Аманатная изба что это
Словесница Искусств
Проекты
Друзья и партнеры
Устаревшие термины и выражения
Абориген — местный, коренной житель.
Азям — верхняя одежда, сходная по крою с кафтаном.
Аманаты — заложники из числа местного населения. Как правило, в аманаты землепроходцы брали «лутших людей».
Аманатная изба — изба для содержания заложников (аманатов), см. «казенка».
Вож — проводник из числа местного населения.
Волок — участок между двумя судоходными реками, через который перетаскивали суда (лодки) для продолжения пути. В Сибири и на Дальнем Востоке иногда было целесообразно оставлять судно (суда) перед волоком, а на другом его конце делать новое. Груз в этом случае землепроходцы переносили на себе.
Гулящие люди — свободные люди, занимающиеся индивидуальной трудовой деятельностью; разряд населения, не причисленный ни к какому сословию.
Дощаник — большая парусная плоскодонная лодка, судно, на котором, согласно документам XV — XVII веков, перевозили людей и грузы по сибирским рекам. Такое судно имело высоко поднятый нос и широкую корму, посередине — мачту, от которой к корме и носу были протянуты веревки.
Десятинная соболиная казна — пушнина, полученная с торговых и промышленных людей в качестве пошлины, которой облагалась как добытая, так и покупная мягкая рухлядь. Десятину обязаны были выплачивать и служилые люди.
Закаменная сторона — Сибирь и вообще все, что восточнее Уральских гор.
Зимовье — помещение, где зимуют люди. В Сибири и на Дальнем Востоке в XVII — XVIII вв. это изба, где экспедиции пережидали зиму.
Зимовье «по-черному» — зимовье, в котором топились печи без труб-выводов дыма из жилого помещения. Дым попадал в избу и выходил через отверстия в небольших окнах, потому потолок и стены были черными от сажи, в избе — большая задымленность.
Казенка — специальное помещение в остроге (городке), комната или отдельный дом, где содержались заложники (аманаты). См. «аманатная изба».
Камень — 1. старое русское название Уральских гор. 2. Каменный, скальный выступ или гора, не поросшая растительностью. 3. Скала.
Колодки — деревянные оковы, состоящие из двух досок или брусьев с вырезанными отверстиями-полукружьями. Одевались на шею, руки, ноги пленного, чтобы затруднить возможность побега.
Коч — судно, приспособленное для плавания в северных морях. На Руси они появились в XVI веке, их родина — Поморье. Отличительной особенностью является вторая (двойная) обшивка в районе ватерлинии. От ладьи и дощаника, имеющих прямоугольные бока, коч отличает яйцеобразная форма корпуса.
Кошка — 1. Колючее растение, репейник, который цепляется за одежду. 2. Отмели, мешающие продвижению судов; участки моря или реки, периодически пересыхающие во время отлива. Именно в таком значении использовалось это слово в XVII веке.
Кыргызы — многочисленные монголоязычные и тюркоязычные племена, обозначенные в старых документах.
Лама — эвенкийское название Охотского моря.
Лама-река — река Амур на языке тунгусов.
Ламуты — от «Лама», так землепроходцы называли эвенков и другие народы, жившие на берегах Охотского моря.
Лутшие люди — местная знать.
Острог — 1. Укрепленный населенный пункт. 2. Частокол или палисадник из свай, заостренных сверху. 3. Поселение, укрепленное острогом. 4. Тип крепости. 5. Тюрьма.
Охочие люди — добровольцы, которые шли рядом с землепроходцами за свой счет, на свой страх и риск; в списки участников экспедиции не вносились.
Подволошная река — река, с которой начинается волок.
Полуденная сторона — юг, южная сторона.
Полуказачье — особая категория добровольцев, «охочих людей», которые несли государственную службу наравне с казаками, хотя и не числились в послужных списках.
Промышленные люди — 1. Люди, занимающиеся каким-либо промыслом, например, охотой на зверя, промысловики, охотники. 2. Люди, занимающиеся организацией какого-либо производства.
Разсоха — старорусское слово, обозначающее сухое, точнее, полусухое русло, ключ или ручей, дающий начало любой реке. Во время долгой суши ручей исчезает, отсюда и название — разсоха. В наречии у сибиряков XVII века — развилка, рогулька речки; слияние двух рек, речек.
Расческа — низко нависшие над водой деревья, сухие сучья.
Рухлядь — промысловые меха. В Сибири и на Дальнем Востоке рухлядью или мягкой рухлядью называли соболиные меха.
Служилые люди — люди, несущие военную службу, казаки.
Струг — речное деревянное плоскодонное гребное и парусное судно.
Тын — частокол из свай, заостренных сверху, которым ограждали зимовья, остроги.
Уставщики — специалисты по строительству кочей.
Уезд — административно-территориальная единица в составе губернии.
Целовальник — в России XV — XVII веков должностное лицо, занимающееся сбором податей и некоторыми судебно-полицейскими делами.
Ясак — натуральный налог, которым облагались некоторые народы Поволжья, Сибири и Дальнего Востока. Обычно это были меха. Установившаяся практика взимания ясака — одна шкурка соболя с охотника в сезон.
Ясачные люди — люди, уплачивающие натуральный налог.
Сибирскую крепость ожидает второе рождение
История Илимского острога, древнего русского города, начинается с 1630 года, когда на берегу Ангары было построено первое зимовье будущей крепости. Уже к середине 17 века острог стал центром огромного воеводства с территорией, немногим уступавшей современной территории Иркутской области. Три века спустя, в 80-х годах прошлого столетия, город постигла печальная участь: при строительстве Усть-Илимской ГЭС более двухсот его усадеб было сожжено. Спасская проезжая башня 1667 года и Казанская церковь 1678 года – единственные постройки Илимского острога, которые удалось спасти, – были перенесены на территорию музея деревянного зодчества «Тальцы».
Воссоздание рубленого сибирского города и создание экспозиции древнерусской крепости Илимского острога – такова задача совместного проекта музея «Тальцы» и ОАО «Иркутскэнерго».
«Кроме единственного схематичного рисунка 1701 года, принадлежащего перу картографа Ремезова, других изображений древнего города до наших времён не дошло, – рассказывает директор «Тальцов» кандидат культурологии Владимир Тихонов. – В этой ситуации наибольшую ценность имеют подробные описания строений острога, которые сохранились в книгах и актах того времени. В них есть не только обрисовки самих строений, но и детальные описания этнографической обстановки тех времён».
В настоящее время на средства, выделенные ОАО «Иркутскэнерго», научные работники музея проводят историко-архивные и библиографические исследования в архивах Москвы, по крупицам собирая редчайшую информацию, дошедшую до нас. Это только первая часть совместной работы историков и энергетиков: на основе исследований будет определено, какие постройки Илимского острога имеют наибольшую историко-культурную ценность и будут реконструированы.
«Илимский острог располагался на оживлённом пути из Руси на Восток. Здесь начинался «Илимский волок», и отсюда осуществлялось дальнейшее передвижение русских в глубинные территории Сибири и Дальнего Востока, – описывает исторические события того времени Владимир Тихонов. – Здесь скапливался весь ясак, то есть оброк, получаемый с народов, живших по рекам Лене, Ангаре и её притокам. Отсюда шло снабжение хлебом всего северо-востока континента».
В 1667 году Илимский острог был перенесён на новое место и отстроен заново с основными сооружениями внутри, а в 1672-м получил статус города. Сама крепость состояла из тыновых стен и включала восемь башен, три из которых были проезжими. Воеводский двор, церковь во имя Спаса, колокольня, приказная изба, гостиный двор, соболиный, соляной и оружейный амбары, погреба, тюремный двор – вот основные постройки древнего города.
В ходе реконструкции планируется восстановить все тыновые стены, окружавшие крепость, а также галереи для стрелков, откуда велись наблюдение и защитный огонь из мушкетов. Реконструированы будут и торговые ряды – интереснейшие сооружения, представляющие собой двухъярусные строения. На первом этаже торговых рядов располагались лавки, где торговали всяческой снедью – мукой, картошкой, репой. Второй ярус занимали жилые помещения торговцев.
В планах историков воссоздать и караульную избу, которая исторически пришла на смену аманатной. Аманатная изба – это своего рода мини-тюрьма, в которой держали старших сыновей местных князьков в случае неуплаты общинной дани. Так как юноши являлись наследниками княжеского рода, это служило мощным стимулом для того, чтобы вся община их поила, кормила и вовремя платила дань. Позднее аманатную избу заменила караульная, которая вначале выполняла ту же функцию, а затем в ней стали держать и временно заключённых под стражу до решения их судьбы. Вокруг караульной избы располагался небольшой дворик для прогулок арестантов.
Будут реконструированы амбары: соболиный, где хранили отборные шкурки лис, соболей; оружейный, где держали ружья; и солевой, в сусеках которого хранили соль. Планируется не только восстановить сами строения, но и полностью воссоздать этнографическую обстановку, присущую тому времени.
Воеводский двор – ещё одна деталь того времени. Историческую значимость фигуры воеводы сложно переоценить. В 17 веке северные территории Иркутской области были краем земли Российской, а воевода, руководящий всем илимским войском, считался весьма крупным правителем. Что представляло из себя воеводство, как оно выглядело, выясняют сейчас историки, которые работают в архивах Москвы.
Когда-то действующее кладбище конца 19 века, которое находится на территории «Тальцов», также планируется вписать в историческую об-
становку древнего города: погост располагался обычно в непосредственной близости к церкви, обязательным дополнением которой была колокольня. Пятикупольная Спасская церковь и колокольня также будут построены в соответствии со своими историческими прототипами. Заключительным штрихом архитектурной композиции будет служить глубокий ров, когда-то окружавший древние крепости и выполнявший охранную функцию. Его так же, как и в былые времена, наполнят водой. Стоит отметить, что позднее остроги перестали выполнять функцию крепости и превратились в тюрьмы – они вполне были для этого пригодны.
«Ни у кого не возникает сомнений, что сохранение историко-культурного наследия – святой долг потомков, – считает Владимир Тихонов. – Отрадно, что сегодня мы можем не только сохранять дошедшее до наших времён, но и каким-то образом реконструировать утраченное». На восстановительных работах по возрождению Илимского острога будет трудиться специальная реставрационная бригада из числа работников музея, что позволит существенно снизить стоимость предстоящих работ. После завершения реконструкции регион получит уникальный для России историко-архитектурный деревянный объект – аналог древнего сибирского города с элементами оригиналов в виде башни Илимского острога 17 века. Первые восстановленные объекты будущего города планируется показать посетителям уже через год.
Скоро там потребуется охранять пленника. В этнографическом музее строят два новых экспоната — две избы. Что будет ещё, кроме камеры заложника?
Стройка века 17-го идёт без остановки. На очереди — караульная и аманатная изба. Эти архитектурные экспонаты уже почти готовы к открытию. В Тальцах на территории Илимского острога воссоздают исторический антураж. Задача музея под открытым небом — показать, как жили люди четыре столетия назад. Плотники строят по чертежам из Российского госархива древних актов. Потом новоделы в деревянной крепости специально старят битумным лаком. В подобной караульной избе жили казаки и стрельцы.
Пищали и луки — таким арсеналом пользовались защитники острога от набегов. Стрельцы и казаки дежурили у тына — частокола из бревен. Со сторожевых башен оглядывали владения воеводы. А жили они скромно, рядом в караульной избе — спали на палатях, грелись у глинобитной печи. К этому срубу пристроена мини-тюрьма для одного человека.
В этой аманатной избе сидел заложник. Обычно старший сын вождя племени — тунгус или бурят. Пока наследник был в заточении в остроге, народ исправно платил воеводе ясак, проблем со сбором налогов не было.
Параллельно благоустраивают и территорию двора воеводы, чтобы туристам было удобно ходить по дорожкам, пока идёт стройка. Делают всепогодную насыпь. Возведение экспонатов планируют закончить в 2017-м году. Тогда же Иркутская область отпразднует 80-летие. А поскольку Илимский острог был первым административным центром региона, юбилей можно отметить в атмосфере памятников деревянного зодчества.
ГТРК «Иркутск»
Что на Руси называли «курной избой» и почему больше таких нет
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
На просторах родного Отечества существовало два типа крестьянских избушек. Первый – это «черная изба» или курная изба, второй – это «белая изба». Большую часть истории русские крестьяне жили именно в черных избах. Строили их вплоть до XX века. Хотя белые избы впервые появились в России в XVIII веке, в ряде удаленных регионов (населенных главным образом национальными меньшинствами, малыми народами) уход от курной избы продолжался вплоть до первой половины XX века. Последние черные избы встречались на деревнях уже во времена Советского Союза.
В чем же отличие между черной-курной и белой избой? На самом деле все предельно просто. В курной избе есть печка, но отсутствует дымоход. А это значит, что весь дым и сажа попадают прямо в хату, после чего выходят на улицу через двери, окна и специальные отверстия под потолком. В белой избе печка оборудована дымоходом и весь дым тут же покидает горнило, не прорываясь в жилое помещение. Постепенный переход на белые избы был связан в России с тем, что крестьяне освоили создание простейших глиняных дымоходов.
В XIX веке курных изб в стране было все еще очень много. Больше всего таких было у чувашей и татар. Большинство белых изб было в деревнях европейской части страны. Хотя бедные крестьянские хозяйства даже там все еще строили избы по-черному. В теплое время года с поздней весны до ранее осени большинство крестьян не жило в курных избах, а уходило в шалаши рядом с домом. Изба при этом использовалась только в качестве места для приготовления хлеба.
Если хочется узнать еще больше интересного о русском крестьянстве, то стоит почитать о том, когда появились лапти, и сколько их пар за неделю снашивал крестьянин.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Жизнь и удивительные приключения князя Александра Черкасского
«Пребываю верным слугою Вам, моему Государю, князь Александр Черкасский» — так называется изданная в этом году книга петербургского историка Артема Андреева, посвященная военному и политическому деятелю петровской эпохи Александру Бековичу Черкасскому. Именно его трагическую гибель в Средней Азии в 1717 году имеют в виду, когда говорят о какой-то страшной неудаче: «Пропал, как Бекович под Хивой».
Интерес к его личности среди историков привел одновременно и к большому количеству исследований, и к столь же большому количеству заблуждений. «Это Кавказ» попросил Артема Андреева развенчать мифы и приблизиться, насколько это возможно спустя 300 лет, к реальному образу князя Александра Черкасского.
Из заложников в князи
Во второй половине XVII века в Большой Кабарде спорили за влияние два князя из одного рода — Кайтуко и Бекмурза. Бекмурза отдал своего сына Девлет Гирея в заложники (аманаты) к Кайтуко, который приходился тому дядей. Кайтуко, в свою очередь, отдал его в аманаты в русскую крепость в Терки.
Институт аманатов — один из самых старых инструментов по подтверждению лояльности, считается, что он наравне с «ярлыками» и «ясаком» был унаследован со времен Золотой Орды.
До сих пор неизвестно, в силу каких причин Девлет Гирей покинул «аманатную избу» в Терках и переехал в Москву. Сама ранняя дата его нахождения в Москве — 1697 год, согласно отписке астраханского воеводы Ивана Мусина-Пушкина в Приказ Казанского дворца. Из нее мы узнаем и то, что он действительно «был в оманатех и послан к Москве».
Следующая загадка — почему глава Приказа Казанского дворца, «дядька», воспитатель Петра I князь Борис Алексеевич Голицын забирает черкесского юношу, находившегося в заложниках и выступавшего гарантом лояльности кабардинских владельцев, в свою семью. Чем-то он приглянулся боярину, был усыновлен и жил с Голицыными на правах члена семьи. Приняв крещение, юный Девлет Гирей стал Александром и позднее женился на дочери Голицына — Марфе Борисовне. Из кратких сведений мы узнаем, что люди, служившие Борису Алексеевичу, постепенно переходят на службу к князю Черкасскому.
Помимо московских владений князь получил во владение собственность за пределами Москвы: село Перхушково, в котором на 1704 год числилось 65 крестьянских дворов, а в них 274 человека, и селение Юдино. В обоих усилиями Черкасского были построены церкви. В Перхушково — церковь Покрова Пресвятой Богородицы, перестроенная во второй половине XVIII века. В Юдино — церковь Преображения Господня, которая была завершена уже после гибели Черкасского и до сих пор во многом сохранила свой первоначальный облик.
Можно предположить, что князь Александр Черкасский был искренне верующим. Во всяком случае, тот факт, что он строил православные церкви, резко контрастирует с приписываемым ему возвращением в ислам во время экспедиции в Хиву.
Фото: личный архив Артема Андреева
Церковь в Юдино, основанная Александром Черкасским
Путаница с Черкасскими
Александр Черкасский начал служить в Преображенском полку ближе к 1705 году. «В декабре месяце 1706 г. Государю было угодно многих из офицеров Лейб-Гвардии Преображенского полка, за отличную их службу, повысить чинами, а некоторых перевести из рот в роты», — гласит архивный документ. В списке офицеров, унтер-офицеров и рядовых упомянут некто «солдат князь Александр Черкасский», который был переведен из 16 роты в 10 уже сержантом.
Относительно обучения юного кабардинского князя за границей в отечественной историографии было несколько точек зрения. Согласно одной, его отправляли в Италию для изучения «навигацкого» искусства. Согласно другой, Черкасский находился просто за границей для изучения наук — «в особенности мореплавания». Но опубликованные документы по истории российского флота свидетельствуют, что за рубежом навигации учился его тезка.
Фото: личный архив Артема Андреева
Фрагмент письма с личной подписью князя А. Черкасского — «князь Черкасский Александр»
В «Ведомости о деяниях знатных особ, которые посланы для науки за море, 1708−1711» записано, что в 1709 году был отправлен «князь Александр княж Андреев сын Черкасский». Далее он же упоминается в письме князя Львова государю, где мы видим, говоря современным языком, отчет о прохождении практики студентами-навигаторами. Александр Андреевич Черкасский проходил ее в Архангельске в 1713 году. К тому времени князь Александр Бекович Черкасский уже два года занимался политикой России на Северном Кавказе. Это никоим образом не умаляет заслуг последнего перед Россией. Скорее, характеризует его как человека, способного самостоятельно освоить морское дело без зарубежного образования.
Кстати, отчество «Бекович» долгое время с подачи иностранных резидентов ошибочно считалось его фамилией, а иногда — частью фамилии Бекович-Черкасский. Но сам он свои письма и документы подписывал как «князь Черкасский Александр». Письма составлялись им лично и в крайне вежливой форме.
Горнозаводчик с коммерческой жилкой
На родину князь был послан государем с особым поручением — чтобы привести к присяге черкесских князей и сделать их союзниками в борьбе с непокорными ногайцами. Свою задачу он выполнил — кабардинских владельцев к присяге привел, но соединить их войско с войском Петра Апраксина, как изначально предполагалось, не удалось. Позднее Петр заключил мир с османами, и черкесы оказались заложниками новой внешнеполитической конъюнктуры. Фактически они оказались без поддержки против своего врага — Крымского ханства, вассала османов.
Но кроме дипломатической миссии у князя Черкасского были планы организовать на Северном Кавказе промышленную добычу руды и драгоценных металлов. Судя по его активности в Москве и за ее пределами, он обладал «коммерческой жилкой», но его первая попытка послать специалиста разведчика в пределы Кабарды закончилась неудачей.
Вторая попытка пришлась уже на период Каспийской экспедиции князя Черкасского: из Астрахани в Кабарду был послан инженер Блюгер. Жители Кабарды подтвердили, что серебряные рудники имеются, но при этом высмеяли Блюгера за то, что тот собирается осматривать их зимой.
Даже накануне трагического похода в Хиву князь Черкасский не упускал из своего внимания Северный Кавказ. Так, в феврале 1718 года в Посольский приказ прибыл кабардинский посол Султан-Али Абашев, сообщивший, что полтора года назад Александр Бекович «послал ево в Кабарду рудных мест осматривать». Посол сообщил, что нашел источники свинцовой, серебряной и железной руды в дне езды от Кабарды. Образцы серебряной и свинцовой руды он привез с собой.
В поисках тайного города
В 1713—1714 годах Петр I загорелся идеей найти «потайной город Иркень», который якобы находился на восточном берегу Каспийского моря у прежнего устья реки Амударьи и имел богатые золотые прииски. По туркменской легенде, хивинцы, чтобы скрыть золотоносную реку, с помощью специальной дамбы отвели течение в Аральское море. Черкасскому поручалось найти старое русло, и князь пытался выполнить возложенное на него поручение. Он произвел разведку на восточном побережье Каспийского моря и в пределах Хорезма и составил две карты Каспийского и Аральского морей с населенными пунктами Хорезма и Бухарского ханства. Как он сам считал, он нашел «старое» русло Амударьи. Доставив обе карты Петру I лично в Либаву в феврале 1716 года, он был повышен в звании до капитана лейб-гвардии (карта Каспия позднее была представлена в Парижской Академии наук, за что Петра I приняли в ее члены). Вместе с новым званием Черкасский получил новый указ из тринадцати пунктов, после чего вернулся в Астрахань, где занялся организацией новой экспедиции.
Изображение: личный архив Артема Андреева
Навигационная карта Каспийского моря и прибрежной полосы, составленная Александром Черкасским
Один из пунктов гласил: «Надлежит над гаваном, где бывало устье Амму-Дарьи реки, построить крепость человек на тысечю, о чем просил и посол хивинский». Правда, «посол хивинский» Ашур Бек имел в виду пристань Караганскую в северо-восточной части полуострова Мангышлак. «Старое» же устье, как полагал Черкасский, было значительно южнее, ближе к заливу Кара-богаз-гол, на Красноводской косе. В итоге князь заложил две крепости: Красноводскую у «старого устья» и форт Святого Петра — там, где просили послы хивинских ханов.
Офицеры спорили с князем Черкасским, считая, что в подобной местности нет смысла воздвигать укрепления, но последний настоял, и им пришлось выполнять распоряжение. Для Красноводского «укрепления» использовались остатки разбившихся судов, песок и ракушка. В заливе Кочак для строительства форта могли быть использованы камни с сооружений огузского периода, которые по сей день находятся там.
После гибели князя на Красноводскую крепость стали нападать туркменские племена, лояльные хану Хивы. Было принято решение сниматься и возвращаться в Астрахань. Из 1293 человек в живых осталось 294. Казанский полк, охранявший форт Святого Петра, тоже вернулся в Казань. К весне 1718 года обе крепости были заброшены.
«Впал в глубочайшую печаль»
В литературе, в том числе и в научной, часто сообщается о том, что супруга Черкасского Марфа Борисовна утонула вместе с двумя детьми в 1717 году, провожая мужа в экспедицию. Эта трагическая история привлекла к себе внимание Пушкина, Данилевского, Белинского (в его рецензии на повесть Каменского «Князь Бекович-Черкасский»).
Первым, кто упомянул о гибели Марфы Борисовны, был Герхард Фридрих Миллер, историк XVIII века. Он сообщал, что Марфа Борисовна путешествовала с сыном и с двумя дочерьми. Судно, на котором они находились, дало течь и потонуло. В живых остался только один сын, который был на другом судне, севшем на мель. Узнав о произошедшем, князь «впал в глубочайшую печаль, которая его не допустила чинить распоряжения с надлежащей предосторожностью». И Миллер резюмирует: «Таким образом, может статься, он не предвидел той опасности, которой свое войско, разделяя оное, подвергает».
В этом эпизоде вызывает любопытство тот факт, что ни один из чиновников петровской эпохи не связывал эти два трагических факта. В первом томе материалов Военно-ученого архива Главного штаба, где больше всего писем, связанных с экспедицией князя, нет никаких упоминаний о гибели Марфы Борисовны под Астраханью.
Фото: Public Domain
Астрахань в XVII веке. Гравюра из книги «Три путешествия» Яна Стрейса. Амстердам, 1682
Бекович под Хивой
Положение у Александра Бековича действительно было двусмысленным. Он стремился выполнить все пункты указа, данного ему царем в Либаве. В четвертом пункте было указано: «Хана Хивинского склонять к верности и подданству, обещая наследственное владение оному, для чего представлять ему гвардию к его службе и чтоб он зато радел в наших интересах». Петр I был уверен, что хивинский хан пойдет навстречу, и в письме Черкасскому писал: «В дружбе чаю не откажут». И ошибся.
Хан Шир Гази воспринял действия русского князя, строившего укрепления недалеко от северных границ ханства, как угрозу. Не сумев одолеть русских в открытом бою у урочища Карагач, хан пошел на переговоры о мире. Он убедил Черкасского, что хивинцы не смогут прокормить все прибывшие русские войска и их необходимо расставить отрядами в пяти разных городах. Разделив войско, князь обрек его на гибель. Когда отряды отошли на значительное расстояние, хивинцы напали на них и уничтожили. Голову Черкасского хивинский хан отправил в дар бухарскому хану.
Подробности трагедии известны не только со слов казаков, спасшихся из плена, но и из народных преданий туркмен. Среди них ходит история, почему Порсы-кала (Вонючий город) получил такое название. Согласно молве, «Ширгазы хан разделил экспедицию Черкасского на три части и одну часть — в количестве 1000 человек — привел в Порсы, столоваться, пригласил в гости. Приготовили нахар (еду) на 1000 человек. Нахар подавали с расчетом один табак (большая тарелка) на трех человек. За дастарханом русских солдат расположили между двумя туркменами (то есть слева и справа каждого русского было по туркмену). Среди туркмен был сговор: когда мулла подаст условный знак, напасть на русских. Условным знаком послужили слова „ал бисмилла“ — эти слова мулла произнес, когда протянул руку к еде. После этого туркмены зарезали русских, которые сидели между ними… Их не стали хоронить, а просто выбросили тела в окрестностях города. Вскоре тела начали разлагаться и распространять смрад». Сейчас бывшая Порсы-кала находится в Туркмении, в советское время город был переименован в Калинин, позднее — в Болдумсаз.