Как называют бомжей во франции
defenderdeath
defenderdeathСмерти нет
интересные факты о жизни и смерти
Правильно бомжевать может не каждый, некоторые даже специально пишут мануалы по бомжеванию.
Но мы посмотрим, как некоторые бомжуют во Франции, у них совсем иная культура бомжевания, если можно так выразиться, конечно.
Французский клошар из Парижа
Теперь о том, как по-разному живут клошары. Так же, как и многие люди. На эту тему я нашел в Интернете интересное интервью, взятое он-лайн журналом «Русский репортер» у нашего соотечественника, бывшего члена партии Лимонова, ныне парижского клошара Владимира Московцева.
Вот выдержки из интервью, касающиеся клошарного бытия в Париже.
— Так где ты живешь? Чем тебя кормят? Что вообще положено бездомному в Париже?
Первое время я жил в ночлежках. К страшным ночлежкам, описанным у Горького, это не имеет никакого отношения. Чисто, светло, многоярусные кровати. Но мне там не понравилось: слишком много спившихся и деградировавших личностей. А я интеллигент из хорошей семьи! Поэтому я нашел отличное место и теперь живу под мостом — на высоте метров трех от земли. Чисто, сухо. Мост тихий, не железнодорожный. Его конструкции образуют как бы пол, потолок и три стены. Я теперь планирую построить там настоящий домик площадью 12,5 квадратных метров. На одного, я считаю, нормально.
— У меня друг с семьей в Бескудниково теснится в однокомнатной квартире общей площадью 18,5 метров… А не снесут парижские власти твой самострой?
— Теоретически, наверное, могут. Но практически никто возиться не будет. А зачем? К тому же, если ты сносишь чье-то жилье, ты натыкаешься на проблему: лишив человека крова, ты обязан предоставить ему другое жилище. Мне это будет только на руку… Пойми, там совершенно другое отношение к людям! Вот представь себе: стоит огромный черный представительский лимузин. Это редкость для Парижа, где все ездят на малолитражках. Капот у этого монстра — как стол. И на этом столе расположился какой-то бомж — расстелил что-то типа скатерки, разложил свои припасы и обедает. Через некоторое время к бомжу подходит шофер машины и, извиняясь, говорит: «Простите, месье, но не могли бы вы убрать свой завтрак, ПОТОМУ ЧТО мне надо ехать». Личность там ценят во много раз больше, чем предметы! Этому шоферу и в голову не пришло бы потревожить человека просто так, без необходимости.
Кстати, многие клошары точно так же, как и я, отказались от ночлежек и живут прямо на тротуарах. Я часто вижу такую картину: лежит человек на одеялах поперек тротуара, а толпа обходит его, не смея потревожить. Но не все клошары так ленивы, чтобы целый день лежать на одном месте. Многие уходят погулять, а на своем любимом месте оставляют рюкзак и свернутое одеяло. Или еще проще: идешь по тротуару, видишь — стоит бутылка вина. Это значит, что здесь кто-то живет, занимать это место нельзя.
— А спать на улице не холодно?
— Климат там вполне подходящий, только зимой к утру может слегка подморозить. Но у меня под мостом множество покрывал, одеял. Не мерзну. В моем «доме» есть все для нормальной жизни: одежда, сотовый телефон, ноутбук…
— Не боишься, что шмотки украдут, пока ты гуляешь?
— При коммунизме не крадут. Да и кому нужен поюзанный ноутбук, если из магазина можно новый украсть?
— А где ты заряжаешь свои гаджеты?
— Когда построю дом, кину откуда-нибудь провод — там кругом полно электричества. А пока что, проснувшись утром, я иду в ближайший приют в двух кварталах от меня… Иду именно туда, потому что мне их здание очень нравится — в стиле хай-тек. Там я оставляю на зарядку телефон, ноутбук и могу оставить свою одежду, которую мне нужно постирать, и мне ее бесплатно постирают и почистят. Там каждое утро я принимаю душ, при этом мне бесплатно выдают чистое полотенце, мыло, шампунь, крем для бритья, бритвенный станок, лосьон после бриться, зубную щетку с пастой и расческу. Если нужно, могу воспользоваться феном, утюгом. Помывшись, я завтракаю — пью какао. Тоже бесплатно
Обедаю и ужинаю я в ресторане «Аврора» — туда мне дали карточку в социальной службе. Что он из себя представляет? Обычный ресторан: большой красивый зал, напоминающий стильные московские кафе, только без официантов — еду берешь сам: нагружаешь на поднос. Чем кормят? За все это время не давали только лягушек, устриц и икру. Плов с мидиями, ананасы, жаркое, супы… Честно говоря, названий большинства блюд, которыми меня кормят, я даже не знаю. Я там ел таких длинных раков с небольшими клешнями… не помню, как они называются. Постоянно в меню сыр — камамбер, дор-блю, рокфор. Много разных йогуртов. Помню, меня в первый раз поразила груша. Она была огромная и лежала на тарелке одна — очищенная от кожицы ровно-ровно, как будто пескоструйкой…
— А что еще положено клошару на халяву?
— Бесплатное посещение музеев и выставок, спортивных мероприятий, кинотеатров. Один раз в месяц я имею право на бесплатный сеанс массажа и беседу с психологом. Я также могу сделать заявку, сказав, что меня интересует такое-то мероприятие или такой-то матч, и мне организуют билет. Вообще во всех ночлежках раскиданы брошюры, которые советуют клошарам, куда им обращаться, если им что-нибудь нужно.
— А медицинское обслуживание?
— Бесплатное, конечно. Причем, поскольку мой французский еще очень плох и я толком не могу объяснить, в чем моя проблема, они приглашают на определенный день переводчика и просят меня подойти именно в этот день и в это время.
— И что нужно для того, чтобы получить такую сказочную халяву?
— И что, я могу заявиться туда и получить талон в ресторан и бесплатную ночлежку с чистым бельем?
— И никто визу не спросит?
— Интересоваться визами — не дело социальных работников. Их дело — оказывать людям помощь. И если к ним приходит человек без документов, они просто помогают ему, не интересуясь, откуда он взялся… Там давно уже решили, что для страны дешевле бесплатно кормить бездомных на свободе, чем сначала терпеть от них преступления, а потом так же бесплатно кормить их в тюрьме да еще платить полицейским, которые их ловят… Дешевле бесплатно обстирывать бомжей, чем бороться с антисанитарией и терпеть на улицах города живые рассадники вшей и блох.
— Я знаю, у тебя есть интернет-адрес. Откуда интернет?
— Я иду в Национальную библиотеку, там бесплатный интернет.
— Библиотеки бывают разные. В Центре Помпиду вообще ничего не нужно. Просто заходишь и сидишь. В Помпиду, кстати, собирается очень много клошаров. Они там не всегда читают книги — часто просто спят за столом.
— А где ты берешь одежду?
— Ее кругом полно! Все, что на мне надето, я взял на улице. Еще вполне хорошие вещи люди не бросают в мусорные баки, а, вычистив, вешают возле своего дома на плечиках. Я иду, вижу — висит пиджак или свитер, меряю… Так у меня появился почти новый пиджак «Хьюго Босс» — он сейчас «дома» висит, под мостом. Скажу тебе честно: у меня никогда не было столько отличных вещей, как сейчас! Когда я занимался политической борьбой в Латвии и России, ходил в старой шинели.
— А нижнее белье тоже выдают?
— Нижнее белье можно заказать в социальной службе. Но проще взять в магазине. Раньше я вообще в магазины не ходил. К чему? Потом пошел и просек фишку. Ой, как же там тырят! Про то, что под полу засовывают по мелочи, я уж не говорю. Но некоторые умудряются заходить в супермаркет с огромными сумками типа таких, какие у нас челноки носят, набивают эти сумки товаром и выносят. Изнутри они отделаны фольгой, которая экранирует сторожевые пищалки. А обыскивать людей без повода там не принято. Вот и прут. Владельцы магазинов закрывают на это глаза. Их интересуют только те люди, которые могут заплатить деньги, а те, кто тырит, — с них все равно ничего не возьмешь. Ну и пусть тырят! Процент краж заложен в стоимость товара.
Поэтому магазинные кражи в Париже — целый бизнес! В день реально вынести из магазинов товаров на 1000 евро и «толкнуть» за полцены — за 500. А какому-нибудь французу за эти деньги нужно неделю работать…
Когда я все это понял, вошел в азарт! Но не корысти ради. Просто перед тем как ехать в Россию, вдруг подумал, что неудобно приезжать без подарков. Пошел в магазин CD-дисков и вынес оттуда… Сколько бы ты думал. Я потом общался с одним клошаром, который сказал, что его личный рекорд — 50 дисков за день из разных магазинов. А я из одного магазина за один раз вынес 100 дисков — полное собрание французской оперы за много лет и всю Эдит Пиаф. А в следующий раз всем своим московским знакомым женщинам духов французских привезу.
— Но как ты попал в Москву без денег?
— Ты думаешь, если нет денег, то и поехать никуда нельзя? Многие клошары ездят отдыхать на Корсику, на южный берег Франции. Садишься на паром или в поезд и едешь.
— Не вдруг, а обязательно! Система работает как часы: пока едешь, обязательно пройдет контролер. Скажешь ему, что у тебя нет билета, он выпишет штраф, даст тебе квитанцию: «Пожалуйста, месье, вот вам сувенир».
— Тут сложнее. Но есть в Париже одна международная организация, которая может помочь в решении этого вопроса. Мне эту контору один человек посоветовал. Я туда пришел и сказал: так вышло, что я оказался во Франции, а теперь хочу возвратиться на родину. Они начали заполнять анкеты, бумаги. Пообещали рассмотреть мой вопрос и просили прийти через несколько дней. Я прихожу, мне говорят: в такой-то день, в такое-то время приезжайте в аэропорт де Голля к такой-то стойке. К вам подойдет женщина и даст билеты. Так и случилось. А помимо билетов я получил на руки еще 300 евро, что логично: не могу же я оказаться на родине совсем без денег! Если бы я попросил и обосновал, что мне надо 600 евро, дали бы 600. А если бы я сказал, что хочу открыть на родине небольшой магазинчик и мне на обзаведение необходимо 10 тысяч евро, думаю, дали бы и 10 тысяч.
— Ты рассказываешь какие-то невероятные вещи!
— Самое удивительное, что этому не верят не только русские, но и многие французы, даже сами клошары! Когда я рассказал им про эту контору, они стали говорить, что здесь наверняка какая-то подстава и, если мне дадут бесплатный билет из Франции, потом я уже никогда не смогу вернуться обратно…Чушь! Я лично знаю одного бывшего нашего, который таким образом каждый год летает из Парижа в свой родной Ижевск в отпуск. Он получает билет, деньги на расходы, в Ижевске на эти деньги гуляет, гнет пальцы веером, а потом улетает обратно. Просто во Франции все сделано для человека… Иду я как-то по Елисейским полям, смотрю — салон «Мерседеса». Захожу, поднимаюсь на второй этаж, вижу там релаксационную комнату для отдыха, всю в подушках. Для клиентов. Я молча ложусь на эти подушки… В Москве меня бы выкинули из мерседесовского салона в два счета! А там подбегает девушка, пыхает мне в нос кислородом для расслабления, приносит чаю.
— Значит, ты успокоился в этом капитал-коммунистическом раю и не участвуешь больше в революции? А ведь в предместьях Парижа периодически машины горят…
— Почему? Я участвую. Одну машину спас от пожара. Иду, вижу — горит. Я и потушил… Вообще все революционеры делятся на два типа: созидатели вроде меня и полудурки, которые все громят. Конечно, и для строительства нужно, бывает, расчистить площадку. Но я пока не вижу, что можно такого построить во Франции, чего бы там не было и для чего потребовалось бы жечь припаркованные автомобили.
— Ты теперь счастлив?
— Я спокоен. Мне никогда не было так спокойно. На свете счастья нет, но есть покой и воля. А также чистая совесть. Я спокоен, свободен и чист.
— И, наверное, жутко одинок.
— Одиночество — это плата за свободу.
Ну, насчет чистой совести этот товарищ явно заблуждается. Воровство ни в какие времена не очищало совесть человека. А так же вот такой циничный потребительский эгоизм. Товарищ бывший лимоновец хвалится, что спас горящую машину. Интересно, что еще он сделал для других людей? Так что перед вами, уважаемый читатель, портрет и интервью типичного паразита. По внешнему виду работать очень даже может. Ан нет. Он лучше будет воровать из магазинов, продавать наворованное, иль везти знакомым женщинам в Москву французские духи. Про таких в моем далеком детстве ребята говорили: «Морда просит кирпича»…
А вы как думаете, уважаемый читатель?
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
О бомжах в Париже
О бомжах в Париже
Многие Россияне весьма заблуждаются, когда думают что в Европе жизнь не может быть хуже, чем в России. Если судить только по туристическим буклетам, путешествовать только по общепринятым туристическим местам «стран своей мечты», а так же по художественным фильмам – жизнь «там» прекрасна. Реальность же такова…
Для тех, кто живет в Париже не секрет, что бомжи (французы их называют Клошарами) в этом городе находятся повсюду и их количество просто удручает.
Многие из них живут в метро, некоторые прямо на улицах в палатках, картонных коробках и просто в спальных мешках. Стоит только свернуть немного в сторону от центральных улиц, и вы сразу увидите бомжей. Иногда их, бойко просящих подать им милостыню на пропитание (от 1 до 50 евро), можно увидеть даже на центральных улицах и перекрестках автомобильных дорог Парижа. Прогуливаясь вечером по улицам Парижа можно увидеть, как бомжи готовятся ко сну. Как они стирают свое бельё в проточной воде, которая течет вдоль бордюров тротуаров.
Есть и другой тип бомжей, которые оккупируют заброшенные здания и фабрики (их тут называют Сквотами) расположенные на окраине Парижа. Такой заброшенной недвижимости в Париже и его пригородах насчитывается около нескольких тысяч единиц и все они примерно на 95% оккупированы бомжами. Живут они там такими «общинами» по 10-100 человек и в каждой «общине» своя иерархия.
Совсем забыл сказать — бомжами во Франции являются как европейцы, так и арабы и негры, национальность тут, не играет, никакого значения. Клошарами здесь становятся граждане среднего класса, потерявшие работу и не сумевшими найти новую. И так как 90% населения обременены кредитами, а налоговая нагрузка слишком велика (21% — 75% в зависимости от дохода и семейного положения; для сравнения в России 13%) и так же необходимо платить ещё аренду за жильё, электричество, газ, воду…… То через некоторое время у таких людей, не имеющих возможности платить по счетам, отбирают все имущество и они лишаются жилья. Тогда им ничего не остается как идти жить на улицу или в какой-нибудь заброшенный дом.
В холодное время года, греющимся на воздухозаборниках метро (а метро в Париже на каждом шагу) клошарам, даже подвозят теплую одежду. В общем, власти всячески о них заботятся. Поэтому бомжей в Париже гонять запрещено. Человек сам для себя выбрал такой образ жизни. И многие клошары не хотят возвращаться в прежнюю жизнь, даже если судьба предоставляет им такую возможность.
В Парижской клошарне существует и своя иеархия. Новичкам достаются места в удаленных от центра районах или в парижских предместьях. Старожилы застолбили за собой самые лучшие с точки зрения «заработка» парижские кварталы и улицы. Чем «статуснее» клошар (например, бывший владелец дорогого особняка), тем «по понятиям» более хлебное местечко за ним «закрепляется».
На ночлежку клошары спускаются в метро. Их оттуда тоже не выгоняют, но по утрам некоторые станции метро приходится спрыскивать духами!
Неофициальная «штаб-квартира» парижских клошаров – это церковь Сент-Эсташ рядом с чревом Парижа, самым большим рынком города, Форумом де Аль в 1-ом (!) самом туристическом округе.
Так, что наша русская поговорка абсолютно права: «Хорошо там, где нас нет».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
uCrazy.ru
Навигация
ЛУЧШЕЕ ЗА НЕДЕЛЮ
ОПРОС
СЕЙЧАС НА САЙТЕ
КАЛЕНДАРЬ
Сегодня день рождения
Рекомендуем
Хомуресу, вагабундо и барбоне — как выглядят бездомные в разных уголках мира
Если бы бездомные со всего мира собрались вместе и образовали государство, у этой страны были бы шансы войти в десятку по численности населения на планете: по данным ООН, на 2005 год в мире насчитывалось не меньше 100 миллионов людей без жилья. Чаще всего люди оказываются на улице в крупных городах (но есть и обратный фактор: крупные города притягивают тех, кто уже ведёт уличный образ жизни). Собрали несколько зарисовок из жизни бездомных разных стран:
В Японии бездомных называют словом «хомуресу», это калька с английского слова homeless — бездомный.
Специальный район Сибуя, Токио, Япония.
Петербургский бомж о чём-то задумался.
По данным некоторых словарей, этого мужчину будет справедливо назвать «труболёт» — именно таким словом на жаргоне именуют бомжей, живущих на теплотрассах.
Бомжей в США часто называют словом hobo — этот термин возник во времена Великой Депрессии и означал странствующего низкоквалифицированного рабочего с примитивным образом жизни, бродягу. Также в ходу слова Bum и Homeless — это про тех, у кого нет и работы.
На фото: Нью-Йорк, США.
Бездомный музыкант. Флорида, США.
Бездомный мужчина на улице Токио то ли намекает, что его лучшие годы уже позади, то ли косплеит героя аниме, который как-то связан со временем.
Рим, Италия. В Италии бездомных называют словом «барбоне». Поскольку это слово восходит к корню, означающему «борода, человек на фото — «барбоне» не в полном смысле
Вагабундо (бродяга) Жозе Гарсиа родом из города Толука, Мексика. Сейчас он временно живёт на улицах Южной Калифорнии.
Другое название для бомжей в испаноязычных странах — «син-хогар», дословно: «без дома».
Бейкхар — так называют бездомных в Индии, — и его друг-носач. Но не следует путать бейкхаров, у которых нет дома и «садху» — тех, кто отказался от благ земного мира в пользу духовных практик.
Мендиго (попрошайка) в городе Морелия, Мексика.
Син-хогар из города Санта-Клара, Куба
Каилуа, Гавайи, США. Людей, не имеющих дома, гавайцы называют «нохо кулана» — впрочем, климат островов позволяет жить
Во Франции бездомных, как и в России, обозначают аббревиатурой.Это SDF — сокращение от «Sans domicile fixe en France». Есть более разговорное и употребительное слово «клошар» (clochard)
Клошар на улицах Парижа. Конец XIX столетия.
Бездомный мушрад (а именно так называют бездомных в арабских странах) развёл небольшой костёр в камнях около великих пирамид в Гизе.
Немного напоминающий лепрекона старик прилёг отдохнуть прямо на всё своё имущество. Токио, Япония.
Ирландский бездомный верен национальному стилю
Российский бездомный — о бегстве в Париж, свободе и хрусте французской булки Бесплатная одежда и уроки французского, еда из ресторана, библиотека Франсуа Миттерана — The Village нашёл в Париже бездомного россиянина, который очень счастлив на новой родине
Бездомный, год назад уехавший из российского провинциального городка без паспорта и визы во Францию, на условиях анонимности рассказал корреспонденту The Village Александре Шевелевой, что его побудило в 60 лет покинуть родину, как выжить в Париже без денег и чем он собирается заниматься на склоне лет, не зная французского языка и не имея профессии.
О жизни на родине
Я жил в маленьком уездном городишке Курской губернии. Жизнь моя полностью загублена: профессии нет, я никогда нигде не работал. После армии пошёл на флот, а после флота в 1985-м я женился (в России у героя остались жена и две взрослые дочери. — Прим. ред.). Ещё в 1989 году я встал на очередь у стен американского посольства, но не решился уехать: в 1990-м у меня родилась дочь. Если бы мы решились, у меня бы уже было американское гражданство и наша доченька родилась бы уже в Америке. А так я всю жизнь прожил между Курском и Белгородом. В июне мне будет 61 год.
«Ты — вечный оппозиционер», — говорил мне друг на флоте. Я воевал с беззаконием, бумажки писал, в «Новую газету», уполномоченному по правам человека по поводу всего — про вертикаль и горизонталь. Меня многие упрекали: «Ты всё справедливость ищешь!» Но если ты украл деньги на общественные туалеты, как так? В моём родном городе нет ни одного общественного сортира!
Я себя называю либералом. В России надо идти на костёр, чтобы доказать, что ты либерал и хороший парень. Но нельзя жить во лжи. Я в завещании напишу: мельничный жёрнов на шею Савченко, губернатору Белгородской области, и Путину. Три листа проклятий им написал! Я человек добрый по натуре. Лень ругать: они же не ведают, что творят. Я вот сейчас вырвался и уже жить захотел, моя страшная сказка закончилась счастливым концом.
Почему я уехал, моя жена не поймёт. Она знала, что я собираюсь, и не отговаривала. Может быть, это было моё предопределение, если Господь тащит за шиворот? Вот Фёдора Конюхова что движет?
Как именно нашему герою удалось добраться до Франции без загранпаспорта и визы, он рассказывать отказался («Это правда для меня, для исповеди»), но нам стало известно, что сначала он доехал на автобусе до Белгорода, потом до Киева, а оттуда взял билет на автобус в Верону. «Но это необъяснимое дело: во-первых, нет никаких документов (паспорта, визы). Ничего! Но есть желание. Есть совершенно неистребимое желание. Есть страстное желание уехать из этой тюрьмы народов», — сказал корреспонденту The Village близкий знакомый героя. До этого за границей герой никогда не был.
О тяготах эмиграции
Кто не читал, кто не знает о Париже? Здесь центр русской эмиграции. Франция — это благодать, я сюда умирать приполз. Моя миссия — быть последним русским эмигрантом, потому что весь вот этот колхоз, который выехал после 1991-го, — это не те люди. Они ничего не знают о святой Руси.
Всем нашим говорю, что коммунизм — тут. Они Царство Небесное уже построили: приходят люди, не спрашивая вероисповедания, приносят питание, одежду. А как здесь кормят! Мне сразу дали ресторанную карточку. Я питался в ресторане два раза в день. Там познакомился с чернокожим другом, я его зову дядя Том. Он русский знает, в «Дружбе народов» учился. Говорит: «Я на золоте едал, а теперь с бомжами».
Клошары разные бывают, но есть такие, что мстят самому обществу, недовольны всё равно. Это несчастные люди, которые мстят и богу, и обществу за то, что они несчастные. Я видел: идёт калека без ноги. Его можно пожалеть: ему очень плохо, ему никто не помогает. За ним увязалась собачка, и он её этим костылём! Озлобленный. Этого человека можно понять. Если у нас к бомжам вообще относятся пренебрежительно, то здесь манна небесная, а он всё равно недоволен. Тут любой бомж живёт лучше профессора. Мой знакомый профессор в России еле-еле концы от голода сводил, отомстили ему за то, что к демократам перекинулся.
Голодным в Париже невозможно быть. Один клошар говорит: «Будет у тебя квартира, я тебе забью холодильник продуктами». Им туда в метро приносят в 11, да тут столько этих точек, что каждый день по питательным точкам можно ходить, да ещё и с собой продукты дают. И рестораны, и точки, куда приезжают. Такое вкусное питание. Это сказка какая-то. Я когда приехал, у меня такое было: я ем, и мне становится страшно: я забыл, зачем сюда приехал, от этой сытости становится очень плохо.
Французы любят поесть. Всё прекрасно! Я бы вас сводил в тот ресторан, где бомжи и все питаются. Что это за пища! Ещё и с собой сырки дают. А сколько здесь сортов сыра! Сыры прекрасные. Фромаж я люблю. Я и в России любил, но там слабый выбор. Меня недавно пригласили в ресторан: всё прекрасно, в конце была ромовая баба, всю ромом полили. Кофе — это сказка. Ел лосятину. Ел «крестьянский суп» (как кулешик такой, а шкварки отдельно) и два раза добавку просил. Это чудо какое-то! Они котёл приготовляют, мужчины приносят (покушать любят не торопясь — на час, на полтора), после вино, а потом кофе.
Мой знакомый саксофонист 15 лет бродит по Европе, собирает деньги. Я ему говорю: «Андрей, тебе не страшно? Как народы могут резать друг друга? Кто бы мог подумать, что в XXI веке Россия с Украиной могут воевать?» Он не думает ни о чём: за что его кормят, почему так? Он это принимает как должное.
О жилье и образовании
Сейчас я живу в своей келье-каюте — это центр, где нас размещают. (Имеется в виду приют для бездомных. За полгода герой сменил 23 ночлежки. — Прим. ред.). Это чудо. Это счастье. Сейчас тут ещё живёт парень из Москвы, у него жена — тонгалезка. В апреле их Тимофею будет год. Рядом со мной живёт Кофи Аннан (я его так называю) — молодой парнишка; учительница Мамаду, парнишка из Мали 19 лет и самый молодой — Александр. Мы с ним за партой сидим. Ещё есть Казанова (это его имя) из Тибета. Папа у него Мустафа из Алжира, а мама — настоящая француженка. То есть мама — католичка, папа — мусульманин, а сам он буддист. Такие люди — просто сказка! Все улыбаются друг другу, двери держат, «пардон» — если не могут разойтись на улице, и кланяются, как в Японии. А французы как к вам относятся! Сейчас жена ляпнула, что тёмные негры нас не любят. (Герой регулярно звонит своим родственникам в Россию, — Прим.ред.) А за что вас любить, если вы друг друга не любите? А здесь к тебе сказочное отношение.
У нас здесь в центре — обязательное обучение. Ещё в нескольких местах обязательно приходит профессор, две учительницы. Французский очень трудно идёт. Мне 61 год будет в июне, и это страшно: уже не выучу, наверное. Но всё-таки продвигаюсь. Я книгу смотрю, а разговаривать — только несколько фраз я знаю, но на пальцах могу показать.
Тут есть библиотека Франсуа Миттерана: приходишь, и тебе выписывают документ. Эта библиотека — как целый город, гектара два-три, а внутри лес. (Северо-западная башня Национальной библиотеки построена из стекла и окружает часть парка. — Прим. ред.). В Центр Жоржа Помпиду можно вообще без документов прийти, там американские бомжи приходят с сак де кушер (sac de couchage — спальный мешок. — Прим. ред.) и почитать, и в компьютере посидеть. Я сейчас читаю «Войну и мир», «Божественную комедию», Анри Труайя, «Дубровского» Пушкина. У меня есть словарь синонимов французского языка. Я сейчас познакомился в библиотеке с девушкой, она немного говорит по-русски. Я хотел, чтобы она меня обучала французскому, но она отказалась.
О планах на будущее
У меня даже по французским меркам пенсионный возраст, но если будет возможность, я хоть в хоспис пойду горшки мыть к людям, которые умирают. Это и милосердие, и копейку буду иметь. Я готов кем угодно, потому что никакой специальности у меня нет. Мне говорят: освоишь французский чуть-чуть, тогда и поговорим. Мусорщиком здесь тоже прекрасно работать, потому что у них льготы большие.
Любимые места в Париже невозможно назвать — это все. По Парижу гулять одно удовольствие. Нотр-Дам де Пари, сад «Люксембург» — вообще много. Я хожу в Храм на рю Дарю (имеется в виду собор Александра Невского на Rue Daru. — Прим. ред.), у нас там складывается хорошая община.
Я тут прочитал у митрополита Сурожского, гения и богослова, что свобода — филологически трудное русское слово, от древнесанскритского «любить» и «быть любимым», «моя любовь». Наше общество дикое, а Царство Небесное — это западное общество, где постигли сущность свободы. Государство получается там, где есть согласованность двух людей. У нас об этом не знают. Вот, например, я читал в газете, что в России благотворительностью занимаются 3 %, во Франции — 30 %, а у скандинавов 70 % пытаются неизвестно кому помочь. А у нас — бесовская страна. Я ведь не смотрю ни телевизора, ничего. Один знакомый мне говорит: «Убили какого-то политика на Н». — «Немцова?» — «Да». — «Как? Немцова убили? Что за дикость у вас там?» И это норма.