собственности: ханская, бекская, мюльк, мечетская и общинная. Если большая часть селений Агула входила в «вольные общества», имеющие свои общинные или вакуфные (т.е. мечетские) земли, то в некоторых населенных пунктах трудящиеся расчленялись на соответствующие социальные группы: уздени (свободные крестьяне), раяты (крепостные крестьяне), чанки (незаконнорожденные дети беков) и лаги ( рабы, использовавшиеся на любых работах). В то же время наиболее плодородными пахотными землями и сенокосами владели отдельные богатые тухумы, на которых работали раяты, лаги и уздени, не имеющие земель вообще или достаточных земельных угодий.
Календарно-аграрные обряды и ритуально-магическая поэзия агулов, связанные с земледелием и скотоводством, имеют глубокие генетические корни, уходящие к временам становления первобытного синкретического искусства. Об этом говорят сохранившиеся до сих пор в народной традиции языческие обряды и фрагменты некогда бытовавших ритуалов, сопровождавшие нелегкий хозяйственный год дагестанского этноса.
Жизнь древних агульских скотоводов и земледельцев была нелегкой в силу того, что природно-климатические условия горного края не всегда способствовали выращиванию обильного урожая и домашнего скота. Земледелием и скотоводством занимались почти во всех долинах притоков Чираг-чая и Курах-чая: Агул-дере, Кушан-дере, Курах-дере, Хпюк-дере. Однако примитивные орудия аграрного труда (соха и мотыга), неполивное земледелие, ограниченность плодородных не каменистых земель и суровые горные климатические условия вынуждали земледельцев прилагать большие усилия для выращивания зерновых на склонах гор и долин ( ржи, ячменя, гороха и др.). В то же время временами посевы подвергались засухе, градобитию и выпадению в середине лета снега, что приводило к частичному или полному уничтожению выращенного урожая. Поэтому в осенне-зимний период большая часть мужского населения агулов отправлялась на заработки в приморские районы Дагестана и Азербайджана.
В средневековье агулы жили «вольными обществами». Все дела бытового характера решались на сельских сходах, где главенствующее положение занимали старейшины сел. Как отмечает этнограф Б.А. Калоев, « еще во второй половине ХУШ века селения Рима и Бердіог составляли отдельные «вольные общества», не подчинявшиеся до присоединения к России никому из соседних феодалов и управляющиеся ричинскими старшинами. Есть основание полагать, что «вольные общества» существовали и в других агульских ущельях, в частности, Агул-дере и Кушан-дере. Здесь исчезновение «вольных обществ» произошло, вероятно, значительно раньше, примерно на рубеже ХУ1 — ХУП вв. Причиной этого явились захватнические войны соседних феодалов и иноземных агрессоров, в частности, турецких и иранских. «Вольные общества» агулов представляли собою военный союз сельских общин. Внутри этих обществ не существовало социального неравенства, однако господствующее положение в обществах занимали более крупные селения, старшины которых часто управляли и всем обществом» 7.
В исторической науке долгое время господствовало суждение, что основным занятием древних агулов в силу географического расселения народа было скотоводство. Однако последние археологические раскопки возле селений Тпиг, Рича и других говорят о том, что в средние века агулы занимались и трехпольным земледелием: осеннее поле для озимых культур, весеннее — для яровых и зябь. Широкому ведению земледелия способствовали природные условия в большинстве аулов. Более половины населенных пунктов расположены в широкой долине Чираг-чая, по берегам которой раскинулись пахотные и сенокосные земли. Однако селения кушандеринской зоны занимали менее удобные для земледелия территории. Но жители сел использовали горные склоны в ущелье с помощью возведения террас, где выращивали зерновые, картофель и другие культуры.
Аграрные работы древних агулов, как и у других народов Дагестана, были основаны на этническом земледельческом календаре, связанном с солнцем и луной. Этот календарь строго регламентировал хозяйственную жизнь в каждом селе: сроки проведения различных видов аграрных и скотоводческих работ, проведение древних магических земледельческих обрядов и традиционных народных праздников, известных с языческих времен. Но с принятием агулами мусульманства в УШ — IX века они начали подвергаться влиянию ислама.
Хозяйственный год у древних агулов делился на четыре части: «кьорд», «кьярд» («зима»), «ширквар», «хьид» («весна »), начиная со дня весеннего равноденствия (22 марта), «гъюл» «хьал» («лето»), «пул» «чвул» («осень»). Трудно согласиться с этнографами Ш.М. Ахмедовым, А.Г.Булатовой и А.И. Исламмагомедовым, занимавшимися изучением истории и этнографии агулов, что «хозяйственный год у кушанцев ( жителей агульских селений магала Кушан-дере — Э.А.), как у других народов Дагестана, начинается с весны — явление, свойственное народам, издавна занимающимся земледельческим трудом. Новый год начинается в день весеннего равноденствия, наступление которого определяется по солнечному календарю».
Причитания — один из древнейших жанров народного поэтического искусства. Они возникли в глубокой древности как магические песни, сопровождавшие покойника в «потусторонний мир». Это единственный жанр, в котором не происходит процесс предварительного творческого осмысления содержания и структуры будущего произведения. Согласно устоявшейся традиции, от плакальщицы требуются моментальные импровизационные сочинения, адресованные покойнику. У агулов, как и у других народов Дагестана, над покойником должны были причитать его родственницы. Профессиональных плакальщиц у агулов, как, к примеру, в некоторых аулах аварцев, не были известны.
Смерть в примитивном представлении древнего человека была не прекращением существования человека, а переходным моментом в загробный мир, где его ожидает вечная жизнь. Ограниченный уровень мировосприятия человека представлял, что людей в загробном мире ожидает другая, более благоприятная жизнь после их оживления в аналогии с ежегодным воскрешением природы. В то же время, болезнь членов рода или племени, природные катаклизмы, приносившие аборигенам какие-либо невзгоды, воспринимались людьми древности как происки умерших. Поэтому оставшиеся в живых сородичи покойника старались умилостивить его, расположить в свою пользу, уберечь себя и других от всевозможных преследований со стороны мертвых.
Как писал исследователь русского фольклора В. Базанов, покойник оказывал влияние на жизнь живущих, «вмешивался в отношения живых людей, помогал им или, наоборот, вредил своим поведением. Отсюда возникла потребность установить контакт с умершим, расположить его в свою пользу. Похоронный обряд и выполнял функции этого договора. Обряд имел, безусловно, магическое значение. Со временем похоронный обряд утратил магическое значение, а плачи, словесно оформлявшие обряд, стали выражать более реалистические и жизненные представления народа. Плачи приобрели характер семейно-бытовой поэзии, где личное горе в связи с потерей близкого человека, безотрадное положение вдов и сирот и тому подобные мотивы стали главными».
Изучение традиционных похоронных обрядов древних агулов и причитаний позволяет заметить, что мусульманская религия внесла существенные изменения в общую структуру обряда, приближая его к канонам ислама. Это видно в ритуалах омовения, погребения, в церемониях религиозного словесного или хорового сопровождения его на кладбище и захоронения.
Агульские причитания по тематической разнородности делились на следующие группы: причитания по мужу, сыну, дочери, брату, отцу, матери и т.д. По традиции причитали только женщины, поэтому этот жанр можно вполне назвать «женским жанром». По силе эмоциональности бытования, причитания превосходят другие жанры народной поэзии. Неожиданное горе, как правило, вызывает эмоциональное выражение отношения женщины к несчастью, и родственницы покойника импровизационно слагали яркие строки, сопровождая свои сочинения экспрессивными действиями, что создавали театрализованные сцены скорби. «Похоронные причитания в отличие от других жанров народного творчества наиболее отчетливо сохранили в себе признаки синкретизма народной поэзии, то есть сочетание песни-плача с «орхестическими движениями» (определение А.Н.Веселовского), усиливающими их эмоциональность. Неожиданное горе, естественно, вызывает резкую перемену психологического состояния человека. Личный талант импровизатора придает особую эмоциональную окраску причитаниям. Передача индивидуального психологического состояния плакальщицы с помощью традиционных народных поэтических средств создает специфический поэтический симбиоз, в котором личное и общее составляют неразрывно связанное, целое» …
Образован Агульский район в 1934 г. Территория составляет 778 кв. километров, население свыше 11 тысяч человек. В мире и согласии проживают здесь представители 7 народностей, преобладающими из которых являются коренные агульцы и даргинцы.
Главным достижением всех жителей района является их единство, духовная общность, уважительное и братское отношение друг к другу и особое гостеприимство.
Граничит Агульский район со своими верными соседями и кунаками — Хивским, Курахским, Дахадаевским, Кулинским, Табасаранским, Рутульским, Кайтагским районами. Районный центр — село Тпиг с населением около 1700 человек. Населенных пунктов — 18. Это села Бедюк, Рича, Чираг, Тпиг, Буркихан, Амух, Цирхе, Шари, Хутхул, Миси, Дулдуг, Гоа, Фите, Яркуг, Кураг, Худиг, Арсуг, Буршаг.
Расстояние от райцентра до Махачкалы — 240 км. Муниципальных образований 10. Агульцы издревле живут в контакте с другими родственными народностями. В разные периоды, в силу социально-политических, этнокультурных условий контакты осуществлялись с разными народностями и в разной степени интенсивности. Постоянные контакты существовали и существуют с даргинцами и лакцами на западе, с табасаранцами — на востоке и лезгинами — в южной оконечности агульского ареала.
На территории района имеется 10 сельских администраций, 35 объектов социально-культурного назначения. Имеется также 15 крестьянских фермерских хозяйств, 10 предприятий государственной собственности, 24 субъекта федеральной собственности и 9 кооперативной собственности.
Трудоспособное население составляет около 6737 чел., из них занято в экономике района около 3770 чел. Основа экономики — отрасль сельскохозяйственного производства. Общая площадь сельскохозяйственных угодий составляла 67 тыс. га, из них 2,02 тыс. га — пашни, 2,26 тыс. га — сенокосы, 62,72 тыс. га — пастбища, район преимущественно направлен на развитие животноводства. Из общего объема валового производства продукции сельского хозяйства в 2006 году 63% составляет продукция животноводства и 37% — растениеводства. На прикутанных землях несколько хозяйств занимаются и виноградарством.
В Агульском районе действуют 63 предприятия розничной торговли, из них 7 государственных, 56 частных. В районе 18 общеобразовательных учреждений численностью учащихся свыше 2000 детей.
В области здравоохранения района функционируют 2 больницы (ЦРБ с.Тпиг — 75 коек и участковая больница в с.Худиг — 10 коек), 16 фельдшерских акушерских пунктов и 1 амбулаторно-поликлиническое учреждение.
Дорога, соединяющая Агул с Махачкалой, почти полностью асфальтирована. В эти дни полным ходом идет асфальтирование оставшегося трехкилометрового участка.
МО «Агульский район» выиграл три гранта по конкурсу Фонда «Устойчивое развитие» на развитие райбольницы, по утеплению Тпигской ОСШ и на развитие туризма в Агуле.
С 2003 года Агульский район побратим с Кинель-Черкасским районом Самарской области. Между двумя братскими районами проходят с выездами друг к другу культурные и спортивные мероприятия. В Агул приезжают дети из Кинель-Черкасска на лето отдыхать. В летнее каникулярное время учителя из Агула ездят на строительные работы к побратимам из Самары. Регулярно идет культурный обмен спортсменами и артистами.
Продолжительные социально-политические, экономические и культурные связи агульцев с соседями оставили заметный след в их быту. По анкетным данным подавляющее большинство агульцев до революции владело лезгинским языком, а жители Кушан-Дере хорошо знали, помимо лезгинского, и табасаранский язык. Жители села Цирхе знали даргинский язык. В селе Буркихан, входившем до Октябрьской революции в состав Казикумухского округа, подавляющее большинство мужчин знало лакский язык. Азербайджанский язык знали только те, кто ходил в Азербайджан на отходничество.
Агулы всегда чувствовали себя единым народом, хотя единого правителя имели не всегда. Организационные структуры в виде советов старейшин, советов алимов и т. д. решали и межаульские споры и проблемы. Когда после иранского нашествия опустели южная часть Кушан-Дере и земля, где теперь расположено селение Хпюк, решением межаульского совета старейшин были направлены 4 семьи для создания аула Кураг (из Хутхула, Тпига, Гекхуна, Мисе), 3 семьи — для создания аула Хпюк (из Хутхула, Гекху-на и Укуза) и 4 семьи — для создания аула Яркуг (по две семьи из Дулдуга и Гоа). А за 2-3 века до этого в селении Рича были избираемые из знатных родов правители, которые правили всеми агулами, некоторыми лезгинскими селами; иногда их власть доходила до владений Кубинского ханства.
Несмотря на суровую жизнь высокогорья, агульцы жизнерадостны, у них много интересных обрядов, обычаев, они ценят шутку, острое слово. Без преувеличения можно сказать, что агульская культура – одна из наиболее интернациональных в Дагестане. Это нашло отражение в языке, обычаях, одежде, жилище. На торжествах агульцы исполняют лезгинские, азербайджанские, лакские, табасаранские песни и музыкальные мелодии. Интернационализм и дружелюбие агулов предопределены даже географически – они живут в самом центре Дагестана, со всех сторон окружены территориями, где проживают разные народы Страны