Как каратели расправлялись с восставшим народом

Царские каратели в борьбе с народом

На борьбу с народным восстанием был мобилизован весь административно-полицейский аппарат феодального государства, армия, церковь. Правительство Екатерины II поспешило заключить мирный договор с Турцией, чтобы, перебросив войска с театра военных действий в районы повстанческого движения, быстрее добиться победы над «внутренним врагом», опасность которого признавалась большей, чем «самая свирепая внешняя война». Социальный смысл протеста трудовых масс стал очевидным для властей уже из первых известий о восстании. Показательно, что, получив сообщение о «бунте», власти сразу же обращают внимание на готовность армейских частей. Возможность вооруженного столкновения не исключалась даже в Нижегородской губернии, отдаленной от тех районов, где действовало войско Е.И. Пугачева. Секретное известие о восстании Пугачева Нижегородская губернская канцелярия получила от казанского губернатора Я.И. Брандта 9 октября 1773 года. Это напугало дворянскую администрацию и заставило действовать, чтобы сохранить «спокойствие» в губернии.

В рапорте сенату от 16 октября 1773 года Нижегородская губернская канцелярия сообщала, что меры предосторожности необходимы «в разсуждение лежащего от Симбирска через Алатырь московского тракта к Арзамасу». Первое, с чего начали губернские власти, — это приведение в готовность вооруженных сил, которыми они располагали. В Нижнем Новгороде в это время был один батальон и одна штатная рота, причем большая часть их состава была разослана с различными поручениями по губернии. Поэтому губернская канцелярия приказала весь состав военных частей собрать из отлучек, чтобы они «всегда были в наличности», и отправлять только «по самонужнейшим и нетерпящим времени» требованиям.

Одновременно уездные и губернские власти занялись усиленной охраной дорог. Для этого учреждались заставы с военными командами. С помощью окрестных жителей, «сколько они сыскатца могут с их оружием», эти команды должны были охранять дороги, задерживать и срочно сообщать в канцелярию о всех, на их взгляд, подозрительных проезжих людях.

Просьба губернатора А.А. Ступишина от 25 октября 1774 года, обращенная к Панину, наградить адъютанта нижегородского гарнизонного батальона Ивана Филонова чином поручика за укрепление города Нижнего свидетельствует о ведущихся в нем оборонительных работах, о намерении защищаться в крепости. В городе были исправлены пушки, усиленно проводилось обучение в гарнизонных школах. Из гарнизонных солдат сформировали два отряда численностью в 50 и в 30 человек, которые впоследствии вели борьбу с восставшими в районе Арзамаса, Курмыша, Ядрина.

Не осталось в стороне от приготовлений и нижегородское дворянство. По решению дворянских собраний в помощь штатным и инвалидным командам помещик должен был выставить по 1 человеку от каждых 50 душ мужского пола крестьян. К обороне городов обязывались выделить людей и магистраты. Из людей, собранных дворянством и купечеством, власти предполагали создать отряды во главе с обер- и штаб-офицерами инвалидных команд. Но претворение в жизнь этих решений не дало тех результатов, на которые рассчитывали губернские власти.

Магистрат обещал в случае опасности выставить до тысячи человек. Но известно, что 28 июля город в отряд Белехова дал лишь 10 человек из купечества. Оставшееся в губернии дворянство рьяно помогало властям, как, например, заводчик Мина Лазарев. Он прислал в распоряжение губернатора 12 человек, постоянно помогал формировать вооруженную охрану для правительственных курьеров.

В течение всей крестьянской войны правительство Екатерины II всячески обрабатывало общественное мнение, прежде всего воздействуя на угнетенные слои русского общества. Изданием целого ряда обращений к народу, или «увещаний», правительство, местные власти, церковь давали официальную точку зрения на восстание и личность его вождя Е.И. Пугачева.

В своей борьбе против повстанцев царизм пытался извратить цели и лозунги движения. Уже. в первом манифесте, который правительство Екатерины II подготовило в октябре 1773 года, Пугачев, в противоположность народному мнению, изображался «разбойником» и «бунтовщиком». Это был метод царизма, использованный уже столетие назад, когда в Поволжье сражались повстанцы Степана Разина.

В начале 1774 года по Нижегородской губернии «во всенародное известие» через духовные правления, магистраты, в дворцовых волостях — через экономических казначеев, в помещичьих селах — через частных смотрителей сообщалось «о оказавшемся в Оренбургской губернии изменнике, беглом с Дону казаке Емельке Пугачеве».

Казнь Пугачева. По рисунку очевидца А.Т. Болотова

В соответствии с указом сената от 10 января 1774 года местные власти призывали население не верить в посылаемые Пугачевым «воровские письма».

Выступая в церквах и на базарах, нижегородские священники во главе с епископом Антонием Забелиным «увещевали» народ, пугая его небесной карой. Духовенство грозило проклятием на том свете, местные власти жестоко расправлялись на этом. Запрещалось произносить имя Пугачева, а тем более передавать или слушать разговоры о воззваниях повстанцев.

Пока Е. Пугачев и его сподвижники вели борьбу далеко от Нижнего Новгорода, а внутри губернии, как отзвуки этих событий, происходили отдельные крестьянские восстания, уездным властям удавалось обходиться силами своих местных военных команд. Положение изменилось, когда повстанческое войско Пугачева вступило в пределы Нижегородского края и восстание распространилось широко по всем уездам. Угрозы правительства карать смертной казнью перешедших на сторону Пугачева не могли запугать — слишком велико было число недовольных и глубока ненависть к угнетателям-дворянам.

Несмотря на все приготовления, царские власти оказались бессильными перед мощью народного движения, развернувшегося в губернии. Чтобы устоять и сохранить свои позиции, дворянство приняло ряд срочных мер. Узнав о переправе Пугачева на Правобережье, Ступишин сразу же закрыл Макарьевскую ярмарку, распустил всех съехавшихся торговцев, а также приказал наблюдать за Керженцем, опасаясь волнений раскольников. Ярмарка была распущена прежде всего из-за боязни скопления на ней большого количества бурлаков и крепостных крестьян, тем более что Макарьевский Желтоводский монастырь имел уже дело с крестьянским выступлением: сто лет назад его осаждала и взяла приступом 15-тысячная крестьянская масса под руководством атаманов Максима Осипова и Черноуса.

В подавлении крестьянских выступлений участвовали и карательные отряды, преследовавшие Е. Пугачева. В то время, когда Пугачев подходил к г. Курмышу, отряд Меллина шел почти следом за ним. Полковник Муфель из Черемшанской крепости, двигаясь к Симбирску и переправившись через Волгу, спешил к Алатырю, чтобы преградить повстанцам дорогу к Москве. Михельсон 25 июля находился около Чебоксар, куда пошел из Свияжска, намереваясь предупредить продвижение Пугачева к Нижнему и Москве. Таким образом, эти три отряда, образуя полукруг, постоянно угрожали повстанцам.

В том, что касалось расправы над осмелившимися восстать против престола и господ, правящие верхи были на редкость единодушны.

Рядовые и сержант мушкетерских рот Преображенского и Измайловского полков с 1763 по 1786 год. Литография из «Исторического описания одежды и вооружения российских войск» А.В. Висковатова. СПб., 1841—1862

В соответствии с правительственными указаниями началась ужасающая расправа и с населением Нижегородской губернии.

Но не просто было справиться с народом. Михельсон писал в конце июля 1774 года, что его войска «всех нужных мест по обширности взбунтовавшихся селений объять не могут».

И все же силы были неравными. На стороне врагов восстания были военные команды, организация, дисциплина, вооружение. Против этого было трудно устоять стихийной, разрозненной, плохо организованной и вооруженной крестьянской массе. Ожесточенные схватки с правительственными отрядами все чаще кончались неудачами для повстанцев, вынужденных отступать под натиском регулярной царской армии.

Для расправы над участниками крестьянской войны поспешно были созданы правительством Екатерины Секретные комиссии (в городах Казани, Оренбурге). Но следствия в большинстве случаев начинались в уездных и губернских канцеляриях. В Алатырской провинциальной канцелярии, по ведомости начала 1775 года, под стражу был взят 351 крестьянин — участник восстания. По другой ведомости от 30 сентября 1774 года с 30 июля по 25 сентября в тюрьме канцелярии находился 831 человек. Было казнено 30 участников, 31 умер в тюрьме, 59 крестьян высекли кнутом, около 100 наказали плетьми.

Большое количество местных волнений подавлялось карательными отрядами, которые прямо на местах расправлялись с крестьянами.

Один из карателей Белехов 8 августа сообщил из Арзамасской провинции, что его отряд успел объехать только половину восставших селений, указанных в реестре. Он просил для «отсылки колодников» прислать еще людей, «ибо забирать и отправлять арестантов при самом малом присмотре невозможно, ибо на обывателей надежды иметь мало можно».

Наказание крестьян во многих случаях зависело от произвола помещиков и местной администрации. В инструкциях, выдававшихся военным командам, разрешалось наказывать тех крестьян, «кои сами помещики покажут, столько, сколько им угодно», а государственных и экономических — как укажут управители. Местные власти стремились быстро расправиться с восставшими, чтобы другие, видя это, «к таковым бунтам впредь преклонятца не отважились». Многие дворянские усадьбы стали местом пыток и казней. За участие в восстании истязали плетьми, уродовали, пытали и ссылали на каторжные работы. К началу августа в тюрьмах Нижегородской губернии скопилось большое количество арестованных, и власти забили тревогу. Несмотря на усиленную охрану тюрем, «множественное содержание колодников» представлялось опасным. Ступишин предписывал, начиная с 1 августа, «стараться оных колодников, естли по допросам их большой важности не заключается, как только скоро возможно отпускать в домы». И немного времени спустя, 3 сентября, он вновь предписывал Арзамасской канцелярии, как и другим в губернии, дела «последователей» Пугачева оканчивать «кратчайшим способом», других наказывать под виселицами и освобождать. Власти опасались, как бы скопление арестованных не повлекло за собой повторения «бунта».

Ковш серебряный, подаренный купцу г. Ядрина Михаилу Иванову сыну Бритвину за участие в подавлении восстания Е.И. Пугачева. Надпись на ковше гласит: «По имянному высочайшему е.и.в. указу пожалован сей ковш от правительствующего сената 1774 года октября 14 дня города Ядрина купцу Михайле Иванову сыну Бритвину за службу при нападении на город Ядрин злодеев, что он с протчими пожалованными ядринскими купцами с капитаном Алексеевым при усмирении бунтующихся сел был в сражении добровольно». Государственный Исторический музей

За участниками крестьянской войны устанавливалось в селениях «наикрепчайшее смотрение, дабы из вотчины никуда ни под каким видом не отлучался, а тем паче он и всей той вотчины крестьяне ни малейшего соблазна и преклонности к помянутым сущим злодеям. а через то никакого возмущения и неповиновения помещику своему и начальникам отнюдь не чинил».

В это же время население широко оповещалось об успешной защите г. Ядрина от повстанцев, как о поступке, который должен служить примером для всех, а также и о наградах, которые последовали за это: городской голова, бурмистр пожалованы в титулярные советники, купцам вручены шпаги.

Для опубликования призыва правительства о «раскаянии сообщников Пугачева», сбора подписок с крестьян на места ехали частные смотрители в сопровождении солдат, так как «иначе от крестьянского бунта и непослушания ехать. опасаются». И тем не менее они не могли реализовать все предписания властей. В конце августа Ступишин вновь дал указания, в частности Арзамасской канцелярии, чтобы во всех селениях, «не обходя ни единого», было прочитано крестьянам объявление П. Панина, в котором он призывал примкнувших к Пугачеву раскаяться, обещал за выдачу властям Пугачева вознаграждение в 10 тысяч рублей. В сентябре это объявление было опубликовано и распространено в селах и деревнях Нижегородской губернии.

Указ сената от 5 сентября о «раскаянии сообщников» Ступишин предлагал «неоднократно напоминать». Видимо, крестьяне на сходах не хотели выслушивать указы, поэтому последовало специальное распоряжение о том, чтобы сообщать их населению, разделяя его на небольшие группы, человек по 20, к «лучшему их понятию».

В октябре 1774 года было получено для всеобщего опубликования известие Панина от 24 сентября об аресте Пугачева и в начале 1775 года (16 января) опубликован указ о переименовании реки Яика в Урал «для совершенного забвения» восстания Пугачева.

5 августа Ступишин писал, что нижегородские крестьяне «начали приходить в послушание», но здесь же уточнял, что это происходит «не от угрызения совести, но от строгости», которая к ним употреблена и которая, надеется он, «лутче к воздержанию их послужит».

Кровью расплачивались народные массы за свое стремление к свободе. Чинами, землями, денежными наградами отмечало самодержавие заслуги нижегородского дворянства и представителей властей, стоявших на страже феодально-крепостнической системы. Помещики победили, но не сломили в народе стремление к воле, к уничтожению крепостничества.

Примечания

*. В Нижнем Новгороде хранилось 1 млн руб. денег, 7 млн пуд. соли и 14 тысяч ведер вина.

1. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 5, д. 81, 1774 г., лл. 1—6; Госархив, VI разряд, кн. 504, ч. 1, лл. 57—58; ч. 2, лл. 171—174; Крестьянская война. в Чувашии, с. 193, 19,7.

2. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 5, д. 90, 1774 г., л. 3 об.; д. 81, 1774 г., л. 3 об.; д. 215, 1774 г., л. 1 об.; д. 66, л. 39.

3. Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Чувашии, с. 199.

4. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 5, д. 81, 1774 г., л. 3 об.; д. 82, л. 2 об.; д. 105, л. 1; д. 66, л. 25.

5. Крестьянская война 1773—1775 гг. в России, с. 323.

6. ЦГВИА, ф. ВУА, д. 144, лл. 69—71. Обзор действий Пугачева, составленный поручиком Фрейганом, ф. Секретной экспедиции, оп. 47, кн. 1233, л. 403.

7. Пионтковский С. Архив Тайной экспедиции о крестьянских настроениях 1774 г. — «Историк-марксист», 1935, № 7.

8. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 6, Д. 66, 1775 г., лл. 9—10; оп. 5, д. 183, 1774 г., лл. 5—6; д. 147, 1774 г., л. 1.

9. ЦГВИА, ф. Секретной экспедиции, оп. 47, кн. 1233, л. 415—415 об.; ЦГАДА, Госархив, VI разряд, д. 498, л. 9—9 об.

10. ЦГАДА, ф. Паниных-Блудовых, д. 183, л. 443; д. 186, лл. 42, 126—131 об.

11. ЦГАДА, Ф. АПК, оп. 5, д. 98, л. 3; д. 105, л. 1; д. 184, л. 46; д. 128, 1774 г., лл. 1—2; Грот Я.К. Материалы для истории пугачевского бунта. Приложение к 25-му т. «Записок импер. Академии наук», № 4, с. 103—105. Циркул. ордер Панина губернаторам.

12. ЦГАДА, Госархив, VI разряд, д. 499, л. 1 и сл.; д. 490, ч. 2, лл. 173—179; Захарова Л.Ф. Борьба помещичьих крестьян. с. 29; Тхоржевский С.И. Указ. соч., с. 113.

13. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 5, д. 170, 1774 г., лл. 1—68; В литературе на основе данных документов, включенных в сборник «Пугачевщина» (т. 3, с. 27), сообщается, что все они повешены на плоту, который был послан вниз по Волге. По известным нам материалам, казнь через повешение состоялась в местах, которые особенно беспокоили губернские власти — г. Нижнем, Курмыше, с. Воротынце, Павлове, Богородском, Спасском. ЦГАДА, Госархив, VI разряд, кн. 504, ч. 4, л. 100; кн. 507, ч. 2, л. 102—102 об.; д. 499, л. 406; ф. Тайной канцелярии, 349/2; д. 7313, лл. 1, 3. А. Шаншуркин на допросе показывал, что Пугачев переправился через Волгу с 3 тыс. повстанцев.

14. ЦГАДА, ф. АПК, оп. 5, д. 103, 1774 г., лл. 1, 9 об. — 10. Подобные же подписки собирали и в сентябре.

15. Меры предосторожности к пресечению пугачевского бунта. — В кн.: «Действия Нижегород. губерн. ученой архив. комиссии». Т. 3, 1898, с. 25—26.

16. ЦГАДА, ф. Паниных-Блудовых, д. 190, л. 294; д. 195, л. 152 об. 

©2007—2021. «Емельян Пугачев. История Крестьянской войны (1773—1775)»

Все материалы на сайте только для использования в некоммерческих целях. Все права принадлежат правообладателям и защищены законом.

Источник

Расправа над восставшими

Расправа над восставшими:

В других городах казнили ближайших сподвижников Пугачева. А рядовых восставших без суда и следствия вешали тысячами (по Волге еще несколько недель плыли плоты с виселицами).

Екатерина не хотела оставлять такую память о своем правлении и даже переименовала реку Яик в реку Урал, а Зимовейскую станицу (откуда началось восстание) в Потемкинскую.

Редактировать этот урок и/или добавить задание Добавить свой урок и/или задание

Добавить интересную новость

Добавить анкету репетитора и получать бесплатно заявки на обучение от учеников

Добавление комментариев доступно только зарегистрированным пользователям

Lorem iorLorem ipsum dolor sit amet, sed do eiusmod tempbore et dolore maLorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod tempborgna aliquoLorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod tempbore et dLorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod tempborlore m mollit anim id est laborum.

28.01.17 / 22:14, Иван Иванович Ответить +5

Lorem ipsum dolor sit amet, consectetu sed do eiusmod qui officia deserunt mollit anim id est laborum.

Lorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing sed do eiusmod tempboLorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod temLorem ipsum dolor sit amet, consectetur adipisicing elit, sed do eiusmod tempborpborrum.

28.01.17 / 22:14, Иван Иванович Ответить +5

Источник

Как каратели расправлялись с восставшим народом

В годы Великой Отечественной войны на оккупированных территориях Советского Союза и стран Восточной Европы гитлеровцами и их приспешниками из числа местных предателей было совершено множество военных преступлений против мирного населения и пленных военнослужащих. Еще не прозвучали залпы Победы в Берлине, а перед советскими органами государственной безопасности уже стояла важная и довольно сложная задача – расследовать все преступления гитлеровцев, выявить и задержать виновных в них лиц, привлечь их к ответственности.

Поиск нацистских военных преступников начался еще в годы Великой Отечественной войны и не завершен и по сей день. Ведь нет временных границ и сроков давности по тем зверствам, которые творили гитлеровцы на советской земле. Как только советские войска освобождали оккупированные территории, на них сразу же начинали работать оперативные и следственные органы, в первую очередь – контрразведка «Смерш». Благодаря смершевцам, а также военнослужащим и сотрудникам милиции, было выявлено большое количество пособников гитлеровской Германии из числа местного населения.

Бывшие полицаи получали уголовные судимости по статье 58 УК СССР и приговаривались к различным срокам лишения свободы, обычно – от десяти до пятнадцати лет. Поскольку разоренная войной страна нуждалась в рабочих руках, смертная казнь применялась лишь к наиболее отъявленным и одиозным палачам. Многие полицаи отсидели положенное и вернулись домой в 1950-е – 1960-е годы. Но кому-то из коллаборационистов удалось избежать ареста, выдавая себя за мирных жителей или даже приписывая героические биографии участников Великой Отечественной войны в составе РККА.

Например, Павел Алексашкин командовал карательным подразделением полицаев в Белоруссии. Когда СССР победил в Великой Отечественной войне, Алексашкин смог скрыть личное участие в военных преступлениях. За службу у немцев ему дали небольшой срок. После освобождения из лагеря Алексашкин переехал в Ярославскую область и вскоре, набравшись смелости, стал выдавать себя за ветерана Великой Отечественной войны. Сумев получить необходимые документы, он стал получать все положенные ветеранам льготы, периодически его награждали орденами и медалями, приглашали выступать в школы перед советскими детьми – рассказывать о своем боевом пути. И бывший гитлеровский каратель врал без зазрения совести, приписывая себе чужие подвиги и тщательно скрывая свое подлинное лицо. Но когда органам безопасности потребовались показания Алексашкина по делу одного из военных преступников, сделали запрос по месту жительства и установили, что бывший полицай притворяется ветераном Великой Отечественной войны.

Один из первых процессов над гитлеровскими военными преступниками состоялся 14—17 июля 1943 года в Краснодаре. Еще шла полным ходом Великая Отечественная война, а в краснодарском кинотеатре «Великан» проходил процесс по делу одиннадцати нацистских пособников из зондеркоманды СС «10-а». В душегубках – «газенвагенах» были уничтожены более 7 тысяч мирных жителей Краснодара и Краснодарского края. Непосредственными руководителями расправ были офицеры немецкого гестапо, но осуществляли казни палачи из числа местных предателей.

Василий Петрович Тищенко, 1914 года рождения, пошел на службу в оккупационную полицию в августе 1942 года, затем стал старшиной зондеркоманды СС «10-а», позже – следователем гестапо. Николай Семенович Пушкарев, 1915 года рождения, служил в зондеркоманде командиром отделения, Иван Анисимович Речкалов, 1911 года рождения, уклонился от мобилизации в РККА и после вступления немецких войск вступил в зондеркоманду. Григорий Никитич Мисан, 1916 года рождения, тоже был полицаем-добровольцем, как и ранее судимый Иван Федорович Котомцев, 1918 года рождения. В пытках и казнях советских граждан участвовали Юнус Мицухович Напцок, 1914 г.р.; Игнатий Федорович Кладов, 1911 г.р.; Михаил Павлович Ластовина, 1883 г.р.; Григорий Петрович Тучков, 1909 г.р.; Василий Степанович Павлов, 1914 г.р.; Иван Иванович Парамонов, 1923 г.р. Суд был быстр и справедлив. 17 июля 1943 года Тищенко, Речкалов, Пушкарев, Напцок, Мисан, Котомцев, Кладов и Ластовина были приговорены к высшей мере наказания и 18 июля 1943 года повешены на центральной площади Краснодара. Парамонов, Тучков и Павлов получили по 20 лет лишения свободы.

Валентин Скрипкин до войны жил в Таганроге, был подающим надежды футболистом, а с началом немецкой оккупации записался в полицаи. Он скрывался до 1956 года, до амнистии, а затем легализовался, работал на хлебокомбинате. Потребовалось шесть лет кропотливой работы, чтобы чекисты установили: Скрипкин лично участвовал во множестве убийств советских людей, в том числе и в ужасной бойне в Змиевской балке в Ростове-на-Дону.

Михаил Еськов был черноморским матросом, участником обороны Севастополя. Два матроса в окопе на Песочной бухте стояли против немецких танкеток. Один матрос погиб и был похоронен в братской могиле, навсегда оставшись героем. Еськова контузило. Так он попал к немцам, а потом от безысходности поступил на службу во взвод зондеркоманды и стал военным преступником. В 1943 году его арестовали первый раз – за службу в немецких вспомогательных частях, дали десять лет. В 1953 году Еськов освободился, чтобы в 1963 году сесть опять.

Николай Жирухин работал с 1959 года преподавателем труда в одной из школ Новороссийска, в 1962 году заочно окончил 3-й курс педагогического института. Он «раскололся» по собственной глупости, поверив, что после амнистии 1956 года его не ждет ответственность за службу у немцев. До войны Жирухин работал в пожарной охране, затем был мобилизован и с 1940 по 1942 гг. служил писарем гарнизонной гауптвахты в Новороссийске, а во время наступления немецких войск перебежал на сторону гитлеровцев. Андрей Сухов, в прошлом – ветеринарный фельдшер. В 1943 году он отстал от немцев в районе Цимлянска. Его задержали красноармейцы, но отправили Сухова в штрафбат, затем он был восстановлен в звании старшего лейтенанта РККА, дошел до Берлина и после войны жил спокойно, как ветеран ВОВ, работал в военизированной охране в Ростове-на-Дону.

Александр Вейх после войны работал в Кемеровской области в леспромхозе – пилорамщиком. Аккуратного и дисциплинированного работника даже выбрали в местком. Но одно удивляло коллег и односельчан – за восемнадцать лет он ни разу не покидал пределы поселка. Валериана Сургуладзе арестовали прямо в день собственной свадьбы. Выпускник диверсионной школы, боец зондеркоманды «10-а» и командир взвода СД, Сургуладзе был повинен в смертях множества советских граждан.

Николай Псарев поступил на службу к немцам в Таганроге – сам, добровольно. Сначала был денщиком у немецкого офицера, потом оказался в зондеркоманде. Влюбленный в немецкую армию, он даже не пожелал раскаяться в совершенных им преступлениях, когда его, работавшего прорабом строительного треста в Чимкенте, арестовали спустя двадцать лет после той страшной войны. Емельян Буглак был арестован в Краснодаре, где он обосновался после долгих лет скитаний по стране, сочтя, что уже нечего бояться. Урузбек Дзампаев, торговавший лесными орехами, был самым неприкаянным среди всех задержанных полицаев и, как показалось следователям, даже с некоторым облегчением отнесся к собственному аресту. 24 октября 1963 года всем подсудимым по делу зондеркоманды «10-а» был вынесен смертный приговор. Спустя восемнадцать лет после войны заслуженное наказание все же нашло палачей, лично уничтоживших тысячи советских граждан.

Краснодарский процесс 1963 года был далеко не единственным примером осуждения гитлеровских палачей даже спустя много лет после победы в Великой Отечественной войне. В 1976 году в Брянске один из местных жителей случайно опознал в проходившем мимо мужчине бывшего начальника Локотской тюрьмы Николая Иванина. Полицая арестовали, а он, в свою очередь, сообщил интересные сведения о женщине, за которой еще со времен войны охотились чекисты – об Антонине Макаровой, более известной как «Тонька-пулеметчица».

Бывшая санитарка РККА, «Тонька-пулеметчица» попала в плен, потом бежала, скиталась по деревням, а затем все же пошла на службу к немцам. На ее счету – не менее 1500 жизней советских военнопленных и мирных жителей. Когда в 1945 году Красная Армия захватила Кенигсберг, Антонина выдала себя за советскую медсестру, устроилась работать в полевой госпиталь, где познакомилась с солдатом Виктором Гинзбургом и вскоре вышла за него замуж, сменив фамилию. После войны Гинзбурги поселились в белорусском городе Лепеле, где Антонина устроилась работать на швейную фабрику контролером качества продукции.

Настоящая фамилия Антонины Гинзбург – Макаровой стала известна лишь в 1976 году, когда ее брат, проживавший в Тюмени, заполнял анкету для выезда за границу и указал фамилию сестры – Гинзбург, в девичестве – Макарова. Этим фактом заинтересовались органы государственной безопасности СССР. Наблюдение за Антониной Гинзбург продолжалось более года. Только в сентябре 1978 года ее арестовали. 20 ноября 1978 года Антонина Макарова была приговорена судом к высшей мере наказания и 11 августа 1979 года расстреляна. Смертный приговор Антонине Макаровой стал одним из трех смертных приговоров в отношении женщин, вынесенных в Советском Союзе в послесталинскую эпоху.

Шли годы и десятилетия, а органы безопасности продолжали выявлять палачей, виновных в гибели советских граждан. Работа по выявлению нацистских прихвостней требовала максимальной внимательности: ведь под «маховик» государственной карательной машины мог попасть невиновный. Поэтому, чтобы исключить все возможные ошибки, за каждым потенциальным кандидатом в подозреваемые наблюдали очень долго, прежде чем принималось решение о задержании.

Антонину Макарову КГБ «вело» более года. Сначала ей подстроили встречу с переодетым сотрудником КГБ, который завел разговор о войне, о том, где служила Антонина. Но женщина не вспомнила названия воинских частей и фамилии командиров. Затем на фабрику, где работала «Тонька-пулеметчица», привезли одну из свидетельниц ее преступлений и та, наблюдая из окна, смогла опознать Макарову. Но и этого опознания следователям показалось мало. Тогда привезли еще двоих свидетельниц. Макарову вызвали в собес якобы для перерасчета пенсии. Одна из свидетельниц сидела перед собесом и опознала преступницу, вторая, игравшая роль работницы собеса, тоже однозначно заявила, что перед ней – сама «Тонька-пулеметчица».

Сейчас уходят из жизни последние ветераны Великой Отечественной войны, уже очень пожилые люди – и те, на чью долю в детские годы выпали страшные испытания быть пострадавшими от нацистских военных преступлений. Конечно, очень стары и сами полицаи – самые младшие из них являются ровесниками самым младшим ветеранам. Но даже столь почтенный возраст не должен быть гарантией от привлечения к ответственности.

Правительство Ленина, принявшее на себя ответственность за страну в ноябре-17, предложило семье Романовых выехать к родственникам – в Лондон, но английская королевская семья ОТКАЗАЛА им в разрешении переехать в Англию.

Свержение царя приветствовала вся Россия. «Даже близкие родственники Николая нацепили на грудь красные банты», – пишет историк Генрих Иоффе. Великий князь Михаил, которому Николай намеревался передать корону, от престола отказался. Русская Православная Церковь, совершив клятвопреступление церковной присяге на верноподданство, приветствовала известие об отречении царя.

Офицерство России. 57% его поддержало белое движение, из них 14 тысяч позже перешли к красным. 43% (75 тысяч человек) – сразу пошли за красных, то есть, в конечном счете – более половины офицерства поддержали Советскую власть.

Первые несколько месяцев после Октябрьского восстания в Петрограде и Москве не зря были названы «триумфальным шествием советской власти». Из 84 губернских и других крупных городов только в 15 она установилась в результате вооруженной борьбы. «В конце ноября во всех городах Поволжья, Урала и Сибири власти Временного правительства уже не существовало. Она перешла почти без всякого сопротивления в руки большевиков, всюду образовались Советы», – свидетельствует генерал-майор Иван Акулинин в своих воспоминаниях «Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками 1917-1920». «Как раз в это время, – пишет он далее, – в Войско стали прибывать с Австро-Венгерского и Кавказского фронтов строевые части – полки и батареи, но рассчитывать на их помощь оказалось совершенно невозможно: они и слышать не хотели о вооруженной борьбе с большевиками».

Как же при таких обстоятельствах Советская Россия вдруг оказалась в кольце фронтов? А вот как: с конца февраля – начала марта 1918 года империалистические державы обеих воюющих в мировой войне коалиций начали масштабное вооруженное вторжение на нашу территорию.

18 февраля 1918 года германские и австро-венгерские войска (около 50 дивизий) перешли в наступление от Балтики до Черного моря. За две недели они оккупировали огромные пространства.

3 марта 1918 года был подписан Брестский мир, но немцы не остановились. Воспользовавшись договором с Центральной радой (к тому времени уже прочно обосновавшейся в Германии), они продолжили свое наступление на Украине, 1 марта свергли в Киеве советскую власть и продвигались дальше в восточном и южном направлениях на Харьков, Полтаву, Екатеринослав, Николаев, Херсон и Одессу.

5 марта немецкие войска под командованием генерал-майора фон дер Гольца вторглись в Финляндию, где вскоре свергли финское советское правительство. 18 апреля германские войска вторглись в Крым, а 30 апреля захватили Севастополь.

К середине июня более 15 тыс. германских войск с авиацией и артиллерией находилось в Закавказье, в том числе 10 тыс. человек в Поти и 5 тыс. в Тифлисе (Тбилиси).

Турецкие войска оперировали в Закавказье с середины февраля.

9 марта 1918 года английский десант вошел в Мурманск под предлогом. необходимости защиты складов военного имущества от немцев.

5 апреля японский десант высадился во Владивостоке, но уже под предлогом. защиты японских граждан «от бандитизма» в этом городе.

25 мая – выступление Чехословацкого корпуса, эшелоны которого находились между Пензой и Владивостоком.

Необходимо учитывать, что «белые» (генералы Алексеев, Корнилов, Антон Деникин, Петр Врангель, адмирал Александр Колчак), сыгравшие свою роль в свержении царя, отреклись от присяги Российской империи, но и не приняли новую власть, начав борьбу за собственное правление в России.

На юге России, где действовали в основном «Русские освободительные силы», ситуация была завуалирована русской формой «Белого движения». Атаман «Войска донского» Петр Краснов, когда ему указали на «немецкую ориентацию» и поставили в пример «добровольцев» Деникина, ответил: «Да, да, господа! Добровольческая армия чиста и непогрешима.

Но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой армии! Весь позор этого дела лежит на мне!».

Колчак Александр Васильевич, столь любимый «романтический герой» современной «интеллигенции». Колчак, нарушив присягу Российской империи, первым на Черноморском флоте присягнул на верность Временному правительству. Узнав об Октябрьской революции, вручил британскому послу просьбу о приеме в английскую армию. Посол, после консультаций с Лондоном, вручил Колчаку направление на Месопотамский фронт. По дороге туда, в Сингапуре, его настигла телеграмма русского посланника в Китае Николая Кудашева, приглашавшего его в Маньчжурию для формирования русских воинских частей.

Итак, к августу 1918 года вооруженным силам РСФСР полностью или почти полностью противостояли иностранные войска. «Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за НАШЕ дело», – написал позже Уинстон Черчилль.

Белые освободители или убийцы и грабители? Доктор исторических наук Генрих Иоффе в журнале «Наука и жизнь» №12 за 2004 год – а этот журнал успел за последние годы отметиться ярым антисоветизмом – в статье о Деникине пишет: «На освобожденных от красных территориях шел настоящий реваншистский шабаш. Возвращались старые хозяева, царили произвол, грабежи, страшные еврейские погромы. ».

О зверствах войск Колчака ходят легенды. Число убитых и замученных в колчаковских застенках не поддавалось учету. Только в Екатеринбургской губернии было расстреляно около 25 тысяч человек.
«В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали Я не ошибусь, если скажу, – признавался позднее очевидец тех событий американский генерал Уильям Сидней Гревс, – что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами».

«Идеологию» белых в этом вопросе четко выразил генерал Корнилов:
«Мы шли к власти, чтобы вешать, а надо было вешать, чтобы прийти к власти»…

Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике

«Союзники» белого движения – англичане, французы и прочие японцы –вывозили все: металл, уголь, хлеб, станки и оборудование, двигатели и меха. Угоняли гражданские пароходы и паровозы. Только из Украины немцы вывезли до октября 1918 года 52 тыс. тонн зерна и фуража, 34 тыс. тонн сахара, 45 млн. яиц, 53 тыс. лошадей и 39 тыс. голов крупного рогатого скота. Шло масштабное разграбление России.

А о зверствах (не менее кровавых и массовых – никто и не спорит) Красной армии и чекистов читайте в сочинениях демократической прессы. Данный текст предназначен исключительно для того, чтобы развеять иллюзии тех, кто восхищается романтикой и благородством «белых рыцарей России». Была грязь, кровь и страдания. Ничего другого войны и революции принести не могут…

Было все: от демонстраций силы интервентов до казни чехами красноармейцев

Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, – генералы Краснов, Владимир Марушевский, Василий Болдырев, видный политический деятель Владимир Пуришкевич, министры Временного правительства Алексей Никитин, Кузьма Гвоздев, Семен Маслов, да и многие другие – были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.

Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы – они умели учиться на своих ошибках…

Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания

Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников. Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.

Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 год

Как показано в книге, инициаторами гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров белого движения Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными “друзьями” России. Без помощи этих “друзей” главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.

«Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек – почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров – великое множество.

Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это – бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей – генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать: «Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?”. Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…».

Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика

Заключенный красноармеец на работе, Архангельск, 1919 год

К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.

Система подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком – наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве.

Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей Александра Яковлева, Дмитрия Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге – ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!

В антисоветской литературе о гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге Павла Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.

Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири.

Всего на территории России было более миллиона интервентов – 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский “термидор” обошлась русскому народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру – 50 миллиардов золотых рублей…

Вот отрывок из мемуаров белогвардейского контрразведчика Николая Сигиды, созданных в 1925 году в Софии, «для личного пользования» (публ. журнал „Родина“, 1990, № 10)

«Крайняя осторожность разбирательств» явствует из следующего отрывка:

Палачам не удалось сломить отважную революционерку. Думаете, она была освобождена? Как бы не так:

После этого, подрыгав немного ногами и руками, она осталась «также одна».

Поразителен контраст двух начальников уезда: Леонтовича и Кожина…»

Если верить Эйлеру, контраст и правда имеет место: «Казачий полковник Леонтович. Впечатление: энергичный и деятельный администратор, понимающий законность и гражданский порядок.»

И это не случайность. Тема массовых расправ всплывает в дневнике не раз:

«Получил от Городской и Земской Управ удручающий материал, подтвержденный и начальником уезда, о деятельности полк. Мшанецкого, штаб-ротмистра Литвина и хорунжего Голубинцева. Последних двух уже в городе нет. Штаб-ротмистр Литвин через 2 1/2 месяца после занятия Св.Креста Добрармией среди белого дня в центре города расстрелял 60 больных красноармейцев, взятых им из госпиталя вопреки протестам персонала, не имея ни приказа об этом, ни приговора суда. Недострелянные ползали по городу и залезали в частные дома. Начальником уезда произведено форменное дознание, которое доставлено к прокурору. Полк. Мшанецкий, помимо совершенно невероятных действий, вешал людей на бульварах и уличных фонарях…»

Не случайно, видно, уже в 20-х годах, бывший белый генерал Сахаров, находясь в эмиграции в Германии, писал в своей книге: «Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его».

Правда о белом терроре

«Большевики при любой возможности уничтожали своих противников». Именно так отзываются о революции октября 1917 года и последующей гражданской войне нынешние «либералы» и воспитанные на постсоветской пропаганде малоосведомленные школьники.

Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков.

На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к своим противникам по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа.

Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, — генералы Краснов, Марушевский, Болдырев, видный политический деятель Пуришкевич, министры Временного правительства Никитин, Гвоздев, Маслов, да и многие другие — были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.

Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители коммунистов сделали неизбежные выводы — они умели учиться на своих ошибках…

Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников.

Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.

Инициаторами Гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров Белого движения А. Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными “друзьями” России. Без помощи этих “друзей” главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.

“Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни.

В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек — почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров — великое множество.

Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это — бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей — генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать:

“Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?” Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…”

“Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину”.

К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.

Система подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком — наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве. Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей А. Яковлева, Д. Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге — ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с Гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!

В антисоветской литературе о Гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В тоже время имеются факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.

Когда “поезда смерти” находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них — Р. Бьюкели написал в своем дневнике:

Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири:

“В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали. Я не ошибусь, если скажу, что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами”.

И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.

Источник