Как звали злую старуху хозяйку похъелы
В карельской мифологии, которая очень подробно изложена в эпосе «Калевала», есть интересный персонаж – старуха Лоухи. Хозяйка мрачной и холодной страны Похъёла. Страна Похъёла – противоположность цветущему и солнечному краю «Калевала». Лоухи в мифологических статьях обычно сравнивается с бабой Ягой или Снежной королевой.
Оказавшись в морозной зимней Карелии, я сразу вспомнила страну Похъёла из эпоса.
Снегу в Похъёле немало,
Льду в деревне той обилье:
Снега реки, льда озера,
Там застыл морозный воздух;
Зайцы снежные там скачут,
Ледяные там медведи
На вершинах снежных ходят,
По горам из снега бродят;
Там и лебеди из снега,
Ледяных там много уток
В снеговом живут потоке,
У порога ледяного.
В начале эпоса Лоухи похожа на бабу Ягу, которая накормит-напоит путника, а потом спрашивает.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Говорит слова такие:
«Так из сырости ты выйди
И пройди ко мне тропинкой,
Расскажи своё несчастье
И судьбу свою поведай».
Вот его из места плача
И из места злой кручины
Лоухи в лодку принимает,
На конец ладьи сажает
И сама гребет старуха,
Направляет Лоухи лодку,
Прямо в Похъёлу стремится,
В дом свой гостя доставляет.
Там голодного кормила,
Платье мокрое сушила
И неделю растирала,
Растирала, согревала;
Старец выздоровел скоро,
Стал герой опять здоровый.
Начала расспросы Лоухи.
А помогла Лоухи старому кудеснику Вяйнямёйнену из страны Калевала, который принес ей потом немало хлопот.
У Лоухи было две дочери-красавицы. Самую прекрасную дочь она обещала в жены мастеру Ильмаринену, если он сделает волшебную мельницу Сампо, которая сама мелит. Хозяйка просит мельницу не для себя, а для своего народа.
О кузнец ты Ильмаринен,
Вековечный ты кователь!
Ты сумеешь сделать Сампо,
Крышку пеструю сковать мне
Взяв конец пера лебедки,
Молока коров нетельных,
От овечки летней шерсти,
Ячьменю зерно прибавив?
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Редкозубая старуха,
Быстро в горницу уходит,
Говорит слова такие:
«Дочь моя, что всех моложе,
Всех детей моих прекрасней!
Нарядись получше нынче,
Выйди в платье понарядней,
Ты навесь прекрасный жемчуг,
Грудь укрась как можно краше,
Шею ты укрась поярче,
А височки попестрее.
О румянце щек подумай
Да о блеске глаз помысли!
Ведь кузнец-то вековечный,
Знаменитый Ильмаринен,
Прибыл выковать нам Сампо,
Крышку пеструю устроить».
Дочка Похъёлы, красотка,
Красота земли и моря,
Набрала получше платьев,
Понарядней из нарядов,
Их надела друг за дружкой,
Головной убор надела,
Медные взяла застежки,
Золотой прекрасный пояс.
Кладовую оставляет,
Со двора в избу проходит:
Красотой глаза блистают,
Вся она стройна, красива,
Все лицо её сияет,
На щеках румянец алый,
На груди сверкает злато,
Серебро в кудрях блистает.
Кузнец делает мельницу, женится на дочери Лоухи, и народ Похъёла живет припиваючи.
Сладко в Похъёле живется,
Если в Похъёле есть Сампо!
Там и пашни и посевы,
Там и разные растенья,
Неизменные там блага.
Холодные воды водопада
Все счастливы и довольны, но не уберег кузнец свою молодую жену, она погибла. Погоревав, он пытался сделать себе ее статую из золота, но не было тепла и любви в идоле. Тогда снова отправился кузнец к Лоухи.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Говорит слова такие:
«Плохо прежде поступила,
Дурно сделала я раньше,
Что дитя тебе вручила,
Отдала тебе ту дочку,
Чтобы юная скончалась,
Чтобы нежная погибла,
Точно в пасти злого волка,
В глотке страшного медведя.
Не отдам тебе вторую,
За тебя я дочь не выдам,
Чтоб с тебя смывала сажу,
Очищала бы от гари.
Я скорее брошу дочку,
Это детище родное,
В водопад, шумящий бурно,
В пасть пылающей пучины,
В страшный зев налима Маны,
В пасть зубастой щуки Туони».
Тогда кузнец увел девушку силой, но не было любви между ними. История закончилась печально, уличив жену в измене, кузнец превратил ее в чайку. Тогда волхв Вяйнямёйнен рассказывает кузнецу о своих намерениях украсть мельницу у Лоухи для народа Калевалы.
Тут кователь Ильмаринен
Быстро вновь уселся в сани.
Шумно мчится по дороге,
Головой поник печально,
Едет к родине обратно,
На знакомые поляны.
Старый, верный Вяйнямёйнен
На пути его встречает,
Говорит слова такие:
«Брат, кователь Ильмаринен!
Отчего ты так печален,
Шапка на сторону сбилась?
Ты из Похъёлы вернулся?
Как же Похъёла живет там?»
Отвечает Ильмаринен:
«Что ж ей, Похъёле, не жить там!
Сампо мелет неустанно,
И шумит немолчно крышка,
Мелет день для пропитанья,
А другой день для продажи,
Третий мелет для пирушки;
Говорю я справедливо,
Повторяю это снова:
Сладко в Похъёле живется,
Если в Похъёле есть Сампо!
Там и пашни и посевы,
Там и разные растенья,
Неизменные там блага».
Молвит старый Вяйнямёйнен:
«Брат, кователь Ильмаринен!
Где ж супругу ты оставил,
Знаменитую девицу,
Что один ты возвратился,
Без жены назад приехал?»
Сам кователь Ильмаринен
Говорит слова такие:
«Обратил в морскую чайку
Я жену свою дрянную,
И теперь на море чайкой
Все кричит она, все кличет,
Все шумит там по утесам,
Оглашает криком скалы».
У кузнеца волхв просит, чтобы тот выковал ему волшебный меч.
«Так поедем мы по суше,
Мы поедем по прибрежью!
Только ты клинок мне выкуй,
Огневой мне меч устрой ты,
Чтоб собак я разогнал им,
Похъёлы народ рассеял,
Ибо я иду брать Сампо
В деревнях, морозом полных,
В Похъёле туманно-мрачной,
В той суровой Сариоле».
Кудесник похищает мельницу и грузит ее на корабль. Лоухи, превратившись в птицу, устремляется за ним в погоню. Волхв предлагает ведьме поделить мельницу, чтобы обе страны жили хорошо и богато.
Молвит старый Вяйнямёйнен,
Говорит слова такие:
«О ты, Похъёлы хозяйка!
Хочешь, мы разделим Сампо
На краю земли туманной,
Там, на острове тенистом?»
Молвит Похъёлы хозяйка:
«Не хочу делить я Сампо,
Не хочу с тобой, несчастный,
Поделиться, Вяйнямёйнен!»
Но разгневанная Лоухи не намерена делиться своим добром. В схватке мельница ломается на части и падает в воду.
А сама орлица с шумом
На края свалилась лодки,
Точно с дерева тетерка,
Точно белка с ветки ели.
Ухватилася за Сампо,
Тащит пальцем безымянным,
Тащит Сампо прямо в воду,
Крышку пеструю роняет
Прямо с края красной лодки
В глуби синие потоков.
Так разбилось в море Сампо,
Крышка пестрая сломалась.
Потонули те обломки,
Те куски большие Сампо.
Кудесник выловил обломки, из которых мельницу собрали снова. Народ Калевалы зажил богато и сыто.
Разгневанная колдунья прокляла землю Калевалы и грозится наслать всяческие несчастья.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Говорит слова такие:
«У меня найдется выход,
У меня найдется средство
Против пашни и посевов,
Против пастбищ и растений,
Против месяца сиянья,
Против солнечного блеска:
Заточу в утес я месяц,
Я в горе упрячу солнце;
Я морозом заморожу,
Застужу я сильной стужей
Все, что вспашешь и посеешь,
Все посевы и запасы.
Я направлю град железный,
Набросаю град из стали
На твои большие пашни,
На прекраснейшее поле.
Вышлю из лесу медведя,
Редкозубого из чащи;
Пусть жеребчиков терзает,
Пусть кобыл он разрывает,
Пусть стада твои пожрет он,
Пусть коров твоих погубит.
Изведу народ твой мором
И весь род твой уничтожу,
Чтоб, пока сияет месяц,
Не было о нем и слуху».
Лоухи исполнила свои угрозы, она украла солнце и луну.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Редкозубая старуха,
Тут же солнышко схватила
И взяла руками месяц,
Унесла с березы месяц
И с сосны стащила солнце.
Унесла домой с собою,
В Похъёлу, страну тумана.
Дома прячет светлый месяц
В недра пестрого утеса,
Солнце, — чтобы не светило,-
В глубь горы, железом полной.
Говорит слова такие:
«Никогда светить не выйдет
Из горы на волю месяц,
Никогда не выйдет солнце,
Коли я не отпущу их,
Коль сама не дам свободы,
Жеребят доставя девять,
От одной рожденных матки!»
Только месяц был запрятан,
Только солнце было скрыто,
В глыбе Похъёлы скалистой,
В недрах гор, железом полных,-
Похищает Лоухи пламя,
Вяйнёлы огонь очажный,
Чтоб лишить огня жилища,
Чтоб лишить жилища света.
Ночь настала без просвета,
Мрак густой и бесконечный.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Редкозубая старуха,
Видит, к ней беда подходит,
Ей несчастье угрожает.
И летит, стремясь чрез воздух
Дальней Похъёлы достигнуть.
Из скалы пускает месяц,
Солнце выслала из камня.
А сама свой вид меняет,
В виде голубя явилась:
Запорхала, прилетела
К Ильмаринену на кузню.
Подлетела к двери птицей,
Голубком у двери села.
И промолвил Ильмаринен,
Сам сказал слова такие:
«Ты зачем сюда явился,
Прилетел к порогу, голубь?»
Из дверей ему ответил,
От порога этот голубь:
«Я затем здесь у порога,
Чтоб принесть тебе известье:
Из скалы уж вышел месяц,
Из утеса вышло солнце».
Заканчивается эта история гимном волхва луне и солнцу.
«Здравствуй, месяц серебристый,
Вновь ты кажешь лик прекрасный,
Здравствуй, солнце золотое,
Снова всходишь ты, сияя!
Из скалы ушел ты, месяц,
Ты ушло из камня, солнце,
Как кукушка золотая,
Как серебряный голубчик,
На своих местах вы снова,
Прежний путь свой отыскали.
По утрам вставай ты, солнце,
С нынешнего дня вовеки!
Каждый день приветствуй счастьем,
Чтоб росло богатство наше,
Чтоб к нам в руки шла добыча,
К нашим удочкам шла рыба!
Ты ходи благополучно,
И много меня с лесной нечистью.
Хранитель леса, в карельских мифах его зовут Тапио
Оглавление блога
Мой паблик вконтакте
Мой facebook, 
Мой instagram
Моя группа в Одноклассниках
Как звали злую старуху хозяйку похъелы
Посох Скальда запись закреплена
Старуха Лоухи и другие финские ведьмы
Старуха Лоухи — Хозяйка Севера, страны тьмы и мрака Похъелы в карело-финском народном эпосе Калевала, могущественная колдунья. Один из главных антагонистов «Калевалы» — с Лоухи вынуждены бороться главные герои Вяйнямёйнен, Ильмаринен и Лемминкяйнен.
Знаменита тем, что спрятала мельницу-самомолку Сампо в утесе за девятью замками, чтобы жители Калевалы не могли воспользоваться благами, приносимыми этой чудо-мельницей. Сампо вросло корнями в землю. В «Калевале» Похьёла — это страна, противостоящая Вяйноле — земле Калевалы. Она во многом враждебна калевальцам: там зарождаются болезни, оттуда идут холод и всякие невзгоды. Народные руны, рассказывающие о Похъеле как о чем-то противостоящем эпическим героям народе, не знают имени властительницы. Она всегда лишь «хозяйка Похъелы». Имя Лоухи (Ловхи, Ловитар, Ловетар, Лоуки и др.) встречается только в заклинаниях, где оно принадлежит приносящему зло и болезни существу в женской ипостаси. Слово lovi, с которым иногда связывают происхождение рассматриваемого имени, означает щель, расщелину в земле, где обретается подземный дух. Отсюда название состояния шамана, который в трансе «падает в расщелину» — lankeaa loveen. Другие авторы выводят этимологию слова Ловхи из имени скандинавского божества Локи или имени его матери Лауфей.
Тут взяла хозяйку зависть.
Принялась усердно думать:
гибелью какой осилить,
извести какою смертью
Вяйнолы народ упрямый,
Калевалы населенье.
Ловхи Укко умоляет,
Павванне смиренно просит:
«Ой ты, Укко, бог верховный,
Калевы народ повергни,
порази железным градом,
жалами стальных иголок.
Улеглась спиною к ветру,
боком к лютой непогоде,
к ледяному вихрю задом,
передом к восходу солнца.
Налетел великий ветер,
яростный порыв с востока,
плод надул девице глупой,
наградил тяжелой ношей
на поляне без растений,
на земле без всяких кочек.
Вот в конце луны девятой,
даже на десятый месяц
чрево сделалось тяжелым,
сделалась тугой утроба.
Все не может разрешиться,
все не может плод явиться.
Вот и место поменяла,
ложе новое сыскала.
Захотела разрешиться
на источниках зыбучих,
на ключах болот плескучих.
Не нашла и там местечка,
чтоб свое облегчить чрево.
Захотела разродиться,
попыталась разрешиться
в пене огненных порогов,
в круговерти водопада,
в падуне из трех уступов,
у девятого обрыва.
Все не может разрешиться,
облегчить не может чрево.
Тут, поганая, взревела,
разрыдалась, образина.
Не поймет, куда же деться,
побежать куда, не знает,
чтоб свое облегчить чрево,
чтоб родить свое потомство.
Бог сказал с высокой тучи,
молвил с облака Создатель:
«На болоте есть трехстенок,
есть на берегу закуток
в темной Похьеле суровой,
в сумеречной Сариоле,
там ты можешь разрешиться,
чрево тяжкое облегчить.
Ловхи, Похьелы хозяйка,
редкозубая старуха,
повела девицу в баню,
по деревне проводила,
незаметно для деревни,
неприметно для соседей.
Тайно баню натопила,
выветрила быстро горечь,
двери пивом окропила,
облила все петли квасом,
чтобы двери не скрипели,
не повизгивали петли.
Так потом заговорила,
слово молвила такое:
«Дева Каве, дочь природы,
Каве, дева золотая,
старшая средь женщин в мире,
мать первейшая из сущих!
Если этого все мало,
ой ты Укко, бог верховный:
поспеши в нужде на помощь,
помоги в беде несчастной!
Мучается здесь девица,
в резях чрева изнывает
посреди густого дыма,
на полке чужой парилки.
С золотой приди дубинкой,
с палицею в правой длани!
Разнеси ты все препоны,
косяки раздвинь дверные,
разомкни затворы божьи,
тайные сломай засовы,
пусть пройдет большой
и малый,пусть проскочит
слабосильный».
Тут уж гадкая девица,
Туонелы слепая дочка,
чрево тихо опростала,
нарожала деток злобных
под накидкой с медной ниткой,
пологом из легкой дымки.
Девять принесла детишек
лишь одною ночью летней,
лишь с одной подачи пару,
лишь с одной подтопки бани
из одной своей утробы,
переполненного чрева.
Трактовка образа Лоухи после внимательного прочтения «Калевалы» и обдумывания, совершенно меняется. Это удивительно умная женщина, которая имела замечательную семью. Она любила своих детей, а самое главное – любила свой род, свое племя. И ради него готова была на все. А какая она была гостеприимная и хлебосольная! Лоухи не хотела войны между двумя родами и ради мира отдала свою дочь замуж в Калевалу. Лоухи не настолько плоха, как нам говорили в детстве.
Почему так произошло? Да потому, что руны писались, так мне кажется, как раз при переходе от матриархального к патриархальному строю. Лоухи — это явно матриархат. Женщина-правительница. Потому и сделали из Лоухи отрицательный персонаж.
Лоухи отдала Илмаринену свою дочку в качестве выкупа за волшебную мельницу Сампо, которая и золото сама мелет, и хлеб. Но кузнец не усмотрел за своей женой, и она погибла. Долго печалился кователь, а Вяйнямейнен предложил: что ж ты так печалишься, поехали, заберем у Лоухи мельницу Сампо, раз уж ничего не осталось. Пусть она там не радуется. И поехали к старухе. Дай, мол, другую жену. А она: ты и за этой не усмотрел, зачем тебе другую давать? Тогда взяли невесту силой и увезли. Читаешь и понимаешь, насколько трагичен образ старухи Лоухи. Ведь у нее отобрали Сампо и двух дочерей. Понимаешь, насколько она пострадала в конечном итоге. Мы постоянно представляем ее злой колдуньей. А она – хозяйка. На свадьбу своей первой дочери она пригласила всех, кроме Лемминкяйнена. Все знали, что он буян, драчун, вот она его и не позвала. Свадьбу отыграли, об этом узнал Лемминкяйнен. Ах, меня не пригласили! И он приезжает к Лоухи, устраивает скандал и убивает ее мужа.
Старуха Лоухи – нормальная женщина. Хозяйка. Ученые считают, что ей было всего 35 лет. У нее красивые дочери. Она — верховный правитель, но в конечном итоге она теряет все, ее разоряют. Когда же она пытается наслать заклятье на Вяйнямейнена, у нее не получается, потому что Илмаринен и Вяйнямейнен — более сильные заклинатели. Безнадега полная!
Другие финские ведьмы- по одной из версий дочери Лоухи, по другой ее же ипостаси- кроме Ловеатар носят имена Вамматар,Kipu-Tyttö и Kivutar, богини болезней и страдания. Впрочем, в Калевале они как раз призываются для лечения всяких недугов:
Дева боли, чадо Туони,
ты сидишь на камне болей,
у истока трех потоков,
в быстрине трех рек широких,
жернова болезней вертишь,
каменную гору хворей.
Собери, сложи болезни
в жерло синего утеса
или вышвырни их в воду,
утопи в морской пучине,
где совсем не дует ветер,
где совсем не светит солнце.
Если этого все мало,
Кивутар, хозяйка хворей,
Вамматар, увечий дева,
приходите, будем вместе
возвращать здоровье людям,
создавать покой народу.
Туони и Туонетар- бог и богиня смерти в финской мифологии.
Как звали злую старуху хозяйку похъелы
Data: 09.07.2010 05:43 | Автор: Administrator
Источник: карело-финский поэтический эпос «Калевала»
Автор: обработку народных эпических песен сделал Элиас Лённрот (1802—1884)
По́хьёла в эпосе «Калевала» является источником зла, холода, болезней. Когда главный герой эпоса Вяйнямёйнен случайно попал в По́хьёлау, старуха Лоухи приютила его и пообещала женить на своей дочери и показать путь домой. За это Вяйнямёйнен должен был изготовить для Лоухи чудесную мельницу Сампо, которая могла в неограниченном количестве давать богатство, еду и прочие материальные блага.
Вяйнямёйнен хитростью отправил к Лоухи кузнеца Ильмаринена, который и изготовил мельницу.
Лоухи, Похъёлы хозяйка,
Редкозубая старуха,
Быстро в горницу уходит,
Говорит слова такие:
«Дочь моя, что всех моложе,
Всех детей моих прекрасней!
Нарядись получше нынче,
Выйди в платье понарядней,
Ты навесь прекрасный жемчуг,
Грудь укрась как можно краше,
Шею ты укрась поярче,
А височки попестрее.
О румянце щек подумай
Да о блеске глаз помысли!
Ведь кузнец-то вековечный,
Знаменитый Ильмаринен,
Прибыл выковать нам Сампо,
Крышку пеструю устроить».
Колдунья отнесла мельницу Сампо в гору Похъёлы и зарыла там. В земле чудесная мельница пустила три глубоких корня.
Но герои Калевалы не теряли надежды жениться на дочке Лоухи. Вяйнямёйнен и Ильмаринен снова поехали свататься. Лоухи больше понравился кузнец, тем более, что он изготовил в прошлом мельницу Сампо и она отдала ему свою дочь.
Тем времением, дочь Лоухи, жена кузнеца Ильмаринена, погибла. Сначала кузнец сделал себе золотую жену, но потом решил свататься ко второй дочке Лоухи.
Старуха естественно отказала. Тогда разгневанный Ильмаринен, Лемминкяйнен и Вяйнямёйнен решили отобрать у Лоухи мельницу Сампо, источник благополучия По́хьёлы. Они заколдовали воинов Лоухи и похитили мельницу.
Лоухи пустилась в погоню, превратившись в огромную птицу. Пока герои и Лоухи сражались, мельница разбилась и утонула. Обозленная Лоухи сначала наслала на Калевалу мор, затем медведя. Когда Вяйнямёйнен отбился от этих напастей, она украла солнце и луну. Но узнав, что герои собираются идти на нее войной, Лоухи испугалась и вернула светила на место.
Как звали злую старуху хозяйку похъелы
На золотой ее вершине сидит ясный месяц, а на золотых ветках улеглась семизвездная Медведица.
Смотрит Илмаринен на это чудо и не верит своим глазам.
И уговорил его. Полез Илмаринен на чудесную ель Зашелестели, зашептали со всех сторон ветки:
— Недогадлив ты, герой! Слишком ты прост, богатырь! Как ребенок лезешь на дерево, тянешься за призраком месяца, ловишь отблеск небесных звезд!
Но не слушает Илмаринен, о чем говорит ему ель, все выше и выше карабкается по стволу.
Подождал Вяйнемейнен, пока Илмаринен взобрался на самую вершину, и опять запел. От его могучего пения всколыхнулся воздух, зашумел над поляной проснувшийся ветер.
А песня Вяйнемейнена звучит все громче и громче:
— Ты неси героя, ветер,
На своей ладье воздушной,
Быстро мчи его отсюда В Похъелу, страну тумана,
В сумрачную Сариолу!
И сразу налетел вихрь, подхватил Илмаринена и понес его над землей по воздушному полю, по вольной дороге ветров, выше месяца, ниже солнца.
Прямо на двор хозяйки Похъелы принес его ветер и у самого крыльца опустил на землю, да так тихо, что даже сторожевые псы не услышали.
Вышла хозяйка Похъелы, злая старуха Лоухи, из дому, увидела незнакомца и удивилась.
Отвечает ей Илмаринен:
— Не для того я сюда пришел, чтобы косматый брехун искусал меня у чужих дверей, у незнакомых ворот.
— А скажи-ка мне, храбрый муж, не знаешь ли ты кователя Илмаринена? опять спрашивает его старуха Лоухи.- Не слышал ли ты про этого искусного кузнеца Калевалы? Уж как у нас в Похъеле ждут его, чтобы выковал он чудесную мельницу.
Отвечает ей Илмаринен:
— Слышал я об этом кузнеце, знаю этого кователя. Я и есть тот самый Илмаринен.
Тут хозяйка Похъелы, злая старуха Лоухи, побежала скорее в дом и говорит своей дочери:
— Дочь моя меньшая, ты, что всех моих дочерей краше, надень платье, из нарядных самое нарядное, выйди к гостю с румяными щеками, с веселыми глазами,- ведь это сам кователь Илмаринен пожаловал к нам в дом!
На шею жемчуг навесила. Голову налобником украсила.
Вышла она к Илмаринену убранная, разнаряженная, и словно светлее стало в доме.
Глаза у дочери Похъелы как звезды светятся, щеки алым румянцем горят, в волосах искрятся серебряные подвески, на платье золотой пояс сверкает, на руках медные запястья блестят.
А старая Лоухи уже сажает гостя за стол, досыта кормит, вволю поит, а потом говорит:
Но нету кузницы у хозяйки Похъелы, нет ни молота, ни наковальни. Негде Илмаринену выковать Сампо.
Стал он искать место для кузницы.
Ходит день, ищет другой. Наконец, на третий день, увидел Илмаринен могучий утес.
В первый день поставил он мехи. На второй день поставил наковальню. На третий день развел огонь и велел хозяйке Похъелы позвать самых сильных рабов, чтобы качали они мехи день и ночь.
А сам Илмаринен взял перышко лебедки, клочок овечьей шерсти, одно ячменное зернышко, смочил все молоком нетельной коровы и бросил в жаркое пламя.
С рассвета до рассвета раздувают рабы огонь в кузнице. На руках у них вздулись жилы, на пятках каменные мозоли наросли, но ни на шаг не отходят они от мехов.
Сломал Илмаринен этот лук и бросил в огонь. А рабам велел еще сильнее качать мехи, еще жарче раздувать пламя.
Тут стал он звать себе на помощь ветры, чтобы раздули они в его кузнице настоящий огонь. Прилетели быстрые ветры. Шумит западный ветер, дует восточный, с воем несется северный, навстречу ему мчится южный.
Три дня и три ночи бушевала буря. Черный столб гари поднялся от кузницы к самому небу. Дым и копоть смешались с облаками.
Схватила жадная Лоухи чудесное Сампо и побежала скорей к медной горе.
Крепче железных цепей держат они Сампо.
— Я свое слово сдержал, выковал тебе Сампо. Отдашь ли теперь за меня свою дочь, красавицу Похъелы, украшение земли и неба?
Как звали злую старуху хозяйку похъелы
Рано утром вышла из дому молодая работница, что прислуживала самой хозяйке Похъёлы, злой старухе Лоухи.
Поспорила она с солнцем, кто раньше встанет.
И вот еще петухи не пропели, еще солнце не открыло своих глаз, а она уже взялась за работу. Остригла пять овец, сняла шерсть с шести ягнят, наткала сукна, вымыла столы, чистым веником подмела пол, а потом собрала сор на медную лопатку и вынесла во двор.
И вдруг слышит — плачет кто-то вдалеке.
Бросилась она в дом и говорит старухе Лоухи:
— Слушай, хозяйка, кто-то стонет и плачет на берегу. Может, это малые дети слезы льют? Или женщины причитают?
Вышла старая Лоухи, хозяйка Похъёлы, на крыльцо, послушала одним ухом, послушала другим и говорит:
— Так не плачут дети. И женщины так не причитают. Это плачет сильный муж, могучий герой. Беги скорее, веди его ко мне в дом!
Побежала служанка на берег моря.
В густом ивняке нашла она Вяйнемейнена и привела в дом старухи Лоухи.
Весь он избит злыми волнами. Борода у него растрепалась, волосы повисли клочьями. Сотни ран у него на теле. Тысячу ударов обрушил на него ветер.
Спрашивает его хозяйка Похъёлы:
— Скажи мне, бедный старик, кто ты такой, откуда родом?
Отвечает ей Вяйнемейнен:
— Был я певцом в родных долинах Калевалы, в зеленых дубравах Вяйнелы. На радость людям пел я свои песни, чтобы весельем начиналось их утро, чтобы светлым был долгий день и ясным — вечер. Но теперь постигло меня горе, и я сам не знаю, кто я такой.
— Какое же горе постигло тебя, Вяйнемейнен? — спрашивает старая Лоухи. — Поведай мне, какое несчастье случилось с тобой?
— Коли хочешь знать — слушай, — отвечает ей Вяйнемейнен. — Вот уже сколько дней не могу я найти дороги в родные места. Потому я и плачу, что по чужой земле ступают мои ноги, через чужие ворота вошел я на чужой двор, перешагнул через чужой порог, открыл чужую дверь. Не радует меня на чужбине и береза, больно ранит мое сердце ольха. Здесь все деревья — мои враги, каждая ветка бьет меня по лицу. Только ветер, что примчался с далекой моей родины, — мой товарищ. Только солнце, что светит над любимой Калевалой, — мой друг на этой чужой земле.
— Напрасно ты горюешь, Вяйнемейнен, — говорит ему старуха Лоухи. — Оставайся лучше здесь. Будет у тебя вдоволь и семги и свинины. Забудешь ты о своей Калевале, заживешь в нашем краю, не зная забот.
Отвечает ей Вяйнемейнен:
— Нет радости тому, кто покинул родину. Не знать ему счастья на чужбине.
— А что ты мне дашь, если я помогу тебе вернуться домой? — спрашивает злая Лоухи, хозяйка вечно мрачной Похъёлы.
— Выбирай, что тебе больше по душе, — говорит Вяйнемейнен. — Хочешь — дам шапку серебра, хочешь — мешок золота, а хочешь — лесные птицы будут петь для тебя свои песни.
— О старый, мудрый Вяйнемейнен, — говорит хозяйка Похъёлы, — ошибся ты на этот раз. На что мне серебро и золото? На что мне песни? Золото — только молодым забава, серебро — только коням украшение, а песни — одним лишь детям утеха. Скажи-ка мне лучше, сможешь ли ты выковать Сампо? Сможешь ли из пера лебедки, из клочка овечьей шерсти, из молока нетельной коровы да из ячменного зерна сделать мне чудесную мельницу, чтобы молола она когда надо муку, когда надо — соль, когда надо — деньги? Если скуешь мне Сампо, если украсишь пеструю крышку, я дам тебе в жены мою дочь и покажу тебе дорогу в родной дом. Снова будешь ты слушать пенье птиц в зеленых чашах Калевалы, кукованье кукушки в цветущих рощах Вяйнелы. А не выкуешь мне Сампо — не видать тебе больше родных мест!
Говорит ей Вяйнемейнен:
— Нет, не могу я выковать Сампо, не могу украсить пеструю крышку. Но если поможешь мне вернуться на родину, я пришлю тебе кователя Илмаринена. Самый искусный он во всем свете мастер. Ведь это он выковал небо, он выковал крышу воздуха — да так, что нигде ни одной зазубринки не видно и даже следов от клещей нигде не осталось. Илмаринен тебе и Сампо выкует.
Отвечает ему хозяйка Похъёлы, злая старуха Лоухи:
— Хорошо, поверю твоему слову. Покажу тебе дорогу на родину. Только уж дочери моей, моего весеннего цветочка, моей веселой птички, тебе не видать. За того отдам я ее замуж, кто выкует мне Сампо.
Вывела старая Лоухи из конюшни резвого коня, запрягла его в сани и говорит Вяйнемейнену:
— Слушай, что скажу тебе, — пока не доедешь до дому, не поднимай головы, не гляди на небо, а не то беда случится.