Как искупить вину перед богом
Как быть? Чувствую постоянно вину перед Богом
Приблизительное время чтения: 3 мин.
Вопрос читателя:
Здравствуйте, мне 16 лет. Я постоянно чувствую себя виновным перед Богом за каждое своё грешное дело, слово и тем более мысль. А мыслей плохих у меня ужасно много и ничего не могу с ними поделать. Иногда на меня находит уныние, сомнения в вере. И опять-таки я не могу с этим ничего сделать, я только чувствую себя виновным. Может быть, я просто требую от себя слишком многого? Но разве Бог не требует от меня многого тоже? Пожалуйста, помогите разобраться.
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Вы знаете, тут сложно понять, что Вы имеете в виду под требованием от самого себя. Вам нужно лично поговорить со священником (см. Когда пообщаться со священником?), очень просто своими словами объяснить, о чем идет речь, что за мысли такие Вас мучают, что Вы чувствуете свою виновность.
Потому что дело вот в чем. Господь любит всех людей и каждого человека. Он любит и Вас и больше всего желает, чтобы Вы исполнились, чтобы Вы достигли той полноты любви, которая предназначена для человека. Эта полнота — потрясающая возможность, которую человек может реализовать, и достигается она в соединении (синергии) с Богом.
Духовная жизнь человека — это реализация этого предназначения. Господь дает человеку Свою силу, помощь, благодать, чтобы человек мог справиться, а от человека требуется делать свои шаги. Например, они могут состоять в работе над собой, в отсечении лишнего, вредящего внутреннему состоянию, в несогласии с тем, что противно Богу, любви. Они могут выражаться в том, что человек учится поступать по любви и так и делает — помогает ближним, не вредит самому себе, учится слышать и понимать и другого, и себя самого. Это может быть и достижение смирения — адекватного, объективного взгляда на мир и на себя в этом мире. Это то, к чему надо стремиться.
Грех — это выбор такого пути, который противоречит тому, о чем я написал выше, то есть это то, что не приближает Вас к Богу и сбивает с пути.
Огорчается ли Бог, видя, что Вы свернули не туда? Конечно! Ведь и родители огорчаются, когда дети делают не то, и Вы сам за своих детей будете огорчаться, возможно, что грустите Вы и о неправильных поступках своих друзей. Хочет ли Господь, чтобы Вы ощущали вину? Нет. Точно так же, как и Вы не будете хотеть, чтобы дети чувствовали вину и мучались, поскольку ошиблись. Человек, конечно же, чувствует и переживает, что он сделал не то, но впадать глубоко в переживание собственной виновности — это плохая стратегия, потому что в итоге человек сильно переживает, но не предпринимает ничего, чтобы вернуться на нужную дорогу.
Что же нужно сделать? Аскетический принцип таков: упал — вставай. Не погружайся в переживание виновности, а увидь, что ты пошел не туда, исповедуйся в этом и скорее возвращайся на правильную, светлую и твердую дорогу. Чрезмерное погружение в переживание вины — это вполне могут быть бесовские ухищрения, которые нужны, чтобы посеять в Вас сомнения в Боге и вере.
Что же сделать? Поговорить со священником, исповедаться и запомнить, как поступать в случае совершения греха. И в случае любых сомнений говорить с духовником, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями, а открывать душу и впускать в нее свет.
Как жить с виной
Понятие греха – одно из фундаментальных понятий христианства, и мы постоянно слышим, читаем, произносим это слово. Но есть другое слово – «вина». В церковном обиходе, в религиозной своей жизни мы слышим его гораздо реже, чем слово «грех»; создается впечатление, что слово «вина» не из церковного словаря. Что есть вина? По сути, это внешний результат, следствие нашего греха, и еще – наш долг, зачастую неоплатный. Мы принесли ущерб другим людям, мы стали причиной их страданий, через нас в мир вошло некое «количество» зла. Даже если у нас есть возможность как-то пострадавшим от нас людям воздать, хотя бы извиниться перед ними – кто вернет им то время, те жизненные силы, которые отняты принесенной нами болью? Даже если эти люди нас простили – а некоторые из них склонны прощать в силу родственной любви, – должно ли нам самим от этого стать легче? А как часто бывает, что возможности загладить вину у нас нет, содеянное непоправимо, долг неоплатен – совсем.
 |
Что делать с грехом – мы знаем: каяться. А вот с виной что делать? Станет ли она меньше от нашего раскаяния?
Одна женщина – тонкая, чуткая, глубоко верующая – убеждала меня в том, что по раскаянии нашем и вина изглаживается, раны, нанесенные нами, заживают, а если пострадавший от нас человек уже на том свете – тогда и вовсе не надо переживать: ему хорошо, а если плохо, то не по нашей уже вине. После первой своей исповеди я спросила священника, так ли это. Священник ответил: надеяться на это позволительно, но вот уверенности, успокоенности не может быть.
Церковь в этих случаях говорит именно «живи»: самоубийство христианину запрещено. Но, призывая человека к жизни, она ведь не может не отвечать на вопрос: «Как теперь жить?» И она отвечает на этот вопрос, о какой бы вине, смертельной или несмертельной, мы ее ни спрашивали. Не надо думать, что ответа на вопрос о жизни с виной у христианства нет.
Прежде всего – чего мы ищем, чего хотим, спрашивая, как нам жить? Мы хотим, чтоб нам стало легче; мы ищем покоя, может быть даже комфорта. Иными словами – возможности спокойно спать. Но святые отцы Церкви не искали себе покоя, не рассчитывали на него. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно открыть обычный молитвослов: «Кое убо не содеях зло, кий грех не сотворих в души моей…» (преподобный Симеон Метафраст). Это отношение к содеянному злу совершенно противоположно распространенным психотерапевтическим советам «оставить прошлое прошлому»; забыть о том, чего уже не исправишь; не изводить себя «попусту». Святой не может и не хочет забыть о содеянном им зле. Он предпочитает видеть свою земную жизнь такой, как она есть. Для чего? Для того, чтобы очищать себя покаянием. Это возможно только представляя себя реально. Мы, сегодняшние, просто не можем обойтись без чувства собственной положительности; не можем, кажется, существовать, не причисляя себя мысленно к светлой части человечества: «У меня, конечно, есть недостатки, и я кое-что в жизни сделал не так, но в целом-то ведь я хороший человек. Ну не такой же я, как всякие там мерзавцы!» А ясное видение содеянного, память о нем выводит нас из этого фарисейского состояния.
 |
Память о том, что мы сделали, нас изменяет – я знаю это по себе. В свое время я была очень резка, раздражительна и суха с близкими. Но очень хорошо почувствовала, что не могу, не вправе так себя с ними вести, – когда осознала свою вину перед людьми другими, не близкими, связанными со мной лишь по работе. Когда пребывала в шоке: «Как же я так могла?! Я – и так могла?» Где уж мне было после этого рычать и щелкать зубами, демонстрировать свое превосходство и т.д. – мне бы хоть немножко себя каким-то добрым делом утешить. А в идеале-то мы всю жизнь должны пребывать в таком состоянии: не чувствовать себя сколько-нибудь способными к качанию прав по причине содеянного нами. Память о собственной вине должна посещать нас именно тогда, когда мы возмущаемся чужими действиями, когда начинаем обрастать претензиями к окружающим. Живое воспоминание о том, что мы натворили с ближними, способно разом вывести из состояния обиды, жалости к себе, нескончаемого оплакивания собственной раны. И это я тоже знаю по себе.
Никому, конечно, такого креста не пожелаешь, но мне кажется, что человек, сбивший кого-то машиной и по-настоящему это переживающий (переживают не все, многие и здесь себя оправдывают), никогда уже не сотворит зла сознательно. Никогда не будет жесток, черств, высокомерен. Конечно, близким жертвы от этого ничуть не легче, но я и не пытаюсь смягчить ситуацию – она действительно страшна. Однако тот, кто стал ее причиной, – погибнет, если отвернется от нее, найдя способ себя оправдать или просто сумев забыть; и спасется, если примет весь ее ужас до конца.
 |
| Преподобный Моисей Мурин |
Церковь призывает нас учиться видеть в себе грех и предупреждает, что это совсем не просто. «Видеть свои грехи в их множестве и во всей их гнусности действительно есть дар Божий», – писал святой Иоанн Кронштадтский. Начало здравия душевного – видение своих грехов бесчисленными, как песок морской, – это слова священномученика Петра Дамаскина. Но многие ли достигают этого начала (только начала, заметьте)? У нас не получается, или мы не хотим видеть свои грехи. А вина – она приходит нам на помощь. Она дает своего рода проекцию вовне, показывая нам то, что гнездится у нас внутри. Человек сел за руль после стакана водки, да просто решил проскочить на красный свет – что за этим стоит? Не одна только неосторожность – неумение помнить об окружающих, эгоизм, эгоцентризм, высокомерие, непослушание: «Мне закон не писан, мне море по колено». Всё это до поры не осознанно, скрыто во мраке непросвещенной души – и не приведи Бог, чтобы вот так именно вышло наружу…
Да, это не на стенку проекция, не на экран какой-то – на души человеческие, на судьбы; это помощь горькая, страшная, но кто ж виноват, что иной помощи мы не принимаем, голоса Божиего, в тайне звучащего, не слышим?
Чем больше вина, тем меньше оставляет она человеку ложных выходов, боковых дорожек; раздавленный огромной виной человек с неизбежностью должен понять, что путь у него теперь один – вверх, к Тому, Кто сказал разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23: 43).
Мне известны (тоже как журналисту, как судебному репортеру) люди, неспособные принять этот евангельский эпизод. Как же так: резал-резал людей, грабил-грабил на дорогах, а потом сказал несколько слов – и в рай! Где справедливость?
А она – в словах разбойника Благоразумного, разобравшегося наконец в происходящем: «Мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» (Лк. 23: 41). Вот как говорил об этом разбойнике святитель Иоанн Шанхайский в одной из своих проповедей:
«Глядя на Него, разбойник словно очнулся от глубокого сна. Ему ясно представилось различие между Ним и им самим. Тот – несомненный Праведник, прощающий даже Своим мучителям и молящийся за них Богу, Которого называет Своим Отцом. Он же – убийца многих жертв, проливавший кровь людей, не сделавших ему никакого зла.
Взирая на Висевшего на кресте, он словно в зеркале увидел свое нравственное падение. Все лучшее, что таилось в нем, пробудилось и искало выхода. Он осознал свои грехи, понял, что к печальному концу привела его лишь собственная вина и винить ему некого. Посему злобное настроение против исполнителей казни, каковым был охвачен разбойник, распятый по другую сторону от Христа, а вначале и он сам (см.: Мф. 27: 44), сменилось в нем чувством смирения и сокрушения. Он почувствовал страх грядущего над ним суда Божия.
Отвратителен и ужасен стал для него грех. В душе он уже не был разбойником. В нем проснулись человеколюбие и милосердие. Со страхом за участь своей души в нем сочеталось отвращение к происходившему надругательству над невинным Страдальцем».
Разбойник не вошел бы в райскую обитель, если бы забыл о том, что творил. Он вошел именно потому, что помнил.
«Вспоминать все это зло, которое я совершил в те годы, мне всего тяжелее… Весь этот кошмар… карамазовская грязь… Все это было при отсутствии у меня христианской веры…» – это из дневника Николая Евграфовича Пестова, профессора-химика, духовного писателя, подвижника, тайного просветителя обездоленной советской России. В молодости он был большевиком, комиссаром, служил в ЧК. А затем всю жизнь был движим великим раскаянием.
Но может ли обычный, далекий от аскетических подвигов человек чисто психологически выдержать эту тяжесть – постоянную память о вине? Способен ли он пребывать в таком напряжении изо дня в день? Ему ведь нужен отдых, нужно какое-то приемлемое самочувствие, и сон, в конце концов, нужен спокойный – чтобы не сгореть…
О сне в молитвах вечернего правила говорится не раз: «И неосужденна ныне сном уснути сотвори», «мирен сон и безмятежен даруй мне», «…да с миром лягу, усну и почию…» В какой-то момент меня, что называется, осенило: не о том здесь речь, чтоб нам хорошо выспаться, но о том, чтобы мы, не имеющие на самом деле права на необходимый нам покой, получили его по милости Божией – именно потому, что не можем без него обойтись. И это касается не только сна – всей нашей повседневной жизни. Наша вина не отнимает от нас права на осенний лес, на весенний воздух, на морской прибой, на дружбу и любовь, на творчество и познание. Потому что это все дает нам – Он. И мы плохо поступим, если не примем Его дара.
За каждой литургией мы слышим 50-й псалом Давида – покаянный вопль, вырвавшийся из груди царя-псалмопевца после того, как пророк Нафан указал ему на его страшную вину. По-настоящему вслушавшись в этот текст, человек удивляется. Чего просит Давид, погубивший честного и доблестного Урию из-за похоти своей? Он просит того, что после такого поступка представляется невозможным: радости. «Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя» (Пс. 50: 14). Но разве смог бы Давид просить себе радости, если бы не увидел без всяких прикрас и самооправданий – и глубину своего падения, и ужас его последствий для других людей?
Чувство вины сводит с ума. Что делать?
Приблизительное время чтения: 17 мин.
Письмо в редакцию:
Здравствуйте. Я все время чувствую себя виноватой. Перед Богом, перед мамой, перед мужем, перед детьми. Наверное, это закономерное чувство, ведь я действительно почти все делаю не так и постоянно это вижу. Стараюсь по учению святых отцов быть внимательной к своему сердцу. И вижу в нем одну грязь или глупость, укоряю себя за неправильные вещи, по возможности часто хожу к исповеди. В общем, стараюсь вести духовную жизнь. Но как только после исповеди чувство вины за свою никчемность проходит, тут же начинают, как снежный ком, наматываться новые грехи, так что иногда даже до Чаши не успеваю дойти: плохие мысли, желание причаститься раньше других, отвлечение от молитвы. И снова я виновата, хоть иди и опять вставай в очередь на исповедь.
Это — в храме. А в обычной жизни чувство вины — обычный мой спутник. Иногда, в общении с детьми, с мужем, с подругой это чувство меня отпускает, становится радостно и весело. И тут же снова накрывает новой волной вины: как я могла забыть о своей греховности? Как могла веселиться и радоваться, когда все во мне пропитано грехом? Наверное, это нормальное состояние для духовной брани. Но мне очень тяжело. Как с этим справляться, где найти силы чтобы выдерживать это чувство вины?
На письмо читателя отвечает психолог Александр Ткаченко:
С чувством вины у людей очень часто бывают сложные отношения. Тут может возникнуть целый ряд вопросов. Например, откуда берется чувство вины? Подлинная ли это вина, или же надуманная, когда человек, что называется, сам себя накрутил? Как отличить одно от другого? А самое главное — что же делать с этим чувством, если оно возникло или даже возникает регулярно? Попробуем во всем этом разобраться.
Тезис первый:
Чувство вины не является врожденным. Оно начинает формироваться в раннем детстве, с первым гневным окриком старших из-за какой-нибудь шалости.
Пока ребенок еще не знает, что разбить чашку, разрисовать фломастером обои или изрезать мамино платье ножницами — это плохо, чувства вины за такие действия у него не возникает. Все это для него лишь игра, с помощью которой он исследует мир. Он не понимает ценности вещей, не знает границ допустимого в поведении. Проще говоря, он еще не знает, что ему можно делать, а чего нельзя. Объяснить ему это — задача взрослых.
Еще не знающий норм и правил поведения ребенок обязательно будет лезть туда, куда не нужно, и делать то, чего нельзя. И конечно же, будет получать от взрослых сигналы недовольства таким поведением. Именно из этих сигналов в психике маленького человека начинает формироваться чувство вины, благодаря которому он потом всю жизнь будет определять, где именно он поступил недолжным образом.
Постепенно на основании полученного от взрослых опыта обвинений ребенок учится сам давать оценку своим поступкам. Для этого его психика создает структуру, которая будет осуждать его уже без всякого участия кого-либо извне. Душевная боль, осознание своей никчемности, страх отвержения близкими людьми, жгучий стыд за то, что причинил вред, — вот далеко не полный перечень ощущений, которые сопровождают чувство вины. Приятного в этом «букете» переживаний, прямо скажем, немного. Вина причиняет сильный дискомфорт, не дает жить спокойно, отравляет жизнь человека, причем в буквальном смысле этого слова.
Дело в том, что на уровне физиологии это чувство переживается как стресс, опасность: я сделал нечто недолжное, и теперь мне грозит возмездие.
В ответ организм реагирует вырабатыванием гормонов стресса — кортизола и адреналина. Они нужны для того, чтобы максимально мобилизовать все ресурсы организма и отразить опасность в бою с напавшим противником или же убежать от него, если силы слишком неравные. Но в случае с чувством вины проблема заключается в том, что человек разворачивает возникшую стрессовую агрессию против себя же самого. Он сам себя хочет наказать за совершенный проступок. А от себя, как известно, не убежишь. В итоге мобилизованные гормонами ресурсы организма не получают отработки в виде активного действия (ради которого они, собственно, и мобилизуются) и «застревают» в теле. Та энергия, которая должна была пойти на отражение атаки или бегство, начинает активизировать совсем другие группы мышц. Это могут быть спазмы кровеносных сосудов или полостных органов (которые тоже состоят из мышечной ткани), спонтанные зажимы скелетной мускулатуры, передавливающие нервные окончания. Поэтому душевная боль, которой сопровождается чувство вины, имеет и вполне выраженную телесную проекцию.
И если человек живет с этим чувством продолжительное время, гормоны стресса начинают разрушать его организм, подтачивать силы, делать жизнь безрадостной и унылой.
Тезис второй:
Есть конструктивное чувство вины — оно подвигает человека к признанию проступка и работе над собой.
Чувство вины буквально жалит человека, причиняет ему сильные страдания. Поэтому его конструктивное действие может быть лишь кратковременным и заключается в привлечении внимания человека к недолжному поступку. Оно подобно уколу булавкой, когда человек вскрикивает: «Ой, больно!» — и начинает искать, обо что же это он укололся. Но если он будет длительное время игнорировать такие уколы, «булавка» может серьезно его поранить и даже вызвать общее заражение крови. Так и длительное пребывание в чувстве вины может оказаться опасным для эмоционального и физического здоровья.
Но предположим, сигнал воспринят, «укол булавкой» достиг своей цели, человек ойкнул и, осмотревшись, понял, что именно он сделал не так, в чем провинился. Что дальше?
А дальше человеку предстоит принять на себя ответственность за совершенный проступок. Ему нужно оценить размер ущерба, нанесенного тому, перед кем он провинился, и постараться возместить этот ущерб.
Яркий пример подобного рода — история мытаря Закхея: Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему… (Лк 19:1–9).
Несомненно, Закхей, не один год бессовестно обиравший своих единоплеменников, испытал перед лицом Господа чувство вины за свои преступления. Но что же он делает при этом? Сгорая от стыда, убегает в горы, подальше от людских глаз? Нет, Закхей тут же принимает решение взять на себя ответственность и возместить обиженным им людям тот ущерб, который они понесли от его вымогательства. И Господь одобряет такое его поведение. Ему не нужно, чтобы Закхей постоянно пребывал в чувстве вины. Он видит, что тот принял ответственность, готов загладить последствия своего греха. Значит, чувство вины сделало свое дело. И нет смысла принуждать Закхея пребывать далее в этом разрушительном чувстве. Вообще, нетрудно заметить, что всех грешников, испытывающих вину, Господь в Евангелии не обвиняет еще, а напротив, оправдывает и прощает, снимая с них этот тяжкий и токсичный груз.
Признать вину и взять на себя ответственность за нанесенный ущерб — таков алгоритм действий при возникновении чувства вины за реальный проступок, ошибку или преступление.
Тезис третий:
Есть разрушительное чувство вины — оно загоняет человека в клетку вины за то, чего он и не совершал.
Но бывает и так, что никакого преступления не было и ущерб никому не нанесен. А человек буквально изводит себя переживаниями этого чувства, коря себя за каждый неловко сделанный пустяк. И в этом случае нужно говорить уже о невротической вине, которая возникает из-за чересчур требовательного отношения к себе.
Причины этому лежат все там же, в детстве, когда чувство вины лишь формировалось в психике ребенка под влиянием критической реакции взрослых. Если родители или воспитатели обращались с ребенком бережно и спокойно, то и чувство вины формировалось у него адекватно. Например, после случайно разбитой чашки объясняли, что разыгравшись, не стоит сразу же прыгать за стол и быстрее хватать молоко. Лучше сначала немного успокоиться, восстановить контроль за своими движениями, чтобы в следующий раз не получилось такого же конфуза. После такой критики ребенок понимал, что чашка разбилась по его вине. А его ответственность за нанесенный ущерб заключалась в принятии им новых знаний о себе, готовности изменить свое поведение таким образом, чтобы больше не разбивать посуду из-за подобных причин.
Все это — различные варианты эмоционального насилия, которые отличаются от физического избиения лишь тем, что боль здесь стараются причинить словом, а не ударами. И ребенок это чувствует. В результате, вместо принятия ответственности, он делает лишь один вывод: «Я плохой. Я сделал непоправимое. Мама меня больше не любит».
И в дальнейшем начинает уже сам причинять себе эту психологическую боль в подобных случаях, считая, что через такое самонаказание он как бы искупает свою вину. И потом, уже во взрослой жизни, в трудные минуты вместо навыка принятия ответственности, эмоциональный опыт вдруг достает из закромов памяти унижающие, обесценивающие, откровенно ругательные фразы. И ты уже не хочешь ничего преодолевать, достигать, да и вообще жить, хочешь лишь спрятаться куда-нибудь подальше от всех, чтобы никто не больше не видел, какой ты плохой, безмозглый неумеха с кривыми руками и тупой башкой. Или же торопливо говоришь про себя эти злые, ранящие душу слова, как будто спешишь опередить кого-то, кто может снова тебя так обозвать.
Что же получается в итоге? Человек живет с уверенностью в том, что всегда должен быть идеальным, не имея права на ошибку хоть в чем-нибудь.
И хотя идеал недостижим по определению, любое отклонение от него человек воспринимает как падение и катастрофу, вызывающие немедленное чувство вины. Ведь он запомнил, что любить его можно лишь тогда, когда он делает все как надо.
Но чем сильнее он стремится быть идеальным (а значит — любимым), тем хуже у него это получается. И тем сильнее он начинает терзать себя виной.
Так формируется чувство вины по невротической схеме. Никакой конструктивной функции у такой вины уже нет. Возвращаясь к метафоре укола булавкой, можно сказать, что при невротической вине человек начинает сам колоть себя этой булавкой, считая это наказанием за свою недостаточную «хорошесть».
Тезис четвертый:
У верующих людей болезненная тяга к самообвинению может маскироваться под «высокие духовные состояния».
Придя в Церковь, они вдруг обнаруживают, что мучающее их чувство вины внешне соответствует целому ряду состояний, свидетельствующих об «успешном» и правильном прохождении христианского пути духовной жизни. Тут и «смирение», и «самоуничижение», и «видение своих грехов как песка морского». И тогда болезненный навык к постоянному самообвинению может оказаться для такого человека поводом к мыслям о собственном духовном преуспеянии или приближении к той самой вожделенной идеальности. Действительно, святые подвижники годами и даже десятилетиями стяжали эту удивительную способность — обличать себя за различные мелкие грехи. А тут в самом начале пути вдруг видишь у себя такую высоту в уже готовом виде. Не иначе, ты избран Богом для какого-то особого служения. И вот уже чувство вины становится едва ли не желанным, вызывается произвольно и осознанно: ведь по нему видно, насколько человек духовно преуспел.
Увы, такая «духовная практика» ничем хорошим кончиться не может и обычно приводит к нервному истощению, истерикам, неврастении, которые при желании человек тоже может отнести к проявлениям своей «высокой духовности». Однако в православной аскетической практике для таких состояний есть и вполне традиционное определение — прелесть (от слова — лесть, т. е. — «прельстить самого себя»).
Причина такого духовного сбоя лежит в приобретенной с детства привычке судить о себе лишь в идеальных категориях. Человек с невротической виной не способен принять себя таким, каков он есть, — обычным, неидеальным, поврежденным грехом. Но без признания собственного несовершенства невозможно даже начать исправление себя.
Именно поэтому православные подвижники говорили, что признак начинающегося здравия души — видеть свои грехи как песок морской, т. е. — способность видеть себя неидеальным и обращаться к Богу за исцелением.
В случае же с невротической виной для человека настолько непереносимо сознание собственной греховности, что он стремится заглушить его постоянными уколами чувства вины за любое, даже самое малейшее действие греховных страстей. Неудивительно, что среди православных подвижников такое отношение к себе считалось одним из проявлений гордости. Вот что пишет об этом преподобная Арсения (Себрякова):
«…нужно поучиться еще, как себя любить. Да, и очень надо над этим потрудиться. Например, человек несправедлив бывает к себе и требует иногда от себя того, чего дать не может. Требует от себя победы над своими страстями и скорбит, волнуется, негодует на себя, когда видит, что его берут во власть те самые страсти, от которых он решил отстать. Но справедливо ли такое негодование на себя? Нет. Человек своею силой никогда не может победить в себе страсти: их побеждает в нас сила Божия. Эта сила присуща Его заповедям. Когда с помощию Божиею человек усвоит их, когда они будут жить в его сердце, тогда грех и страсти ослабевают и совсем прекращают свое действие в сердце. Нужно постоянно оживлять в своем сердце намерение жить по заповедям Христовым, нужно просить в молитве Его помощи, нужно смиряться в своих уклонениях, нужно подклоняться под свою немощь и не негодовать на себя за нее (выделено мной. — А. Т.). Ведь не силен ее победить в себе, зачем же требовать от себя того, что может дать Один Господь, зачем же скорбеть на себя, что не стал выше себя. В таком требовании от себя духовного преуспеяния сказывается наша гордость. Будем всего ожидать от Единого Господа и глубоко смиряться в своих немощах и греховности».
«Подклоняться под свою немощь и не негодовать на себя за нее» — хороший рецепт. Но какие-то активные действия ведь тоже нужно совершать для того, чтобы Господь избавил нас от этой немощи и укрепил в вере и благочестии? Безусловно — да. Однако вовсе не бесконечное самоистязание чувством вины предлагается святыми нашей Церкви для сохранения мирного духа в ситуации, когда христианин вдруг видит в себе мимолетное действие греха или страсти. Немедленная покаянная молитва, обращенная к Богу, — вот самое действенное средство против того множества мысленных грехов, которые все мы вольно или невольно совершаем в своем внутреннем мире. И не нужно ждать для этого очередной исповеди. Святитель Феофан Затворник прямо говорил: «Относительно мелких греховных движений сердца, помыслов и т. п. следующее правило: как только замечено что-либо нечистое, тотчас следует очищать это внутренним покаянием пред лицом Господа. Можно этим и ограничиться, но если нечиста, неспокойна совесть, то потом еще на вечерней молитве помянуть о том с сокрушением и — конец. Все такие грехи этим актом внутреннего покаяния и очищаются».
Среди православных христиан отношение к чувству вины может вызывать споры. Одни считают это чувство важным и даже необходимым в прохождении духовной жизни. Другие, напротив, усматривают в нем серьезное препятствие на этом пути.
Чтобы разобраться в этом противоречии, нужно обязательно уточнить два понятия.
Но как же тогда справлялись с чувством вины святые, которые стяжали дар видения собственных грехов? Тут важно понимать, что для святых это чувство вины за грех, как уже было сказано выше, является лишь маркером, указывающим на то, что в духовной жизни произошел сбой, «поломка». Убедившись, что сами они с этой «поломкой» справиться не могут, подвижники обращались к Богу с молитвой о помощи. И в такой молитве, предстоя Господу, они получали от Него утешение своему горю от осознания собственного бессилия. Озаренные этим благодатным утешением, святые несли в мир не уныние от чувства вины и бессилия перед грехом, а свет и радость от веры в Божью любовь и милосердие.
Так, маленький самоуверенный мальчик, получив от отца какое-то задание, и не справившись с ним, понуро приходит к отцу и говорит:
— Папа, у меня не получилось. Наверное, я неумелый и никуда не гожусь.
Но вместо порицания слышит ласковый голос отца:
— Просто ты еще маленький. Я специально тебе это поручил, чтобы ты понял, как многому тебе еще предстоит научиться. Не огорчайся. Я всегда буду помогать там, где тебе понадобится моя помощь.
Тезис пятый:
Чувство вины должно быть лишь мотивацией к покаянию, а не фундаментом духовной жизни человека.
Полезно ли для христианина испытывать чувство вины? С одной стороны, вроде бы да, потому что все мы знаем о своей поврежденности грехом. А с другой, как совместить это чувство с едва ли не главным апостольским призывом ко всем христианам — всегда радуйтесь (1 Фес 5:16)? Как это вообще возможно — радоваться, испытывая чувство вины? Можно найти объяснение этому парадоксу с помощью несколько неожиданной аналогии.
Сначала — два риторических вопроса к автомобилистам (все остальные, думаю, тоже легко поймут, о чем идет речь).
Хорошо ли, что на приборной панели в вашей машине есть целый набор тревожных лампочек и значков, сигнализирующих о неисправности той или иной системы автомобиля?
Хорошо ли, когда все эти лампочки и значки постоянно горят и высвечиваются во время движения вашего транспортного средства?
Думаю, даже очень далекий от автомобильной проблематики человек легко ответит: в первом случае — хорошо; во втором, мягко говоря, не очень. А вернее, очень даже плохо. Примерно таким же образом действует в человеке чувство вины. Это тоже своего рода индикатор духовной неисправности.
«Включаясь», он помогает человеку осознать греховность того или иного поступка, слова, мысли. И в этом — несомненная польза чувства вины. Но, уберегая нас от совершения греха или от пребывания в нераскаянном состоянии после его совершения, это чувство может стать и разрушительным для нашей душевной и телесной жизни. А происходит это в том случае, если мы испытываем вину постоянно. Причем проблема тут вовсе не в самом чувстве вины. Ведь когда на пульте управления каким-либо устройством постоянно горит красная лампочка, сигнализирующая о неисправности, значит, что-то в устройстве работает некорректно и нужно срочно устранять неисправность. Если же этого не сделать, устройство просто сломается.
Чувство вины — такая же «красная лампочка» в нашем естестве.
Сделал, сказал или просто подумал какую-нибудь пакость — хлоп! Тут же загорелся на панели значок «опасность». Вина сжала сердце, отнимая радость и свободу. Для христианина тут все ясно: срочно бери на себя ответственность за причиненный себе или другим ущерб, кайся перед Богом и больше так не делай!
Машину-то, небось, тут же отогнал бы на станцию техобслуживания, загорись у нее на панели значок «проблемы с двигателем». Вот и о душе своей позаботься так же, не игнорируй ее «красную лампочку».
Конечно, жить, вообще никогда не испытывая чувства вины, свойственно лишь психопатам или духовно омертвелым людям, для которых грех стал нормой и уже не вызывает душевной боли. Однако и пребывать в этом чувстве постоянно, делать его своим привычным состоянием тоже неправильно и неполезно, поскольку в духовной жизни христианина оно является лишь побудительным мотивом к покаянию. Но исцеляет человека не оно, а само покаяние, т. е. оставление с Божией помощью того греха, за который испытываешь чувство вины. А уже вслед за покаянием приходит и духовная радость, и благодарность Богу за исцеление. И чувство вины здесь лишь эмоциональный маркер того, что совесть наша неспокойна, что-то ее гнетет. Нужное чувство, что и говорить. Но все же оно никак не может рассматриваться как нечто ценное само по себе, в отрыве от покаяния. И уж тем более — как нечто, свидетельствующее о правильной духовной жизни.
Загорелся в душе сигнал тревоги, ты его видишь — слава Богу! Иди и устрани причину. Поскорее сделай так, чтобы он погас.