Как звали мужа радистки кэт
Муж, дочь и приемный сын: кому достанется наследство Екатерины Градовой
Teleprogramma.pro также рассказывает о двух мужьях «радистки Кэт», подаривших ей годы счастья.
Екатерина Градова в роли радистки Кэт в сериале «Семнадцать мгновений весны»
Список потерь выдающихся людей пополнился очередным именем. На этот раз не стало актрисы Екатерины Градовой, известной по роли радистки Кэт в знаменитом многосерийном фильме «Семнадцать мгновений весны». Последние годы Градова оставила актерскую профессию и полностью посвятила себя духовной жизни.
Тем не менее, картина о разведчике Штирлице с Вячеславом Тихоновым в главной роли до сих пор любима многими поколениями зрителей. А значит, они помнят и радистку Кэт, которая по сюжету сумела и спасти детей, и выполнить свой долг перед Родиной.
Кстати, в самый разгар съемок многосерийного фильма «Семнадцать мгновений весны» у Екатерины Градовой случился роман с ее первым мужем – Андреем Мироновым.
Екатерина Градова и Вячеслав Тихонов в сериале «Семнадцать мгновений весны»
Жизнь Екатерины Градовой с Андреем Мироновым
Легенда гласит, что в возрасте 14 лет Миронову приснился сон, что его жену будут звать Катей, а дочку – Машей. А впервые он увидел актрису в ее дипломном спектакле «Безумный день, или женитьба Фигаро». Близкое же знакомство двух творческих личностей произошло, когда Екатерина пришла устраиваться в театр Сатиры, где служил Андрей Миронов. Миронов стал оказывать новенькой знаки внимания, и 30 ноября 1971 года они поженились.
Будучи человеком консервативного воспитания, Андрей Миронов учил молодую жену ухаживать за домом, готовить и прочим премудростям семейной жизни. Прежде всего он хотел видеть в супруге хранительницу очага, а не звезду кинематографа.
Как раз тогда Градова, только недавно сыгравшая радистку Кэт, находилась на пике славы. Но была вынуждена отказываться от многих других ролей по наставлению супруга. Тем более в 1973 году у пары родилась дочь Маша, впоследствии известная актриса Мария Миронова.
Однако даже появление ребенка не спасло влюбленных от разрыва, который окончательно произошел в 1976 году. Практически сразу же Андрей Миронов женился на Ларисе Голубкиной.
Екатерина Градова и Игорь Тимофеев
На протяжении долгого времени Екатерина Градова не связывала себя серьезными отношениями. И лишь в 1991 году вышла замуж за физика-ядерщика Игоря Тимофеева, которого встретила во время паломнической поездки в Оптину пустынь.
Тогда Градова фактически оставила актерское ремесло. Известно, что она окончила Свято-Тихоновский Богословский институт, занималась преподаванием, много ездила по монастырям. В начале 90-х Екатерина и Игорь усыновили приемного ребенка Алексея – причем в том самом детском доме, где снималась сцена родов радистки Кэт в сериале «Семнадцать мгновений весны». Поэтому большую часть своего времени Градова посвящала семье: мужу, детям и внукам, которых родила Мария Миронова.
Последние годы Екатерина Градова и Игорь Тимофеев проводили в своем доме в деревне Горки Судогодского района Владимирской области, где отдыхали от московской суеты и помогали односельчанам обустраивать окружающее пространство. Также у пары есть квартира во Владимире.
В московской квартире же Екатерины Градовой на Большой Никитской преимущественно жил ее приемный сын Алексей. Но в СМИ писали, что прописан он был в другой квартире актрисы — в Грузинском переулке.
Наследство актрисы
Жизнь есть жизнь. И рано или поздно случится разговор о наследстве. Кому же может достаться недвижимость Екатерины Градовой?
«Каждый из трех членов семьи Екатерины (муж, дочь и приемный сын) при отсутствии завещания имеет право претендовать на одну третью от наследства в равных частях, так как являются наследниками первой очереди, — рассказывает юрист Тимур Маршани. — Кроме того, нужно помнить о выделении супружеской доли, при которой по закону о наследовании супруг имеет право на 50% имущества. А вторая половина наследства, соответственно, делится на три равные части».
В одном из своих недавних интервью Екатерина Градова на вопрос, чем лучше руководствоваться по жизни: разумом или чувствами, ответила, что человека должно вести умное сердце. Так сама она и жила.
Teleprogramma.pro выражает соболезнования всем тем, кто любил актрису!
Смотрите также:
Муж радистки Кэт и ее личная жизнь
Екатерина Градова училась на последнем курсе школы-студии МХАТ и блистала в спектакле «Таланты и поклонники», когда ее впервые увидел будущий муж радистки Кэт Андрей Миронов. С первого взгляда на нее, в нем зародилась идея пригласить талантливую актрису в Театр сатиры.
Букет сирени
Главный режиссер театра Валентин Плучек пригласил Екатерину в труппу. Но наказал остерегаться «половых беркутов», в особенности Миронова. Напуганная девушка буквально сбежала от новоявленного друга, не зная, что тот не намерен сдаваться.
Уже на второй день знакомства Андрей приехал к ней на съемки «Семнадцати мгновений весны» — с букетом сирени и банкой клубники, представившись женихом. Обаятельный, харизматичный Миронов буквально вскружил ей голову. Каждый вечер забирал со съемок и неустанно восхищаясь ее длинными ногами.
Читайте также: Элеонора Беляева: трагическая ошибка привела ее в «Музыкальный киоск»
Артист не спрашивал выйдет ли она за него — просто привез в ЗАГС, поставив перед фактом. Однажды Андрей признался матери, что в детстве ему приснился сон, в котором у него была прекрасная жена Екатерина и чудесная дочурка Машенька. Когда он познакомил Градову со своей матерью, та сразу поняла, что сын нашел свою «Екатерину».
Нежные отношения
Их отношения были переполнены нежностью и трепетом. Мужчина не переставал удивляться, что подобные чувства существует в реальности. Андрей обеспечивал семью деньгами, продуктами: во времена дефицита на их столе всегда было, что поесть.
Градова же, радовала любимого различными изысками, перечитывая кулинарные книги. Интеллигентный, тактичный Миронов никогда не повышал голоса, всегда был в хорошем настроении и сыпал шутками.
Для их единственной дочери Марии он стал прекрасным отцом — нежным и заботливым. Он отчаянно хотел еще двоих — мальчика Андрея, и девочку, непременно Катюшу.
Несмотря на обилие положительных качеств, Миронов был очень требовательным человеком. По словам Градовой, он не позволял ей надевать платья со слишком открытым вырезам. Не отпускал супругу на съемки и хотел, чтобы она совсем ушла из актерской профессии. Артистка покорно отказывалась от съемок, но продолжала играть на сцене Театра сатиры.
Идиллия рухнула
Их семейная идиллия рухнула, когда Екатерина узнала о многочисленных изменах мужа. Она попросту не могла делить его с кем-либо. Мать Андрея Мария Владимировна на долгие годы затаила на актрису обиду, считая, что ее решение о разводе сгубило Андрея.
Екатерина Градова сейчас
Сейчас Градова полагает, что поступила поспешно, пойдя на поводу у гордости и обиды. И не найдя в себе женской мудрости простить любимого человека. Умению прощать, она стала учиться лишь придя к Богу.
Читайте также: Марианна Цой: что случилось с женой лидера группы «Кино»
В детстве их дочь Мария тяжело заболела. От отчаяния Градова вызвала к высшим силам, которые откликнулись и излечили девочку. Затем спасли и ее саму: после развода с мужем, Екатерина долгое время тяжело болела. Врачи были уверены, что она не выживет. Но храмы и молитвы подарили ей второй шанс.
Кто сейчас муж радистки Кэт
Вера свела ее и с нынешним мужем — физиком Игорем Тимофеевым, с которым они познакомились во время паломничества. Обвенчавшись, супруги усыновили трехлетнего Алексея, ровесника внука Градовой. Сейчас парню уже 26 лет.
Мария пошла по стопам отца, став знаменитой актрисой. Она также частично исполнила его мечту, родив Андрея-младшего.
Градову к роли радистки Кэт готовила разведчица, дважды рожавшая нелегально
В реальной жизни у Екатерины тоже оказалось двое детей: родной и приемный
Фото: Кадр из видео
Екатерина Градова не была первой в «очереди» на роль советской разведчицы-радистки Кэт в «Семнадцати мгновениях весны». Как рассказывала в свое время автору этих строк участница съемочной группы художник по костюмам Мариам Быховская, сперва режиссер Татьяна Лиознова хотела видеть в образе «русской пианистки» совсем молоденькую еще тогда Ирину Алферову. Однако по каким-то причинам этот «пасьянс» не сложился. И тогда на роль Кэт пригласили мало кому известную актрису театра Сатиры Екатерину Градову.
Интересный момент: в 1971-м помимо «Семнадцати мгновений…» Градова пробовалась еще на роль в другом фильме «про войну», ставшим знаменитым – «А зори здесь тихие». Актрисе предложили было сыграть Риту Осянину, но после проб она получила отказ. Создателям фильма показалось, что Градова не слишком органично выглядит в роли молодой женщины, воюющей в дремучих лесах против диверсантов и лихо стреляющей по гитлеровцам из автомата.
В результате у Ростоцкого в «Зорях» снялась другая актриса, а Екатерина Георгиевна, оказавшись среди отобранных на роли для сериала по сценарию Юлиана Семенова, стала одной из звезд советского экрана.
По воспоминаниям Мариам Быховской, во время работы над картиной про Штирлица у съемочной группы было много консультантов из «органов». Их удалось заполучить, благодаря большому интересу, проявленному к созданию фильма самим председателем КГБ Юрием Андроповым.
В числе прочих «работников невидимого фронта» появилась и «подсказчица» для экранной радистки Кэт.
О таком консультанте Лиознова попросила во время разговора с одним из заместителей Андропова, генералом Цвигуном, которому было поручено курировать съемки фильма. Исполнительнице роли фрау Кин нужно хорошенько понять специфику поведения женщины-разведчицы в реальных условиях: как она совмещает работу нелегала с повседневной жизнью – ведением домашнего хозяйства, заботой о муже, воспитанием детей…
Генерал все понял и отдал соответствующие распоряжения. Уже вскоре Екатерину Градову познакомили с женщиной довольно неприметного вида, лет 50-ти: «Вот она сможет ответить на ваши вопросы».
Вот на этом моменте в разговоре-консультации с Екатериной Градовой экс-разведчица задержалась. Филоненко объяснила актрисе, что рожать пришлось в китайском Харбине, и конечно даже в столь сложный для женщины момент нужно было полностью соответствовать легенде. Во время родов женщина-нелегал полностью контролировала свое поведение и никаких разоблачающих ее криков «Мамочка!» на русском себе не позволила, все возгласы были только на «родном» чешском. А после родов для подтверждения легенды малышку ее родители даже крестили не в православном, а в католическом (как и подобает чехам) храме. Несколько лет спустя, уже во время работы «под прикрытием» в Южной Америке Анна Филоненко родила еще одного ребенка, — и вновь, не выходя из своей роли политической эмигрантки-чешки.
Все эти эпизоды бывшая разведчица рассказывала Градовой, так и не назвав ни одной фамилии. Даже сама представилась вымышленным именем. Дело в том, что тогда, в 1971-м супруги Филоненко, хотя уже и не являлись действующими сотрудниками спецслужб, однако по-прежнему оставались засекреченными персонами. Имена этих отважных людей и некоторые эпизоды из их работы были обнародованы СВР лишь много лет спустя – в 1998 году, после смерти Анны Федоровны и ее супруга.
Так что Екатерина Градова на протяжении более четверти века не знала, как же в действительности зовут ту советскую разведчицу, которая стала прототипом ее героини.
Справедливости ради надо сказать, что у «русской пианистки» из знаменитого телефильма оказалось немало оппонентов среди профессионалов – ветеранов советских спец-служб. Вот что довелось услышать корреспонденту «МК» от одного из бывших сотрудников «органов», отец которого долгое время проработал в разведывательных структурах.
«Когда начали показывать этот сериал про Штирлица, отец посмотрел только первые несколько серий. И после этого заявил, что авторы нагородили полнейшую чепуху. Особенное раздражение вызвала ситуация с героиней Градовой: не мог профессиональный разведчик допустить, чтобы его радистка забеременела и уж тем более довести дело до родов. Должен был либо заставить прервать беременность, либо организовать уход такого агента и просить центр, чтобы прислали нового радиста… Столь же непрофессионально, волею создателей сериала, ведет себя Кэт и выполняя непосредственно работу радистки-нелегала. Разве настоящая радистка на ее месте допустила бы такую вопиющую оплошность – не протерла после очередного сеанса связи все ручки, кнопки, поверхности рации, чтобы уничтожить следы пальцев – своих и резидента. »
Однако эти нюансы привлекают внимание лишь знающих людей. На впечатления, полученные простыми зрителями от сериала, от игры участвующих в нем артистов, они никоим образом не влияют. Так что подавляющее большинство наших сограждан, представителей уже нескольких поколений, продолжают восхищаться «сагой про Штирлица» и любить исполнителей ролей. И в их числе – Екатерину Градову, которая именно благодаря съемкам в «Семнадцати мгновениях…» в одночасье стала знаменитой.
Между прочим, некоторые коллизии ее экранной героини перекочевали в дальнейшем в жизнь самой актрисы. По сценарию фильма, радистка Кэт уезжает из нацистской Германии к «нейтралам» вместе с двумя младенцами – родным ребенком и дочкой убитого спасителя-солдата Гельмута. Так вот в реальности у Екатерины Градовой тоже оказалось двое детей – родной и приемный. От первого мужа, актера Андрея Миронова она родила дочь Марию, а выйдя замуж вторично Екатерина Георгиевна с ее новым супругом усыновили мальчика из детского дома.
Кэт и другие. Незаметные герои-радисты Великой Отечественной.
Кэт и другие. Незаметные герои-радисты Великой Отечественной
. Читатели романа Юлиана Семенова «простились» с Кэтрин Кин 16 марта 1945 года в 23 часа 28 минут: она уезжала с детьми из Берна в Париж, уже освобожденный от немцев. А интересно было бы знать, как сложилась дальнейшая жизнь Кэт – Кати Козловой. Однажды я слышал «продолжение» этой истории из первых уст, от Юлиана Семенова, с которым был знаком. Встречались мы редко, но как-то быстро перешли на «ты». И вот – я тогда работал в редакции «Советского спорта» – вахтер по телефону сообщил мне о приходе посетителя. Я спустился на первый этаж: ба, Юлиан Семенов!
———————————
http://amnesia.pavelbers.com/Stranizi%20istorii%20razvedki%2029.htm
Радистки-партизанки Валентина Донова, Нина Кочеткова, Клавдия Ромашова, Зоя Копылова.
Партизанские радисты использовали легкие (10 кг) радиостанции «Север» (на фото слева) с дальностью действия до 400 километров. Создал рацию московский изобретатель Борис Михалин в 1940 году. Производили «Север» в блокадном Ленинграде и самолетами отправляли на большую землю
Незаметные герои-радисты Великой Отечественной
Читатели романа Юлиана Семенова «простились» с Кэтрин Кин 16 марта 1945 года в 23 часа 28 минут: она уезжала с детьми из Берна в Париж, уже освобожденный от немцев. А интересно было бы знать, как сложилась дальнейшая жизнь Кэт – Кати Козловой. Однажды я слышал «продолжение» этой истории из первых уст, от Юлиана Семенова, с которым был знаком. Встречались мы редко, но как-то быстро перешли на «ты». И вот – я тогда работал в редакции «Советского спорта» – вахтер по телефону сообщил мне о приходе посетителя. Я спустился на первый этаж: ба, Юлиан Семенов!
– Понимаешь, старик, проходил по улице, увидел вывеску. У вас есть буфет? Покорми меня, я голоден, как испанский волк. В кармане ни гроша.
В редакционном буфете супы закончились, но еще был винегрет, остывшее жаркое и омлет. Юлиан быстро справился с закуской и жарким и дипломатично произнес:
– Я бы съел еще чего-нибудь.
Я направился к стойке. Буфетчица шепотом спросила:
Получив утвердительный ответ, она сама принесла винегрет и горячий омлет, села за столик, вздохнула:
– Скажите, Кэт уехала? Я так переживаю за нее, даже всплакнула.
– Да, она приехала в Париж, – ответил Юлиан. – Там уже работала советская миссия, ее отправили в Москву.
– И они, конечно, с ней. Ей и детишкам помогли.
– Все равно с двумя трудно.
– Она встретила хорошего человека, вдовца, у него тоже был ребенок. И общий у них появился.
– Ой, как хорошо! Кофе хотите? Горяченького?
Это была высшая степень признания. Буфетчица принесла кофе, попросила:
– Увидите Кэт, скажите, что мы за нее волновались.
Юлиан кивнул головой. Провожая его к выходу, я спросил:
– Вдовца ты прямо тут придумал?
– Понимаешь, старик, не она одна меня об этом спрашивает. А что ответить?
Так я и не понял, обдумывал ли он именно такое продолжение «Семнадцати мгновений» или его экспромт родился в буфете «Советского спорта».
Не так давно я отдыхал в санатории «Озеро Белое» и там увидел объявление: «В 16 часов в конференц-зале состоится встреча фронтовиков. Приходите». Я пришел. Выступали мужчины и женщины, рассказывали фронтовые истории. Особенно привлек мое внимание рассказ Владимира Федоровича Гужова: он поведал, как из молоденьких девушек готовили радисток для заброски в партизанские отряды.
– Записывайте телефон Майи…
Хорошо, что рядом стояла скамейка. Оказывается, наша Майка вышла замуж, стала Романовой, поэтому мы ее и не разыскали. По возвращении из санатория я сразу созвонился с ней. Встретились через 66 лет. Майя оказалась секретарем Совета радистов-партизан Московского отделения Всесоюзного комитета ветеранов ВОВ.
Так я стал собирать материалы о радистах, сражавшихся в немецком тылу, встречаться с теми, кто еще жив. Радисты рассказывали о том, как их готовили. Существовали специальные школы – в Москве, Горьком, Саратове, Ленинграде и других местах.
Юбка с чужого плеча
Полгода обучения в московской специальной радиошколе №3 – и в январе 1943-го Валя Грибкова уже протягивала начальнику штаба партизанского движения Воронежского фронта бумагу: «В ваше распоряжение направляется…»
А вот второе задание Вали Грибковой оказалось неудачным. Когда подлетали к линии фронта, самолет обстреляли с земли, и летчик поднял машину выше запланированного. Поэтому, видимо, проскочил точку выброса. Валя приземлилась в 80 километрах от села, в котором ее ждали на конспиративной квартире.
– Перед заброской я из тонкой немецкой шинели сшила себе юбку, – рассказывала Валентина. – Очень гордилась обновой. За несколько дней дошла до нужного селения. В лесу закопала рацию, блоки питания. Подхожу к селу, навстречу полицай. И сразу спрашивает: с кого сняла шинель? А я и растерялась, не знаю, что сказать. В радиошколе нам десятки раз твердили: в вашей работе мелочей нет. Но как все можно предугадать? Что я – не могла юбку из «нашей» материи сшить?
Валентину отвели в комендатуру, по ее следам пустили овчарку. Собака привела к спрятанной рации. Грибкову передали немцам. Захват вражеского радиста всегда считался большой удачей – ведь ему известны шифр, коды. Пускай только свои, но и это немало. Можно узнать, о чем он успел сообщить своему командованию, а также попытаться ввести противника в заблуждение. Радиста сразу передавали спецслужбам – там знали, как с ним работать.
Грибкову отвезли в город Богодухов, в гестапо. Заставили передать радиограмму: приземлилась, жду указаний. До заброски условились, что если в тексте появятся три точки, значит, радист «под колпаком». В следующей передаче удалось вставить три точки и подписать текст не псевдонимом Молекула, а своей фамилией, что запрещалось.
– Радиоузел потребовал подтвердить три точки, – рассказывала Валентина. – Немцы, естественно, прекратили радиоигру. Но главное было сделано. Нас выбрасывали, чтобы подготовить место для высадки десанта. Командование поняло, что задание не выполнено, десантирование отменили, удалось избежать потерь. Но об этом я узнала уже после войны.
Грибкову перевезли в Киев, оттуда отправили на запад. Вместе c несколькими девушками ей удалось бежать из эшелона. После скитаний группа наткнулась на партизан. А когда отряд соединился с частями Красной армии, Грибковой заинтересовался «Смерш». Фильтрационный лагерь, допросы в тюрьме. И только в конце 1945 года перед ней извинились и она вернулась домой, в подмосковный Реутов.
Подвели под «Монастырь»
Наверное, все разведки мира используют так называемые радиоигры, когда удается захватить агента вместе с рацией. Этот агент может согласиться работать против своих хозяев – то есть передавать им дезинформацию, составленную контрразведкой противника. За время войны наши спецслужбы захватили свыше 400 агентурных радиостанций немцев – как правило, вместе с радистами. Всего за время Великой Отечественной велось около 200 радиоигр.
4 апреля 1944 года Сталин созвал в Кремле совещание, на котором рассматривалась ситуация с радиоигрой «Монастырь» и возможность изменения ее стратегических целей на заключительном этапе войны. Ответственные сотрудники спецслужб сели за разработку новых планов. Эта радиоигра продолжалась до последнего дня войны. Наш разведчик Александр Демьянов (псевдоним – Гейне) несколько раз переходил линию фронта, встречался с руководителями германской разведки, получал от них задания и отчитывался о проделанной работе – передавал им сведения, подготовленные нашим Генштабом. Гейне (немцы дали ему кличку Макс) вызывал связников, курьеров с рациями, деньгами и документами. На конспиративных квартирах их тихо брали чекисты. Но, несмотря на эти провалы, абвер продолжал удовлетворять запросы Макса: курьеры регулярно доставляли по адресам, указанным агентом, новые рации, шифры и деньги.
Немецкие разведчики гордились этой операцией. О ней знало высшее руководство страны. Гитлер наградил Макса за храбрость Железным крестом I степени с мечами. Почти невероятно: за одну и ту же операцию один и тот же человек получил правительственные награды двух воюющих сторон. Ни разу у германских спецслужб не возникало подозрений в достоверности сообщений Макса. Чтобы немецкие спецслужбы не усомнились в его успехах, некоторым связникам не мешали возвращаться в Берлин. И те докладывали: Макс действует эффективно и надежно законспирирован.
Радиоигра «Монастырь» завершилась 8 мая 1945 года. Ас германской разведки Отто Скорцени констатировал: «После 8 мая ничто больше не нарушало молчание в эфире». Замолчал и передатчик Гейне – некого было больше дезинформировать. А может быть, зря замолчал. Дело в том, что генерал Гелен, курировавший в гитлеровской разведке советское направление, после войны стал руководителем германской спецслужбы. Так вот, Гелен еще многие годы считал, что Макс удачно внедрился в советский Генштаб. Он даже предлагал его американцам как надежный источник информации из высших военных кругов СССР. (Правда, разведка США с недоверием отнеслась к совету германского генерала.)
Александр Петрович Демьянов умер в 1978 году и похоронен в Москве на Введенском (Немецком) кладбище.
Вызываем огонь на себя
10 мая 1944 года в польском районе Дембица приземлилась десантная группа из партизанского отряда имени Пожарского. В Украинский штаб партизанского движения тотчас ушла радиограмма: все десять человек собрались, приступаем к выполнению задания. Радисты Анатолий Гурнов и Александра Лунева каждый день выходили на связь. Особенно много им пришлось потрудиться, когда отряд, разросшийся до двухсот человек, обнаружил необычный полигон, похожий на аэродром, но без самолетов. Полигон охраняли не только военные, но и гестапо; охранники располагали тяжелым вооружением. Разведка выяснила, что это был полигон для испытания «оружия возмездия» – так гитлеровцы именовали ракеты «Фау-2».
Партизаны определили координаты полигона, систему ПВО. Радисты передали информацию в Центр. В одну из ночей всех разбудил гул десятков бомбардировщиков и сильные взрывы. Полигон перестал существовать, а отряд имени Пожарского получил приказ перебазироваться на территорию Словакии, где назревало восстание против оккупантов.
Когда отряд входил в словацкое село Осадне, все жители высыпали на улицы. Словаки узнали, что в отряде есть радиостанция, и попросили партизанского командира дать им послушать Москву. Командир Леонид Беренштейн задумался: сухие батареи садились быстро, заменить их удавалось не всегда, на счету каждая секунда работы. Но тут такая необычная просьба, и он кивнул радистке Шуре Луневой: давай! Из хаты вынесли стол, на который взгромоздили безотказный «Север», паренек с антенной взобрался на дерево. Лунева быстро вышла на московскую волну. Через две-три минуты подняла руку, призывая к тишине. Все замолкли, и из больших черных наушников раздался голос:
– Говорит Москва! Передаем последние известия.
Наверное, не все словаки хорошо поняли русскую речь, но главное дошло: Красная армия наступает. Радиосеанс оказался посильнее многих пропагандистских мероприятий.
В этом партизанском отряде еще не раз использовали радиопередатчик не по прямому назначению. Как-то в районе Дуклинского перевала отряд готовился к совместной операции с частями Красной армии. Немецкая разведка стала появляться на флангах. Надо было отвлечь противника. Решили: две группы партизан отправляются в горы, и там радисты выходят в эфир. Сеанс не более двух минут – и бегом в другое место. Немцы пеленговали радиостанции и открывали огонь по квадратам, которые уже покинули радисты. Вскоре пеленгаторы засекали радиостанции в новых координатах, опять обстреливали обнаруженные точки, но вновь безрезультатно – радисты успевали уйти в другие пункты. На военном языке эта опасная игра называется «вызывать огонь на себя». Редкий случай: обошлось без потерь.
Жительница городка Сеща в Брянской области Аня Морозова попала в спецшколу в 23 года. В 1944-м в составе разведгруппы ее забросили в Восточную Пруссию. Четыре месяца Морозова почти ежедневно садилась за рацию: командованию передавались сведения о передвижениях немецких войск, состоянии оборонительных сооружений. С наступлением зимы разведгруппа, изрядно поредевшая в боях, перебралась в Польшу. 31 декабря 1944 года группа приняла последний бой. Радистка отстреливалась до последнего патрона. А когда они закончились, подорвала себя гранатой, уничтожив и секретный шифр. Через 20 лет после Победы Анне Морозовой посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.
Любовь Туманова была чуть старше Морозовой. Тоже окончила спецшколу, была заброшена в тыл противника на территорию Карелии. Группу окружили каратели. Люба взорвала себя и радиостанцию гранатой.
Москвичке Кларе Давидюк исполнилось только 17 лет, когда ей удалось стать радисткой в отдельном радиобатальоне. За выполнение задания в германском тылу она была награждена орденом Красной Звезды. А летом 1944 года Клара стала радисткой партизанского отряда в Белоруссии. В районе города Слоним завязался неравный бой между фашистами, Кларой и раненным в обе ноги командиром отряда. Уйти было невозможно. Уничтожив 22 немецких солдата, командир и радистка взорвали себя противотанковой гранатой.
Радистке партизанского отряда имени Чапаева Вере Бирюковой не было и 22-х, когда отряд попал в окружение в районе города Могилев-Подольск. Последнюю гранату Вера бросила себе под ноги.
Совещание командиров партизанских отрядов у Верховного главнокомандующего подходило к концу. Сталин сказал: «Ну, теперь говорите, что вам нужно». Одни просили вооружение, другие – боеприпасы, кто-то – толковых агитаторов. А Герой Советского Союза Михаил Ромашин попросил радиста с рацией. Когда ему дали список выпускников (это был первый выпуск) московской спецшколы №3, Михаил Петрович указал на радистку Клавдию.
– Интересно, почему он вас выбрал?– спрашиваю Клавдию Георгиевну.
– Наверное, потому что фамилии у нас были схожие, – улыбается она. – Это я сейчас по мужу Пукемова. А тогда была Ромашова.
Сентябрьской ночью 1942 года двадцатилетнюю Клаву Ромашову сбросили в условленном месте Брянской области. На спине – мешок с рацией и блоками питания, автомат с дисками. И конечно, парашют, который она увидела тогда впервые. Правда, был десятиминутный инструктаж: что делать, если основной парашют не раскроется, как пользоваться запасным. Подвели к открытой двери, легонько толкнули… Парашют зацепился за высокую сосну. Ножом перерезала стропы и шлепнулась на землю. А вокруг уже сновали партизаны, кто-то негромко звал: радистка, где ты? Так началась партизанская жизнь Клавдии.
Приближалось наступление советских войск. Москва поставила задачу: воспрепятствовать переброске немецких частей по рокадной (идущей вдоль линии фронта) дороге. Штаб партизанских бригад разработал план операции, к выполнению которой привлекались пять партизанских отрядов. Командование возложили на Ромашина. Прибавилось работы и у радистки: помимо Москвы и своего штаба, надо было поддерживать связь и с остальными отрядами. А в день операции именно от устойчивой связи зависел успех.
Связь была бесперебойной. Отряд, в котором радистом был Николай Елисеев, действовал с юга; Клава Ромашова – в группе, наступавшей с севера. Южный отряд вошел в низину, и Клава плохо слышала Елисеева.
– Я посадил помощника на лошадь, – рассказывал мне Николай Сергеевич, – дал ему шест с антенной. Через минуту Клава отстукивает цифру пять. Это сигнал: слышимость хорошая. Группа подрывников прорвалась на мост. На глазах у Клавы рухнули мостовые пролеты. 28 суток важнейшая магистраль бездействовала.
. Радистка Наталья Аристова вышла замуж в результате «секретной операции». Ее готовили к тому, чтобы она могла связываться с советским командованием и вести подпольные передачи из столицы, если бы немцы сумели занять Москву. Задание было на первый взгляд простым: до возможного появления немцев устроиться на работу лаборанткой на водопроводной станции, снабжавшей столицу питьевой водой. Для правдоподобия ее «выдали замуж» за начальника цеха Игоря Щорса (он был троюродным братом героя Гражданской войны Николая Щорса).
Игорь Александрович имел диплом горного инженера, но еще и учился в школе особого назначения, которую закончил 21 июня 1941 года. Молодой чекист получил задание для подпольной работы в Житомире. Но в конце июля 1941-го это задание заменили другим: он стал руководителем группы и начальником цеха насосной станции, а его «жена» Аристова – лаборанткой. Радистка Аристова получила коды, шифры и две радиостанции. Одну вмонтировали в спинку сиденья автомобиля, вторую надежно упрятали на квартире «мужа».
Но немцы Москву не взяли. Радистка Аристова сдала радиостанции и стала женой Игоря Александровича. Обычно люди знакомятся, сходятся, потом расписываются. А тут наоборот: сначала им выдали документы, что они муж и жена, и лишь потом они стали ими по-настоящему. Видимо, практика засылки групп в составе «мужа и жены» нравилась руководителям спецслужб. И Юлиан Семенов в группу Штирлица включил радистку Кэт и ее мужа Эрвина, тоже радиста.
Горьковчанину Николаю Елисееву шел восемнадцатый год, когда он стал курсантом московской спецшколы № 3. Случилось это в январе 1942 года, а в июне его забросили в Брянскую область, где он стал радистом-разведчиком в отряде имени Ворошилова. Затем, с перерывами на лечение после ранений, находился в немецком тылу в Орловской, Курской, Сумской, Гомельской, Пинской областях до середины 1944 года. Тысячи километров с «Севером» за плечами, сотни радиограмм, переданных в штабы партизанского движения.
– Шифр и код так въелись в память, что при шифровке и расшифровке телеграмм для командиров бригад и отрядов обходился без кодовых книжиц, – рассказывал Николай Сергеевич. Сейчас он возглавляет Объединенный совет партизан и подпольщиков Московского комитета ветеранов войны. На учете – 519 человек. Николай Сергеевич протягивает мне список из 26 фамилий.
– Это наши товарищи, погибшие во время войны. Кого-то захватили каратели, но радисты отказывались сотрудничать с врагом. Их расстреливали. Кто-то погиб в бою. Список, конечно, не совсем полный. Иные командиры партизанских отрядов сами не знали, что стало с их радистами.
В списке, который дал мне Николай Елисеев, значилось 13 женских фамилий и столько же мужских. Буквально на другой день я разговаривал с Майей Романовой, и она назвала еще двух погибших радисток из ее отделения спецшколы №3, Лидию Ильину и Татьяну Ежову. Кстати, всего эта спецшкола выпустила 1275 радистов.
Но дело двигалось: писались письма, запросы, публиковались заметки в газетах. Пошли ответы ветеранов, появились фотографии, экспонаты. Открытие музея стало праздником. Многие впервые встретились здесь после войны
источник- Владимир ШЛЯХТЕРМАН «Совершенно секретно»