Как мышление связано с языком
Как мышление связано с языком
Большинство исследователей полагают, что мышление может существовать только на базе языка и фактически отождествляют язык и мышление.
Еще древние греки использовали слово «logos» для обозначения слова, речи, разговорного языка и одновременно для обозначения разума, мысли. Разделять понятия языка и мысли они стали значительно позднее.
Другой немецкий лингвист Август Шлейхер считал, что мышление и язык столь же тождественны, как содержание и форма.
Филолог Макс Мюллер высказывал эту мысль в крайней форме: «Как мы знаем, что небо существует и что оно голубое? Знали бы мы небо, если бы не было для него названия?… Язык и мышление два названия одной и той же вещи».
Однако многие ученые придерживаются прямо противоположной точки зрения, считая, что мышление, особенно творческое мышление, вполне возможно без словесного выражения. Норберт Винер, Альберт Эйнштейн, Фрэнсис Гальтон и другие ученые признаются, что используют в процессе мышления не слова или математические знаки, а расплывчатые образы, используют игру ассоциаций и только затем воплощают результат в слова.
С другой стороны многим удается скрывать скудость своих мыслей за обилием слов.
«Бессодержательную речь всегда легко в слова облечь». (Гёте) 
Таким образом, обе противоположные точки зрения имеют под собой достаточные основания. Истина, скорее всего, лежит посередине, т.е. в основном, мышление и словесный язык тесно связаны. Но в ряде случаев и в некоторых сферах мышление не нуждается в словах.
Речь и мозг
Органом мышления считается головной мозг. Поскольку мышление связано с языком, «география» мозга представляет немалый интерес для выяснения того, какие зоны отвечают за речь человека.
Функциональная асимметрия коры головного мозга
Левое и правое полушария головного мозга имеют различную специализацию, то есть разные функции, что можно определить как функциональную асимметрию коры головного мозга.
Повреждение левого полушария более серьезно и приводит к патологии, а при повреждении правого заметных отклонений меньше. Например, композитор М. Равель после аварии в 1937 году, когда его левое полушарие было повреждено, мог слушать музыку, но писать её уже не мог.
Следует отметить, что у женщин оба полушария менее разнятся, чем у мужчин. Заболевания левого полушария вызывают у них меньше нарушений.
Зоны левого полушария и афазия
Исследователи выяснили, что различные речевые способности человека связаны с определенными зонами коры головного мозга преимущественно левого полушария, поскольку поражения этих зон приводят к афазиям.
Гомункулюс
Зона Брока носит имя открывшего эту зону французского ученого XIX века, которого звали Поль Брока. Она расположена в заднем отделе нижней (третьей) лобной извилины. Эта зона управляет устной речью человека.
При афазии Брока имеют место затруднения в двигательных актах произнесения слов (моторная афазия), но понимание речи, чтение и письмо не нарушены. Больной осознает свой дефект.
Зона Вернике носит имя открывшего эту зону немецкого ученого XIX века, которого звали Карл Вернике. Она расположена в первой височной извилине. Эта зона управляет пониманием устной речи человека.
При афазии Вернике понимание речи сильно нарушено, звуки больной произносит нормально, речь беглая, но странная и бессмысленная; в ней много несуществующих слов. Грамматические формы сохранены, но чтение и письмо нарушены (аграфия и алексия). Обычно больной не осознает бессмысленности своей речи.
Теменно-затылочная зона отвечает за логико-грамматические связии грамматическую правильность предложения. При афазии вследствие поражения других зон больной одинаково воспринимает, например, слова точка и тучка.
Необходимо отметить, что зоны мозга и их функции не абсолютны. У некоторых людей могут быть вполне нормальные отклонения, а при болезнях и повреждениях иногда роли пораженных зон выполняют другие резервные зоны мозга.
Логика и язык
Существуют различные мнения о соотношении языковых (прежде всего грамматических) и логических категорий.
Древнегреческий философ Аристотель (IV век до н.э.) полагал, что в основе грамматики лежит логика. Недаром у древних греков слово logos означало одновременно слово, мышление, разум и речь.
Согласно грамматике Пор-Рояля суждение совпадает с предложением. Например, в основе предложения человек бежит лежит суждение:
Человек (предикат) есть (связка) бегущий (атрибут, т.е. предикат).
Следовательно, в языке все должно быть подчинено логике.
Остатки подобных взглядов сказываются и на современной грамматической терминологии многих западноевропейских языков (напр., для слов, обозначающих подлежащее и сказуемое, применяются логические термины субъект (анг. subject, нем. Subjekt, фр. sujet) и предикат (анг. predicate, нем. Prädikat, фр. prédicat).
Противоположная точка зрения о несовпадении языковых и логических категорий поддерживается почти всеми современными лингвистами. Еще Герман Штейнталь, немецкий лингвист XIX века, выразил это в крайней форме:
«Категории языка и логики несовместимы и так же мало могут соотноситься друг с другом, как понятия круга и красного».
Логические и грамматические категории не совпадают, так как:
Гипотеза лингвистической относительности
Основой этой теории послужили взгляды великого немецкого лингвиста Вильгельма Гумбольдта, а ее сторонниками в XX веке были немецкий языковед Лео Вайсгербер и американские этнолингвисты и специалисты по индейским языкам Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф.
Согласно этой теории, люди, говорящие на разных языках, видят мир по-разному, следовательно, каждому языку соответствует своя логика мышления.
Если попробовать заменить слова языков знаками наподобие математических, то это будет просто сокращенный перевод, охватывающий только незначительную часть всего мыслимого.
В своих экспедициях по изучению индейских языков Уорф обратил внимание на языковые особенности индейцев племени хопи. В частности, если в европейских языках различаются форма и содержание (ведро воды, кусок мяса), то у хопи такого различия нет: в подобных случаях они используют только одно слово, где заключены оба понятия (вода и ведро). Аналогичным образом они не абстрагируют числа от фактов и предметов.
Из подобных наблюдений учёный заключил, что понятия времени и материи не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка. Грамматика и логика не отражают действительности, а видоизменяются от языка к языку. Уорф выразил эту крайнюю мысль в следующем высказывании: законы Ньютона и его взгляд на строение вселенной были бы иными, если бы он пользовался не английским языком , а языком хопи.
Считается, что у эскимосов имеется до 100 названий снега, а у арабов до 500 названий для лошадей и для верблюда. В настоящее время многие лингвисты считают, что это большое преувеличение.
Во многих случаях такое разнообразие связано с тем, в основу наименования объекта может быть положен любой из признаков объекта в зависимости от значимости его в обществе.
Сторонники гипотезы лингвистической относительности абсолютизируют языковое своеобразие разных народов и проистекающее из этого своеобразие национального мышления (например, стереотипные представления о русских о немцах, французах, англичанах, китайцах и т.д. в некоторой степени верны), а приверженцы тождества логических и языковых категорий абсолютизируют единство логики мышления, лежащей в основе национальных грамматик. Истина, очевидно, посередине.
Особенности многоязычия
Если ты меня не любишь,
То Уфа-река пойдем,
Камень на шею посадим,
И как рыбка поплывем.
Термин «билингв» не следует путать со словом «билингва», означающим памятник письменности на двух языках (обычно с параллельными текстами).
Полиглоты
Справедливо замечено: кто не знает хотя бы одного иностранного языка, тот ничего не понимает в своем собственном.
Первым известным в истории полиглотом был Митридат VI Евпатор, царь Понта. Со своей многонациональной армией, он долго и успешно сражался с Римской империей. Говорят, Митридат знал 22 языка, на которых он вершил суд над своими подданными. Поэтому издания с параллельными текстами на многих языках (особенно Библии ) называют «митридатами».
Ах, что свет!
Все в нем тленно,
Все пременно,
Мира нет.
Любя Российских Муз, я голос их внимаю,
И некие слова их часто повторяю,
Как дальний отзыв, я не ясно говорю:
Кто ж может мне сказать, что я стихи творю?
Полиглоты, знающие десятки языков, были не редкостью сотни лет назад, да и в наше время их немало. Правда, говорят, в Финляндии XVII века к смертной казни был приговорен «заколдованный дьяволом» студент за то, что «с быстротой неимоверной изучал иностранные языки, что немыслимо без содействия нечистой силы».
Но у полиглотов есть один «секрет»: чем больше языков они осваивают, тем легче даются им последующие. Обычно полиглот не может знать в совершенстве более 25 языков, причем ему приходится все время освежать свои знания: языки забываются.
Язык и мышление: взаимосвязь и сопутствующие вопросы
Интерес к языку как к средству коммуникации возник в конце 19 столетия на волне критики позитивизма и неогегельянства. Такие ученые и философы как Бертран Рассел, Людвиг Витгенштейн, Рудольф Карнап утверждали, что чистого и объективного знания получить чувственным путем и наблюдением невозможно, ибо главный инструмент, язык, не является точным и четким средством передачи информации. На основании этой критики возникли такие философские течения как неопозитивизм, аналитическая философия и логика науки – их целью было осознать неточности языка и устранить его несовершенства.
Таким образом, первый интерес к языку проявили философы, которые сформировали новое философско-лингвистическое направление. В 19 столетии они перешли от осмысления «идей» к формированию более четкого знания, к «предложениям» и «терминам» с целью сделать язык более точным средством коммуникации и передачи информации.
С другой стороны, интерес к языкам возник на основании заинтересованности «духом народа», фольклором. Основоположником этого направления, приведшего к возникновению общей лингвистики в 19 столетии, был Вильгельм фон Гумбольдт, он изучал язык в контексте истории народов, их культуры, фольклора и политики (кстати, рекомендуем почитать нашу статью о Вавилонском столпотворении).
И только благодаря научному труду лингвиста Фердинанда де Соссюра и публикации его книги «Курс общей лингвистики» (1916 г.) язык стал самостоятельным предметом для изучения – вне философии, истории, политики и фольклора. В этом направлении изучение языка развилось в таких новых сферах как феноменология, герменевтика, структурализм и постструктурализм, которые были предшественниками «лингвистического поворота», после которого многие ученые в гуманитарных и точных дисциплинах признали зависимость нашего познания от языка.
Что такое язык? Зачем он нужен? Как его изучать?
Язык – это сложная система общепринятых разговорных, жестовых и письменных символов, с помощью которых выражаются люди и социальные группы. Функции языка предусматривают коммуникацию, самовыражение, игру, образное и эмоциональное выражение [Encyclopedia Britannica].
Язык является сложным общественным феноменом, который вызывает интерес ученых из разных областей науки и философии. В зависимости от ценности и функционального интереса, понятию «язык» придают разные значения:
Функции языка изменялись и развивались в процессе эволюции:
В зависимости от того, из какой области науки ученые проявляют интерес к языку, его изучение происходит с разных перспектив:
Несмотря на огромный опыт исследований в области языка и его возможностей, современная наука, по словам лингвиста Татьяны Черниговской, еще очень мало знает о языке как человеческом феномене. И одной из главных и до конца несформулированных научных проблем является соотношение языка и мышления.
Что такое мышление?
Мышлением принято считать высшую форму активного отражения мира в сознании, которая также отвечает за процессы обобщения, развитие аналитических операций в мозгу, и помогает познавать мир вокруг.
Мышление и мыслительная деятельность вызывали интерес философов еще в древнем мире:
В 19 столетии понятием мышления заинтересовалась молодая дисциплина психология, и она придала ему абсолютно новое измерение. В психологии понятию мышления придают более сложное обозначение, чем в философии, связывая его не только с познанием (внешним миром), но с психическими функциями человека (внутренним миром).
Концепцию о мышлении как познании мира психологи расширили и включили в нее аспект осознанного (анализ, синтез, сравнение, классификация, обобщение и абстрагирование) и неосознанного (когнитивные установки, искажения и предрассудки).
Если долгое время было принято считать, что язык был орудием мышления, то возникновение нейробиологии и изучение мозга открыло новую взаимосвязь этих феноменов, и теперь не все так просто.
Научное внимание к изучению феномена мышления за последние несколько десятилетий не только не угасает, но развивается с новой силой. Обоснованием этого интереса является открытие новых и пока непонятных свойств восприятия внешнего мира человеком.
Язык и мышление: концептуальное сближение
Одним из первых, кто придал понятию мышления больше чем философский статус, был немецкий эссеист Фридрих Георг Юнгер (1898-1977). В своей работе «Язык и мышление» он развивает новое понимание взаимосвязи мышления и языка, аргументируя единство этих двух понятий и в тоже время акцентируя важную роль языка: «Вне языка нет никаких вещей».
Более того, в своей книге Юнгер критикует позицию гегельянцев, которая, по его мнению, травмирует язык тем, что делает его всего-навсего нереалистичным средством познания (напомним, что философскому течению гегельянцев было свойственно развивать абстрактные идеи, связанные с духом, диалектикой и идеализмом). А с другой стороны Юнгер критикует более устойчивые и общепринятые концепции формальной логики Аристотеля. По мнению этого древнегреческого философа, язык – это совокупность знаков, которые создают знаковые системы.
Таким образом, в своей книге «Язык и мышление» Юнгер одним из первых вывел язык из абстрактного изучения классическими философами-идеалистами и придал ему более четкое понимание. Его идеи были созвучны с зарождающимся тогда течением неопозитивизма, представители которого активно искали новые способы, инструменты и подходы к познанию истины [Фридрих Георг Юргер, «Язык и мышление»].
Несмотря на сильный тезис философско-лингвистического направления, который возник вследствие развития неопозитивизма в 19 и 20 столетиях, о важности роли и языка в человеческом познании, с развитием технологических возможностей во второй половине 20 столетия все круто поменялось. Этому способствовали такие аспекты:
Как часто бывает, возникновение чего-то одного может дать начало развитию совершенно неожиданных явлений. Именно зарождение идей об искусственном интеллекте в 1950-е годы вызвало интерес к человеческому интеллекту и способствовало возникновению новой области науки – когнитивистики. Эта наука соединила в своем фокусе интерес к двум ранее несовместимым феноменам – языку и мышлению [Стивен Сломан, Филип Фернбах «Иллюзия знания»].
Со временем эту тенденцию и интерес поддержали другие ученые, что способствовало развитию таких дисциплин как психолингвистика, нейролингвистика, нейропсихология и других, более узких постмодерных направлений (больше о важных научных дискуссиях можно почитать в статье «10 лингвистических концепций»).
Более того, технологическая революция и развитие компьютерной инженерии открыли возможность исследовать недоступную раньше часть организма человека – его мозг.
Проблема взаимосвязи языка и мышления
Последние исследования нейробиологии доказывают, что язык и мышление тесно связаны с функционированием мозга. Таким образом, эти феномены стали предметом изучения разных областей науки, ранее не связанных.
Один из первых научных вопросов, который сблизил разные области исследования (изучение языка и изучение мышления): может ли человек мыслить без помощи языка? Контролирует ли наш язык наши мысли?
После выяснения тесной взаимосвязи между языком и мышлением эта проблема стала очень популярной среди когнитивных наук. Большинство исследователей придерживаются одного из трех утверждений:
Профессор Татьяна Черниговская утверждает, что феномены языка и мышления мало изучены. Последние исследования об их взаимосвязи показывают, что в действительности у нас очень мало понимания того, как эти две формы активности мозга сосуществуют между собой.
Открытия последних исследований
Исследования последнего десятилетия под руководством лингвиста Стивена Пинкера доказывают, что зависимость мышления от языка не является обоснованной. В своей книге «Язык как инстинкт» Пинкер рассматривает аргументы ученых в пользу как языка, так и мышления, и объясняет, почему именно мышление – более сложный феномен.
Используя рассуждения изобретателя Алана Тьюринга, Стивен Пинкер переносит его терминологию о «мыслекоде» в когнитивистику и доказывает, что язык менее универсален, чем мышление. На примере английского языка Пинкер показывает, что слова менее обширны, чем их смысл, который чаще можно понять только из контекста. Поэтому, вслед за Тьюрингом, он развивает базовые шаги «образной теории мышления»:
Стивен Пинкер доказывает, что большая часть информации (образы, абстракции, родственные связи, логические рассуждения) не является выраженной словами – это результат более сложных процессов, которые происходят в мозгу. Он доказывает, что, например, английский язык, как и любой другой, не может передать полностью суть информации, которая хранится в нашей голове (это относится к области психолингвистики). Согласно интерпретации Пинкера, эти образы в нашей голове не обязаны выглядеть так же, как фраза на любом языке. Например, заголовки газет могут быть двусмысленными, поскольку понятий существует больше, чем слов, и поэтому нужно подключать еще и логические операции, чтобы понять, о чем в статье будет идти речь:
Поэтому психологи-когнитивисты и нейрофизиологи сейчас пытаются понять, какие именно образы и процессоры для переработки информации имеются в человеческом мозгу.
Стивен Пинкер дает свое объяснение, почему, по мнению многих, язык превалирует над мышлением. Все кроется в когнитивном искажении современного мира – убеждение, что слова определяют образ мышления, не учитывает многих лингвистических и смысловых особенностей значений самих слов, которые часто нужно уточнять. Такая переоценка роли языка вполне объяснима: слова и тексты – вокруг нас, а мысли всегда заперты в голове.
Свои аргументы о возможности мышления без использования языка Стивен Пинкер укрепляет несколькими примерами, когда мышление не зависит от языка:
Подкрепить аргументы Пинкера можно при помощи аргументов когнитивиста Роджера Шепарда. Его исследования относятся к изучению зрительных и ментальных образов, а также звуковых иллюзий у людей. Его научные заключения касательно человеческого восприятия доказывают, что познание происходит не только при помощи словесного очертания мира, образов и предметов, а требует более сложного ментального воздействия [Стивен Пинкер, «Язык как инстинкт»].
Таким образом, за последние годы многие ученые отошли от концепции взаимозависимости языка и мышления, доказывая, что мышление – более сложное явление, которое использует язык как один из источников для получения информации. Более того, уже возникают новые научные вопросы о важности зрительного восприятия, а также оптической иллюзии и психологического воздействия в процессе мышления и обработки информации.
Как понять разницу между словами и образами?
Всех нас учили читать примерно одним и тем же способом: сначала мы запоминали буквы, потом нас учили составлять слоги, потом слова и, наконец, читать предложения. Эта стандартная техника начальной школы, от которой зависит, как мы учимся читать. Скрытой стороной этого процесса является то, что многие начитают отождествлять написанное с образом, который формируется в голове (это относится к области нейролингвистики).
Секрет людей, которые быстро читают, в том, что у них лучше развито периферийное зрение, они меньше концентрируются на уровне знаков, букв, а еще они не проговаривают в голове слово, у них отсутствует субвокализация. Они сразу мысленно распознают образ.
Питер Камп, в своей книге «Скорочтение», использует одну из техник распознавания информации, тем самым меняя парадигму восприятия информации, заложенную нам в начальной школе. Таким образом, развивая новый навык, можно понять, о чем говорят ученые, когда утверждают, что слова и образы в голове – это разные вещи (об этом, кстати, более подробно вы можете узнать на нашем курсе скорочтения).
Попытки отождествить язык и мышление
Какие бы сильные аргументы в своих исследованиях ни выдвигали ученые, искусное влияние языка на человеческое мышление остается ключевым аспектом современной политики, истории и обществоведения. Прошлое 20 столетие, которое историк Эрик Хобсбаум метафорически называл «веком экстремизма» и «самым коротким столетием», показало множество механизмов, как мышление может быть подвластно языку [Эрик Хобсбаум, «Короткий двадцатый век (1914-1994)»].
Критические замечания Джорджа Орвелла (его эссе «Политика и английский язык» и «Творчество и тоталитаризм») о влиянии власти на язык, а языка – на наше сознание, лишь показывают невидимую, но важную сторону того, почему мы обязаны развивать собственное критическое мышление, чтобы не стать жертвами черной риторики.
Казалось бы, времена тотального контроля над языком, самовыражением прошли, и нет опасности стать жертвами идеологий. Но развитие современного мира и постиндустриальное общество показало новые, более сложные формы влияния языка на наше сознание, на формирование искаженных оценок и умозаключений.
Так, например, Марк Томсон, СЕО The New York Times Company, в своей книге «Enough Said» показывает, как клиповое мышление (и особенно высказывания некомпетентных авторитетов) может не только искажать информацию, но и распространять свои поверхностные рассуждения об общественных вещах буквально молниеносно среди тысяч читателей. Марк Томсон анализирует самые яркие примеры того, как язык может быть эффективным средством убеждения.
Сейчас мы живем в мире, который Орвелл предрек несколько десятилетий назад. Современная политика, средства массовой информации и возможность быстрого доступа к аудитории при помощи технологических инноваций изменили правила публичной риторики, которые были свойственны прошлому столетию. Чем особенно примечателен современный язык публичного пространства? Он сжат, не использует объяснения и интерпретации, молниеносен и очень часто лишен анализа.
Таким образом, современные медиа не только упростили использование языка, они также стали причиной развития такого явления как клиповое мышление.
Проблема клипового мышления
Новая форма искажения информации, свойственная для постиндустриальной и технологической эпохи, – это клиповое мышление, результат клиповой культуры.
Данную концепцию описали в конце 20 столетия философы и футурологи Маршалл Маклюэн и Элвин Тоффлер [М. Маклюэн «Галактика Гутенберга», 2003]. Клиповая культура – это результат обилия фрагментарной информации, которая редко имеет авторитетную оценку, быстро распространяется на просторах Интернета и также быстро может исчезать из Сети. Но, вместе с тем, она успевает влиять на читателей, формировать мозаичные и часто некритические образы мыслей о любых предметах и феноменах.
Единственным средством избежать клипового мышления является умение критически анализировать информацию, вычислять риторические приемы языка и оценивать интернет-ресурсы.
И что в итоге?
Язык и мышление вызывают интерес ученых уже больше 150 лет. Но, как показывают открытия последних лет, мы только на пороге понимания того, как в нашем мозгу взаимодействуют эти сложные психологические феномены. По словам лингвиста Татьяны Черниговской, у нас нет достоверной информации, чтобы говорить о доминировании одного рефлекса над другим.
Несмотря на такой исход, в реальной жизни у нас множество примеров не только того, как язык может быть средством влияния и достижения собственных целей, но и того, как критическое мышление может противостоять влиянию языка.
Каким бы сложным и неизученным полем человеческого существования ни был наш мозг, мы можем научиться осознанно управлять как языком, так и мышлением. Вопрос только в том, с какой целью это нужно делать.
Друзья, на этом пока все, а ниже вы можете найти ссылки на источники, использованные при написании статьи, а также на интересные материалы по теме взаимосвязи языка и мышления: