Как каяться на исповеди головин

В чем каяться на исповеди

про­то­и­е­рей Ана­то­лий Прав­до­лю­бов
(1914–1981)

Если не уве­ру­ете, что это Я, то умрете во грехах своих ( Ин.8:24 )

Грех есть пре­ступ­ле­ние Закона Божия, неис­пол­не­ние святых пове­ле­ний Божиих. «Кто делает грех, тот делает и без­за­ко­ние; и грех есть без­за­ко­ние» ( 1Ин.3:4 ).

Чело­век может согре­шать раз­лич­ным обра­зом: делом, словом, помыш­ле­нием, веде­нием, неве­де­нием, волею и нево­лею.

Грешно делать то, что запре­щено зако­ном Божиим; но также грешно и не делать того, что пред­пи­сано делать этим зако­ном: ибо Бог пове­лел и от зла укло­няться, и благо тво­рить. Как зло делать есть грех, так и добра не делать есть грех. Как грешно отни­мать при­над­ле­жа­щее ближ­нему, так грешно и не помо­гать бед­ству­ю­щему; как грешно уби­вать чело­века, так грешно и не спасти его жизнь. Но и самое по-види­мому доброе дело, если дела­ется с худою целью или не так, как должно, не есть доброе дело, а грех: напри­мер, мило­стыня, подан­ная из тще­сла­вия, добро, сде­лан­ное кому-нибудь для удо­вле­тво­ре­ния своих стра­стей, молитвы, чита­е­мые без вни­ма­ния и усер­дия.

За грех — нака­за­ния

На греш­ни­ках почиет ярость Гос­подня ( Сир.5:7 )

«Воздал мне Гос­подь по правде моей, — гово­рит святой пророк Давид, — по чистоте рук моих воз­на­гра­дил меня: ибо я хранил пути Гос­подни и не был нече­сти­вым пред Богом моим» ( Пс.17 ).

Если Гос­подь так мило­стиво награж­дает пра­вед­ника, покор­ного воле Его; то Он же пра­ведно нака­зует и греш­ника, пре­сту­пив­шего запо­веди Его; ибо Он с мило­сти­вым посту­пает мило­стиво, с мужем искрен­ним — искренно, с чистым — чисто, с лука­вым по лукав­ству его, людей угне­тен­ных спа­сает, а очи над­мен­ных уни­жает. Велико мило­сер­дие Гос­пода к пра­вед­ни­кам; но велики и нака­за­ния, кото­рыми Он нака­зует греш­ни­ков. Гнев Все­мо­гу­щего страш­нее всего. «Мы знаем Того, Кто сказал: «Мне отмще­ние. Я воздам, гово­рит Гос­подь. И еще: Гос­подь будет судить народ свой. Страшно впасть в руки Бога живого» ( Евр.10:30-31 ).

Грех всегда влечет за собою нака­за­ние, и правда Божия тре­бует того, чтобы греш­ник был нака­зан как пре­ступ­ник свя­того и непре­ме­ня­е­мого закона Божия: «Ибо Бог пору­гаем не бывает. Что посеет чело­век, то и пожнет» ( Гал.6:7 ). Грех нака­зы­вался и в прежде бывшие вре­мена, нака­зу­ется и в насто­я­щие и будет нака­зуем в гря­ду­щие. Мы читаем в книгах Св. Писа­ния и в разных исто­риях, что люди за грехи их пора­жа­лись раз­лич­ными каз­нями. Кто не ужас­нется, раз­мыш­ляя о тех бед­ствиях, кото­рые посы­лал Гос­подь на людей за их нече­сти­вую жизнь и пре­ступ­ле­ния.

Как в про­шед­шие вре­мена Гос­подь пора­жал раз­лич­ными каз­нями людей нече­сти­вых, так и в нынеш­ние вре­мена Он посту­пает. Казни Божии совер­ша­ются пред гла­зами нашими над греш­ни­ками нерас­ка­ян­ными. Слышим и видим страш­ные брани и ужас­ные кро­во­про­ли­тия. Тысячи людей падают в сра­же­ниях, и оста­ются тысячи пла­чу­щих отцов и мате­рей, бес­по­мощ­ных вдов и сирот. В разных местах сви­реп­ствуют моро­вые язвы и поваль­ные болезни. Страш­ный голод опу­сто­шает селе­ния и города. Там и сям про­ис­хо­дят гибель­ные зем­ле­тря­се­ния и про­валы земли, покры­ва­ю­щие заживо вели­кое мно­же­ство людей, навод­не­ния и кораб­ле­кру­ше­ния, опу­сто­ши­тель­ные пожары, лиша­ю­щие чело­века всего имения и даже крова, падеж скота, саранча и червь, пояда­ю­щие хлеб на корню и в крат­кое время уни­что­жа­ю­щие дол­го­вре­мен­ный труд зем­ле­дельца, и другие неис­чис­ли­мые бед­ствия.

К несча­стью, все эти нака­за­ния не обра­щают к рас­ка­я­нию греш­ни­ков, из числа кото­рых нахо­дятся даже столь зако­ре­не­лые и дерз­кие, кото­рые видят во всех этих слу­чаях только при­роду и поли­тику, не созна­вая, что рука Гос­подня управ­ляет и тем, и другим. Блажен, кто виною всего этого при­знает еди­ного Бога, нака­зу­ю­щего и милу­ю­щего. Блажен, кто при­ни­мает эти бед­ствия с покор­но­стью, пере­но­сит их без ропота и смот­рит на них как на побу­ди­тель­ные сред­ства, чтобы мы не при­леп­ля­лись к мир­ским вещам, но при­ла­га­лись к Богу.

Истинно добрых и чест­ных людей Гос­подь воз­вы­шает и обо­га­щает, как посту­пил Он с мно­го­стра­даль­ным Иовом после дол­гого том­ле­ния его в нуждах и бед­ствиях. Сколь велики мило­сти Божии к пра­вед­ни­кам, столь же велики и нака­за­ния, кото­рые посы­лает Гос­подь нече­сти­вым. Сколько видим людей, дела­ю­щихся из бога­тых нищими, из силь­ных сла­быми, нуж­да­ю­щи­мися в защите от тех, на кото­рых прежде даже и смот­реть не хотели. Святый Дух устами про­рока и царя Давида гово­рит: «Не ревнуй зло­деям, не зави­дуй дела­ю­щим без­за­ко­ние. Ибо они, как трава, скоро будут под­ко­шены и, как зеле­не­ю­щий злак, увянут. Дела­ю­щие зло истре­бятся: упо­ва­ю­щие же на Гос­пода насле­дуют землю. Еще немного, и не станет нече­сти­вого: посмот­ришь на его место, и нет его» ( Пс.36:1-10 ).

Итак, видя нече­сти­вых бла­го­ден­ству­ю­щими, мы не должны под­ра­жать им или роп­тать на Бога, что будто бы Он неспра­вед­лив к нам; ибо это бла­го­ден­ствие нече­сти­вых крат­ко­вре­менно, и про­мысл Божий не долго попус­кает нече­сти­вым насла­ждаться радо­стью и весе­лием: они, как трава, скоро под­се­ка­юся и, как зеле­не­ю­щие злаки, скоро увя­дают. Греш­ник, кото­рый, по-види­мому, был бла­го­по­лу­чен, вдруг исче­зает, как древо бес­плод­ное истор­га­ется с корнем. Не такова участь крот­ких, кото­рые не ропщут на Бога, не зави­дуют славе греш­ни­ков и не зло­бятся, видя бла­го­по­лу­чие нече­сти­вых. Они с тер­пе­нием и кро­то­стью пере­но­сят все, что угодно Богу, и в награду за это полу­чают насле­дие земли не только сей, где стран­ствуем мы, как при­шельцы, но и земли живых, кото­рая соб­ственно одна есть твер­дая и посто­ян­ная, где пра­вед­ники насле­дуют мно­же­ство благ.

Слу­ча­ется, что без­за­кон­ник оста­ется нена­ка­зан­ным долгое время, как будто бы пре­ступ­ле­ния его забыты и не известны. Нет, не забыты пре­ступ­ле­ния его, и даже самые сокро­вен­ные из них — все известны Богу. «Гос­поди! куда пойду от Духа Твоего, и от лица Твоего куда убегу?» — гово­рит о вез­де­су­щии и все­ве­де­нии Божием царь Давид. «Взойду ли на небо, Ты там; сойду ли в пре­ис­под­нюю, и там Ты. Возьму ли крылья зари и пере­се­люсь на край моря, и там рука Твоя пове­дет меня и удер­жит меня дес­ница Твоя. Скажу ли: может быть, тьма сокроет меня, и свет вокруг меня сде­ла­ется ночью. Но и тьма не затмит от Тебя, и ночь светла, как день; как тьма, так и свет» ( Пс.138:7-12 ). Ни один греш­ник, если не рас­ка­ется, не может избе­жать пра­во­су­дия Божия; нет столь вер­ного убе­жища или скры­того места, куда бы оно не могло про­ник­нуть и нака­зать винов­ного. Рано или поздно, но гнев Божий всегда постиг­нет греш­ника. Гос­подь всегда следит за греш­ни­ком, долгое время ждет его рас­ка­я­ния и, нако­нец, когда без­за­ко­ние пре­ис­пол­нится, достиг­нет верха своего, тогда гнев Гос­по­день с быст­ро­тою молнии нис­хо­дит с неба и пора­жает нече­сти­вого.

Если бы и вся жизнь нече­сти­вого про­текла спо­койно, без печали, нужд и скор­бей, то и тогда ожи­дает его нака­за­ние в буду­щей жизни, и над остав­шимся по смерти домом его не будет бла­го­сло­ве­ния Божия, и собран­ное им непра­ведно не послу­жит к пользе его наслед­ни­ков. «Дети его да будут сиро­тами, и жена его вдовою, — гово­рит пророк Давид. — Да ски­та­ются дети его и нищен­ствуют, и просят хлеба из раз­ва­лин своих. Да захва­тит заи­мо­да­вец все, что есть у него, и чужие да рас­хи­тят труд его. Да не будет про­дол­жа­ю­щего любовь к нему, да не будет милу­ю­щего сирот его; да будет потом­ство его на поги­бель, и да изгла­дится имя их в сле­ду­ю­щем роде. Да будет вос­по­мя­нуто пред Гос­по­дом без­за­ко­ние отцев его, и грех матери его да не изгла­дится» ( Пс. 108:13 ). Так велика лютость греха! Греш­ник не только себя погуб­ляет в буду­щем веке, но и за грехи свои пере­но­сит на жену и детей нака­за­ния во время их жизни. На имение его нала­га­ется как бы клятва, и оно пре­да­ется в корысть заи­мо­дав­цев; детей же его ожи­дает нищета, и никто не поми­лует их. Должно иметь пред очами эту истину, про­из­не­сен­ную Духом Святым, должно уда­ляться от злых дел, осо­бенно же от непра­вед­ного стя­жа­ния добра для потом­ков своих; да не пере­не­сутся грехи наши в недра чад наших, и да не изгла­дится имя их навсе­гда.

По прежде бывшим и теперь види­мым нака­за­ниям можем заклю­чить и о буду­щих, и по вре­мен­ным — о вечных. Что сказал Гос­подь, то неот­менно так и есть, и что пред­ска­зал, то и будет непре­менно. «Небо и земля прейдут; но слово Гос­подне не прейдет» ( Лк.21:33 ).

Гор­дость

Что высоко у людей, то мер­зость пред Богом ( Лк.16:15 )
Гордым Бог про­ти­вится ( Ин.4:6 )

Важ­ней­ший и самый древ­ний из смерт­ных грехов есть гор­дость. Этот грех можно опре­де­лить так: гор­дость есть без­мер­ная, неспра­вед­ли­вая любовь к самому себе, ложное почте­ние к своим досто­ин­ствам и слепая уве­рен­ность в них. Начало гор­до­сти есть диавол, кото­рый был одним из высших анге­лов, или, по учению св. Гри­го­рия Бого­слова, пер­вей­ший из небес­ных светов, назы­ва­е­мый поэтому «ден­ни­цею» и «све­то­нос­цем». Он со мно­гими под­чи­нен­ными ему духами вышел из послу­ша­ния все­бла­гой воле Божией и сде­лался из ангела светла князем тьмы. Гос­подь лишил воз­му­тив­шихся против Него анге­лов даро­ван­ного им света и бла­жен­ства и сверг­нул их с неба в пре­ис­под­нюю.

«Что делает гордый и чего желает?» — Гордый если и имеет какие-либо добрые каче­ства, то счи­тает их соб­ствен­ным досто­я­нием своим, при­пи­сует их себе, а не Богу. Если же и не имеет ника­ких добрых качеств, то вооб­ра­жает их в себе, без стыда хва­лится ими и тре­бует к ним почте­ния от других людей. Гордый высшим не поко­ря­ется, равным себе и низшим ни в чем не усту­пает. Он веле­ре­чив, высо­ко­ре­чив, мно­го­ре­чив, ищет всяким обра­зом, часто предо­су­ди­тель­ным и низким, славы, чести, похвалы и покор­но­сти от всех. Гордый видит все недо­статки и сла­бо­сти в других, своих же поро­ков не заме­чает или ста­ра­ется сокрыть; порок его для него не порок, а доб­ро­де­тель, глу­пость его — муд­рость, все несо­вер­шен­ства его — высо­чай­шие совер­шен­ства. Если же гордый иногда и видит сла­бо­сти свои, внут­ренно сты­дится их, гну­ша­ется ими и даже ужа­са­ется самого себя; но все-таки хочет казаться тем, чем нико­гда не бывает; тре­бует, чтоб о нем другие мыс­лили так, как он сам о себе не смеет помыс­лить; тех людей, кото­рые не при­пи­сы­вают ему качеств похваль­ных, каких вовсе не имеет, или не воз­дают ему чести, какой не заслу­жи­вает, всех тех, кото­рые судят о нем точно так, как он сам судит о себе втайне, — пре­зи­рает, пори­цает, гонит и винит в при­страст­ном, неспра­вед­ли­вом суж­де­нии о нем, как будто уко­ряет их за свои сла­бо­сти и недо­статки. Таково бывает омра­че­ние ума от гор­до­сти.

«Все­общ­ность гор­до­сти». Гор­дость про­ни­кает всюду, во все классы народа. Она нахо­дит себе место в серд­цах царей, князей, вель­мож, про­сто­лю­ди­нов и послед­них смер­дов. Худо и мерзко гор­диться пред Богом вся­кому, но хуже тому, кото­рого и состо­я­ние несча­стья должно при­во­дить в сми­ре­ние. Худо гор­диться санов­нику, мужу бла­го­род­ному, бога­тому; но хуже того бед­ному про­сто­лю­дину, ничтож­ному нищему, калеке и уроду. Пре­муд­рый Сирах гово­рит: воз­не­на­ви­дела душа моя над­мен­ного нищего, и очень отвра­ти­тельна для меня жизнь его. Мало того, гор­дятся и воры, злодеи, раз­бой­ники, суще­ства, кото­рые извер­га­ются из среды обще­ства как суще­ства, шеству­ю­щие по пути, про­ти­во­по­лож­ному доб­ро­де­тели, гор­дятся своими отвра­ти­тель­ными, вопи­ю­щими пре­ступ­ле­ни­ями: вор — своим искус­ством воро­вать; раз­бой­ник — удалью своей и жесто­ко­стями; пре­лю­бо­дей — своими постыд­ными подви­гами.

Гор­дость не только сама по себе есть тяжкий и мер­зост­ный грех, но и других грехов при­чи­ною бывает. Порож­де­ния гор­до­сти бес­чис­ленны: над­мен­ность, само­лю­бие, често­лю­бие, лице­ме­рие, при­твор­ство, высо­ко­ме­рие в мане­рах, хва­стов­ство в словах, пыш­ность в одежде, неуме­рен­ность жела­ний, недру­же­лю­бие, дух мщения, пре­зре­ние к ближ­нему и вообще все грехи, про­тив­ные любви; ибо гордый никого не любит, кроме самого себя. Пра­во­суд­ный Гос­подь, про­ти­вя­щийся гор­дому, отни­мает от него бла­го­дать Свою; тогда сатана, дух гор­до­сти и чело­ве­ко­убийца, к такому дому удобно воз­вра­ща­ется, как выме­тен­ному и убран­ному для него ( Мф.12:44 ), и вносит туда со мно­гими адскими пло­дами мер­зост­ной плод неве­рия. Тще­сла­вие побуж­дает воль­но­думца пре­зи­рать все­об­щее веро­ва­ние; он хочет дока­зать отлич­ные пред дру­гими свои спо­соб­но­сти ума, про­ни­ца­тель­ность и знание тем, что один отва­жи­ва­ется сверг­нуть с себя иго, несо­мое всеми, и дерзко опро­вер­гает то, что другие при­знают за несо­мнен­ную истину. Гор­дость с ее бес­чис­лен­ными порож­де­ни­ями можно упо­до­бить тому вели­кому древу, кото­рое видел во сне гордый Наву­хо­до­но­сор. Вер­шина дерева каса­лась обла­ков, и ветви его, обре­ме­нен­ные пло­дами, про­сти­ра­лись до краев земли; в тени под ним поко­и­лись поле­вые звери, в ветвях его жили птицы небес­ные, и все живот­ные, нахо­дя­щие себе приют под дере­вом, суть пороки, порож­ден­ные гор­до­стию. Они стек­лись сюда, как в общий центр, и живут спо­койно под густыми вет­вями.

Как гордым Бог про­ти­вится, то пока­зы­вают страш­ные судьбы Божии, кото­рые нам пред­став­ляет святое слово Божие, чтобы мы, взирая на них, всеми силами уда­ли­лись от мер­зост­ного и душе­па­губ­ного греха гор­до­сти.

Воз­нес­лись пра­ро­ди­тели наши в раю и поже­лали Боже­ской чести; но лиши­лись и той чести, кото­рую имели, при­ло­жи­лись к скотам несмыс­лен­ным и упо­до­би­лись им и под­пали вся­кому бед­ствию. Воз­нес­лись потомки Ноевы и постро­е­нием башни Вави­лон­ской хотели стя­жать себе славу; но Гос­подь смешал язык их так, чтобы один не пони­мал речи дру­гого, и рас­сеял их по всей земле. Воз­несся Фараон, царь Еги­пет­ский, против Бога и хотел озло­бить и погу­бить людей Божиих; но погиб сам со всем воин­ством своим в Черм­ном море, погру­зив­шись, как свинец в вели­ких водах. Воз­нес­лися Корей, Дафан и Авирон и вос­про­ти­ви­лись про­року Божию Моисею, вождю своему; но рас­се­лась земля под ними, и раз­верзла земля уста свои, и погло­тила их и домы их, и все иму­ще­ство. И сошли они живые в пре­ис­под­нюю, и покрыла их земля. Воз­вы­сил глас хуль­ный на Бога Выш­него и на святый град Его Сен­на­хе­рим, царь Асси­рий­ский, но вышел ангел Гос­по­день и пора­зил в стане Асси­рий­ском его восемь­де­сят пять тысяч чело­век, и сам Сен­на­хе­рим был убит мечом сыно­вьями своими. Воз­вы­сился Оло­ферн, вождь силы Асси­рий­ской, и рука жен­ская отсекла гордую выю его. Воз­вы­сился Аман, первый совет­ник Артак­серкса, царя Пер­сид­ского, и пове­шен был на висе­лице, кото­рую при­го­то­вил для невин­ного Изра­иль­тя­нина Мар­до­хея. Воз­вы­сился Наву­хо­до­но­сор, царь Вави­лон­ский, и вдруг услы­шал голос с небеси: тебе гово­рят, царь Наву­хо­до­но­сор: цар­ство твое отошло от тебя! И отлу­чат тебя от людей, и будет оби­та­ние твое с поле­выми зве­рями; травою будут кор­мить тебя, как вола, и проч. Воз­несся до небес город Капер­наум и слышит от Христа: и ты, Капер­наум, до неба воз­нес­шийся, до ада низ­верг­нешься. Воз­несся фари­сей и сошел осуж­ден­ным в дом свой. Так гордым про­ти­вится Бог! Так воз­не­сен­ных сми­ряет Гос­подь! Ибо нет ничего нена­вист­нее Богу в чело­веке более гор­до­сти: «Что высоко у людей, то мер­зость перед Богом. Нена­ви­дит Гос­подь глаза гордых».

Сам Гос­подь Иисус Хри­стос озна­чает тот конец, к кото­рому гор­дость при­во­дит. Он гово­рит: «Всякий, воз­вы­ша­ю­щий сам себя, унижен будет». Гор­дость высоко воз­но­сится, но весьма низко спа­дает; это непре­ме­ня­е­мая истина, непре­станно совер­ша­ю­ща­яся в глазах наших.

Многие при­чины низ­ла­гают гор­дость нашу. При­ве­дем несколько из них:

Вспом­ним, что Гос­подь наш Иисус Хри­стос, Царь цар­ству­ю­щих и Гос­подь гос­под­ству­ю­щих, бла­го­во­лил родиться во время труд­ного стран­ство­ва­ния Пре­чи­стой Матери Своей в зимнее время, родиться в бед­но­сти, не в чер­то­гах пышных, а в хлад­ном вер­тепе и поло­жен был не на рос­кош­ном ложе, а в про­стых, грубых яслях. Как крас­но­ре­чиво нам гово­рят эти ясли, этот вертеп и вся скуд­ная, сми­рен­ная обста­новка его и научают убла­жать бед­ность, сми­ряться, умерщ­влять плоть и пре­зи­рать то, что мир почи­тает за дей­стви­тель­ное, истин­ное вели­чие и славу и пла­менно стре­мится к ним.

Вспом­ним Гос­пода, раз­де­ля­ю­щего труды с дре­во­де­лом Иоси­фом в небо­га­той хижине ремес­лен­ника, и научимся сми­ре­нию. О Боже Иисусе! Мы осме­ли­ва­емся назы­вать себя уче­ни­ками Твоими; но обу­ре­ва­емся гор­до­стию и тще­сла­вием, нена­вист­ными Тебе, Вла­дыке нашему; желаем казаться тем, чем нико­гда не бываем, постав­ляем себя выше своего звания, состо­я­ния и досто­инств и счи­таем за стыд тру­диться.

Гос­подь сказал нам: «При­дите ко Мне, все труж­да­ю­щи­еся и обре­ме­нен­ные, и Я упокою вас. Возь­мите иго Мое на себя и научи­тесь от Меня: ибо Я кроток и смирен серд­цем, и най­дете покой душам вашим».

Вот чему научает нас этот Боже­ствен­ный Учи­тель, испол­нен­ный кро­то­сти и сми­ре­ния, доб­роты и состра­да­ния, Учи­тель про­стой, крот­кий и сми­рен­ный серд­цем, доступ­ный всем и всегда гото­вый награ­дить нас истин­ными бла­гами. Поко­римся этим святым пове­ле­ниям для блага нашего и после­дуем им. Примем учение Спа­си­теля и будем под­ра­жать при­меру Его. Но увы! если не отбро­сим гор­до­сти, то станем не после­до­ва­те­лями Христа, Спа­си­теля нашего, а после­до­ва­те­лями мира, пагуб­ного душам нашим. Покой души и духа и мир сердца нашего мы отвер­гаем и ищем смя­те­ний, тре­вол­не­ний, бес­по­койств, сло­во­пре­ний, раз­до­ров, сомне­ний, затруд­не­ний и тревог. Уда­лимся от всего этого, веду­щего в поги­бель; будем кротки, тер­пе­ливы, сми­ренны и покорны и будем насла­ждаться тихим совер­шен­ством, кото­рого ничто не может воз­му­тить.

«Кто хочет быть первым, будь из всех послед­ним, и всем слугою», — сказал Иисус, истин­ный Друг невин­ных детей, и, взяв дитя, поста­вил среди уче­ни­ков Своих и обнял его ( Мк.9:35-36 ).

Сми­ре­ние чело­века есть мера вели­чия его в Цар­стве Небес­ном. Бла­го­родно и свято жела­ние быть вели­ким в Цар­стве Небес­ном! Какое же верное сред­ство достиг­нуть сего бла­жен­ства? — Сам Иисус Хри­стос, Царь небес ука­зует нам на это сред­ство, кото­рое совер­шенно в руках наших, и никто не может его отнять у нас. Будем же усту­пать во всех мир­ских пре­иму­ще­ствах другим, счи­тать себя за послед­них из всех и во всем слу­жить другим. Мы будем малы в глазах мира и своих глазах; но чем более будем сми­рять себя, тем более будет нам вели­чия в веч­но­сти.

Без сми­ре­ния нет пути в Цар­ство Небес­ное. « Истинно говорю вам: если не обра­ти­тесь и не будете как дети, не вой­дете в Цар­ство Небес­ное» ( Мф.18:3 ). Ко всем нам ска­заны слова сии. Какое бы ты ни зани­мал место, как бы велик и учен ни был, как бы ни бла­го­творны были дела твои; но если не обра­тишься, не отбро­сишь гор­до­сти и не сде­ла­ешься смирен, как дитя, не вой­дешь в Цар­ство Небес­ное. Неужели мы не захо­тим быть избран­ными уче­ни­ками Гос­пода Иисуса? Не станем же при­леп­ляться к богат­ству и вели­чию мира, отка­жемся от жадных помыс­лов почте­ния и пре­иму­ществ, от само­лю­бия, ропота и жалоб, что на нас мало обра­щают вни­ма­ния, не так ценят наши труды, позна­ния, заслуги и досто­ин­ства, и поста­ра­емся быть истин­ными после­до­ва­те­лями Христа. Мы видим сие дитя, его невин­ность, чистоту, его кро­тость и послу­ша­ние, про­стоту и пови­но­ве­ние. В нем нет ника­ких бес­по­койств о буду­щем, совер­шенно закры­том от очей чело­ве­че­ских, нет ника­кой мысли о гор­до­сти и тще­сла­вии. Оно верит тому, что гово­рит ему отец, гово­рит оно то, что думает, идет туда, куда пове­дут его, делает то, что ему при­ка­жут. Какая раз­ница между нами и им! Однако, если мы не сде­ла­емся ему подоб­ными, то не войдем в Цар­ство Небес­ное.

Гос­подь сказал: «Без Меня (без помощи Моей) ничего не можете тво­рить». Итак, при­со­еди­ним к подви­гам своим молитву. Будем про­сить усердно Гос­пода, чтобы помог нам в немо­щах наших, изгнал из нас вра­чев­ством Своей бла­го­дати дух гор­до­сти и подал нам дух сми­ре­ния.

Среб­ро­лю­бие, лихва и рост

Под именем среб­ро­лю­бия разу­ме­ется не только любовь к одному серебру, золоту или день­гам, но также и нена­сыт­ное жела­ние вся­кого зем­ного имения, стя­жа­ния и богат­ства. Жад­ность к богат­ству есть идо­ло­слу­же­ние, постыд­ное раб­ство перед золо­том, кото­рое ста­но­вится для чело­века вла­ды­кою, богом его. Среб­ро­лю­бец всему пред­по­чи­тает богат­ство и в мыслях своих уверен, что все зави­сит от богат­ства; а потому живет и дышит стра­стью при­об­ре­тать иму­ще­ство, не раз­би­рая, каким путем, закон­ным или неза­кон­ным, может оно достаться ему.

Среб­ро­лю­бец не только тот, кто соби­рает богат­ство и хранит у себя, не уделяя из него бедным; но и тот, кто хотя и не соби­рает или не имеет богат­ства, но нена­сытно желает иметь оное.

Не только тот есть среб­ро­лю­бец, лихо­имец и хищник, кто при­об­ре­тает или похи­щает чужое добро, но и тот, кто непра­ведно желает чужого: ибо не должно желать того, что при­над­ле­жит ближ­нему нашему. К числу среб­ро­люб­цев можно спра­вед­ливо при­со­еди­нить и тех, кото­рые, по чрез­мер­ной преду­смот­ри­тель­но­сти и забот­ли­во­сти о себе и семей­стве своем, ста­ра­ются вся­че­ски при­об­ре­тать богат­ства с тою един­ственно целью, чтобы на буду­щее время защи­тить себя и потом­ков своих от разных зло­по­лу­чий. Апо­стол Павел прямо гово­рит о сих людях: «Не высоко думайте о себе и упо­вайте не на богат­ство невер­ное, но на Бога живого, даю­щего нам все обильно для насла­жде­ния» ( 1Тим.6:17 ). Какое безу­мие и с тем вместе какая гор­дость — наде­яться не на Бога, а на свою преду­смот­ри­тель­ность и богат­ства! От Божьего нака­за­ния никуда не уйдешь и ничем не защи­тишь себя. Вспом­ним еван­гель­ского богача, кото­рый гово­рил: построю креп­кие жит­ницы, соберу туда весь хлеб мой и все добро мое и скажу: душа моя! покойся на многие годы, ешь, пей и весе­лись! И услы­шал от Гос­пода: безум­ный! В сию ночь душу твою потре­буют от тебя; кому же доста­нется то, что ты заго­то­вил. Пророк Давид гово­рит: «Под­линно, совер­шен­ная суета, всякий чело­век живу­щий; он ходит подобно при­зраку, напрасно суе­тится, соби­рает и не знает, кому доста­нется то» ( Пс.38:9, 7 ). Сими сло­вами выра­жа­ется то, что чело­век как будто для того родится, чтобы быть вдвойне достой­ным посме­я­ния: ибо сокро­ви­ще­ствует и не ведает, кому соби­рает, зани­ма­ется сует­ными меч­тами, тру­дится, чтобы умно­жить и сохра­нить богат­ство свое; но не знает, для чего и для кого? Люди думают, что они соби­рают богат­ство для детей и внуков своих в том наме­ре­нии, что сии послед­ние будут бла­го­дарны к памяти их, будут молиться о про­ще­нии грехов их; но часто слу­ча­ется, что дети или внуки уми­рают неча­янно, и наслед­ство доста­ется чужим и неиз­вест­ным людям, или те же дети и внуки в самое корот­кое время рас­то­чают то, что отец или дед с вели­ким трудом собрал, или нако­нец наслед­ники так бывают небла­го­дарны, что платят злом за добро, руга­ются тщанию и трудам пред­ков своих.

Не всякий бога­тый есть среб­ро­лю­бец; но тот, кто любит богат­ство, кто серд­цем при­вер­жен к нему. «Когда растет богат­ство ваше, не при­ла­гайте к нему сердца» ( Пс.61:11 ). Если Гос­подь бла­го­слов­ляет нас избыт­ком земных благ, то нико­гда мы не должны пре­воз­но­ситься ими и наде­яться на них; но обя­заны делиться избыт­ком нашим с бед­ству­ю­щими. Посту­пая таким обра­зом, мы запа­саем себе, по слову Спа­си­теля, «вла­га­лища невет­ша­ю­щие, сокро­вище неис­то­щи­мое на небе­сах, идеже тать не при­бли­жа­ется, ни моль рас­тле­вает» ( Лк.12:33 ).

Нищий, хотя бы и ничего у себя не имел, но если алчет и жаждет богат­ства, то может назваться истин­ным среб­ро­люб­цем: а потому не тот среб­ро­лю­бец, кто много имеет, но тот, кто мно­гого желает. Были люди и ныне есть бога­тые и слав­ные и с тем вместе бого­угод­ные, не при­ла­га­ю­щие сердца к богат­ству. Таких людей нельзя назвать среб­ро­люб­цами: ибо среб­ро­лю­бец не может уго­дить Богу, по слову Спа­си­теля: «Не можете слу­жить двум гос­по­дам: и Богу, и мам­моне». Невоз­можно в одно и то же время соби­рать сокро­вища и на земле, и на небе.

Богат­ство не худая вещь, гово­рит Иоанн Зла­то­уст, но худая вещь — среб­ро­лю­бие, худая вещь — лихо­им­ство. Лихо­имец и бога­тый не все. одно и то же. Среб­ро­любцу всегда мно­гого недо­стает; а кому мно­гого недо­стает, тот нико­гда не может назваться бога­тым. Он есть страж денег, а не гос­по­дин, раб их, а не вла­де­тель. Он скорее уделит дру­гому часть своего тела, нежели сколько-нибудь серебра, сокры­того у него.

«Зло­по­лу­чие среб­ро­любца». Среб­ро­лю­бец, хотя бы и обла­дал несчет­ными сокро­ви­щами, всегда самый несчаст­ный чело­век, не име­ю­щей спо­кой­ствия и без­опас­но­сти; ибо всегда в сердце своем носит мучи­теля своего, духа среб­ро­лю­бия. Как море нико­гда без волн не может быть, поучает Иоанн Зла­то­уст, так и сердце среб­ро­любца не может быть без печали, забот, страха и смя­те­ний. Он всегда нахо­дится в муче­ниях — и во время жизни своей, и при смерти, и после смерти. Он муча­ется во все время жизни своей, ибо всегда нахо­дится в печали и страхе. В печали он от того, чего не имеет, а желает иметь; в страхе оттого, чтобы не лишиться своего иму­ще­ства. При смерти своей он мучится по ниже­сле­ду­ю­щим при­чи­нам: во-первых, потому что поне­воле должен рас­статься со своим воз­люб­лен­ным богат­ством, в кото­ром были все радо­сти его и уве­се­ле­ния; во-вторых, потому что богат­ство его будет уже при­над­ле­жать не ему, а другим и доста­нется, может быть, тем, кото­рым он не желал отдать его; и в‑третьих, нако­нец, потому что должен будет пред­стать пред судом Божиим и дать ответ за всякую неправду. Будет учиться среб­ро­лю­бец и по смерти; ибо хищ­ники и лихо­имцы Цар­ствия Божия не насле­дуют, но как долж­ники Божии и ближ­них своих, как пре­ступ­ники закона Божия и обид­чики братий своих вверг­нутся в тем­ницу огнен­ную, дымя­щу­юся огнем и жупе­лом, где и будут веч­ными муче­ни­ями пла­тить долги свои.

Среб­ро­лю­бец — про­ти­вится пове­ле­ниям Гос­под­ним; ибо Бог и дух среб­ро­лю­бия два гос­по­дина, совер­шенно про­ти­во­по­лож­ные между собою и пове­ле­ва­ю­щие тво­рить дела, про­тив­ные одно дру­гому:

а) Гос­подь сказал: «Бла­женны мило­сти­вые; ибо они поми­ло­ваны будут». Сими сло­вами Он пове­ле­вает нам быть мило­сер­дыми к бед­ству­ю­щим: алчу­щему дать пищу, жаж­ду­щего напо­ить, при­ни­мать стран­ни­ков, оде­вать нагих, посе­щать боль­ных, выку­пать плен­ных, погре­бать мерт­вых. Дух же среб­ро­лю­бия вну­шает нам тща­тельно избе­гать вся­кого случая помо­гать бедным и беречь для себя самого богат­ство свое. Он не посту­пает со своим ближ­ним так, как желает, чтоб посту­пали с ним другие, в помра­че­нии ума своего думает, что все эти блага даны только ему одному, и оправ­ды­вает себя, говоря: зачем ему помо­гать? ибо всякий должен забо­титься о себе самом.
б) Гос­подь сказал: «Про­ся­щему у тебя дай и от хотя­щего занять у тебя не отвра­щайся». Зара­жен­ный стра­стью среб­ро­лю­бия всегда найдет пред­лог к отказу и не даст про­ся­щему не только ценной, но даже самой ничтож­ной для него вещи; ибо ему всего мало, всего жалко, все бере­жет только для себя самого. Он, избы­то­че­ству­ю­щий во всем, гово­рит про­ся­щему у него какого-либо пода­я­ния: Бог подаст тебе, я сам нуж­да­юсь, или: ѵ меня нет того, что ты про­сишь. Среб­ро­лю­бец еще не доволь­ству­ется тем, что не даст ничего про­ся­щему, но про­сти­рает далее свою неспра­вед­ли­вость, дей­ствует совер­шенно против правды: не отдает кре­ди­то­рам заня­того им у них, не платит своему слуге сле­ду­ю­щего ему жало­ва­нья, работ­ни­кам за работу, купцу за куп­лен­ный у него товар, одним словом, он не посты­дится отнять послед­нюю рубашку у про­ся­щего.
в) «Не укради», — гово­рит Гос­подь, а дух среб­ро­лю­бия вну­шает: воруй, отни­май силою, грабь, убивай, доста­вай себе, как только можешь.
г) Бог пове­ле­вает: «Продай имение твое и раздай его нищим»; дух же среб­ро­лю­бия научает: не пода­вай мило­стыни, оставь бедных на волю Божию, не про­да­вай имения, кото­рое тебе нужно теперь и при­го­дится в буду­щем; но соби­рай его все более и более, сози­дай свое сча­стье на раз­ва­ли­нах ближ­него, строй дома чужими тру­дами и не обра­щай вни­ма­ния на слово Сираха: «Стро­я­щий дом свой на чужие деньги — то же, что соби­ра­ю­щий камни для могилы своей».

Среб­ро­лю­бие — корень всех зол. Среб­ро­лю­бие не только сам по себе есть тяжкий грех, но оно есть корень всех зол, по слову апо­стола Павла: «Корень всем злам среб­ро­лю­бие есть». От него про­ис­хо­дят разные неспра­вед­ли­во­сти, обманы, под­логи, измены, при­тес­не­ния, хищ­ни­че­ство, воров­ство, грабеж и убий­ство. Вот как о сем гово­рит, между прочим, прео­свя­щен­ный Тихон, епи­скоп Воро­неж­ский.

Зло­вре­ден среб­ро­лю­бец, он есть враг всему — враг Богу, враг людям и враг самому себе. Он враг Божий, потому что не стра­шится нару­шать закон Божий и пре­зи­рает Зако­но­давца. Он дела­ется другом богат­ства, «другом мира и ста­но­вится врагом Божиим» ( Иак.4:4 ). Он враг чело­ве­че­ский, потому что оби­жает и разо­ряет людей. Нако­нец, он враг самому себе, потому что пре­дает душу свою веч­ному огню и веч­ному муче­нию.

«Среб­ро­лю­бие трудно иско­ре­ня­ется». Среб­ро­лю­бие опас­нее всех прочих без­за­ко­ний: ибо гор­децу, пре­лю­бо­дею, чре­во­угод­нику, злому чело­веку, пья­нице и другим нужно только отстать от грехов и пока­яться, чтобы спа­стись; но среб­ро­любцу не только должно отстать от греха, но и воз­вра­тить похи­щен­ное тому, от кого оно пере­шло к нему; или если этого сде­лать нельзя, рас­то­чить на добрые дела то, что им было собрано непра­ведно, и после сего каяться, а то ему без этого и каяться невоз­можно; сле­до­ва­тельно, невоз­можно и полу­чить про­ще­ние, и спасти душу свою. Так св. Пар­фе­ний сказал Ирак­лий­скому архи­епи­скопу Ипа­ти­ану, лежав­шему на одре болезни: есть грехи, кото­рые могут очи­ститься одною молит­вою и пока­я­нием; но твои грехи дру­гого рода: ты, по среб­ро­лю­бию твоему, в лице нищих отни­мал у Бога иму­ще­ство. Воз­врати Ему иму­ще­ство Его также в лице нищих. Если пом­нишь, у кого отнял, тому и воз­врати с лихвою; если же не пом­нишь, отдай наи­бо­лее нуж­да­ю­щимся. Как трудно иско­ре­нить среб­ро­лю­бие, отка­заться от богатств, мы видим в еван­гель­ском бога­том юноше, кото­рый не был зло­че­стив и испол­нял запо­веди Божии. Сей юноша, подойдя к Спа­си­телю, спро­сил Его: что мне делать, чтобы насле­до­вать жизнь вечную? Спа­си­тель отве­чал ему: Знаешь запо­веди: не пре­лю­бо­дей­ствуй; не убей; не укради; не лже­сви­де­тель­ствуй; не обижай; почи­тай отца своего и мать. Юноша сказал Ему в ответ: Учи­тель! все это сохра­нил я от юности моей. Гос­подь Иисус, воз­зрев на него, полю­бил его, и сказал ему: одного тебе недо­стает; пойди, и все, что имеешь, продай и раздай нищим; и будешь иметь сокро­вище на небе­сах; и при­ходи, после­дуй за Мною, взяв крест. Услы­шав это, юноша с печа­лью отошел от Спа­си­теля, потому что зара­жен был стра­стью к богат­ству и, по своему коры­сто­лю­бию, не имел любви к ближ­нему, и ему жалко было рас­статься с име­нием своим и с удо­воль­стви­ями и удоб­ствами жизни, кото­рые сопря­жены с ним.

«Лихва и рост». Лихва, или про­цент, назы­ва­ется то, когда заи­мо­да­вец с долж­ника своего, сверх дан­ного ему взаем, что-нибудь берет лишнее. Про­стой народ пра­вильно лихву назы­вает ростом; потому что число денег, данное заи­мо­об­разно, в лихве растет; напри­мер, дается сто рублей в заем, а полу­ча­ется сто шесть или сто десять, или более; и чем более держит долж­ник данное ему серебро, тем более растет и сумма дан­ного серебра. Хотя многие и не счи­тают лихвы, или про­цен­тов, за грех; но вот против сего доводы, пока­зы­ва­ю­щие, что лихва есть грех, и притом тяжкий.

Гос­подь сказал: «Взаймы давайте, не ожидая ничего» ( Лк.6:35 ). В Библии мы читаем: «Если дать деньги взаймы бед­ному из народа Моего: то не при­тес­няй его и не нала­гай на него роста» ( Иез.22:25 ). В другом ее месте ска­зано: «Не отда­вай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо дру­гого, что можно отда­вать в рост» ( Втор.23:19 ). Все то грех, что про­тивно Божию слову; сле­до­ва­тельно, и лихва есть грех. «Гос­поди! Кто может пре­бы­вать в жилище Твоем? Кто может оби­тать на святой горе Твоей?» — вопро­шает пророк Давид и между про­чими отве­тами пола­гает и сей: «Кто серебра своего не отдает в рост и не при­ни­мает даров против невин­ного ( Пс.14:1-5 ). Пророк Иезе­ки­иль тоже пола­гает лихву между вели­кими гре­хами, говоря: «В рост дает и берет лихву: то будет ли он жив? Нет, он не будет жив. Кто делает все такие мер­зо­сти, тот непре­менно умрет; кровь его будет на нем» ( Иез.28:19 ). Итак, лихва есть вели­кий грех. Бог за лихву казнью грозит, как читаем у того же про­рока в гл. 22, 12–16: «Взятки берут у тебя, чтобы про­ли­вать кровь; ты берешь рост и лихву, и наси­лием вымо­га­ешь корысть у ближ­него твоего, а Меня забыл, гово­рит Гос­подь Бог. И вот, Я всплес­нул руками Моими и коры­сто­лю­бии твоем, какое обна­ру­жи­ва­ется у тебя, и о кро­во­про­ли­тии, кото­рое совер­ша­ется среди тебя. Устоит ли сердце твое, будут ли тверды руки твои в те дни, в кото­рые буду дей­ство­вать против тебя? Я — Гос­подь сказал, и сделаю. И рассею тебя по наро­дам, и рассею тебя по землям, и положу конец мер­зо­стям твоим среди тебя». Итак, лихва есть грех вели­кий, за кото­рый сле­дует нака­за­ние.

Васи­лий Вели­кий так гово­рит о лихве: «Как рыбо­лов при­цеп­ляет за удочку чер­вячка, чтобы рыбу обма­нуть и пой­мать: так точно лих­во­взи­ма­тель при­вле­кает день­гами своими ближ­него, кото­рый по неосто­рож­но­сти своей вместе с чер­вя­ком и удочку погло­щает и, как рыба, умерщ­вля­ется».

Беру­щий лихву ищет себе при­были от чужого убытка; ибо что с долж­ни­ков сверх дан­ного им взаем берет, в том им убыток, а себе при­быль делает, их в боль­шую нищету при­во­дит, а себе боль­шое богат­ство соби­рает, от их нищеты бога­тится. От чужих трудов без своего труда и без воли тру­дя­щихся пользы себе искать есть грех. Лихо­имец посту­пает против есте­ствен­ного закона, кото­рый тре­бует не делать ближ­нему того, чего себе не жела­ешь. Никому не хочется лихвы, или про­цента, давать: и так ты и сам с других не должен брать; но берешь по само­лю­бию твоему, кото­рое хочет, чтобы мы все только сами у себя имели и себя самих только снаб­жали, а не других. Лихва есть поли­ти­че­ское, или лест­ное хище­ние: ибо что воры тайком, хищ­ники нагло, то лихву беру­щие похи­щают лестью: те руками, а эти день­гами чужое добро берут; вместо рук деньги свои упо­треб­ляют, кото­рыми, как руками, чужое добро себе при­вле­кают. Чего сами сты­дятся или боятся закона граж­дан­ского делать, — то чрез бес­чув­ствен­ные деньги совер­шают. Вот ты нище­тою ближ­него бога­тишься и убыт­ком брата твоего пагубно поль­зу­ешься; скажи, за что берешь, когда ты сам не тру­дился? Ведь плата за труды дается, а ты ника­кого труда не делал ради ближ­него твоего: итак, за что ж берешь сверх того, что ему взаймы дал? День­гам твоим равно, как в сун­ду­ках лежать, так и по рукам ходить; и тебе убытка нет — будешь ли их при себе дер­жать, или людям взаймы давать. В послед­нем случае и тебе, и людям польза. Людям польза в том, что ты их нужде и тре­бо­ва­нию послу­жишь: тебе польза душев­ная, что к ближ­нему любовь пока­жешь и запо­ведь Хри­стову испол­нишь: «От хотя­щего у тебя занять не отвра­щайся».

Лихо­имец тер­петь не может этих истин и гово­рит: я‑де не насильно беру, а по воле долж­ника; он мне сам дает, и я его не при­нуж­даю. Правда, ты не насильно берешь, но дела­ешь подобно тому чело­веку, кото­рый уто­па­ю­щего в воде до тех пор не извле­кает, пока от него не услы­шит обе­ща­е­мого награж­де­ния: и ты дотоле не даешь взаймы денег в нужде и беде уто­па­ю­щему, доколе лихвою себя не обяжет тебе, и тем самым насильно, при­нуж­денно у него отни­ма­ешь; и он, когда без лихвы не даешь, при­нуж­ден давать тебе лихву, желая лаком­ство твое удо­воль­ство­вать и неми­ло­сер­дие твое смяг­чить, чтобы ты, когда мило­сер­дием не пре­кло­ня­ешься, скло­нился коры­стью. Иной отзы­ва­ется так: ведь суд граж­дан­ский не казнит за лихву, сле­до­ва­тельно, можно сво­бодно брать. Конечно, не казнит суд граж­дан­ский, но казнит суд Хри­стов, кото­рый не только за лихву, но и за неми­ло­сер­дие к ближ­нему отсы­лает в огонь вечный. Сво­бодно брать лихву идо­ло­слу­жи­телю, а не хри­сти­а­нину, кото­рый должен Христа любить, а не серебро, не мам­моне слу­жить, а Христу. Сво­бодно брать лихву не име­ю­щему упо­ва­ния веч­ного и не чаю­щему вос­кре­се­ния мерт­вых и жизни буду­щего века. Тако­вым и все сво­бодно делать: похи­щать, наси­ло­вать, в горь­кие слезы при­во­дить бедных, уби­вать вдо­вицу и сира, умерщ­влять сво­бодно, пока бла­гость Божия им терпит. Иной жалу­ется: чем же мне жить, если лихвы не брать? Неправда: не жить тебе нечем, но нечем уго­ждать среб­ро­лю­бию и рос­коши. Есть многие, кото­рые богат­ства не имеют и лихвы не берут; но живут и пита­ются; а иные и богат­ством изоби­луют, а лихвы не остав­ляют. Ибо для среб­ро­лю­бия и рос­коши и многое не довольно, а уме­рен­ность и нужда и малым доволь­ству­ется. Не нужда, но страсть научает брать лихву. Один на дру­гого ука­зы­вает и гово­рит: вот те и те берут, а мне почему же не брать? Худое след­ствие: если те лихву берут, то и тебе можно брать? Они грешат, так и тебе должно гре­шить! Многие раз­бой­ни­чают, уби­вают, грабят, наси­луют, блу­до­дей­ствуют и прочие без­за­ко­ния делают: так и тебе должно делать? Воз­можно и вольно тебе; но смотри, что от сего сле­дует) они за грех свой под­ле­жат гневу Божию и казни; так и ты, гнев Божий и казнь непре­менно и тебе после­дуют. Но хотя бы и все без­за­кон­ство­вали, ты же бере­гись того и внимай тому, чему закон Божий учит. Ибо как ты за них, так и они за тебя отве­чать не будут пред судом Божиим; но всяк за себя ответ даст. Иной отзы­ва­ется: ведь я с бога­тых беру. Правда, не равно с бога­тых и убогих лихву брать, как не равный грех — бога­того и бед­ного оби­жать. Грешно бога­того оби­жать; но бес­че­ло­вечно оби­жать нищего, кото­рый и без обна­же­ния гол. Сле­до­ва­тельно, лучше и не давать взаймы — рас­суж­дает иной. Худое и то мнение: ибо как серебро давать в лихву, так и взаймы не давать без лихвы — грешно. Ибо Хри­стос учит: «Взаймы давайте, не ожидая ничего».

Лихо­имец подо­бится такому лекарю, кото­рый, прийдя к боль­ному, вместо исце­ле­ния и послед­нюю силу отни­мает. Он рад случаю обо­га­титься от нужды убогих, и как зем­ле­дельцы желают дождей, чтоб семена их росли и умно­жа­лись, так и лихо­имец жаждет нужды и убо­же­ства чело­ве­че­ского, чтобы у него умно­жа­лись деньги. Он от бед бога­тится, от слез серебро соби­рает, нагого обна­жает, алчу­щего биет; нет в нем ника­кого мило­сер­дия, нет разу­ме­ния о бед­ствиях страж­ду­щего. Он без земли садит, без семени сеет, и неиз­вестно ему, кому соби­рает. Есть про­ли­ва­ю­щие слезы от роста — это известно; но кто вос поль­зу­ется при­об­ре­тен­ным непра­ведно богат­ством — это неиз­вестно.

Среб­ро­лю­бие и лихо­им­ство всегда было нака­зу­емо Богом и ныне нака­зы­ва­ется, и будет нака­зано как в здеш­нем мире, так и в буду­щем. Так Сеезий юноша, слуга про­рока Божия Елисея, мздо­им­ствуя, полу­чил хит­ро­стью от Нимана, пол­ко­водца сирий­ского, исце­лив­ше­гося бла­го­да­тию Божиею от страш­ной неис­це­ли­мой про­казы, два таланта серебра и доро­гие одежды, услы­шал из уст гос­по­дина своего: пусть же про­каза Нимана при­ста­нет к тебе и потом­ству твоему навек, — и вышел пре­ступ­ный раб белый от про­казы, как снег. Иуда, один из две­на­дцати апо­сто­лов Спа­си­теля, зара­жен­ный среб­ро­лю­бием, предал за 30 среб­ре­ни­ков Учи­теля и Гос­пода своего в руки врагов Его, услы­шал от Него суд себе: «Горе чело­веку тому, кото­рым Сын Чело­ве­че­ский пре­да­ется, лучше бы было не родиться пре­да­телю сему». И сбы­лось слово сие: Иуда с отча­я­ния уда­вился, и когда низ­ри­нулся с дерева на землю, то рас­се­лось у него чрево и выпали из него все внут­рен­но­сти. Так погиб злодей среб­ро­лю­бец, не при­неся долж­ного пока­я­ния, пошел в свое место, во власть диа­вола, и поне­сет там ужас­ное нака­за­ние за вели­кое пре­ступ­ле­ние свое. Казнь Божия за среб­ро­лю­бие совер­ша­ется и пред гла­зами нашими; мы видим сами и ужа­са­емся, какой зло­по­луч­ный конец пости­гает воров, хищ­ни­ков, раз­бой­ни­ков, клят­во­пре­ступ­ни­ков, про­да­ю­щих за серебро правду Божию и Бога отвер­га­ю­щихся из-за серебра, измен­ни­ков, пре­да­те­лей и губи­те­лей оте­че­ства и прочих лихо­им­цев, впа­да­ю­щих в руки пра­во­су­дия, из рос­коши и богатств пере­хо­дя­щих в нищету и тяжкие нужды и лише­ния, из вели­чия в позор из славы в бес­сла­вие, от потери иму­ще­ства своего или часто лишают жизни себя, удав­ли­ва­ются, застре­ли­ва­ются, а иногда, по пра­вед­ному суду Гос­подню, невольно гибнут от голода среди сокро­вищ своих. Если же кто и избе­гает вре­мен­ной казни, «ибо не все без­за­кон­ники здесь нака­зу­ются по неве­до­мым судь­бам Божиим», тот не избег­нет ее в буду­щем веке, по слову апо­стола Павла: «Ника­кой блуд­ник, или нече­стый, или любо­с­тя­жа­тель, кото­рый есть идо­ло­по­клон­ник, не имеет насле­дия в цар­стве Христа и Бога и услы­шит суд себе: вспомни, что ты полу­чил уже доброе в жизни твоей и должен здесь стра­дать; или про­кля­тый, в огонь вечный, уго­то­ван­ный диа­волу и анге­лам его».

Чтобы избе­жать пагуб­ной стра­сти среб­ро­лю­бия должно пом­нить всегда учение апо­столь­ское: «Мы ничего не при­несли с собою в мир; явно, что ничего не можем и выне­сти из него. Имея про­пи­та­ние и одежду, будем довольны тем» ( 1Тим.6:7-8 ). Сам Гос­подь сказал: «Какая польза чело­веку, если он при­об­ре­тет весь мир, а душе своей повре­дит? Какой выкуп даст чело­век за душу свою?» ( Мф.6:26 ). Тяжко труден подвиг для иско­ре­не­ния среб­ро­лю­бия из сердца нашего, по слову Спа­си­теля: «Как трудно име­ю­щим богат­ство войти в Цар­ствие Божие! удоб­нее вер­блюду пройти сквозь иголь­ные уши, нежели бога­тому войти в Цар­ствие Божие». Откуда же про­ис­хо­дит такая труд­ность? Во-первых, от самого свой­ства этой стра­сти, кото­рая при­вя­зы­вает сердце к земным благам, оже­сто­чает его против Бога и ближ­него и делает нечув­стви­тель­ным к благам небес­ным. Во-вторых, труд­ность про­ис­хо­дит от тех поро­ков, кото­рые идут от среб­ро­лю­бия. Богат­ства наши — пища для всех стра­стей наших и верное сред­ство к удо­вле­тво­ре­нию их. Богат­ства суть при­чина лжи, двое­ду­шия, обма­нов, неспра­вед­ли­во­сти, жесто­ко­сти, бес­че­ло­ве­чия, забве­ния Бога, невни­ма­ния к своему спа­се­нию, без­ре­ли­ги­оз­но­сти и нече­стия. В тре­тьих, эта страсть оправ­ды­вает сама себя во всем и все пороки, про­ис­хо­дя­щие от нее. Рос­кошь име­нует она щед­ро­стью и бла­го­тво­ри­тель­но­стью, скряж­ную береж­ли­вость — бла­го­вид­ным именем доб­рого хозяй­ства, нена­сыт­ную жад­ность к стя­жа­ниям — бла­го­ра­зу­мием, преду­смот­ри­тель­но­стью, необ­хо­ди­мо­стью. Под игом прочих стра­стей люди томятся, стра­дают и рас­ка­и­ва­ются; под игом же среб­ро­лю­бия — раду­ются, весе­лятся и тор­же­ствуют, В других пори­ца­ются прочие стра­сти, но пори­ца­ется ли богат­ство? Нет, оно вос­хва­ля­ется, пред ним бла­го­го­веют, зави­дуют ему. Прочие стра­сти люди ста­ра­ются тща­тельно скры­вать, богат­ства же никто не скры­вает, но даже тще­сла­вятся им. Как же после всего этого быть истин­ным хри­сти­а­ни­ном, сле­до­вать учению еван­гель­скому, любить Бога и ближ­него своего, желать, благ небес­ных, воз­ды­хать о небе и войти в Цар­ство Божие? Это невоз­можно, и ска­зан­ное выше срав­не­ние, как ни ужасно оно, нисколько не пре­уве­ли­чено. После сего срав­не­ния Гос­подь возрел на уче­ни­ков Своих крот­ким и тихим взором и, желая успо­ко­ить вол­ну­ю­щи­еся их мысли и раз­ру­шить недо­уме­ния, сказал: «Чело­ве­кам это невоз­можно, но не Богу; ибо все воз­можно Богу». Утешься, обод­рись, греш­ник! Сам Гос­подь хочет быть Твор­цом твоего спа­се­ния. Только Он единый может совер­шить спа­се­ние твое. Милу­ю­щая и спа­са­ю­щая бла­го­дать Божия сильна сде­лать то, что чело­веку невоз­можно сде­лать своими силами и сред­ствами. Без сомне­ния, слова Гос­пода Иисуса не при­пи­сы­вают дело спа­се­ния исклю­чи­тельно еди­ному Богу, но с тем вместе выра­жают и труд­ность сего подвига для нас. Что же оста­ется нам делать? — Иметь полную веру и твер­дую надежду на бла­го­дать Гос­подню, про­сить непре­станно и с усер­дием с нис­по­сла­нии ее, соде­латься достой­ным этой бла­го­дати и с помо­щью ее начать борьбу самому с собою, побеж­дать свою страсть и при­вычки и всегда молиться. Гос­подь услы­шит наши усерд­ные молитвы и укре­пит нас в подвиге нашем против иску­ше­ний мам­моны: ибо Он, Сам иску­шен­ный, может и иску­ша­е­мым помочь. Будем же рато­вать против греха и молиться, и грех далеко отбе­жит от нас.

Блуд и любо­де­я­ние

Знайте, что ника­кой блуд­ник, не имеет насле­дия в цар­стве Христа и Бога ( Ефес.5:5 )

Святой апо­стол Павел сове­тует хри­сти­а­нам не гово­рить даже об этом грехе, вели­ком и мер­зост­ном пред Богом: «Блуд и всякая нечи­стота и любо­с­тя­жа­ние не должны даже име­но­ваться у вас, как при­лично святым» ( Еф.5:3 ). Но, к несча­стью, этот порок столь общ и изве­стен, что по необ­хо­ди­мо­сти надо обра­тить на него вни­ма­ние, ука­зать на вели­чай­шую гнус­ность его и вред и сим предо­хра­нить тех, кото­рые без­бо­яз­ненно пре­да­ются ему.

Под именем любо­де­я­ния разу­ме­ются многие виды грехов; наиме­нуем неко­то­рые из них.

«Чему упо­до­бим любо­стра­стие?» Любо­стра­стие, болезнь нашей души и сердца, по всей спра­вед­ли­во­сти, может упо­до­биться про­казе, той страш­ной телес­ной болезни, от кото­рой не могли изле­чи­вать самые опыт­ные врачи и кото­рая исче­зала при едином слове Гос­пода Иисуса Христа, как это опи­сы­ва­ется в святом Еван­ге­лии. Про­каза была ужасна сама по себе. Она состо­яла в том, что все тело про­ка­жен­ного покры­ва­лось белыми гной­ными стру­пьями, подоб­ными чешуе, и в язвах, чув­ство­ва­лась нестер­пи­мая боль. Про­ка­жен­ный был стра­шен для всех посто­рон­них, стра­шен для семей­ства и родных своих, несно­сен для самого себя. Так и плоды любо­стра­стия тяжки, мучи­тельны для зара­жен­ного этим поро­ком: совесть, уныние, рас­ка­я­ние, боязнь, что порок сде­ла­ется явным и нане­сет бес­че­стие, сожа­ле­ние об утрате здо­ро­вья, тяжкая болезнь и, нако­нец, страх (буду­щих нака­за­ний не дают греш­нику покоя ни днем, ни ночью. Про­каза была заразна и легко при­ста­вала к другим; так и любо­стра­стие заразно и быстро сооб­ща­ется прочим раз­ными путями: посред­ством глаз, слов, раз­го­во­ров, дел и при­ме­ров. Худые сооб­ще­ства портят добрые нравы. Про­каза, пере­ходя от одного на других, не уве­ли­чи­вала боли про­ка­жен­ного; но любо­стра­стие, зара­жая других и вводя в пре­ступ­ле­ние, при­ла­гает ко греху своему еще грех, о кото­ром гово­рит Спа­си­тель так: «Кто соблаз­нит еди­ного из малых сих, веру­ю­щих в Меня: тому лучше было бы, если бы ему пове­сили мель­нич­ный жернов на шею и пото­пили бы его в глу­бине мор­ской» ( Мф.18:6 ). Зара­жен­ного про­ка­зой пре­зи­рали и даже исклю­чали из обще­ства людей; не поз­во­ляли ему жить не только в горо­дах и селе­ниях, но и вхо­дить в оные; каж­дому запре­ща­лось при­ка­саться к про­ка­жен­ному или близко под­хо­дить к нему; он при­нуж­ден был ски­таться вне города, в поле, в горах, едва снис­ки­вая себе про­пи­та­ние. По спра­вед­ли­во­сти, не так ли должно посту­пать и с зара­жен­ным любо­стра­стием! Каж­дому должно убе­гать от него и стра­шиться сооб­ще­ства с ним. По учению св. апо­стола Павла, «не должно сооб­щаться с блуд­ни­ком, даже есть вместе с ним, выйти из среды раз­вра­щен­ных, отде­литься от них и не при­ка­саться к нечи­стому ( 1Кор.5:11, 13 ; 2Кор.6:17 ).

Любо­стра­стие постыдно в высшей сте­пени, даже в глазах самого греш­ника. Гордый, среб­ро­лю­бец, нена­вист­ник, пья­ница, лени­вый и прочие, оправ­ды­вая кое-как себя по-своему, не сты­дятся иногда созна­ваться в своих поро­ках; но пре­лю­бо­дей тща­тельно ста­ра­ется их скрыть; даже самые раз­врат­ные, поте­ряв­шие стыд и совесть, кото­рые любят вообще похва­литься своим омер­зи­тель­ным рас­пут­ством, и те не вполне выска­зы­ва­ются и со вре­ме­нем сами при­хо­дят в вели­кое сму­ще­ние и стыд, когда откры­ва­ются самые глав­ные и гнус­ные подроб­но­сти их пре­ступ­ле­ний. Любо­страст­ный желал бы лучше все пере­не­сти, лишь бы только не открылся его грех. Если тайна, кото­рою он ста­ра­ется покрыть свое без­за­ко­ние, будет про­ник­нута, то сколько мучи­тель­ного стыда и позора он должен будет пере­не­сти? И на что он решится, чтобы изба­виться от этого стыда и позора? Пре­ступ­ная мать, нося во чреве залог своей постыд­ной любви, забы­вает неж­ность своего пола и свои мате­рин­ские чув­ства, реша­ется при­со­еди­нить к совер­шен­ному ею греху ужас­ное дето­убий­ство и рис­кует своею соб­ствен­ною жизнью. Сколько свя­то­тат­ствен­ных испо­ве­дей и при­ча­ще­ний совер­ша­ется среди людей, под­верг­ши­хея сему пороку! Мучи­мые сове­стью, не в силах сно­сить позора пред лицом духов­ного отца, име­ю­щего власть вязать и раз­ре­шать грехи, они не смеют открыть всю глу­бину своих пре­ступ­ных язв и как бы забы­вают гроз­ные слова: кто ест и пьет недо­стойно, тот ест и пьет осуж­де­ние себе, не рас­суж­дая о теле Гос­под­нем, кото­рое есть огнь, попа­ля­ю­щий недо­стой­ных.

Против кого грешит любо­дей? Он грешит против Бога, против самого себя и против ближ­них своих.

Он грешит против Бога, оскорб­ляет Его; ибо чело­век есть храм Бога Живого. Если чело­век есть храм Божий, то чистая непо­роч­ность должна быть гроз­ным стра­жем этого храма, дабы в него не могло про­ник­нуть что-либо гре­хов­ное, небла­го­угод­ное Три­свя­тому Гос­поду. При воз­буж­де­нии в нас нечи­стых помыс­лов Гос­подь остав­ляет нас, и вместо Его мы ставим в сердце нашем идола, кото­рого после уже трудно изгнать. Чело­век утра­чи­вает тогда все хоро­шие каче­ства души, враж­деб­ные идолу, ста­но­вится про­тив­ни­ком Богу, отвер­гает суды Его, чтобы в своих пороч­ных удо­воль­ствиях не бес­по­ко­ить себя горь­кими напо­ми­на­ни­ями, и нако­нец изго­няет из себя и самую мысль о буду­щей жизни, в кото­рой он не может наде­яться полу­чить что-либо хоро­шее.

Несмотря на всю гнус­ность любо­стра­стия и на все зло, про­ис­хо­дя­щее от него, порок этот явно и сильно рас­про­стра­нен в насто­я­щее время и нахо­дит даже себе защит­ни­ков, кото­рые оправ­ды­вают его, при­водя разные доводы, как бы ува­жи­тель­ные, но всегда ложные, без вся­кого осно­ва­ния. Теперь любовь пороч­ная не убе­гает от взоров обще­ства, но вме­няет себе в честь быть види­мою и опи­сы­ва­ется в книгах как любовь чистая, без­уко­риз­нен­ная. Она уже не укры­ва­ется во мраке, но ищет даже выйти на среду, и часто в лице того пола, кото­рого все досто­ин­ство состоит в цело­муд­рии. Сколько видим таких несчаст­ных женщин, кото­рые с над­мен­но­стью носят на челе своем без­гла­вие, нахо­дят в том удо­воль­ствие и тор­же­ство, что поги­бель­ные успехи их пре­ле­стей сде­ла­лись глас­ными; они исчис­ляют, как слав­ные победы, раз­вра­ще­ния тех слабых душ, кото­рые впали к их сети. Бес­стыд­ство почи­та­ется теперь непри­нуж­ден­ным и ловким обра­ще­нием, небла­го­при­стой­ность про­сти­ра­ется до того, что рож­дает даже отвра­ще­ние в тех самых, кото­рым ищет нра­вится, и самое имя цело­муд­рия ста­но­вится смеш­ным и пре­зрен­ным.

Любо­стра­стие счи­тают неко­то­рые след­ствием воз­раста и оправ­ды­вают этот порок юно­стью, как будто бы есть поз­во­ли­тель­ное время для греха, стра­стей и поро­ков. Обык­но­венно гово­рят, что надо изви­нить нечто летам юности; но не должно ли более всего бояться и быть осто­рож­ным во вре­мена силь­ной грозы и бури? Самые пылкие стра­сти не погло­щают же всех наших сил, и мы всегда можем, если только захо­тим, избе­жать того, что вос­пла­ме­няет и питает эти стра­сти. Стра­сти наши не про­хо­дят с нашей юно­стью: раз­вра­ще­ние моло­до­сти остав­ляет навсе­гда в сердце свой корень, кото­рый по-види­мому укреп­ля­ется с летами. В изви­не­ние любо­стра­стия пред­став­ляют также свое тело­сло­же­ние и гово­рят: к несча­стью, мы рож­дены так; можем ли по своему жела­нию дать себе другое сердце, или быть хлад­но­кров­ными, родив­шись с нежною и чув­стви­тель­ною душой. Но ведь «тело дано не для блуда, но для Гос­пода, и Гос­подь для тела» (Кор.6:13). Притом же дей­стви­тельно ли эта душа есть нежная и чув­стви­тель­ная, и к чему именно? Пожа­луй, что нет: если хоро­шенько вник­нуть в эту душу, то она ока­жется не нежною и чув­стви­тель­ною, а гнез­дом поро­ков: само­лю­бия, гор­до­сти, чре­во­уго­дия, любо­стра­стия и пр. Да и какой порок не найдет для себя изви­не­ний? Всякое зло­де­я­ние пред­по­ла­гает в пре­ступ­нике склон­ность, увле­ка­ю­щую его в худые дела, и порок не пере­стает быть поро­ком от того, что сердце к нему наклонно. Нужно ли было и запре­щать его, когда бы эта склон­ность не пред­став­ляла нам его при­ят­ным.

Силен грех любо­стра­стия и про­из­во­дит вели­чай­шие бед­ствия. Какие же плоды его? Ничем не пре­одо­ли­мая невоз­держ­ность, оже­сто­че­ние сердца и помра­че­ние ума в высо­чай­шей сте­пени, кото­рые дово­дят греш­ника до ужас­ней­ших пре­ступ­ле­ний, и за всем этим мучи­тель­ное бес­по­кой­ство, тоска, страх и непре­лож­ное нака­за­ние Божие. Любо­страст­ные часто нака­зу­ются жестоко в сей жизни, чему мы видим мно­же­ство при­ме­ров. Они под­вер­га­ются бес­сла­вию и позору, кото­рые иногда обра­ща­ются на все семей­ство. Они рас­стра­и­вают свои иму­ще­ства и здо­ро­вье, пора­жа­ются гнус­ными язвами, жесто­кими стра­да­ни­ями и заживо гниют, служат омер­зе­нием не только для других, но и для самих себя. Эти язвы и стра­да­ния мы видим в гос­пи­та­лях и боль­ни­цах; при одном взгляде на них потря­са­ется от ужаса весь состав чело­ве­че­ский. Страсть всюду сле­дует за греш­ни­ком и не дает ему покоя ни днем, ни ночью, ни в обще­стве, ни в уеди­не­нии, ни дома, ни в храме; везде греш­ник носит с собой свою пре­зрен­ную страсть. Все ложные удо­воль­ствия, кото­рые она ему обе­щает, ничто в срав­не­нии с теми бед­стви­ями, кото­рые она нано­сит.

Если, по слову апо­стола Павла, самое имя блуда не должно име­но­ваться в обще­стве хри­стиан, то что же будет на Страш­ном Суде с теми, кото­рые не только не уда­ля­лись от греха; но изыс­ки­вали даже случаи к нему и пре­да­ва­лись стра­стям без вся­кого стыда? Там испол­нятся в точ­но­сти слова апо­столь­ские: «По упор­ству вашему и нерас­ка­ян­ному сердцу, вы сами себе собрали гнев на день гнева и откро­ве­ния пра­вед­ного суда от Бога и Цар­ствия Божия не насле­ду­ете».

Что же делать, чтобы изба­виться любо­де­я­ния, вле­ку­щего за собою гнев Божий и нака­за­ния? Во св. Еван­ге­лии ска­зано: «Если правое око соблаз­няет тебя; вырви его и брось от себя» ( Мф.5:29 ). Вырвать глаз или отре­зать у себя руку то же самое, что уда­лить из сердца наклон­ность ко греху, раз­ру­шить с ним связь и навсе­гда оста­вить, бро­сить его. Чтобы это испол­нить, должно:

Зависть

Если в своем сердце вы имеете горь­кую зависть и свар­ли­вость, то не хва­ли­тесь и не лгите на истину. Это не есть муд­рость, нис­хо­дя­щая свыше, но земная, душев­ная, бесов­ская: ибо где зависть и свар­ли­вость, там неустрой­ство и все худое ( Иак.3:14-16 )

Зависть есть печаль о бла­го­по­лу­чии ближ­него, гово­рит Васи­лий Вели­кий. Эта пороч­ная страсть, порож­де­ние диа­вола и гор­до­сти, спра­вед­ливо может назваться доб­ро­воль­ным муче­нием: ибо гордый чело­век, высоко ценя свои досто­ин­ства, зави­дует равным себе за то, что они срав­ня­лись с ним; зави­дует низшим, боясь, чтобы они не сде­ла­лись равны ему; зави­дует высшим, потому что сам не может срав­няться с ними. Прочие стра­сти имеют услаж­де­ния, хотя и мнимые, но завист­ли­вый и тех не имеет; он вместе и грешит, и мучится, подобно диа­волу, кото­рому и печально и несносно, что хри­сти­ане спа­са­ются и полу­чают вечную славу, он же низ­ри­нут от этой славы в нескон­ча­е­мую поги­бель и бес­че­стие.

Завист­ли­вый печа­лится о добром имени ближ­него; слава, ему при­над­ле­жа­щая, есть как бы уко­ризна для него, и все то, что доста­ется не ему, а другим, он почи­тает явною, грубою неспра­вед­ли­во­стью и обидою для себя, одним словом, сча­стье и бла­го­по­лу­чие ближ­него для него несча­стье и муче­ние.

Зависть яростно напа­дает на самые свя­щен­ные вещи, мучи­тельно бес­по­ко­ится обо всем, что есть хоро­шего и достой­ного ува­же­ния на земле, и зара­жает горь­ким ядом своим все, окру­жа­ю­щее ее. Она чистей­шую набож­ность пред­став­ляет ухищ­рен­ным лице­ме­рием и в смеш­ном виде; дока­зан­ное муже­ство — слу­чай­ною удачею или дей­ствием тще­сла­вия; все­об­щие хвалы ей кажутся все­об­щим заблуж­де­нием; успехи в делах — не больше, как сте­че­нием бла­го­при­ят­ных обсто­я­тельств, управ­ля­е­мых слу­чаем, а не бла­го­ра­зу­мием.

Рука зави­сти на все, чего ни кос­нется, кладет пятно бес­че­стия. Если ты при­об­ре­та­ешь имение чест­ным трудом, прав­диво, без обиды ближ­него, тогда зависть ста­ра­ется везде раз­гла­шать и дока­зы­вать, что при­об­ре­те­ния твои непра­ведны, нечестны, на раз­ва­ли­нах ближ­него, облиты потом и кровью угне­тен­ных. Если ты тру­дишься для пользы обще­ства, то зависть трудам твоим не воз­даст долж­ного почте­ния и скажет, что труды твои, кроме тебя одного, никому и ника­кой пользы не при­но­сят. Если ты одарен от при­роды спо­соб­но­стями и даро­ва­ни­ями, то зависть будет чер­нить эти даро­ва­ния, поста­ра­ется пока­зать ничто­же­ство их, даже вред. Твои неумыш­лен­ные и без­вред­ные ошибки зависть выста­вит ошиб­ками, сде­лан­ными со злым наме­ре­нием и ко вреду других.

1. Диавол, лишен­ный за гор­дость свою бла­жен­ного жилища на небе, сде­лав­шийся из ангела свет­лого анге­лом тьмы, не мог без зави­сти смот­реть на бла­жен­ство чело­век в раю и решился пре­льстить их грехом. Уда­лось диа­волу ввести в грех Адама и Еву. Люди пали, потер­пели нака­за­ние и потом, по мило­сер­дию Божию, искуп­лены крест­ною смер­тью Спа­си­теля: ибо чело­век оскор­бил Бога, но не по упор­ству своему, а по неосмот­ри­тель­но­сти, не сам он помыс­лил зло, а от диа­вола полу­чил повод ко греху. Диавол же согре­шил по упор­ству своему, с полным созна­нием и желая погу­бить пра­ро­ди­те­лей и услы­шал от Гос­пода вечное про­кля­тие себе; Семя Жены стерло главу древ­него змия, чело­ве­ко­убийцы искони; он, свя­зан­ный узами адского мрака, предан блю­стися на суд для нака­за­ния, нахо­дится в непре­рыв­ном страхе и мучи­тель­ной тоске, ожидая послед­него суда, после кото­рого ввер­жен будет в озеро огнен­ное и серное, где зверь и лже­про­рок, и будут мучиться день и ночь во веки веков.

3. Что полу­чил в воз­мез­дие себе гордый, завист­ли­вый фараон, гони­тель народа Божия? Упо­ен­ный стра­стью, в помра­че­нии ума своего, он мечтал: пого­нюсь за евре­ями, настигну их, возьму все имение их, насыщу душу мою мще­нием, избию мечом моим, и будет рука моя гос­под­ство­вать над ними! Так думал и гово­рил фараон, но не так угодно было Гос­поду, и не так Он устроил. Я оже­сточу сердце фара­она, сказал Гос­подь; он будет пре­сле­до­вать народ Мой, и про­слав­люся Я в фара­оне и воин­стве его, и все егип­тяне ура­зу­меют, что Я есмь Гос­подь — и свя­за­лись оси колес­ниц гони­теля фара­она; вода мор­ская пала на дно свое и пото­пила егип­тян, так что ни один из них не мог спа­стись от общей гибели.

5. Опи­сы­вая мучи­тель­ную зависть Амана, свя­ти­тель Тихон так гово­рит: «Неугодна Аману, врагу Иудей­скому, ни слава, кото­рою воз­ве­ли­чил его царь, ни богат­ство, кото­рым изоби­ло­вал, ни та честь, что к царице на пир с царем позван был; он только гово­рил: это мне неугодно. Что тому при­чи­ною? Не обидел ли кто тебя, Амане? Не похи­тил ли кто твоих пожит­ков? Или не окле­ве­тал ли кто тебя перед царем? Здоров ли сам или домаш­ние твои? Или не сму­щает ли тебя страх непри­я­тель­ский? — Нет, нет! Ничего такого. Что же, что сму­щает сердце твое? О чем скор­бишь среди толи­кой славы и богат­ства? Отчего пре­кло­ня­ешь голову твою? Что таким дрях­лым и унылым ходишь? Что тем­неет лицо твое? Чего недо­стает тебе, пер­вому совет­нику цар­скому? Одного только ски­петра и дер­жавы цар­ской не имеешь». «Нет, — гово­рит Аман, — это все мне ничего: ибо вижу Мар­до­хея в бла­го­по­лу­чии Все это мне неугодно, когда вижу Мар­до­хея, иуде­я­нина, во дворе цар­ском. Ничто меня, ни слава, ни честь, ни богат­ство не весе­лит: ибо вижу Мар­до­хея у царя в мило­сти». Так мучился Аман и строил козни Мар­до­хею; но Гос­подь не допу­стил тор­же­ство­вать злобе: Аман был пове­шен на той самой висе­лице, кото­рую при­го­то­вил для Мар­до­хея, и сбы­лось слово про­рока: «Копа­ю­щий яму ближ­нему сам впадет в нее».

6. Кто боль­ший иудеям бла­го­де­тель был, как Хри­стос, Спа­си­тель мира? Мерт­ве­цов их вос­кре­сил, слеп­цов про­све­тил, про­ка­жен­ных очи­стил и прочие чудес­ные бла­го­де­я­ния оказал. Но зависть на то не смот­рит; она сове­тует: что нам делать? Этот Чело­век много чудес творит. Если оста­вим Его так, то все уве­руют в Него ( Ин.11:47, 48 — Твор. Тихона о зави­сти). И тре­бо­вали злоб­ные нена­вист­ники Хри­стовы: распни, распни Его! И яростно вопили само­про­кли­на­тели: кровь Его на нас и на чадах наших! Казнь Божия скоро постигла винов­ни­ков крест­ной смерти Иисуса Христа. Прежде чем Спа­си­тель испу­стил дух, Иуда пре­да­тель уда­вился. На сле­ду­ю­щий год Каиафа лишен был пер­во­свя­щен­ства. Через три года Пилат за коры­сто­лю­бие и жесто­кость был отстав­лен от долж­но­сти, сослан в ссылку и сам себя лишил жизни. Дом Анны в сле­ду­ю­щем же колене был разо­рен беше­ною толпою, кото­рая волокла сына его по улицам, биче­вала и била до тех пор, пока он не умер. Многие из иудеев, тре­бо­вав­ших смерти Иисуса Христа, и тысячи их детей потер­пели все ужасы осады Иеру­са­лима рим­ля­нами, ужасы, каких не видали люди и кото­рые пред­ре­чены были Спа­си­те­лем: «При­хо­дят дни, в кото­рые скажут: бла­женны неплод­ные и утробы неро­див­шие, и сосцы непи­тав­шие; тогда начнут гово­рить горам: падите на нас, и холмам: покройте нас». Евреи заста­вили Пилата рас­пять Христа, а рим­ляне рас­пи­нали их тыся­чами вне стен Иеру­са­лим­ских, пока не стало доста­вать места и дерев для кре­стов. Они дали трид­цать среб­ре­ни­ков за кровь Спа­си­теля, а сами были про­да­ва­емы тыся­чами за мень­шую цену. Они при­няли на себя кровь Его, и кровью залит конец поли­ти­че­ского суще­ство­ва­ния их, и с того вре­мени из века в век кровь их про­ли­ва­лась с нево­об­ра­зи­мою жесто­ко­стью.

Теперь скажем о тех сред­ствах, кото­рыми уни­что­жа­ется злая и пагуб­ная страсть — зависть.

Если уни­что­жить в сердце своем гор­дость, от кото­рой про­ис­хо­дит зависть, тогда без злого корени — гор­до­сти не будет и злого плода — зави­сти. Зависть есть дочь гор­до­сти; умертви матерь — и дочь ее погиб­нет. Мы уни­что­жим гор­дость нашу, когда сознаем вполне, что нам совер­шенно нечем гор­диться: ибо все, что имеем, не наше, а Божие. Честь, слава, богат­ство, разум, сила, кра­сота, храб­рость, бла­го­род­ство про­ис­хож­де­ния, одним словом, все под­ле­жит пере­мене, и как при­хо­дит к нам, так и отхо­дит от нас, как не нам при­над­ле­жа­щее. Мы низ­ло­жим зависть нашу, если будем любить ближ­него своего; ибо любовь не зави­дует, по слову апо­стола. Если и будет когда про­ни­кать в сердце наше зависть, то дух любви будет про­ти­виться ее дей­ствию. Мы должны любить ближ­них наших, по запо­веди Спа­си­теля: «Воз­люби ближ­него своего, как самого себя». Мало того, Он пове­ле­вает нам любить врагов наших, бла­го­слов­лять про­кли­на­ю­щих нас, бла­го­тво­рить нена­ви­дя­щим нас и молиться за оби­жа­ю­щих и гоня­щих нас. Если же нам, по злобе или зави­сти, трудно это сде­лать, то упо­тре­бим усилие, так ска­зать, при­ну­дим себя к любви, достиг­нем этой доб­ро­де­тели против воли своей и жела­ний, будем делать не то, что хочет делать злое сердце, но то, чего тре­бует вера хри­сти­ан­ская и чистая совесть. Конечно, сна­чала это трудно, но после, с помо­щью Божиею, дела­ется легко. Тогда мы не станем более зави­до­вать, но будем радо­ваться и бла­го­да­рить Гос­пода за то, что ближ­ние наши нахо­дятся в бла­го­по­лу­чии.

Всегда думать и без сомне­ния верить, что в мире сем нет ничего вели­кого и достой­ного удив­ле­ния, нет истин­ного бла­жен­ства, кроме бла­жен­ства небес­ного, веч­ного. Чтобы убе­диться в ничтож­но­сти благ земных, посмот­рим, чем они отли­ча­ются от благ небес­ных. Это раз­ли­чие заклю­ча­ется:

Когда в таком убеж­де­нии будем нахо­диться, то зависть наша осла­беет и станет недей­стви­тельна. Ибо зависть рож­да­ется от бла­го­по­лу­чия ближ­него; но когда бла­го­по­лу­чие вре­мен­ное мы не будем счи­тать за истин­ное бла­го­по­лу­чие, то и зави­до­вать в том не будем. Итак, когда, пре­зрев земное, будешь искать небес­ного, то ни в чем не будешь зави­до­вать, ибо жела­ешь несрав­ненно лучших благ. Вменяй все вре­мен­ное в ничто, и зависть не кос­нется сердца твоего.

Чре­во­уго­дие

Чре­во­угод­ник, как пока­зы­вает самое назва­ние, есть тот, кто уго­ждает своему чреву, служит ему усердно, как вла­сте­лину своему, испол­няя все жела­ния его. Уго­ждать чреву можно не только неуме­рен­ным упо­треб­ле­нием пищи и пития, но также изыс­кан­ными, при­хот­ли­выми куша­ньями и раз­ными сла­стями, хотя бы все это упо­треб­ля­лось и в неболь­шом коли­че­стве. Пища и питие должны слу­жить чело­веку для уто­ле­ния голода и жажды и для под­креп­ле­ния сил телес­ных, а не для пре­сы­ще­ния и услаж­де­ний, кото­рые вместо пользы при­но­сят вред; ибо чрево нена­сы­тимо и небла­го­дарно: как ни служи ему, как ни убла­жай его, оно даст тебе в воз­да­я­ние рас­строй­ство здо­ро­вья, упадок сил телес­ных и душев­ных и сокра­тит дни жизни твоей.

Зна­чи­тель­ность и обшир­ность этого порока а также и вред, про­ис­хо­дя­щий от него, чрез­мерно велики, хотя их и пред­став­ляют многие не слиш­ком зна­чи­тель­ными и мало­вред­ными. Но Св. Писа­ние строго отно­сится к нему и вос­пре­щает его. Св. пророк Иезе­ки­иль пола­гает пре­сы­ще­ние в числе без­за­ко­ний Содом­ских. «Без­за­ко­ние Содома, — гово­рит он, — гор­дость в сыто­сти хлеба и в изоби­лии вина» (16, 19) Чре­во­уго­дие явно осуж­да­ется Самим Гос­по­дом Иису­сом и пред­став­ля­ется гибель­ным для хри­сти­а­нина: «Горе вам, пре­сы­щен­ные ныне»: ибо вза­л­чете ( Лк. 6:25 ). В другом месте тот же еван­ге­лист пишет: «Смот­рите же за собою, чтобы сердца ваши не отяг­ча­лись объ­яде­нием и пьян­ством, и забо­тами житей­скими, и чтобы день тот (день Страш­ного Суда) не постиг вас вне­запно» (21, 34). «Не пре­сы­щай­тесь всякою сла­стию, — поучает св. Иисус, сын Сира­хов, и не бро­сай­тесь на разные снеди, ибо от мно­го­яде­ния бывает болезнь и пре­сы­ще­ние дово­дит до холеры». В посла­нии к Филип­пий­цам (3, 19 апо­стол Павел прямо име­нует чре­во­угод­ни­ков идо­ло­слу­жи­те­лями: «Их конец — поги­бель, их бог — чрево, и слава их в сраме»; и ставит их наравне со среб­ро­люб­цами, пре­лю­бо­де­ями, ворами и раз­бой­ни­ками ( 1Кор.6:9 ). Святой Иоанн Зла­то­уст гово­рит: диавол ничего так не любит, как рос­коши и пьян­ства; потому что никто не может так хорошо испол­нить его злой воли, как пья­ница. Любя­щий есть и пить угоден дья­волу, но мер­зо­стен пред Гос­по­дом и нака­зу­ется Им. Как посту­пил Он в Фараме с похот­ни­ками евре­ями, пла­кав­шими о мясах еги­пет­ских? — Пого­дите, сказал Он: завтра же будете есть мясо, и не один день, а целый месяц, пока оно не опро­ти­веет вам. И нанесло силь­ным ветром из-за Черм­ного моря густые стада пере­пе­лок. Ел их народ много и с вели­кой жад­но­стью; но когда мясо было еще в зубах людей, раз­гне­ван­ный Гос­подь пора­зил их ужас­ною язвою, и место, где они были похо­ро­нены, назва­лось «гро­бами похо­те­ния», ибо здесь нака­за­лись люди за свое невоз­дер­жа­ние.

Стоит только этой стра­сти внед­риться в чело­века, и он, как раб, начи­нает рев­ностно слу­жить ей; она ста­но­вится пред­ме­том его жела­ний, и чрево его дела­ется для него богом. Тогда он забы­вает Творца своего, забы­вает веру, надежду и любовь; все доб­ро­де­тели, так ска­зать, уми­рают для чело­века невоз­держ­ного. Вот как гово­рит св. пророк Моисей о народе изра­иль­ском, забыв­шем Бога в изоби­лии своем: «И ел Иаков, и утуч­нел Изра­иль, и стал упрям; утуч­нел, отол­стел и раз­жи­рел; и оста­вил он Бога, создав­шего его, и пре­зрел твер­дыню спа­се­ния своего ( Втор.32:15 ). Чре­во­угод­ник, уго­ждая врагу рода чело­ве­че­ского, ста­но­вится слугою его и пере­стает быть слугою Божиим: по слову Спа­си­теля: «Никто не может слу­жить двум гос­по­дам; ибо или одного он будет нена­ви­деть, а дру­гого любить, или одному станет усерд­ство­вать, а о другом нера­деть» ( Мф.6:24 ). Чув­ствен­ные удо­воль­ствия омра­чают душу, а вместе с нею и разум. Постав­ляя себе за бла­жен­ство эти удо­воль­ствия, рос­кошь, изя­ще­ство, изоби­лие яств и пития, хри­сти­а­нин упо­доб­ля­ется тому чело­веку, о кото­ром гово­рит апо­стол Павел: «Душев­ный чело­век не при­ни­мает того, что от Духа Божия, потому что он почи­тает все безу­мием; и не может разу­меть, потому что о сем надобно разу­меть духовно». Утуч­нел и оста­вил он Бога. Рели­гия, откро­ве­ния Божия, жизнь буду­щего века, ад и рай — все это кажется чув­ствен­ному чело­веку бас­но­слов­ными, дет­скими выдум­ками. Очи­щать свою совесть пока­я­нием и доб­рыми делами, избе­гать греха, умерщ­влять свою плоть, лишать себя того, что про­тивно Богу — все это он име­нует глу­по­стью и суе­ве­рием, потому что душа его, глу­боко погру­жен­ная в чув­ствен­ные удо­воль­ствия, усып­лен­ная ими, не может видеть далее сего.

Слу­жи­тель чрева не только грешит против Бога и души своей, но и против тела своего. Неуме­рен­ность рас­стра­и­вает здо­ро­вье чело­века, влечет за собой болезни и сокра­щает дни жизни. Те, кото­рые много и сыто едят, не могут назваться здо­ро­выми; ибо малей­шая неуме­рен­ность в пище (не только что объ­яде­ние) на сколько-нибудь при­но­сит вред здо­ро­вью. Бедный, пита­ю­щийся уме­рен­ною и про­стою пищею, не столь часто болеет от своих лише­ний и недо­стат­ков, как бога­тый от своих избыт­ков и изоби­лия во всем. Посмот­рите на жите­лей сел и дере­вень: пища их проста, непри­хот­лива, а здо­ро­вье их несрав­ненно лучше, нежели здо­ро­вье город­ских оби­та­те­лей, име­ю­щих изобиль­ную и изыс­кан­ную пищу. Пост, кото­рый соблю­дали так строго отшель­ники и пустын­ники первых веков хри­сти­ан­ства, нисколько не вредил их здо­ро­вью; но, напро­тив того мы знаем, что эти вели­кие пост­ники дости­гали до самой глу­бо­кой ста­ро­сти. Вообще надо заме­тить, что дол­го­ле­тием пре­иму­ще­ственно поль­зу­ются те люди, кото­рые уме­ренны и непри­хот­ливы в выборе куша­нья. Да и самые опыт­ные врачи вну­шают воз­дер­жа­ние отно­си­тельно коли­че­ства пищи, сове­туя и здо­ро­вым людям вста­вать из-за стола не только не пре­сы­ща­ясь и отя­го­ща­ясь, но даже и не насы­ща­ясь совер­шенно, с неко­то­рою про­го­ло­дью.

Неуме­рен­ность дово­дит до нищеты и убо­же­ства. Сколько несчаст­ных утра­тило свое здо­ро­вье и невин­ность от сла­сто­лю­бия, от нена­сыт­ного чре­во­уго­дия? Сколько бога­тых людей разо­ри­лось от излиш­них рас­хо­дов на стол и уго­ще­ния и впало в нищету? Почти каждый день мы видим или слышим тому при­меры. Но однако види­мые бед­ствия ближ­них не всегда исправ­ляют людей, при­вык­ших жить рос­кошно: они как будто бы хотят сами послу­жить при­ме­ром для других. Дела­тель пиа­ни­вый не будет богат, гово­рит Сирах; не то же ли можно ска­зать и о пре­сы­ща­ю­щемся? — ибо оба они стоят рядом, оба — чре­во­угод­ники и не усту­пают друг другу в подви­гах. Царь Соло­мон в прит­чах своих поучает нас так: «Не будь между упи­ва­ю­щи­мися вином, между пре­сы­ща­ю­щи­мися мясом: потому что пья­ница и пре­сы­ща­ю­щийся обед­неют и сон­ли­вость оденет их в рубище» (23, 20).

Говоря о чре­во­уго­дии, нельзя не ска­зать и о пьян­стве, гнус­ней­шем пороке, кото­рый осуж­да­ется не только трез­выми людьми, но иногда и самыми пья­ни­цами. Даже сами языч­ники осуж­дали порок пьян­ства. Один из их фило­со­фов, Ана­хар­сис, гово­рил, что вино при­но­сит тро­я­кого рода плоды: уве­се­ле­ние, опья­не­ние и горь­кое рас­ка­я­ние. Лаке­де­монцы, чтобы вну­шить детям отвра­ще­ние от вина, застав­ляли их смот­реть на неволь­ни­ков, нарочно напо­ен­ных пья­ными. В самом деле, ничто не может про­из­ве­сти столь силь­ного отвра­ще­ния, как состо­я­ние пья­ного чело­века. Вот он напился, не может прямо ходить, шата­ется, падает; вид его без­об­ра­зен, насмеш­лив, зол; речи несвяз­ные, непри­лич­ные, оскор­би­тель­ные; поступки глупые, дерз­кие, несо­об­раз­ные с рас­суд­ком; все это ставит пья­ного в уро­вень со скотом, с лютым разъ­ярен­ным зверем. Св. Писа­ние, говоря о вине, не только вос­пре­щает упи­ваться им, но даже смот­реть на него и любо­ваться. «Не смотри на вино, — гово­рится в прит­чах Соло­мона, — не смотри, как оно крас­неет, как оно искрится в чаше, как оно уха­жи­ва­ется ровно; в послед­ствии, как змей, оно укусит и ужалит, как аспид» (23, 31). Дей­стви­тельно, след­ствия пьян­ства ужасны.

От него про­ис­хо­дят многие и тяжкие грехи. Отсюда исте­кают глупые речи, хуле­ния, обиды и досады ближ­нему, гнев и ярость, ссоры, драки и от того после­ду­ю­щие кро­во­про­ли­тия. Когда после пир­ше­ства рас­се­ются в чело­веке пары вина и вкус­ных яств, когда неуме­рен­ный отрез­вится и придет в свое нор­маль­ное состо­я­ние, как он рас­ка­и­ва­ется, как крас­неет от стыда, вспо­ми­ная о том, как он худо вел себя, какие бес­смыс­лен­ные и неумест­ные слова про­из­но­сил и обижал ими своего ближ­него; а часто эти пир­ше­ства бывают источ­ни­ком горест­ного, мучи­тель­ного рас­ка­я­ния на всю жизнь, веч­ного угры­зе­ния сове­сти и ничем не попра­ви­мых пре­ступ­ле­ний. Пьян­ство отни­мает у чело­века не только славу и доброе имя, но напро­тив, при­во­дит в бес­сла­вие, пре­зре­ние и омер­зе­ние; ибо люди никем так не гну­ша­ются, как пья­ни­цею, да и сам пья­ница, придя в рас­ка­я­ние, гну­ша­ется собою. Пья­ница при­но­сит домаш­ним своим, срод­ни­кам и дру­зьям скорбь и печаль, а врагам посме­я­ние. «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без при­чины? у кого баг­ро­вые глаза? — вопро­шает пре­муд­рый Соло­мон в прит­чах своих и потом ответ­ствует сам: — у тех, кото­рые долго сидят за вином, кото­рые при­хо­дят отыс­ки­вать вина при­прав­лен­ного» (23, 29–30). Любя­щий пить вино дела­ется неспо­соб­ным ни к какому званию, а если и будет нахо­диться в каком звании, то больше бед и напа­стей при­но­сит обще­ству, чем пользы. Вино, выпи­тое уме­ренно, под­креп­ляет силы и весе­лит сердце чело­ве­че­ское; но упо­треб­лен­ное в изли­ше­стве рас­слаб­ляет силы, воз­буж­дает леность, негу, любо­стра­стие и омра­чает ум. И что же может делать пья­ница? Рабо­тать руками он не может; ибо силы его осла­бели. Рабо­тать умом, тоже он не в силах; ибо омра­чен и здраво не судит. Ему только оста­ется пить, лениться, нежиться, спать и — увы! — может быть, во время сна пере­се­литься в веч­ность, без пока­я­ния и при­ня­тия Святых Таин.

Свя­щен­ное Писа­ние, воз­бра­няя пить вино в изли­ше­стве, не запре­щает упо­треб­лять его уме­ренно. «Невинно вино, а уко­риз­ненно пьян­ство». Вот как гово­рит о сем свя­ти­тель Тихон:

«Вино, как и всякая вещь создан­ная, есть добро; ибо на пользу нашу от Созда­теля нашего устро­ено нам. «Ибо всякое созда­ние Божие есть добро», гла­го­лет апо­стол, — и ничтоже отменно (предо­су­ди­тельно), со бла­го­да­ре­нием при­ем­лемо» ( 1Тим.4:4 ). Вино, в меру при­ем­лемо, полезно животу чело­вечу, радо­ва­ние сердца и весе­лие души, при­ем­лемо во время при­лично, гла­го­лет Сирах (31:33); ибо так упо­треб­ля­е­мое печаль­ного уве­се­ляет и немощ­ного под­креп­ляет. И посему к Тимо­фею свя­тому напи­сал апо­стол: «Впредь пей не одну воду, но упо­треб­ляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих неду­гов» ( 1Тим.5:23 ). Святой апо­стол Павел, говоря: «не упи­вай­теся», не вос­пре­щает пить вина совсем, но запре­щает только упи­ваться им. Пить вино и упи­ваться им не одно и то же. След­ственно, грешат: 1) те, кото­рые гну­ша­ются вином и не упо­треб­ляют его не ради воз­дер­жа­ния, но ради того, что будто бы грешно его упо­треб­лять. Ибо думая так и хуля созда­ние, устро­ен­ное от Бога на пользу чело­веку, они каса­ются хулою и Созда­теля, подобно тому как, хуля худо­же­ство, напри­мер, образ напи­сан­ный, хулят и самого живо­писца. 2) Кото­рые вином гну­ша­ются и братию свою, кото­рые упо­треб­ляют его, пре­зи­рают, а о себе высоко думают, постав­ляя себе в доб­ро­де­тель, что они от роду не пьют вина. Сатана тоже не пьет вина и хлеба не ест, как дух бес­плот­ный, но пожи­рает, как лев, души чело­ве­че­ские. Не пьешь вина — хорошо; но не хули вина и не пре­зи­рай братию, кото­рая упо­треб­ляет его. Ибо когда не пьешь вина, а высоко о себе меч­та­ешь, ты всегда напоен духом высо­ко­умия, что пред Богом мерзко. Но не только пре­зи­рать, даже и осуж­дать ближ­него вос­пре­щает Гос­подь Иисус Хри­стос. «Не судите, — гово­рит Он, — да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить».

Посмот­рим, какие сред­ства должно упо­треб­лять, чтобы не впасть в чре­во­уго­дие или изба­виться от него, когда оно уже внед­ри­лось в чело­веке.

1) Чтобы изба­виться от чре­во­уго­дия, не должно откла­ды­вать этого исправ­ле­ния до зре­лого воз­раста, а начать его с юных лет, с самого дет­ства. Многие не обра­щают ника­кого вни­ма­ния на то, что дети неуме­ренны в пище и питии; но посту­пая так небла­го­ра­зумно, они при­чи­няют детям вели­кое зло: ибо, кто в юности привык к чему-нибудь, при­вычка эта трудно иско­ре­ня­ется, и боль­шею частью оста­ется на всю жизнь. Но чтобы дети и юноши избе­гали изли­ше­ства в пище и питье, отцы и матери их и стар­шие воз­рас­том должны пода­вать им собою пример и не пре­да­ваться, осо­бенно в при­сут­ствии их, неуме­рен­но­сти, изоби­лию и рос­коши стола: ибо дети любят во всем под­ра­жать взрос­лым, как бы сты­дятся быть детьми и легко, с охотою пере­ни­мают все, и худое, и хоро­шее. К несча­стью, есть даже такие роди­тели, кото­рые скло­няют детей к лаком­ствам и упо­треб­ле­нию вина, ста­ра­ются напо­ить их, чтобы потом уте­шаться и весе­литься их опья­не­нием; но эта радость и весе­лье в послед­ствии обра­ща­ются почти всегда в горе и печаль. Сна­чала дети пьют вино не из жела­ния пить его, а по лег­ко­мыс­лию своему, кото­рое им свой­ственно. Хотя они имеют нату­раль­ное отвра­ще­ние от вина, но это отвра­ще­ние посте­пенно умень­ша­ется при даль­ней­шем упо­треб­ле­нии его, кото­рое дово­дит их до того, что они уже начи­нают любить вино и пьют его с удо­воль­ствием при всяком удоб­ном случае, а кон­чают обык­но­венно тем, что дела­ются пья­ни­цами, чему видим многие при­меры.

2) Должно уда­ляться от худых сооб­ществ и шумных пир­шеств. По слову св. царя Давида, блажен тот чело­век, кото­рый не ходит на совет нече­сти­вых и не сидит в собра­нии раз­врат­ных. Смысл этого стиха такой: блажен тот, кто пра­ве­ден, кто не пре­сту­пает закона Гос­подня, не бывает в согла­сии со злыми людьми, не засе­дает с людьми зло­на­ме­рен­ными и раз­врат­ными, кото­рые пре­зи­рают закон Божий, как не сов­мест­ный с сует­ным весе­лием и гре­хов­ным радо­ва­нием, и думают, что гораздо лучше тво­рить плот­ские дела и пре­да­ваться чув­ствен­ным удо­воль­ствиям, слу­жить двум боже­ствам, мам­моне и чреву, нежели Богу Все­мо­гу­щему. Свя­щен­ное Писа­ние поучает нас: «Ешь, как чело­век, что тебе пред­ло­жено, и не пре­сы­щайся, чтобы не воз­не­на­ви­дели тебя; пере­ста­вай есть первый из веж­ли­во­сти (как бы поучая уме­рен­но­сти) и не будь алчен, чтобы не послу­жить соблаз­ном» ( Сир.31:18-19 ). То есть ты должен есть бла­го­чинно и уме­ренно, как подо­бает чело­веку, а не с жад­но­стью, свой­ствен­ною диким зверям; ты должен первый пере­стать есть, чтобы собою пока­зать другим пример воз­дер­жа­ния. Но так ли посту­пают ныне? Нет — ныне пре­сы­ща­ются донельзя за рос­кош­ным столом мно­го­чис­лен­ными вкус­ными блю­дами, пьют вино до того в изоби­лии, что забы­вают даже скром­ность и при­ли­чие. Кроме того, мы видим, что во многих семей­ствах, под видом раду­шия упорно сохра­ня­ется обычай — убе­ди­тельно пот­че­вать и неот­ступно про­сить своих гостей, чтобы они более ели и пили. Там при­нуж­дают даже слабых под­ра­жать силь­ным, неуме­рен­ным нату­рам, рав­няться с ними во всем, и в еде и питье. Там при­гла­шают друзей и зна­ко­мых своих на радость: но вместо радо­сти, так ска­зать, силой при­бли­жают их к смерти; там уго­щают раз­ными куша­ньями и сла­стями и чрез то нано­сят гостям рас­строй­ство здо­ро­вья; там пот­чуют их вином, и вино это, выпи­тое неуме­ренно, отрав­ляет их жизнь, подобно яду. Вместо того чтобы пре­сы­щаться вкус­ными яст­вами в вели­ком изли­ше­стве и упи­ваться до омра­че­ния ума, до забве­ния чувств, каждый бога­тый может и должен уде­лять от своего стола несколько пищи в пользу бедных, тех нищих Лаза­рей, кото­рые, томимы голо­дом, в руби­щах, при жесто­ком холоде тря­сутся и плачут у ворот его дома, желая напи­таться крош­ками, пада­ю­щими со стола богача. Что оста­ется чело­веку от этих бли­ста­тель­ных пир­шеств, где он погру­жа­ется весь, и душею и телом, в чув­ствен­ные удо­воль­ствия? — В награду своего вели­кого подвига полу­чает он себе уста­лость, отвра­ще­ние от пищи, изне­жен­ность, рас­строй­ство здо­ро­вья и горь­кое рас­ка­я­ние. Не так бы было, если бы мы при­зы­вали к столу своему нищих, если бы, вместо того чтобы услаж­дать чув­ствен­ность при­хот­ли­вых гостей, боль­шею частью мало­при­зна­тель­ных и малобла­го­дар­ных, мы уто­ляли бы голод бедных, к кото­рым должны иметь состра­да­ние, по слову Спа­си­теля: «Будьте мило­серды, как мило­серд Отец ваш Небес­ный. Кто напоил одного из малых сих только чашею холод­ной воды, во имя уче­ника; истинно говорю вам, не поте­ряет награды своей» ( Лк.6:36 ; Мф.10:42 ).

3) При­во­дить себе чаще на память те мно­го­чис­лен­ные бед­ствия, при­чи­ня­е­мые пьян­ством, и срав­ни­вать состо­я­ние трез­вого жития с состо­я­нием пья­ного. Муд­рость есть всегда удел доб­ро­де­тели воз­дер­жа­ния и трез­во­сти. Уме­рен­ный и трез­вый чело­век, облег­чен­ный и телом и духом, с усер­дием испол­няет, и всегда почти счаст­ливо, свои пред­при­я­тия; он не видит неуспе­хов и твердо идет по при­ня­тому им пути, и ника­кие обсто­я­тель­ства на могут изме­нить его чистых мыслей и наме­ре­ний. Про­тив­ное сему видим в чело­веке невоз­держ­ном: он, пре­сы­щен­ный, пре­дав­шийся лено­сти и неге, с омра­чен­ным рас­суд­ком, худо и неудачно ведет дела свои и часто изме­няет начер­тан­ный им путь и мысли и наме­ре­ния свои; ибо по роду жизни своей он ста­но­вится бес­ха­рак­тер­ным, сла­бо­душ­ным и легко под­чи­ня­ется воле и сове­там других. Враг неуме­рен­но­сти всегда почти чело­век доб­ро­де­тель­ный и рели­ги­оз­ный; друг же неуме­рен­но­сти своим невоз­дер­жа­нием дает обиль­ную пищу стра­стям, и эти стра­сти боль­шею частью, вместе с изящ­ными куша­ньями, усла­ди­тель­ными винами, дела­ются все­гдаш­ними его спут­ни­ками до гроба; о рели­гии же и доб­ро­де­тели он уже не думает и отвер­гает их; ибо все при­но­сит в жертву своему чре­во­уго­дию. «Чрево такого чело­века — бог, — гово­рит Тер­ту­лион, — внут­рен­но­сти его — храм, желу­док — жерт­вен­ник, повара — жрецы, пары куша­нья — фимиам, при­правы и соусы — жерт­вен­ные воз­ли­я­ния; вера его в кухнях, надежда в блюдах и любовь в кастрю­лях и ско­во­ро­дах». Уме­рен­ность и трез­вость под­дер­жи­вают здо­ро­вье, хранят невин­ность и при­во­дят к жизни покой­ной и доста­точ­ной. Св. Сирах гово­рит о чело­веке уме­рен­ном: «Немно­гим доволь­ству­ется чело­век бла­го­вос­пи­тан­ный, и потому он не стра­дает одыш­кою на ложе своем. Здо­ро­вый сон бывает при уме­рен­но­сти желудка: встал рано, и душа его с ним. Отрада сердцу и уте­ше­ние душе — вино, уме­ренно упо­треб­ля­е­мое во время». Но не так он гово­рит о чело­веке неуме­рен­ном: «Стра­да­ние бес­сон­ни­цею и холера и резь в животе бывают у чело­века нена­сыт­ного. Горесть для души — вино, когда пьют его много, при раз­дра­же­нии и ссоре».

4) Муже­ственно воору­жаться против неуме­рен­но­сти, твердо стоять, про­ти­виться и не под­да­ваться ей. Гораздо легче одер­жать победу над вра­гами внеш­ними, нежели над внут­рен­ними — пре­одо­леть самого себя. Многие вла­сте­лины укро­щали целые народы, но не могли усми­рить соб­ствен­ных стра­стей. Стра­сти — это домаш­ние наши враги: сколько их ни пора­жай, они воз­рож­да­ются непре­станно, и горе тому, кто хоть на минуту усту­пит им пер­вен­ство. Хотя трудно побеж­дать самого себя, но однако же воз­можно, если только поже­лаем и твердо решимся испол­нять это, чему видим многие при­меры. При­ве­дем один из них, весьма рази­тель­ный, достой­ный почте­ния и под­ра­жа­ния. Карл XII, король Швед­ский, будучи одна­жды в опья­не­нии, непо­чти­тельно обо­шелся с коро­ле­вой, своей бабуш­кой. Она, оби­жен­ная и в горе­сти, уда­ли­лась в свои покои и не выхо­дила оттуда весь сле­ду­ю­щий день. Король, не видя ее, спро­сил о при­чине отсут­ствия ее. Узнав эту при­чину, он велел налить себе стакан вина и пошел с ним к коро­леве. «Госу­да­рыня, — сказал он ей, — я только сейчас узнал, что вчера, оту­ма­нен­ный вин­ными парами, я забылся отно­си­тельно вас. Теперь прошу у вас про­ще­ния и, чтобы не впасть в подоб­ный же про­сту­пок опять, я пью этот стакан за ваше здо­ро­вье и уверяю, что стакан этот будет послед­ний в моей жизни», — и Карл XII с тех пор нико­гда не пил вина.

5) При всякой борьбе нашей со стра­стью чре­во­уго­дия мы должны молить и при­зы­вать все­силь­ную помощь Божию, ибо без Христа, Спа­си­теля нашего, мы не можем делать ничего. Осо­бенно же должно молиться усердно пред всяким вку­ше­нием пищи и пития, чтобы Гос­подь бла­го­сло­вил их, а также и после вку­ше­ния, чтобы воз­бла­го­да­рить Его за нис­по­слан­ные нам блага. Да не будем из числа послед­них пре­ста­ю­щих есть за тра­пе­зою. Будем и во время вку­ше­ния пищи бла­го­слов­лять Гос­пода, сотвор­шего нас и пода­ю­щего нам щедрою рукою мило­сти Свои. Если бы посту­пали так в свете, то святая тра­пеза нико­гда не была бы запят­нана невоз­держ­но­стью и непри­ли­чи­ями, несвой­ствен­ными ей; во время ее цар­ство­вала бы чистая радость, согла­сие и мир и все бы собе­сед­ники были как братья.

Всякий, гне­ва­ю­щийся на брата своего напрасно, под­ле­жит суду ( Мф.5:22 )
Отло­жите все: гнев, ярость, злобу, зло­ре­чие, сквер­но­сло­вие уст ваших ( Кол.3:8 )

Свя­ти­тель Тихон Задон­ский опре­де­ляет грех таким обра­зом: гнев есть чув­ство­ва­ние сер­деч­ной болезни, от обиды дру­гого родив­шейся, кото­рая или делом, или словом бывает.

Гнев не при­знает, не щадит ника­ких доб­ро­де­те­лей; ни хри­сти­ан­ских, ни граж­дан­ских: он неистово попи­рает любовь, род­ствен­ные связи, дружбу и спра­вед­ли­вость; он постыдно воз­му­щает добрый поря­док, спо­кой­ствие, мир и тишину. Кто может ужиться с чело­ве­ком, легко при­хо­дя­щим в гнев? Тяжел камень и неудо­бо­но­сим песок, но гнев безум­ного тяже­лее того и дру­гого. Ника­кое сооб­ще­ство не может быть так тягостно, как сооб­ще­ство с чело­ве­ком вспыль­чи­вым и свар­ли­вым. Одно слово, даже одно малей­шее невни­ма­ние при­во­дит его в ярость. Можно ска­зать, что к нему иначе нельзя и подойти, как с опа­се­нием и стра­хом, чтобы он не нару­шал спо­кой­ствия и мира и не нанес обиды. Он всем в тягость, никто его не любит, каждый ста­ра­ется уда­ляться от него или совсем оста­вить его, помя­туя слова: уголь — для жару и дрова — для огня, а свар­ли­вый — для раз­жже­ния ссоры. Прочие стра­сти могут быть скрыты, но гнев ута­иться не может. От гнева свер­кают очи и нали­ва­ется кровью, поды­ма­ются брови и волосы на голове, зубы скре­же­щут, на устах явля­ется пена, и все лицо омра­ча­ется и при­ни­мает злой, без­об­раз­ный вид. Раз­гне­ван­ный крутит и вертит голо­вою, сжи­мает и ломает себе руки, стучит о землю ногами, уда­ряет себя в грудь, тер­зает волосы на голове и раз­ди­рает одежду, кричит, вопит, про­ли­вает слезы, жалу­ется, про­из­но­сит хуле­ния и часто выска­зы­вает то, о чем после жалеет и сокру­ша­ется, одним словом, чело­век в гневе подо­бится бес­но­ва­тому.

Есть люди, кото­рые раз­ными изви­не­ни­ями ста­ра­ются оправ­дать пороч­ную наклон­ность к гневу. Созна­юсь, гово­рит иной, что гнев есть порок, вред­ный для других и для меня самого, но что же мне делать, когда у меня такой уж харак­тер от при­роды? Харак­тер нисколько не служит изви­не­нием.

Ты знаешь, что это вос­пре­щено, а потому не делай и можешь не делать этого, если истинно жела­ешь, ибо одарен от Бога разу­мом и сво­бод­ною волею, и для чего хочешь, чтобы другие тер­пели невинно от твоего постыд­ного харак­тера? Это случай, гово­рит другой: он рас­тво­рял мою желчь и довел меня до горяч­но­сти. Я не могу тер­петь и того-то, и того-то, и того-то; все это раз­дра­жает меня и при­во­дит в гнев. Напрасно и неспра­вед­ливо он ссы­ла­ется на случай: ибо случай не делает нас новыми, дру­гими людьми, но только пока­зы­вает нам, чем мы были уже до него. Случай застал нас гор­дыми, испол­нен­ными само­лю­бия и злобы: вот эта-то гор­дость, это само­лю­бие и злоба раз­дра­жили и вос­пла­ме­нили нас, но нисколько не случай. Мы видим, что железо или камень, хотя и горячи, до тех пор не издают звука, не выка­зы­вают своей горяч­но­сти, пока не про­льется на них вода или какая другая жид­кость. Точно так же бывает и в людях. Они кажутся и смирны и кротки; но только до тех пор, пока ника­кая обида их не каса­ется; но почув­ство­вав обиду, гне­ва­ются, ярятся и шумят, как железо горя­чее, обли­тое водою. Обида, сде­лан­ная нам, пока­жет, что кро­ется в сердце нашем — гнев или кро­тость.

Одна мысль о тюрьме веще­ствен­ной застав­ляет тре­пе­тать сердце твое; но что эта тюрьма в срав­не­нии с тюрь­мою огнен­ною, в кото­рую ввер­жены будут винов­ные судом Божиим? Если согре­ше­ние твое смерт­ное, отни­ма­ю­щее от тебя жизнь вечную, то нико­гда не вый­дешь ты из тюрьмы той, нико­гда не запла­тишь долга пред пра­во­су­дием небес­ным.

Небла­го­ра­зумно, грешно и опасно питать гнев против ближ­него своего; ибо порок этот может иметь важные послед­ствия и попрать законы спра­вед­ли­во­сти и чело­ве­ко­лю­бия. Гнев обра­ща­ется в злобу, а из злобы исте­кают страш­ные бед­ствия: ссора, брань, драки, убий­ства, отравы, под­жоги и тому подоб­ный вред, нано­си­мый ближ­нему. Озлоб­лен­ный нена­ви­дит и гонит не только того чело­века, на кото­рого имеет злобу, но и родню его, друзей, даже зна­ко­мых. Он Зло­сло­вит невин­ного и взво­дит на него кле­веты, а кле­вета — зло, воз­му­ти­тель­ное для обще­ства: ибо посе­ляет раз­доры в горо­дах и селе­ниях, раз­ры­вает самые тесные союзы нару­шает мир, тишину и дру­же­лю­бие. Пагуб­ных след­ствий зло­сло­вия ника­кими сред­ствами, ника­кою доб­ро­де­те­лью попра­вить и загла­дить нельзя. Мы рас­ска­жем одному из своих зна­ко­мых, а тот, в свою оче­редь, рас­ска­жет другим, кото­рые, не при­емля за тайну им сооб­щен­ного и веря слы­шан­ным словам, раз­не­сут кле­вету по всем краям города, и таким обра­зом соста­вится неиз­гла­ди­мое пятно на добром имени ближ­него, часто совер­шенно непо­вин­ного.

Неко­то­рые имеют такое злое сердце, что, нанеся обиду ближ­нему или жестоко ото­мстив ему за что-либо, гор­дятся и хва­лятся своим поступ­ком. «Вели­кое безу­мие, — пишет св. Тихон Задон­ский, — хва­литься тем, о чем должно жалеть. Ближ­нему своему вред сде­лали, закон Божий, святой и вечный, нару­шили, Бога Все­дер­жи­теля вели­кого и страш­ного про­гне­вили, себя сатане запи­сали и веч­ному муче­нию под­вергли: и делом сим без­за­кон­ным хва­лятся! Дважды грешит:

Грешит и грехом хва­лится: «Вот-де я ему дал, пусть он знает меня!» — Правда, знает он тебя, знает и твою злобу, знает, что ты повре­дил ему; но знаешь ли ты себя? где ты и в каком нахо­дишься состо­я­нии? — Знаешь ли, что ты более себе, нежели ему, повре­дил? Ты тело его, а свою душу погу­бил. Его от твоей кле­веты гну­ша­ются люди и осуж­дают, а тебя осуж­дать будет Бог. Ты его бес­сла­вию и поно­ше­нию вре­мен­ному, а себя веч­ному под­верг. Святой Зла­то­уст гово­рит: когда мы на других злоб­ствуем и ковар­ствуем, тогда против себя изощ­ряем меч и гораздо боль­шими себя, нежели их, уязв­ляем ранами». Обще­ству никто так не опасен, как эти неисто­вые люди, дыша­щие только гневом, злобою и мще­нием. Они вовле­кают других в раз­доры, нару­шают согла­сие и мир и воз­буж­дают войны. Это такие люди, кото­рые первые готовы обаг­рить свои руки кровью себе подоб­ных и пройти весь мир с огнем и мечем.

Не внимая здра­вому рас­судку, не боясь пре­ще­ний Св. Писа­ния, люди века сего смот­рят иначе на гнев и на чадо его — мщение. Они ставят закон чести выше обя­зан­но­стей, нала­га­е­мых верою. По их мнению, надо осу­дить себя на бес­сла­вие, если при­ни­мать обиду без­от­ветно, не гне­ваться и не мстить; не уметь ото­мстить — значит недо­ста­ток муже­ства и постыд­ное уни­же­ние, кото­рого мир не про­щает. Ничтож­ные пред­логи мщения! Лучше обличи и посрами неспра­вед­ли­вость речей и поступ­ков непроч­но­стью нрава; поро­кам, кото­рые на тебя воз­во­дятся про­ти­во­по­ставь доб­ро­де­тели и силою оных обрати на главу врага весь стыд подлой кле­веты; вос­тор­же­ствуй над злобою без­уко­риз­нен­ным житием и мол­ча­нием: вот месть бла­го­род­ная и закон­ная. Но нена­ви­деть и гнать — это мщение мало­душ­ных, скуд­ная отрада винов­ных, послед­нее сред­ство тех, кото­рые не могут мстить делами доб­рыми, нам пока­зы­вает посту­пок Иоанна Мило­сти­вого. Геор­гий, пле­мян­ник Иоанна Мило­сти­вого, будучи оскорб­лен и обру­ган неко­то­рым про­сто­лю­ди­ном, пришел к дяде своему и слезно ему жало­вался на обид­чика. Иоанн, видя Геор­гия в досаде и огор­че­нии, пока­зался тро­ну­тым и раз­гне­ван­ным. «Как дерз­нул чело­век под­лого рода, — вос­клик­нул он, — обес­че­стить пле­мян­ника пат­ри­ар­шего! Бог сви­де­тель, что отомщу оскор­би­телю; а поступлю с ним так, что дивиться будет вся Алек­сан­дрия!» Моло­дой чело­век, принял слова дяди за истину и был чрез­вы­чайно рад. Но вдруг Иоанн пере­ме­нил голос свой и, с неж­но­стью соеди­няя выго­вор, сказал ему: «Послу­шай, Геор­гий! Если хочешь назы­ваться пле­мян­ни­ком моим, то будь готов тер­петь не только досады, но язвы; для Бога все прощай ближ­нему. Хочешь ли казаться бла­го­род­ным, ищи бла­го­род­ства от доб­ро­де­тели, а не от крови; ибо не предки, но жизнь бого­угод­ная укра­шает нас; сын или род­ствен­ник какого-нибудь знат­ного чело­века, не имея доб­ро­де­те­лей, есть то же, что сын богача, сде­лав­шийся нищим». Таким обра­зом уве­ще­вая Геор­гия, пра­вед­ник тронул его до слез, кото­рые не озна­чали уже, как прежде, гнев и мсти­тель­ность; но были след­ствием стыда и рас­ка­я­ния. Но Иоанн тем не удо­воль­ство­вался: он при­звал к себе стро­и­теля цер­ков­ного и при­ка­зал ему не брать цер­ков­ной дани с того про­сто­лю­дина, кото­рый оскор­бил Геор­гия. Таким обра­зом свя­ти­тель Иоанн посту­пил с обид­чи­ком по своему обе­ща­нию и, без сомне­ния, удивил тем всю Алек­сан­дрию.

«Многие от злобы в такое безу­мие и ослеп­ле­ние при­хо­дят, что лучше желают погу­бить сами себя, нежели оста­вить мщение. Я‑де сам погибну, а его доступлю! Что гово­ришь, что яришься, ослеп­лен­ная и бедная тварь? Хочешь сам себя погу­бить, чтобы погиб брат твой, за кото­рого Хри­стос, Сын Божий, умер? Осмот­рись, какой и чей дух в тебе это про­из­во­дит. Не того ли, кото­рый сам погиб и пра­ро­ди­те­лей наших, а с ними и нас погу­бил. Он всегда злобою дышет на поги­бель нашу. Хри­стос хочет и тебя, и брата твоего спасти; а ты хочешь и себя и его погу­бить Но смотри, на кого ты вос­ста­ешь и воору­жа­ешься, гово­рит Он: «Кто не со Мною, тот против Меня». Ты своею поги­бе­лью ищешь поги­бели ближ­него; а потому ты не со Хри­стом, а против Христа идешь, Кото­рый и тебе, и ближ­нему твоему спа­стися хочет так, что и кровь Свою за то излиял. Ты этим пока­зы­ва­ешь, что оди­на­ково мудр­ству­ешь с тем злоб­ным духом, кото­рый тебя и ближ­него твоего, и всех людей всяким обра­зом хочет вовлечь в поги­бель. И, как кажется хуже дела­ешь, нежели демон. Ибо демон не вос­стает на демона; но все они только на одного чело­века воору­жа­ются и погу­бить ищут; а ты на подоб­ного себе чело­века вос­ста­ешь и брата твоего погу­бить хочешь, кото­рый того же Творца и Гос­пода при­знает, как и ты, того же отца по плоти Адама имеет, как и ты, того же есте­ства есть, как и ты, от того же Иску­пи­теля Христа искуп­лен от диа­вола и ада, как и ты, тою же банею кре­ще­ния омовен, как и ты, к тому же веч­ному животу позван, как и ты, — однако ж в пла­мени гнева своего кри­чишь: я сам погибну, а его доступлю. Правда, сам ты себя погу­бишь, когда того жела­ешь, а не ближ­него твоего, когда он в бла­го­дати и помощи Выш­него живет… О злоба, дочь диа­вола! Как ты бед­ного чело­века ослеп­ля­ешь! Сам себя погу­бить хочет злоб­ный, чтобы ближ­ний его погиб. Не может быть больше того безу­мия, как своею поги­бе­лью искать поги­бели ближ­него. Точно порок сей есть соб­ственно диа­волу свой­ствен­ный, кото­рый и сам погиб, и других ста­ра­ется вовлечь в ту же поги­бель».

Чтобы осла­бить и уни­что­жить страсть гнева в сердце нашем, мы должны обес­си­лить, иссу­шить источ­ник, порож­да­ю­щий и пита­ю­щий эту страсть. Нам слу­ча­ется очень часто видеть, что гнев не есть пер­во­на­чаль­ный, корен­ной порок сердца, а про­ис­хо­дит от других посто­рон­них причин. Так, один под­вер­га­ется гневу, потому что горд и не может пере­но­сить уни­чи­же­ний, обид или оскорб­ле­ний; другой — потому что очень при­стра­стен к благам земным и не хочет поне­сти самых легких потерь или убыт­ков; третий вос­пла­ме­ня­ется гневом, потому что любит без­де­я­тель­ность, не терпит, когда его бес­по­коят, мешают его неге и празд­но­сти. Во всех этих слу­чаях надеж­ное сред­ство ста­раться вся­че­ски обуз­дать зло, исторг­нув корень его. Итак, раз­ру­шим в самих себе чрез­мер­ное само­лю­бие, силь­ную при­вя­зан­ность к богат­ствам, стрем­ле­ние к изыс­кан­ным удоб­ствам жизни; познаем сперва источ­ник порока, уни­что­жим этот источ­ник — и порок сам собою падет, стоит только, гово­рит один мора­лист, быть вла­сте­ли­ном над самим собою; когда истинно желаем обуз­дать свои стра­сти, ратуем против них над­ле­жа­щим обра­зом; тогда их жесто­кость усми­ря­ется, и они сами ста­но­вятся, как домаш­ние живот­ные укро­щен­ные, кото­рые живут с нами в мире и неопасны для нас. Не будем сокру­шаться, падая от неудач, при усми­ре­нии нашего вспыль­чи­вого харак­тера. Падать, не поко­ря­ясь, и муже­ственно вос­ста­вать потом с ору­жием — дело доброе, бла­го­род­ное и чем более будем про­ти­виться, тем слав­нее будет победа и выше награда за нее. Пусть все эти раз­мыш­ле­ния про­ник­нут глу­боко в душу вашу, — про­дол­жает тот же автор, — и да при­го­то­вят вас к вре­мени битвы вашей. Вы всегда побе­дите, если возь­мете верные сред­ства, если будете почер­пать силы и муже­ство в вели­ких подви­гах и при­ме­рах святых мужей, о кото­рых повест­вует нам Св. Писа­ние. Тщетно будем искать в другом месте дей­стви­тель­ных вра­че­ва­нии от бурных стра­стей наших. Фило­софы наши мир­ские, кото­рые, по при­меру сто­и­ков, тще­сла­вятся, что могут дать эти вра­чеб­ные сред­ства, суть такие же, как и они, искус­ные шар­ла­таны, врачи, кото­рым можно ска­зать: врачу, исце­лися сам: вместо того, чтоб исторг­нуть пло­до­нос­ный корень гнева, состо­я­щий в нашей гор­до­сти и само­лю­бии, они, напро­тив, питают его, дают ему укреп­ле­ние под тще­слав­ным видом укро­ще­ния стра­стей, кото­рый часто и вскоре раз­об­ла­ча­ется и выка­зы­вает свою сла­бость и недей­стви­тель­ность. Может быть, их легкие вра­че­ва­ния пре­одо­ле­вают и укро­щают ярость стра­стей, но только на время, исце­лить же от нее совер­шенно, навсе­гда не могут. Слава эта при­над­ле­жит только Врачу душ и телес наших, Кото­рый укреп­ляет слабых и немощ­ных, с верою при­бе­га­ю­щих к Нему. Гос­подь Сам при­зы­вает к Себе нас, говоря: при­и­дите ко Мне, все труж­да­ю­щи­еся и обре­ме­нен­ные, и Я упокою вас, что ни попро­сите у Меня, дам вам. Итак, при­и­дем, покло­нимся и при­па­дем к стопам Его и будем усердно про­сить у Него помощи и защиты против могу­ще­ствен­ного врага нашего, демона гнева, миро­пра­ви­теля тьмы века сего, духа злобы под­не­бес­ного. Мило­сер­дый, всем доступ­ный Врач и Защит­ник наш все может, в Нем едином вся сила и все­мо­гу­ще­ство. Будем молить Духа Свя­того, Гос­пода Живо­тво­ря­щего, чтобы Он пришел и все­лился в нас, очи­стил нас от всякия скверны и спас души наши.

Дух Святой, все­ляся в нас, даст нам веру и свет, про­из­ве­дет в сердце нашем истин­ную любовь, даст нам силу про­ти­виться пре­ле­стям мира, пошлет нам пре­муд­рость, радость, весе­лие сердца и непо­ко­ле­би­мое спо­кой­ствие и научит, нас кро­то­сти и сми­ре­нию.

Леность, или празд­ность

В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не воз­вра­тишься в землю ( Быт.3:19 )
Если кто не хочет тру­диться, тот и не ешь ( 2Сол.3:10 )

Откуда про­ис­хо­дит и где гнез­дится, имеет убе­жище свое леность, или празд­ность? Место ее в сердце нашем; она вла­гает в него пре­не­бре­же­ние, даже пре­зре­ние к трудам и обя­зан­но­стям нашим. Этот столь общий порок заглу­шает в сердце доб­ро­де­тели и ста­но­вится нако­нец мате­рью мно­го­чис­лен­ной толпы пре­ступ­ле­ний. От нее про­ис­те­кает пьян­ство, многих зол и соблаз­нов источ­ник; от нее всякие худые дела, злые беседы, пере­суж­де­ния, осуж­де­ния, насмешки, зло­сло­вия, хуле­ния. От нее частые пир­ше­ства и за ними после­ду­ю­щее зло, как то: хище­ния, граб­ле­ния, клят­во­пре­ступ­ле­ния, кар­теж­ные игры и с ними сово­куп­лен­ные обманы, бес­чи­ния, ссоры, драки и прочие без­за­ко­ния. Празд­ность вымыш­ляет излиш­ние рос­коши, кото­рые без обиды ближ­него и разо­ре­ния обще­ства не могут быть. Празд­ность замыш­ляет непо­треб­ные стро­е­ния и прочие сим подоб­ные изоб­ре­те­ния, кото­рые без кро­ва­вых слез бед­ного быть не могут. Празд­ность научает раз­би­вать, воро­вать, похи­щать, наси­лия чинить, лгать, льстить, обма­ны­вать: ибо празд­ный, не имея чем питаться, устрем­ля­ется на похи­ще­ние чужих трудов или явно, или тайно, или лестно. Так, по слову пре­муд­рого Сираха, «празд­ность научает мно­гому худому» (33, 28). Соло­мон также гово­рит о ней: «в похо­тях есть всякий празд­ный» ( Притч.13:4 ). Чело­век, погру­жен­ный в празд­ность, дает волю стра­стям своим и думает только о злом, и опыт пока­зы­вает, что сла­до­страст­ные плот­ские помыслы про­ис­хо­дят в людях, не заня­тых тру­дами. Давид был дея­тель­ный муж душевно и телесно, любил труды и молитвы; но вот одна­жды под вечер, когда он встал с постели и, ничего не делая, про­гу­ли­вался по кровле цар­ского дома, вдруг пришел к нему, как гость незва­ный, худой помысл, и пра­вед­ник впал в вели­кое пре­ступ­ле­ние. [Царь Давид, про­гу­ли­ва­ясь по кровле дворца своего, увидал купа­ю­щу­юся жен­щину необык­но­вен­ной кра­соты. Это была Вир­са­вия, жена Урии, одного из вое­на­чаль­ни­ков Дави­до­вых. Давид решился погу­бить Урию чтобы завла­деть его женою. По при­ка­за­нию царя, во время сра­же­ния с аммо­ни­тами Урия постав­лен был в самое опас­ное место и пал в битве; а Вир­са­вия после того сде­ла­лась супру­гою царя. Пророк Нафан явился к Давиду и прит­чею о богаче, отняв­шем един­ствен­ную овцу у бед­ного, заста­вил его про­из­не­сти смерт­ный при­го­вор самому себе.] Арсе­ний Вели­кий, обитая в пустыне, часто сам у себя спра­ши­вал: Арсе­ний, зачем ты сюда пришел? — и потом отве­чал: не для покоя, но для трудов; не для лено­сти, но для подви­гов: итак, под­ви­зайся; леность соде­лает Арсе­ния не Арсе­нием, она и пра­вед­ного обра­тит в греш­ника.

Если излиш­ние, неуме­рен­ные труды бывают иногда вредны и опасны, то тем паче излиш­ний покой, кото­рый ведет к поги­бели. Кто занят рабо­тою, тот сво­бо­ден от скуки и печали, и мирен сон его, между тем как лени­вый ста­но­вится жерт­вою всех поро­ков, кото­рые при­стают к нему, непре­станно обу­ре­вают его, не дают ему мира ни днем, ни ночью, и он не знает, как осво­бо­диться от них. Анто­ний Вели­кий, один среди обшир­ной пустыни, ужасно мучи­мый скукою, печа­лью и нечи­стыми мрач­ными помыс­лами, устра­шился и вос­клик­нул к Богу: Гос­поди! Я хочу спасен быть, но гре­хов­ные помыслы обсту­пают меня и пред­став­ляют пре­граду спа­се­нию моему. Покажи мне сред­ство избег­нуть про­ти­во­бор­ству­ю­щих помыс­лов, научи меня спа­стися. Через несколько вре­мени он вышел из келлии и увидел незна­ко­мого чело­века, кото­рый сидел сна­чала за руко­де­лием, потом встал и при­нялся молиться. Помо­лив­шись, опять при­нялся за работу и делал это несколько раз: то молился, то рабо­тал. Это был ангел в образе инока, нис­по­слан­ный от Бога, чтобы испра­вить и предо­сте­речь Анто­ния. Между тем как святой пустын­но­жи­тель смот­рел на него, бес­плот­ный хра­ни­тель сказал ему: так посту­пай и спасен будешь.

Лени­вый грешит против Бога, посту­пает против запо­веди Его, кото­рую Он изрек пра­ро­ди­телю нашему Адаму, а в лице его и всем нам: в поте лица твоего ты будешь есть хлеб свой, доколе воз­вра­тишься в землю, из кото­рой ты взят. Святой апо­стол Павел в посла­нии своем к солу­ня­нам пишет, что чело­век, не жела­ю­щий рабо­тать, не достоин пищи. В самом деле, небо нам дарует пищу, но с усло­вием, чтобы мы извле­кали эту пищу из недр земли каж­до­днев­ными при­леж­ными тру­дами, до пота лица своего. Лени­вец же хочет, чтобы другие рабо­тали, а он про­во­дил бы дни свои в празд­но­сти и насла­жде­ниях, и в заблуж­де­нии своем думает, что это спра­вед­ливо, счи­тает путь свой прямым, а не веду­щим в поги­бель; ибо он, как гово­рит Соло­мон, в глазах своих мудрее семе­рых бла­го­ра­зум­ных мужей ( Притч.26:16 ). Упор­ный лени­вец, достой­ный сожа­ле­ния и пра­вед­ного него­до­ва­ния. Хорошо, высоко ценит себя лени­вец, но не так о нем, хотя и спра­вед­ливо, думают другие. «Гряз­ному камню подо­бен лени­вый, — пишет Сирах, — всякий осви­щет бес­сла­вие его». «Воло­вьему помету подо­бен лени­вый, всякий, под­няв­ший его, отрях­нет руку». Горь­кая участь ожи­дает сла­сто­любца, погру­жен­ного в гре­хов­ную празд­ность, нежа­ще­гося в покое и про­во­дя­щего время во сне. Бед­ность не замед­лит пред­стать к жилищу его, пред­стать со всеми сопро­вож­да­ю­щими ее зло­по­лу­чи­ями. В то время как лени­вый спит на ложе своем, про­буж­да­ется, едва может ото­рваться от усып­ле­ния, трет глаза свои, потя­ги­вает руки, пово­ра­чи­ва­ется на постели, как дверь на петлях своих, под­ни­ма­ется с ложа своего и опять падает на него, как бы не желая рас­статься с покоем; он не пред­чув­ствует, далеко от мысли, что уже небла­го­во­ле­ние Божие входит в двери дома лени­вого и вводит с собою бес­по­рядки и свое­воль­ства. Бед­ность не побо­ится посе­тить ни дома бед­ного, ни палат и чер­то­гов бога­чей. Мед­ленно шествует леность, так мед­ленно, что бед­ность скоро насти­гает ее. Пре­муд­рый Соло­мон так гово­рит о лени­вом: «Не люби спать, чтобы тебе не обед­неть; держи откры­тыми глаза твои и будешь досыта есть хлеб. Не много поспишь ты, лени­вый, не много подрем­лешь, не много, сложив руки, поле­жишь. И придет, как про­хо­жий, бед­ность твоя, и нужда твоя, как раз­бой­ник. Если же будешь не ленив, то, как источ­ник, придет жатва твоя, ску­дость же далеко убежит от тебя». «Про­хо­дил я, — про­дол­жает Соло­мон, — мимо поля чело­века лени­вого и мимо вино­град­ника чело­века ску­до­ум­ного. И вот, все это заросло терном, поверх­ность его покры­лась кра­пи­вою, и камен­ная ограда его раз­ру­ши­лась. И посмот­рел я, и обра­тил сердце мое, и посмот­рел, и полу­чил урок».

Лени­вый отдаст гроз­ный отчет пред лицом Гос­под­ним, и лютое горе ожи­дает его, когда он явится на суд Божий. Время, данное нам для жизни, дороже вся­кого сокро­вища. — Как слова ска­зан­ного воз­вра­тить нельзя, так и вре­мени поте­рян­ного сыс­кать невоз­можно. Поте­ряв напрасно время, будем жалеть и малей­шего вре­мени к пока­я­нию будем искать, как жаж­ду­щие сту­де­ной воды, но не найдем, когда придет время суда и пока­я­ния, стро­го­сти и поми­ло­ва­ния. Мы должны дать непре­менно ответ и за самое время, гре­ховно поте­рян­ное нами. Ибо насто­я­щее время есть торг, на кото­ром таланты, данные нам от Гос­пода нашего, мы тру­дами с помо­щью Божиею должны умно­жать, чтобы с лени­вым рабом не услы­шать от Гос­пода Его страш­ного опре­де­ле­ния: «Негод­ного раба выбросьте во тьму внеш­нюю; там будет плач и скре­жет зубов» ( Мф.25, 30 ). По сему-то вся­кому должно вни­мать уве­ща­нию пре­муд­рого Соло­мона: пойди к мура­вью, лени­вец, посмотри на дей­ствия его и будь мудрым. Нет у него ни началь­ника, ни при­став­ника, ни пове­ли­теля; но он заго­тов­ляет летом хлеб свой, соби­рает во время жатвы пищу свою. Или пойди к пчеле и познай, как она тру­до­лю­бива, какую почтен­ную работу она про­из­во­дит; ее труды упо­треб­ляют во здра­вие и цари, и про­сто­лю­дины; любима же она всеми и славна: хотя силою она слаба, но муд­ро­стию почтена ( Притч.6, 6-8 ).

Как не всякий труд поле­зен, так и не всякая празд­ность порочна. Злы и без­за­конны те труды, кото­рые пред­при­ни­ма­ются для без­за­кон­ных дел. Злой, пагуб­ный труд тот сопле­тает, кто для козней ближ­него гото­вит его, хит­ро­стью сети про­сти­рает и ров поги­бели копает; пагубны ста­ра­ния хищ­ни­ков, кото­рые по доро­гам ски­та­ются, желая обна­жить пут­ни­ков; без­за­ко­нен подвиг лукавца, кото­рый ста­ра­ется пре­льстить и обма­нуть брата своего; тяжко и мер­зостно рабо­тать мам­моне, бес­по­лезна и душе­па­губна болезнь и труд завист­ли­вых, кото­рые для при­об­ре­те­ния добра ближ­него бес­по­ко­ятся и муча­ются. Как эти и прочие, им подоб­ные, труды не похвальны, но порочны; так уда­ле­ние от сих поро­ков похвально. Коль блажен покой тот, когда ум спо­коен от злых и душев­ных мыслей, когда успо­ка­и­ва­ется сердце от похо­тей лука­вых, очи не смот­рят ничего, уши не слу­шают ничего, язык и уста не гла­го­лят ничего, руки не делают ничего, что про­тивно свя­тому Божию закону. Бла­жен­ная сия празд­ность есть бла­го­сло­вен­ный покой. Сего тре­бует от нас Творец и Гос­подь наш.

Кто стра­шится труда, тот всегда чув­ствует отвра­ще­ние от добрых дел. Он пре­не­бре­гает сред­ствами спа­се­ния, молит­вою, бла­го­че­сти­выми заня­ти­ями, хож­де­нием в цер­ковь Божию, чте­нием книг духов­ного содер­жа­ния. Он вполне дово­лен собою, когда слу­чится ему испол­нить несколько и кой-как святых пове­ле­ний, нала­га­е­мых на него, испол­нить несколько глав­ных обя­зан­но­стей рели­ги­оз­ных; прочее же все он отвер­гает как слиш­ком тягост­ное для него и ненуж­ное бремя; он не ста­ра­ется исправ­лять своих поро­ков, идти, совер­шен­ству­ясь, по пути хри­сти­ан­ской жизни и, кажется, не стра­шится угроз Писа­ния: «Горе серд­цам бояз­ли­вым и рукам рас­слаб­лен­ным! горе сердцу рас­слаб­лен­ному!»

Люди, гово­рил один мудрый старец в настав­ле­ние другу своему, про­хо­дят, как цветы, кото­рые рас­пус­ка­ются утром, а вече­ром вянут и попи­ра­ются ногами. Роды люд­ские сле­дуют за родами, как волны за вол­нами быст­ро­те­ку­щей реки.

Никто не может оста­но­вить вре­мени, уно­ся­щего за собою все; ты сам, дитя мое, насла­жда­ю­щийся теперь юно­стью, столь радост­ною и столь обиль­ною удо­воль­стви­ями, вспомни, что этот пре­крас­ный воз­раст не что иное, как бла­го­уха­ю­щий нежный цветок, кото­рый может при самом рас­цвете заглох­нуть и завя­нуть. Улы­ба­ю­щи­еся радо­сти, весе­лые игры, тебя сопро­вож­да­ю­щие, улетят мгно­венно на кры­льях вре­мени, а тебе оста­нутся одни только печаль­ные вос­по­ми­на­ния. Мрач­ная, немощ­ная ста­рость придет и затмит эти дни, столь чистые, столь важные и полез­ные для тебя. Это время кажется тебе отда­лен­ным? — Оши­ба­ешься, оно течет быстро, и не заме­тишь, как оно подой­дет к тебе. Оно пре­сле­дует тебя и скоро настиг­нет. Бойся, сын мой, стра­шись тра­тить на сует­ное крат­кие минуты сей ско­ро­теч­ной жизни, кото­рые небо дало тебе, чтобы посвя­щать их труду и муд­ро­сти. Помни Созда­теля твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяже­лые дни.

Не ропщи на Гос­пода ты, чело­век, несу­щий злобы дня. Не будь подо­бен лени­вому, кото­рый не хочет обра­ба­ты­вать поле свое по при­чине холода; ибо ты будешь нищен­ски про­сить себе хлеба во время лета, и никто не даст тебе его. Не проси у неба более спо­кой­ной жизни, кото­рая изне­жит и рас­сла­бит тебя; не проси боль­шего богат­ства, кото­рое будет бла­го­при­ят­ство­вать твоей при­род­ной наклон­но­сти к без­дей­ствию и погру­зит тебя в гибель­ное усып­ле­ние; ибо празд­ность есть источ­ник всех поро­ков, как труд есть заро­дыш доб­ро­де­те­лей. Пред­по­след­няя глава книги прит­чей Соло­мона заклю­чает в себе сле­ду­ю­щую пре­крас­ную молитву: Гос­поди! двух вещей я прошу у Тебя, не откажи мне, прежде нежели я умру: суету и ложь удали от меня, нищеты и богат­ства не давай мне, питай меня насущ­ным хлебом, дабы, пре­сы­тив­шися, я не отрекся от Тебя, и сказал: кто Гос­подь! и чтоб, обед­нев, не стал красть и упо­треб­лять имя Бога моего всуе.

Тру­диться нужно непре­станно; ибо тогда только думают о худом, когда ничего не делают. Один монах жало­вался своему старцу-настав­нику, что его тре­во­жат разные иску­ше­ния. Старец уве­ще­вал его, чтобы он муже­ственно боролся со своими помыс­лами и в то же время тру­дился непре­станно. По про­ше­ствии неко­то­рого вре­мени старец вопро­сил монаха, про­дол­жа­ются ли еще его иску­ше­ния. Монах отве­чал: какие тут иску­ше­ния! мне не до них; ибо мне недо­стает вре­мени на успо­ко­е­ние. Рас­ска­зы­вают также об одном пустын­но­жи­теле, что он застав­лял братию свою утром, в сво­бод­ное время плесть кор­зины из трост­ника, а вече­ром рас­пле­тать их опять. Между послуш­ни­ками старца нашелся один, кото­рому наску­чила такая, по его мнению, бес­по­лез­ная совер­шенно работа. Он пришел к старцу и сказал ему: я удив­ля­юсь, отче, что ты застав­ля­ешь нас упо­треб­лять наше время напрасно. Я думаю, что это значит то же, что ничего не делать, когда мы рабо­таем, а потом раз­ру­шаем нашу работу. — Оши­ба­ешься, сын мой, отве­чал старец, будь уверен, что ты не теря­ешь вре­мени напрасно, если что-нибудь дела­ешь: ты уже довольно тру­дился и тем, что сумел избе­жать душе­па­губ­ной празд­но­сти.

Схи­и­гу­мен Савва. Плоды истин­ного пока­я­ния

Реши­мость не гре­шить

Верный при­знак совер­шив­ше­гося искрен­него пока­я­ния, по кото­рому греш­ник может узнать, что грехи его дей­стви­тельно про­щены от Бога, есть чув­ство нена­ви­сти и отвра­ще­ния от всех грехов до того, что он согла­ша­ется лучше уме­реть, чем про­из­вольно гре­шить перед Богом; к тому же у него появ­ля­ется чув­ство все­про­ще­ния, чув­ство лег­ко­сти, чистоты, неизъ­яс­ни­мой радо­сти, глу­бо­кого мира, жела­ние все делать лишь во славу Божию, воз­не­на­ви­деть и устра­нить гор­де­ли­вое жела­ние при­пи­сы­вать славу себе. И наобо­рот, недо­стой­ное пока­я­ние, после кото­рого грехи оста­ются, вызы­вает чув­ство неудо­вле­тво­рен­но­сти, ложится сугу­бой тяже­стью на сердце, каким-то тяже­лым смут­ным, неяс­ным чув­ством горечи.

Надо осо­знать свой грех и воз­не­на­ви­деть его, надо при­ло­жить как можно больше усилий, чтобы не воз­вра­щаться к преж­ним без­за­ко­ниям.

Про­ще­ние грехов есть сво­бода от стра­стей, и кто от них не осво­бо­дился бла­го­да­тью, тот не полу­чил еще про­ще­ния. А чтобы полу­чить про­ще­ние от Бога, надо про­из­ве­сти пере­мену во всей своей жизни и, оста­вив порок, посто­янно пре­бы­вать в доб­ро­де­тели.

Пока­я­ние ценится не по коли­че­ству вре­мени, а по рас­по­ло­же­нию души. Кто нена­ви­дит грех, тот отвра­ща­ется от него и быстро побеж­дает в себе стра­сти, однако часто бывает, что испо­вед­ник не заме­чает в себе духов­ного роста и сму­ща­ется этим, вот как ты, напри­мер. Ему кажется, что он стоит на месте или даже хуже стал, чем был: «шаг вперед и два шага назад». Не сму­щайся, друг мой, это только так кажется, на самом деле не бывает случая, чтобы каждая испо­ведь не про­из­вела бы в душе добрых пере­мен, когда чело­век тянется к бла­го­дати и имеет доброе жела­ние испра­виться, пода­вить в себе грех.

Чело­век не может пра­вильно судить о себе: стал ли он лучше или хуже. Только духов­ному отцу Гос­подь откры­вает истину, только он один знает, в каком состо­я­нии души его чад. Обычно воз­рос­шая стро­гость к себе и обострен­ный страх греха создают впе­чат­ле­ние, будто грехи умно­жи­лись и уси­ли­лись и что душев­ное состо­я­ние будто бы не улуч­ши­лось, а ухуд­ши­лось. Кроме того, Гос­подь часто скры­вает от нас наши успехи, чтобы мы не впали в фари­сей­ство, тще­сла­вие и гор­дость.

Бывает и так, что грех-то хотя и остался, но частые испо­веди и при­ча­ще­ния Святых Тайн рас­ша­тали его и зна­чи­тельно осла­били его корни, к тому же сама борьба с грехом и стра­да­ние от созна­ния своей гре­хов­но­сти при­но­сят боль­шую пользу для души. Так что не устра­шайся, друг мой, если даже каждый день будешь падать… Под­ни­майся скорей, кайся и муже­ственно стой в подвиге, и Гос­подь воз­на­гра­дит тебя за тер­пе­ние.

Пока­я­ние — это не только испо­ведь в церкви, это вся жизнь чело­века в пока­я­нии, в пока­ян­ном чув­стве. До самой смерти мы должны хра­нить это чув­ство, посто­янно должны умом пре­бы­вать в аде, т. е. искренно счи­тать себя достой­ными ада, но не отча­и­ваться, а упо­вать на мило­сер­дие Божие. Если чело­век поте­ряет это чув­ство своего него­же­ства, он поте­ряет бла­го­дать.

Грех кладет на нас такое пятно, кото­рое нельзя выве­сти ничем, кроме искрен­него пока­я­ния и горь­ких слез о нем. Кто не плачет о грехах своих, тот будет пла­кать от нака­за­ний за грех и в этой, и в буду­щей жизни, поэтому уж лучше здесь опла­кать грехи свои доб­ро­вольно и потер­петь за них, чем пла­кать там вечно от муче­ний.

Всякий грех совер­ша­ется для насла­жде­ния и входит услаж­де­нием, поэтому про­ще­ние грехов пода­ется через зло­стра­да­ние и печаль, а изго­ня­ется грех горе­чью и сле­зами.

Испо­ведь

Одно из глав­ных дей­ствий пока­я­ния есть испо­ведь. После того, как греш­ник придет в себя, подобно Еван­гель­скому блуд­ному сыну, испы­тает слово и совесть, познает свои грехи, обра­тится к Богу с сокру­шен­ным и сми­рен­ным серд­цем, укорит, осудит и опла­чет себя перед Ним, он должен чисто­сер­дечно испо­ве­дать грехи свои перед свя­щен­ни­ком, обна­ру­жить свое гре­хов­ное состо­я­ние.

При­сту­пая к испо­веди, надо выпол­нить три усло­вия:

Надо при­ми­риться со всеми, кто тебе в тягость и кому ты в тягость. Если не успел лично при­ми­риться, значит, мыс­ленно от всего сердца прости, оправ­дай их, а себя обвини. При встрече с ними проси про­ще­ния и веди себя соот­вет­ственно своему пока­ян­ному чув­ству.

Надо иметь сокру­ше­ние сердца и сми­ре­ние.

Каю­щийся должен и наружно пока­зать свое сми­ре­ние, встать на колени.

Итак, прежде всего ты должен при­ми­риться со всеми, кто тебе в тягость и кому ты в тягость. Воз­можно, ты ска­жешь: «Что ходить и при­ми­ряться, я ни на кого не сер­жусь. Кто на меня сер­дится, тот пускай просит про­ще­ния». А почему на тебя сер­дятся? Значит, чем-то ты огор­чил их. Про­верь-ка совесть свою! А если совесть ока­жется дей­стви­тельно чистой, если ты никого ничем не обидел, то ради любви к ближ­нему ты все же подойди и попроси про­ще­ния у всех, кто гне­ва­ется на тебя по зави­сти, по рев­но­сти или по другой при­чине. Ведь они в боль­шой опас­но­сти. В Еван­ге­лии гово­рится: «Всякий гне­ва­ю­щийся на брата своего напрасно под­ле­жит суду, осуж­де­нию Божию» ( Мф.5:22 ). И если ты не при­ло­жишь усилия, чтобы они поми­ри­лись с тобой, значит, ты сам ока­жешься нару­ши­те­лем запо­веди Божией о любви. Как ты будешь под­хо­дить к Чаше Жизни?

Неко­то­рые гово­рят: стыдно, уни­зи­тельно про­сить про­ще­ния. Стыдно в чужой карман зале­зать, а доброе дело сде­лать нико­гда не стыдно. Этим чело­век пока­зы­вает свое сми­ре­ние, а сми­ре­ние и любовь — это самые высшие доб­ро­де­тели. Кому стыдно, в том, значит, не изжита страсть гор­до­сти, от нее-то и надо избав­ляться, надо силой воли при­нуж­дать себя про­сить про­ще­ния. Иногда задают вопрос: «Батюшка, что делать, когда не хотят мириться?»

Не хотят мириться только с теми, кто просит про­ще­ния и в то же время оправ­ды­вает себя.

Души чело­ве­че­ские пони­мают друг друга, как гово­рится, с полу­слова, сердце сердцу весть подает, так что если мы искренне про­щаем, не оби­жа­емся и во всем обви­няем только себя, а других оправ­ды­ваем, то непре­менно при­ми­рятся с нами даже самые непри­ми­ри­мые враги.

Ну, а если даже при таких усло­виях не захо­тят при­ми­ряться, тогда «добро тво­рите нена­ви­дя­щим вы» ( Мф.5:44 ).

Если мы будем делать добро оби­жа­ю­щим нас, то эта милость более всех других доб­ро­де­те­лей защи­тит нас на мытар­ствах и Страш­ном Суде.

Не будем, друг мой, никого уни­жать, ни перед кем не будем воз­но­ситься, будем пом­нить, что мы хуже всех и потому на каждое уко­риз­нен­ное слово будем искренно гово­рить: прости. Это слово отго­няет сму­ще­ние от души, подав­ляет гнев, истреб­ляет несо­гла­сие, водво­ряет мир, так что злая сила не имеет воз­мож­но­сти вре­дить тому, кто от сердца гово­рит: «Вино­ват я, прости меня».

На испо­веди не надо ждать вопро­сов духов­ника, а надо самому испо­ве­ды­вать свои грехи, не сты­дясь, не скры­вая и не умаляя их важ­но­сти. Если испо­ведь общая, то надо все грехи, кото­рые пере­чис­ляет свя­щен­ник, дове­сти до созна­ния и чув­ства и при­знать себя винов­ным во всем, ибо если какие грехи мы не совер­шали делом, то могли совер­шить словом или помыс­лом. Слово «грешен» надо про­из­но­сить с чув­ством глу­бо­кого рас­ка­я­ния, а не маши­нально.

Испо­ведь есть подвиг само­при­нуж­де­ния. Многие не могут избе­жать соблазна само­оправ­да­ния и на испо­веди часто гово­рят духов­нику, что, дескать, согре­шить-то я согре­шил, но тот-то выну­дил меня на грех… Осо­бенно, когда каются в ссоре, гневе, раз­дра­жи­тель­но­сти, обя­за­тельно осудят других. Тех обви­нят, а себя выго­ра­жи­вают. Такое пока­я­ние фаль­ши­вое, ложное, лука­вое, лице­мер­ное, про­тив­ное Богу.

В этом при­знак само­лю­бия и отсут­ствия лич­ного глу­бо­кого пока­я­ния. Иногда гово­рят:

— Батюшка, у меня слабая память, я не могу вспом­нить грех.

Смот­ришь, моло­дой здо­ро­вый чело­век и жалу­ется на плохую память.

— Нет, — говорю, — дело не в памяти.

— Правда, батюшка, я ничего не помню.

— Верю, верю! Но это не потому, что память плохая, а потому, что живешь невни­ма­тельно и рас­се­янно и не при­да­ешь грехам серьез­ного зна­че­ния. Ты не оста­нав­ли­ва­ешь своего вни­ма­ния на грехах, не фик­си­ру­ешь их в памяти, поэтому и забы­ва­ешь.

Вот и тебе, Д., надо обра­тить на это серьез­ное вни­ма­ние, у тебя тоже есть пробел в этом.

За тра­пезу сесть мы не забы­ваем, потому что есть хотим… Вот если бы мы с такой же силой алкали и жаж­дали небес­ной пищи, то грехи свои мы тоже не забыли бы. За стол не садятся с мешком на плечах, в тулупе и рука­ви­цах. Прежде сбра­сы­вают груз, осво­бож­да­ются от него, ибо он поме­шает тра­пезе. Так и Небес­ной Тра­пе­зой мы не сможем насла­диться, если не сбро­сим гре­хов­ную тяжесть пока­я­нием. Еже­дневно душа обре­ме­ня­ется грузом гре­хов­ным, еже­дневно надо и сбра­сы­вать его пока­я­нием.

Испо­ве­дуйся Богу перед кре­сти­ком своим. Кто по усло­виям жизни не может часто испо­ве­ды­ваться и при­ча­щаться, для тех это крайне необ­хо­димо.

Гос­подь при­ни­мает и такое пока­я­ние. Так ты при­вык­нешь и запом­нишь свои грехи и будешь пре­бы­вать в посто­ян­ном спа­си­тель­ном пока­я­нии. Пример — пре­по­доб­ная Мария Еги­пет­ская.

При­вычка (навык) — вторая натура чело­века. Она, как гово­рится, входит в плоть и кровь его и ста­но­вится неот­де­ли­мой от чело­века, у него выра­ба­ты­ва­ется так назы­ва­е­мый рефлекс. Много дей­ствий чело­век делает по при­вычке, не заду­мы­ва­ясь: мор­гает, совер­шает рит­мич­ное дви­же­ние руками при ходьбе и пр.

При­вычка мор­гать сохра­няет рого­вицу глаз от высы­ха­ния, при­вычка махать руками при ходьбе помо­гает чело­веку сохра­нить рав­но­ве­сие; так и в духов­ной жизни, напри­мер, у прп. Мака­рия Еги­пет­ского выра­бо­та­лась бла­го­че­сти­вая при­вычка на все вещи и перед нача­лом каж­дого дела пола­гать крест­ное зна­ме­ние, т. е. ничего не начи­нать без бла­го­сло­ве­ния. Одна­жды бес думал иску­сить его. «Залезу, — думает, — в руко­мой­ник и наведу на него забве­ние, он забу­дет пере­кре­стить руко­мой­ник, а я тогда… ох, и под­шучу же над ним!» Так он и сделал. Прп. Мака­рий под­хо­дит к руко­мой­нику, по при­вычке пере­кре­стил его и крест­ным зна­ме­нем запе­ча­тал беса в руко­мой­нике. Беса ожгло крест­ное зна­ме­ние, и он стал умо­лять прп. Мака­рия, чтобы тот выпу­стил его.

Видишь, Д., как дорог для нас бла­го­че­сти­вый навык, а вообще-то говоря, надо так настро­ить себя, чтобы согла­ситься лучше не гре­шить, чем, согре­шив, испо­ве­до­вать грехи.

Какая бы ни была полная и искрен­няя испо­ведь, но на одежде души все еще будут заметны следы от пятен гре­хов­ных. Окон­ча­тельно изгла­дятся они только тогда, когда с радо­стью примем от Бога и епи­ти­мию (нака­за­ние) за грехи свои. Но кто из нас раду­ется скор­бям и болез­ням? Еди­ницы! Итак, изо дня в день, из года в год грехи насла­и­ва­ются в душе, и от такого груза бывает тяжело не только самому чело­веку, но и духов­ному отцу. Бесы обычно вну­шают нам или совсем не испо­ве­ды­вать согре­ше­ний отцу духов­ному, или испо­ве­ды­вать как бы от лица дру­гого, или скла­ды­вать вину своего греха на других. Я, дескать, выру­гался и наго­во­рил много лиш­него потому, что М. и П. вывели меня из себя, натолк­нули меня на это.

Испо­ведь с само­оправ­да­нием — мер­зость перед Богом! Где сокру­ше­ние о грехах, где само­уни­чи­же­ние? Вместо них — осуж­де­ние! К преж­ним грехам при­ло­жили новый грех… Сме­шали кашу с раз­би­тым стек­лом (таин­ство очи­ще­ния с грехом осуж­де­ния) и вместо оздо­ров­ле­ния полу­чили новые язвы и болезни душев­ные: омра­че­ние сове­сти, стыд и укор, тяжесть в душе.

Нет! Это не испо­ведь. Это извра­ще­ние свя­того Таин­ства. Оправ­ды­ваться в любом случае не полезно: если совесть чиста, то о чем и бес­по­ко­иться, рано или поздно Гос­подь выве­дет правду наружу, оправ­дает, а если совесть обли­чает, тогда тем более нельзя оправ­ды­ваться, потому что к тому греху при­кла­ды­ва­ется новый грех — ложь.

Если обли­чает совесть или духов­ный отец, то надо при­слу­шаться и испра­виться. Надо про­явить инте­рес к делу спа­се­ния, тогда и без допол­ни­тель­ных при­е­мов будешь пом­нить грехи свои. Чем чело­век инте­ре­су­ется, про то он не забы­вает.

Если ты едешь в поезде и с инте­ре­сом смот­ришь в окно, то ничего не про­пу­стишь неза­ме­чен­ным. Каждая мелочь, каждый штрих оста­нется в твоей памяти, и ты смо­жешь подробно рас­ска­зать все другим. А если смот­ришь в окно без­участ­ными, ничего не видя­щими гла­зами, если ты погло­щен своими мыс­лями, то рас­сказ твой о поездке будет сухим, крат­ким, в общих чертах, без подроб­но­стей. А то и вовсе вынуж­ден будешь ска­зать: «Да я ничего не помню! Все забыл!» Вот так и бывает на испо­веди.

Источник