Как корректно назвать слепого человека
Словарь вежливого человека
Сегодня публикую один материал из спецвыпуска «Живого города», посвященного проблемам, с которыми сталкиваются люди с инвалидностью и их близкие.
Макет газеты готов и скоро пойдет в печать. Тираж зависит только от вас:
https://nash-sever.info/support/
Ну а пока спецвыпуск еще не напечатан, публикую «Словарь вежливого человека», который помогли составить партнеры нашей газеты. Поделитесь им с друзьями, давайте говорить правильно!
— Как корректно называть людей с инвалидностью?
Поговорим о вежливости. Древнерусское слово «вѣжливой» означает «знающий», «ведающий». Знаете ли вы, как назвать человека с инвалидностью, не задев его? Опытом делятся представители фондов, которые помогают таким людям. Они расскажут, как сделать общение приятным для всех.
Инвалид –> человек с инвалидностью
Самое простое: «сначала человек». А потом уже — его отличительная особенность. Это означает, что вы сначала видите личность человека и только потом диагноз. Все мы люди, и у всех есть свои особенности и заболевания, у кого-то заметные, у кого-то нет.
В фонде «Галчонок» помогают людям с органическими поражениями центральной нервной системы. Здесь уверены: правила вежливого общения одинаковы для всех. В нас куда больше похожего, чем разного. Сходные желания, равные права — жить в семье, учиться, играть, заниматься любимыми делами. Быть уважаемым как личность. Поэтому нейтрально — «человек с инвалидностью», а не «инвалид». Вы уважаете собеседника, если не считаете его особенность определяющей.
ДЦПшник –> человек с церебральным параличом
Следует говорить не «ДЦПшник», а «ребенок с церебральным параличом». Избегайте эмоционально окрашенных клише: «прикованный к инвалидной коляске», «страдающий церебральным параличом». Во-первых, людям не нравится, когда им напоминают об их дискомфорте, во-вторых, восприятие ДЦП как страдания, тем более постоянного, неотделимого, обычно далеко от истины.
Слепой –> незрячий человек
Считается, что корректнее говорить «незрячий человек». Кого-то не смущает слово «слепой», тем более, что в России оно используется даже на государственном уровне – например, в названии Всероссийского общества слепых. Однако для кого-то это слово может быть обидным, предупреждают в Учебно-кинологическом центре «Собаки – помощники инвалидов», где готовят собак-поводырей для незрячих людей.
Эксперты благотворительного фонда поддержки слепоглухих «Со-единение» говорят, что большинство их подопечных ничего не имеют против слов «слепоглухой», «слепой». Советуя все же прямо спросить у конкретного человека с инвалидностью, какое определение для него приемлемо.
Колясочник –> человек на коляске
С собеседником, который пользуется инвалидной коляской, тоже работает правило «сначала человек». По мнению эксперта общественной организации людей с инвалидностью «Перспектива» Сергея Прушинского, корректно говорить именно «человек с инвалидностью».
Не стоит использовать сленговое слово «колясочник», его можно заменить на «человек на коляске». Также не рекомендуется говорить «человек с ограниченными возможностями», это слишком расплывчато, у нас у всех возможности по-разному ограничены. Порой человек с инвалидностью имеет больше возможностей, чем человек без нее, просто пользуется дополнительными техническими средствами.
Аутист –> человек с аутизмом
«Некорректно, да и просто оскорбительно, давая название людям с особыми потребностями, ставить на первый план нарушение или диагноз», – уверены эксперты фонда «Обнаженные сердца», где помогают людям с аутизмом. Следует говорить «человек или ребенок с аутизмом» – это верный вариант. Такая формулировка никого не обидит.
Теперь вы знаете, как говорить правильно, а как не стоит — чтобы случайно никого не обидеть. Ну а ваши соседи, вероятно, все еще не знают. И наша газета поможет вам это исправить!
12 неловких вопросов про инвалидность
Как правильно говорить — «человек с инвалидностью», «человек с телесными особенностями», «человек с ограниченными возможностями» или как-то еще?
Главное правило: слова, которые мы употребляем, не должны навешивать на человека ярлыки, они должны показывать, что мы видим прежде всего человека, а затем его индивидуальные особенности. Можно сказать «человек с инвалидностью», «человек с ментальными особенностями» или «с особенностями развития», «человек с аутизмом», «человек с синдром Дауна», «человек с ДЦП», «человек на (инвалидной) коляске». О людях с соответствующей формой инвалидности по слуху или зрению корректно сказать «глухой», «слабослышащий», «слепой» (или «незрячий»), «слабовидящий», «слепоглухой», эти термины являются принятыми и общеупотребимыми в данных сообществах. Многие люди с инвалидностью не любят выражение «человек с ограниченными возможностями» — разве есть люди с безграничными возможностями? Если какие-то социальные блага недоступны людям с инвалидностью, то эти ограничения создает окружающая среда, поэтому задача общества — устранять или минимизировать эти барьеры.
Эксперты проекта «Инклюзивный музей». Узнать больше о терминологии, этике и принципах взаимодействия с людьми с инвалидностью можно из анимационных роликов проекта.
Нужно ли делать вид, что ты не замечаешь особенностей человека, или, наоборот, вести себя так, будто мы все особенные и ничего такого тут нет?
В обоих случаях мы говорим о том, чтобы делать какой-то вид: либо что ничего нет особенного, либо что мы все особенные, то есть одинаковые. Это само по себе уже создает неестественность. Иногда особенности могут быть очень яркими, и странно делать вид, что вы их не замечаете. Вместо такой избирательной слепоты или слепого принятия можно просто интересоваться этим человеком, как любым другим, поскольку человек — это не только бросающиеся в глаза особенности: он ими не исчерпывается, они — часть его; игнорировать их — это игнорировать важную часть личности. Можно смело ориентироваться на то, как сам человек относится к своим особенностям, и быть чутким, как и в любой личной коммуникации.
Юлия Ахтямова, психолог-психоаналитик, руководитель группы проектов Центра лечебной педагогики «Особое детство», эксперт БФ «Жизненный путь»
Можно ли спрашивать человека, что с ним произошло или какой у него диагноз?
У меня лично этот вопрос не вызывает негодования, наоборот, я охотно рассказываю и о своей инвалидности, и о том, как я получила травму. На мой взгляд, это всегда упрощает дальнейшую коммуникацию: человек открывается навстречу диалогу, чувствуя, что я готова говорить о «неудобной» для себя теме. Но наверняка не все люди с инвалидностью разделяют мое мнение, у кого-то, возможно, тяжелая психологическая травма, которая не дает возможности рассказывать о диагнозе, — обычно люди в этот период находятся в подавленном, депрессивном состоянии и вообще не хотят появляться в людных местах, общаться и знакомиться с новыми людьми.
Евгения Воскобойникова, менеджер по стратегическим партнерствам Google Россия
Нужно ли предлагать человеку помощь: открыть дверь, подняться по лестнице, прочесть табличку, — или это проявление недоверия к его возможностям?
Я 17 лет передвигаюсь на коляске, и мне всегда приятно, когда люди сами предлагают помощь. Но важно понимать, когда и где ее предлагать. Если человек на коляске стоит около лестницы, то важно предложить помощь, если он стоит в парке с телефоном около фонтана, то не обязательно подходить. То же самое касается других видов инвалидности: важно понимать, где человеку может понадобиться помощь, а где вмешательство будет нарушением личного пространства.
Мария Генделева, руководитель отдела универсального дизайна РООИ «Перспектива»
Правда ли, что музеи и вообще учреждения культуры часто не рады посетителям с инвалидностью и могут их даже не пустить?
В последнее время отношение к посетителям с инвалидностью сильно изменилось. Культурные площадки активно создают инклюзивную среду, в том числе обучая своих сотрудников навыкам коммуникации с людьми с инвалидностью разной нозологии. Недружелюбное и предвзятое отношение, вызванное во многом страхом и неумением работать с аудиторией с особыми потребностями, еще встречается, но перестало быть нормой и системной проблемой в культурной сфере. У нас в Пушкинском музее уже несколько лет проводятся регулярные тренинги для персонала, разработаны стандарты коммуникаций и алгоритмы действий, поэтому визиты посетителей на инвалидных колясках или людей с нарушением зрения — это обычные рабочие ситуации.
Марина Жучкова, руководитель отдела по работе с посетителями ГМИИ им. А. С. Пушкина
Почему в музеях можно встретить слепых людей? Разве им там интересно?
У незрячих посетителей музеев, как и у зрячих, есть свои интересы, свои пристрастия, свой культурный бэкграунд: одни любят мемориальные квартиры, а другие — музеи техники. Незрячим посетителям интересно или неинтересно в любом музее ровно настолько же, насколько, во-первых, им интересна тематика, а во-вторых, настолько, насколько увлекательно ведет экскурсию экскурсовод. Каждый человек приходит в музей за новым опытом, эмоциональным и познавательным, и за новыми впечатлениями и знаниями. И незрячий посетитель тоже.
Фото: Кирилл Зыков/Агентство «Москва» 
Евгения Малышко, член репрезентативного совета Политехнического музея. Ведущая практико-ориентированных семинаров по инклюзивному взаимодействию для учреждений культуры, специалист по проведению экскурсий и адаптации музейной среды для незрячих посетителей
Нужно ли наклоняться, когда говоришь с человеком в коляске?
Признаться честно, мне всегда льстит, когда мой собеседник присаживается или наклоняется, чтобы продолжить диалог со мной, понимая, что мне так будет комфортнее. Это всегда означает для меня, что человек знаком с неким «этикетом» общения с людьми на коляске. Но в то же время я понимаю, что разговаривать, сидя на корточках долго, — невыносимая мука, поэтому я обычно предлагаю переместиться в зону, где есть возможность сесть моему собеседнику. Лучший совет — спрашивать! Если вы сомневаетесь, стоит ли спрашивать о диагнозе или стоит ли наклониться, — спросите; честно спросите, комфортно ли будет собеседнику с инвалидностью говорить на ту или иную тему или переместиться в другую локацию.
Евгения Воскобойникова, менеджер по стратегическим партнерствам Google Россия
Что будет, если случайно сказать слепому человеку «на ваш взгляд» или глухому — «а вы слышали, что. »? Надо ли каждую секунду следить за своим языком, чтобы никого не обидеть?
На мой взгляд, за своим языком следить, в принципе, полезно: это может лишить его обладателя избыточных страданий в будущем. Кроме этого, полезно понимать, что мы, русскоговорящие люди, находимся в одной языковой и культурной среде, а некоторые из нас, русскоговорящих слепых и глухих людей, вполне себе понимают, что такое фигура речи. Я, например, будучи тотально незрячим, прекрасно себе смотрю ролики Дудя на YouTube. Любопытно другое: каким образом в голове условно здоровых сограждан формируются представления о повышенной обидчивости, ранимости или глупости окружающих? Как бы нам вместе нежно подправить что-нибудь в нашей «консерватории»?
Анатолий Попко, начальник отдела социокультурных проектов и программ ГМКЦ «Интеграция» им. Н. А. Островского, руководитель проекта «Диалог в темноте» (Россия), один из авторов стандарта по доступности цифрового контента, консультант по доступности программы «Особый взгляд»
Есть ли темы, на которые с людьми с инвалидностью говорить нельзя?
Сложно говорить обо всех людях с инвалидностью, но мне лично не нравится, когда задают такие вопросы: «А что с вами случилось? А вы когда-нибудь выздоровеете? А это навсегда?» А еще я не готова отвечать на вопросы о том, как я сплю, как происходит процесс надевания одежды и могу ли я заниматься сексом.
Мария Генделева, руководитель отдела универсального дизайна РООИ «Перспектива»
Правда ли, что люди с инвалидностью предпочитают общаться друг с другом?
Конечно, все мы разные, у каждого человека свое мнение, — и это также относится к людям с инвалидностью. Но всегда легче общаться с человеком, который понимает тебя, которому не надо объяснять очевидные для тебя вещи. В случае с глухими, например, это еще и разные языки, разный менталитет и культура; общаться кем-то вне своей среды — как общаться с иностранцем: интересно, но на постоянной, ежедневной основе довольно тяжело. В общении всегда хочется легкости и понимания. Тем не менее есть гармоничные семьи, где один из супругов имеет какую-либо инвалидность, а другой нет. А уж дружить можно, невзирая ни на какие особенности, объединяясь по интересам, взглядам на жизнь или вокруг общей работы.
Александра Исаева, сурдопедагог-дефектолог, специалист по адаптации музейных программ для глухих и слабослышащих посетителей, глухой экскурсовод
Если у ребенка инвалидность, что важнее для родителей — помогать ему чувствовать себя «как все» или осознавать свои особенности?
По мере роста и развития сына мы делали акцент на разные аспекты, но не специально, а в зависимости от его и своих собственных состояний. Что греха таить, прошли через принятие: сначала очень хотели, чтобы сын ни в чем не отличался от сверстников, переживали, что начал поздно ходить, не усваивал школьный курс, как все. Затем постепенно произошло принятие, и, осознавая особенности сына, мы воспринимаем его как совершенно обычного ребенка. В подростковом возрасте сын задавал много вопросов в связи со своими особенностями, я подробно отвечала на них. Что интересно: сейчас, в 19 лет, он считает себя совершенно обычным человеком.
Елена Деникаева, мама Андрея
Имеет ли смысл водить в музей ребенка с особенностями — или музей ничего не сможет ему предложить?
Воспитание ребенка — длительный и многослойный процесс, когда мир вокруг человека становится все более разнообразным, сложным, многомерным. Вселенная малыша помещается в его детской, рядом с родными людьми, а подросткам уже «и целого мира мало». И точно такая же потребность в познании и исследовании окружающего есть у детей с особенностями развития. Нет, они не хотят прожить всю жизнь за стеной или в своем мире. Но соприкасаться с реальностью для них сложнее, чем остальным детям. Им необходима поддержка и безопасность — все это могут дать современные музеи, маленькие окошки в реальный мир, где в спокойной и дружелюбной среде, шаг за шагом, не торопясь и не страшась осуждения, «особенные» дети приобретают столь важный для них социокультурный опыт, учатся видеть, слышать, дружить, творить и познавать.
Евгения Хилькевич, социальный педагог Федерального ресурсного центра по организации комплексного сопровождения детей с расстройствами аутистического спектра МГППУ
Больше текстов об устройстве общества — в нашем телеграм-канале «Проект «Сноб” — Общество». Присоединяйтесь
Не «аутист», а «человек с аутизмом»: как правильно говорить о людях с заболеваниями
Vogue UA представляет социальный проект «Без ограничений», в котором приняли участие украинские атлеты, победители Паралимпиады в Токио и первая леди Елена Зеленская. В рамках проекта публикуем словарь безбарьерных терминов.
Для безбарьерного языка есть простое правило: «сначала говорим о человеке, а не о его черте». То есть во фразах и изречениях сначала человек, а дальше – его признаки, если нужно. Например, «человек с инвалидностью», «человек с ДЦП», «человек с синдромом Дауна», «человек с расстройством аутистического спектра» и т. п. Если использовать термины типа «инвалид» или «аутист», это обезличивает человека, сводит его личность к одной характеристике. Но все мы гораздо больше, чем какой-то один признак.
Многие термины, которыми обозначали состояние психического или физиологического здоровья человека в прошлые века, с годами приобрели ярко отрицательную окраску и перешли в разряд ругательств. Из-за того, что людей с разными диагнозами воспринимали как «нетипичных», эти диагнозы стали использовать с намерением обидеть или задеть, так что такие слова, как «дебил» или «имбецил», перестали быть медицинскими терминами, а превратились в оскорбительные. Собственно, как и слова «больной» или «сумасшедший», которыми стали называть людей, чьи взгляды могут отличаться от взглядов других.
Следовательно, возраст, состояние здоровья, другие особенности не определяют личность. Поэтому корректно всегда придерживаться принципа person-first language, то есть помнить, что на первом месте всегда человек, а уже потом его признак. Главное — всегда видеть в человеке прежде всего человека.
Правильно: Человек с инвалидностью, человек с физическими/сенсорными/психическими/интеллектуальными/ментальными нарушениями; человек с нарушениями опорно-двигательного аппарата; человек с нарушениями двигательной функции.
Неправильно: «инвалид», «человек с ограниченными возможностями» / «человек с ограниченными физическими возможностями», «человек с особенностями», «человек с особыми потребностями», «калека», «человек с нюансами», «особый человек», «неполноценный», «инвалидный», «страдающий инвалидностью», «инклюзивные люди».
Единственным корректным термином сегодня является «человек с инвалидностью». Когда мы говорим «инвалид», мы будто навешиваем на человека клеймо. Но инвалидность – это только один из признаков.
Что касается термина «ограниченные возможности», который часто используют для замены, он тоже некорректен, ведь у каждого человека есть какие-то ограниченные возможности: например, физически мы не способны поднять 500 кг веса или пробежать 300 км без перерыва.
Также у каждого из нас есть свои особенности и особые потребности. К примеру, кто-то более эффективно работает с самого утра, а у кого-то производительность просыпается поздно вечером. У кого-то особенно чувствительны глаза в солнечную погоду, и он или она не могут обойтись без солнцезащитных очков. А пандус или лифты – это давно уже не особые потребности, а базовая инфраструктурная потребность для всех людей, ведь ими пользуются не только люди с инвалидностью, но и родители с детскими колясками, люди с чемоданами, велосипедами и т.д.
Правильно: люди третьего возраста, люди пожилого возраста, пожилые люди, люди в возрасте 60+/75+.
Неправильно: люди в возрасте, старики, бабушки и дедушки, люди пенсионного возраста/пенсионеры, люди преклонного возраста.
Прилагательным «старые» можно задеть ту группу людей, которая так себя не идентифицирует, хотя этот вариант может встречаться в медиа и украинском законодательстве. Кроме того, с учетом общемировой тенденции продления жизни, становится неочевидным, людей какого возраста относить к этой категории. Согласно классификации ВОЗ, пожилым считается возраст 60–75 лет, а старческим – 75–90 лет. Тех, кто достиг 90 лет и старше, принято называть долгожителями.
Бабушка, дедушка корректно употреблять только, когда нужно указать на родственные связи.
Термин «пенсионеры» также желательно использовать в зависимости от контекста. Ведь этот термин в первую очередь характеризует людей, получающих пенсию безотносительно к возрасту. Так как пенсия может быть также назначена, например, ребенку или другому лицу по потере кормильца и т.п.
Если же нужно обозначить разницу в возрасте того поколения, о котором мы говорим или пишем, можно говорить «старшее поколение», «люди старшего возраста», «старшие люди». Также сегодня в украинском законодательстве используется такой термин, как «люди преклонного возраста», а вот в Европе, например, о людях, вышедших на пенсию, говорят «люди третьего возраста».
Правильно: человек с нарушениями зрения, человек с полной/частичной потерей зрения, незрячий/незрячая (допустимый вариант).
Неправильно: «слепой», «подслеповатый», «человек с недостатками зрения».
Слово «слепой» вы можете увидеть и в медиа, и в украинских законах, но оно некорректно, потому что клеймит человека по признаку одной дисфункции. Кроме того, оно несет в себе уже некоторую метафоричность. Мы говорим «слепая любовь» или «слепые люди», когда имеем в виду, что кто-то не замечает очевидных вещей. Но не из-за нарушения зрения, а из-за нежелания или обстоятельств.
Если мы говорим о человеке с полной потерей зрения, можно употреблять термин «незрячий человек».
Правильно: человек, который общается с помощью альтернативных средств коммуникации, например, на жестовом языке, посредством специальных картинок и т. п.; человек, который не говорит (не разговаривает).
Если человек пользуется жестовым языком или другими альтернативными средствами коммуникации, лучше не называть его «немым», ведь он может донести свои мысли. А кроме того, как и «слепой», слово «немой» тоже метафорично, когда подразумевают молчаливого человека, и в этом случае оно тоже может быть оскорбительным.
Термин «дальтоник» уже давно приобрел пренебрежительную окраску, и так сегодня обращаются даже к людям, не имеющим такого диагноза, а, например, которые задумались и перепутали цвета. И подобные высказывания недопустимы. Когда нужно акцентировать, что человек имеет нарушение цветового восприятия, мы так и говорим.
Правильно: человек с полной/частичной потерей слуха
Неправильно: «глухой», «глухонемой»
Люди с полной потерей слуха (к примеру, вследствие травмы, состояния здоровья или возрастных изменений) сохраняют способность речи. Даже те дети, которые рождаются с нарушением слуха, могут научиться говорить, но их произношение отличается от произношения тех, кто имеет слух. Поэтому говорить «глухонемые» некорректно.
Среди сообщества людей с нарушениями слуха часть считает термин «глухой» допустимым, другая – нет. Лучше использовать тот термин, который приемлем для всех, а именно «человек с нарушениями слуха».
И в самом сообществе, и в медиа можно увидеть еще один распространенный термин – «неслышащий», хотя его и не одобряют языковеды. Однако речь — гибкая субстанция, и со временем термины, которые нам непривычны, люди начинают активно употреблять.
Неправильно: прикован к креслу/кровати.
В слове «прикованный» пассивный и пессимистический оттенок. Но, например, человек, пользующийся колесным креслом самостоятельно, способен сам решать, куда ему направляться. Так что, если нам все же нужно акцентировать на том, что человек имеет нарушение двигательных функций, то так и говорим.
Неправильно: «человек с недостатками/пороками/дефектами».
Слово «пороки», как и «недостатки», достаточно распространено и сегодня, многие употребляют его без всякого намерения кого-то оскорбить. Однако в самом слове есть отрицательный оттенок, ведь под недостатками характера, например, мы имеем в виду черты, которые не лучшим образом характеризуют человека. В то время как понятие «нарушение функции» просто констатирует, какую функцию человек может или не может выполнять.
Правильно: «человек, который передвигается с помощью колесного кресла».
Слово «тележка» и «коляска» не могут служить определением человека или группы лиц. «Колясочник» является жаргонным выражением, имеет отрицательную окраску и может обидеть.
Неправильно: «инвалидная коляска», «тележка», «инвалидное кресло».
Тележку люди используют в супермаркете, когда покупают товары и продукты. Форму «инвалидное кресло» лучше не употреблять в речи, потому что она, как и «инвалид», также сводит человека к одному признаку – инвалидности. Поэтому корректно говорить «колесное кресло».
Помним, что в таких случаях в речи руководствуемся принципом «сначала человек», а затем признак, который необходимо указать.
Следует иметь в виду также и то, что передвигающийся колесным креслом человек «идет», а не «едет».
Неправильно: «маломобильные люди и люди с инвалидностью».
Когда мы используем междометие «и», мы как бы выделяем две группы, но люди с инвалидностью являются частью маломобильных групп населения. В эту группу также входят люди, испытывающие сложности при самостоятельном передвижении из-за неудобной и недоступной среды. А это:
– люди с временными физическими нарушениями;
– люди старшего возраста;
– дети до 7 лет с родителями или сопровождающими их лицами;
– люди со значительно большей или меньшей средней массой тела, значительно выше или ниже среднего роста.
Неправильно: «биполярник», «БАР-ник».
Когда люди говорят о ком-то, что у него или нее «биполярка», они в основном подразумевают резкие изменения настроения человека. Но биполярное аффективное расстройство — это название конкретного психического расстройства. Поэтому все производные от биполярочки, вроде биполярник или БАР-ник тоже желательно не использовать.
Неправильно: «анорексик»/«анорексичка», «булимик»/«булимичка».
Расстройств пищевого поведения достаточно много: это и анорексия, и булимия, и компульсивное переедание, которое человек не может контролировать. Поэтому, когда мы называем человека, у которого РПП, анорексиком, это неправильно с медицинской точки зрения. С этической так тоже говорить некорректно, ведь в словах «анорексик» или «анорексичка» чувствуется унизительный тон. Но это расстройство — состояние, спровоцированное сбоем психического здоровья, работы мозга, а не капризы или прихоти человека, которые он способен контролировать.
Правильно: человек, имеющий рак; человек, имеющий онкологическое заболевание; человек с онкологическим заболеванием, человек, у которого (и уточняем диагноз).
Неправильно: «человек, страдающий онкологией», «онкобольной», «раковобольной».
В первом случае мы делаем ошибку, ведь человек не может болеть онкологией, потому что онкология – это раздел медицины. Поэтому корректно говорить «болеет раком» или называть конкретный диагноз.
Относительно слов «онкобольной»/«раковобольной»: у них пессимистическая коннотация, поэтому в сообществах людей, болеющих раком, все чаще можно услышать англоязычное выражение «cancer survivor» (дословно «переживший рак/борящийся с раком»).
«Эпилептик» также ставит в фокус внимания не человека, а его хроническое расстройство.
Правильно: люди с расстройствами/нарушениями аутистического спектра, люди с РАС, люди в спектре аутизма, люди с аутизмом (допустимый вариант).
Неправильно: «аутисты», «люди дождя».
Очень популярно словосочетание «люди с аутизмом», но существует широкий спектр нарушений, которые относятся к этой группе, поэтому используют именно такой термин — расстройства аутистического спектра. Что касается словосочетания «человек дождя», то эта метафора стала активно употребляемой после известного одноименного фильма. Но в бытовой и профессиональной сферах лучше такие метафоры не использовать, а придерживаться корректной терминологии.
Правильно: человек, живущий с ВИЧ/СПИДом, человек с ВИЧ/СПИДом.
Неправильно: «ВИЧ-инфицированный», «носитель ВИЧ».
«Носитель ВИЧ» говорить некорректно, этот термин усугубляет стигму вокруг людей, живущих с ВИЧ.
Понятие «ВИЧ-инфицированный» достаточно распространено, но оно объективирует человека и превращает его исключительно в носителя инфекции.
Неправильно: «дауны», «даунята», «солнечные люди».
Слово «даун» уже давно стало обидным, если не бранным. «Даунята» – такое слово можно услышать о детях с синдромом Дауна, люди могут употреблять его без злого умысла. Но помним, что таким образом мы акцентируем внимание на одном признаке человека, что неправильно. «Солнечные люди» – популярная часто используемая в СМИ метафора. Лучше всего говорить просто – человек/ребенок с синдромом Дауна.
Правильно: человек, имеющий паралич.
Неправильно: паралитик, калека, парализованный.
«Калека», «паралитик» – оскорбительные и грубые формы. «Параличечка» звучит свысока и жалобно. А «парализованный» сводит описание человека к одной характеристике – в данном случае это паралич.