тэффи брошечка какой герой понравился больше всего и почему
«Брошечка», анализ рассказа Тэффи
Публикация
Рассказ Тэффи «Брошечка» опубликован в 1911 году в двухтомнике избранных рассказов (Тэффи. Юмористические рассказы. Кн. 2. Спб.: Шиповник, на обложке заглавие «Человекообразные»).
Жанр и литературное направление
По своей жанровой композиции сатирический рассказ Тэффи «Брошечка» является классической новеллой. Он имеет все те её признаки, о которых теоретики новеллы обычно судят, сравнивая свой объект с эталоном – «Декамероном» Дж. Боккаччо, день пятый, новелла девятая: о том, как знатный юноша, влюблённый в не менее знатную даму, лишается всего, и у него остаётся один сокол, которого, за неимением ничего иного, он под видом дичи подаёт на стол, когда эта самая дама наконец приходит к нему в гости, но с единственной целью – выпросить сокола для собственного сына…
Впрочем, у Боккаччо всё кончается хорошо для главных героев (для второстепенных – не очень: сын, так и не дождавшись сокола, умирает), а у Тэффи всё кончается плохо не только для главных героев, но и для второстепенных тоже. Но уж это связано не с жанром, а с художественным методом русской писательницы: она ведь не просто наследница традиций русской реалистической сатиры ХІХ столетия – её реализм зол и беспощаден в отношении тех «маленьких людей», которых гуманисты ХІХ столетия всячески щадили и по мере сил выгораживали.
Тема, сюжет, персонажи
Тема новеллы достаточно привычна для юмористики Тэффи и её современников – сатириков и юмористов. Это адюльтер, супружеская неверность. Не будучи моралисткой и ханжой, автор новеллы трактует данную тему не как «зло само по себе» (тогда не было бы нюансов, а следовательно, не было бы и самой этой новеллы). Но что бесит автора, так это непроходимые тупость и пошлость, отъявленное мещанство всех этих бесчисленных мелких чиновников и бездарных актрис – собственно, тех, кто составляет читательскую массу её популярных рассказов и, следовательно, покорно терпит насмешки над собой ради остроты читательских ощущений – собственно, ради остроты новеллистического сюжета.
Остроту сюжета обеспечивает детективная составляющая: персонажам приходится выяснять происхождение дешёвой брошечки, обнаруженной у Шариковых под диваном. Эта брошечка и является той сквозной деталью, тем «соколом», который, согласно классической теории новеллы, должен составлять сюжетный скелет каждого произведения, должен открывать путь и дверь к неожиданному исходу ситуации. Главная героиня новеллы Тэффи в финале именно так и заявляет: «Брошечка точно ключом всё открыла».
Шариковы, главные герои новеллы – достойные литературные прототипы своего однофамильца, будущего антигероя «Собачьего сердца» М. А. Булгакова. Совершенно безмозглые, одержимые похотью, они неспособны «сложить два и два» и готовы обвинить друг друга в причастности к брошечке, являющейся абсолютной дешёвкой даже для таких небогатых и нетребовательных господ, как они сами. В этом смысле «новеллистичность» и «детективность» произведения Тэффи, конечно, пародийны. Её «брошечка» – пародия на боккаччиевского «сокола» или даже на гоголевскую «шинель», из которой, как известно, «вышли» все гуманисты, защитники «маленьких людей». Новое поколение русских реалистов, поколение Тэффи, Зощенко, Булгакова, защищать этих «маленьких людей» отнюдь не намерено.
Второстепенные персонажи ничем не лучше Шариковых, хоть иногда и сообразительнее их. Так, любовница Шарикова актриса Крутомирская сразу заявляет ему о брошечке:
— Подарите эту дрянь вашей горничной. Я не ношу серебряной дряни с фальшивым стеклом.
Тут бы Шарикову обо всём и догадаться! Но нет, подозрение его падает на любовника жены, Чибисова, – персонажа совершенно невыразительного, но не настолько, чтобы пользоваться «серебряной дрянью с фальшивым стеклом».
Ничем не лучше «маленьких людей» и «люди из народа», их тоже брошечка «открыла как ключом». Оказывается, Митька хотел жениться на Феньке не по большой любви, а «на деньги её зарился»…
Мастерство новеллистической композиции
Как же автору новеллы, несмотря на ничтожную, заурядную и в общем-то заранее предсказуемую интригу, удаётся держать читателя в напряжении? На то у неё имеются свои, специфически новеллистические, композиционные приёмы.
Краткая, динамичная экспозиция, т. е. та часть новеллы, в которой ещё не появляется брошечка, – телефонный звонок Крутомирской. Поскольку это событие «анализируется» совершенно безмозглым Шариковым, читателю остаётся непонятным, стоит ли ему поверить персонажу, который, в свою очередь, поверил своей любовнице, заявившей ему, что она «не умела отличать женского голоса от мужского» и именно потому, а не почему другому, адресовала «страстное» заявление не самому Шарикову, а его жене.
Сразу после этого наступает завязка: Шариков у себя под диваном находит брошечку. С тупым юмором, свойственным его мелкочиновничьей среде, он полагает, что брошечка – шутка Крутомирской:
«Дело было ясное: брошечку сунула ему в карман сама Крутомирская, желая подшутить. Остроумные люди часто так шутят – подсунут кому-нибудь свою вещь, а потом говорят: «А ну-ка, где мой портсигар или часы? А ну-ка, обыщем-ка Ивана Семёныча».
Найдут и хохочут. Это очень смешно».
Так решив, Шариков начинает действовать – т. е. начинается развитие действия. Первым следствием дурацкого поведения Шарикова является его отставка, полученная у Крутомирской.
Но этого мало: брошечка была найдена Шариковой в кармане у Шарикова. В результате бурной сцены жена потребовала развода.
– Во всяком случае, я согласен. Но перед тем как мы расстанемся окончательно, мне хотелось бы выяснить один вопрос. Скажите, кто у вас был в пятницу вечером?
Шарикова чуть-чуть покраснела и ответила неестественно честным тоном:
– Очень просто: заходил Чибисов на одну минутку. Только спросил, где ты, и сейчас же ушёл. Даже не раздевался ничуть».
Но «расследование» Шарикова продолжается, и вот фактически выясняется, что информация о том, что Чибисов «не раздевался ничуть», является, мягко говоря, преувеличенной. И вот уже Шарикову опять «всё ясно»:
«– Тогда всё ясно. Брошка, которую вы мне тыкали в нос, принадлежит Чибисову. Он её здесь потерял.
– Что за вздор! Он брошек не носит! Он мужчина!
– На себе не носит, а кому-нибудь носит и дарит».
Шарикова – не умнее своего мужа – покупается на эту «версию» и «возвращает» брошечку Чибисову с гневным письмом. В ответ – ещё один разрыв.
И вот кульминация – заявление горничной:
– Да жених мой – Митрий, приказчик. Он, барыня-голубушка, подарил мне брошечку, а она и пропади. Уж я искала, искала, с ног сбилась, да, видно, лихой человек скрал. А Митрий кричит: «Растеряха ты! Я думал, у тебя капитал скоплен, а разве у растерях капитал бывает». На деньги мои зарился…
Развязка – «вывод» Шариковой: «Так хорошо жили, всё было шито-крыто, и жизнь была полна. И вот свалилась нам на голову эта окаянная брошка и точно ключом всё открыла. Теперь ни мужа, ни Чибисова. И Феньку жених бросил. И зачем это всё?»
Надежда Тэффи — Брошечка: Рассказ
Супруги Шариковы поссорились из-за актрисы Крутомирской, которая была так глупа, что даже не умела отличать женского голоса от мужского и однажды, позвонив к Шарикову по телефону, закричала прямо в ухо подошедшей на звонок супруге его:
— Дорогой Гамлет! Ваши ласки горят в моем организме бесконечным числом огней!
Шарикову в тот же вечер приготовили постель в кабинете, а утром жена прислала ему, вместе с кофе записку:
«Ни в какие объяснения вступать не желаю. Все слишком ясно и слишком гнусно. Анастасия Шарикова».
Так как самому Шарикову, собственно говоря, тоже ни в какие объяснения вступать не хотелось, то он и не настаивал, а только старался несколько дней не показываться жене на глаза. Уходил рано на службу, обедал в ресторане, а вечера проводил с актрисой Крутомирской, часто интригуя ее загадочной фразой:
— Мы с вами, все равно, прокляты и можем искать спасения только друг в друге.
— Гамлет! В вас много искренности! Отчего вы не пошли на сцену?
Так мирно протекло несколько дней, и вот однажды, утром, а именно в пятницу десятого числа, одеваясь,
Шариков увидал на полу, около дивана, на котором он спал, маленькую брошечку с красноватым камешком. Шариков поднял брошечку, рассматривал и думал:
— У жены такой вещицы нет. Это я знаю наверное. Следовательно, я сам вытряхнул ее из своего платья. Нет ли там еще чего?
Он старательно вытряс сюртук, вывернул все карманы.
Откуда она взялась?
И вдруг он лукаво усмехнулся и подмигнул себе левым глазом.
Дело было ясное: брошечку сунула ему в карман сама Крутомирская, желая подшутить. Остроумные люди часто так шутят, — подсунут кому-нибудь свою вещь, а потом говорят: «А ну-ка, где мой портсигар или часы? А ну-ка, обыщем-ка Ивана Семеныча».
Найдут и хохочут. Это очень смешно.
Вечером Шариков вошел в уборную Крутомирской и, лукаво улыбаясь, подал ей брошечку, завернутую в бумагу.
— Позвольте вам преподнести, хе-хе!
— Ну к чему это! Зачем вы беспокоитесь! — деликатничала актриса развертывая подарок. Но, когда развернула и рассмотрела, вдруг бросила его на стол и надула губы:
— Я вас не понимаю! Это, очевидно, шутка! Подарите эту дрянь вашей горничной. Я не ношу серебряной дряни с фальшивым стеклом.
— С фальшивым стекло-ом? — удивился Шариков. — Да, ведь, это же ваша брошка! И разве бывает фальшивое стекло?
Крутомирская заплакала и одновременно затопала ногами — из двух ролей зараз.
— Я всегда знала, что я для вас ничтожество! Но я не позволю играть честью женщины. Берите эту гадость! берите! Я не хочу до нее дотрагиваться: она, может быть, ядовитая!
Сколько ни убеждал ее Шариков в благородстве своих намерений, Крутомирская выгнала его вон.
Уходя, Шариков еще надеялся, что все это уладится, но услышал пущенное вдогонку: «Туда же! Нашелся Гамлет! Чинуш несчастный!»
Тут он потерял надежду.
На другой день надежда воскресла без всякой причины, сама собой, и он снова поехал к Крутомирской. Но та не приняла его. Он сам слышал, как сказали:
— Шариков? Не принимать!
И сказал это — что хуже всего — мужской голос. На третий день Шариков пришел к обеду домой и сказал жене:
— Милая! Я знаю, что ты святая, а я подлец. Но нужно же понимать человеческую душу!
— Ладно! — сказала жена. — Я уже четыре раза понимала человеческую душу! Да-с! В сентябре понимала, когда с бонной снюхались, и у Поповых на даче понимала, и в прошлом году, когда Маруськино письмо нашли. Нечего, нечего! И из-за Анны Петровны тоже понимала. Ну, а теперь баста!
Шариков сложил руки, точно шел к причастию, и сказал кротко:
— Только на этот раз прости! Наточка! За прошлые раза не прошу! За прошлые не прощай. Бог с тобой! Я, действительно, был подлецом, но теперь клянусь тебе, что все кончено.
— Все кончено? А это что?
И, вынув из кармана загадочную брошечку, она поднесла ее к самому носу Шарикова. И, с достоинством повернувшись, прибавила:
— Я попросила бы вас не приносить, по крайней мере, домой вещественных доказательств вашей невинности — ха-ха. Я нашла это в вашем сюртуке. Возьмите эту дрянь, она жжет мне руки!
Шариков покорно спрятал брошечку в жилетный карман и целую ночь думал о ней. А утром решительными шагами пошел к жене.
— Я все понимаю, — сказал он. — Вы хотите развода. Я согласен.
— Я тоже согласна! — неожиданно обрадовалась жена. Шариков удивился.
Шариков засопел носом.
— Он на вас никогда не женится.
— Хотел бы я видеть… Ха-ха!
— Во всяком случае, вас это не касается.
— По-озвольте! Муж моей жены меня не касается. Нет, каково? А.
— Во всяком случае, я согласен. Но перед тем, как мы расстанемся окончательно, мне хотелось бы выяснить один вопрос. Скажите, кто у вас был в пятницу вечером?
Шарикова чуть-чуть покраснела и ответила неестественно честным тоном:
— Очень просто: заходил Чибисов на одну минутку. Только спросил, — где ты, и сейчас же ушел. Даже не раздевался ничуть.
— А не в кабинете ли, на диване, сидел Чибисов? — медленно проскандировал Шариков, проницательно щуря глаза.
— Тогда все ясно. Брошка, которую вы мне тыкали в нос, принадлежит Чибисову. Он ее здесь потерял.
— Что за вздор? Он брошек не носит! Он мужчина!
— На себе не носит, а кому-нибудь носит и дарит. Какой-нибудь актрисе, которая никогда и Гамлета-то в глаза не видала. Ха-ха! Он ей брошки носит, а она его чинушом ругает. Дело очень известное! Ха-ха! Можете передать ему это сокровище.
Он швырнул брошку на стол и вышел.
Шарикова долго плакала. От одиннадцати до без четверти два. Затем запаковала брошечку в коробку из-под духов и написала письмо.
«Объяснений никаких не желаю. Все слишком ясно и слишком гнусно. Взглянув на посылаемый вам предмет, вы поймете, что мне все известно.
Я с горечью вспоминаю слова поэта:
Так вот где таилась погибель моя:
Мне смертию кость угрожала.
В данном случае кость — это вы. Хотя, конечно, ни о какой смерти не может быть и речи. Я испытываю стыд за свою ошибку, но смерти я не испытываю. Прощайте. Кланяйтесь от меня той, которая едет на «Гамлета», зашпиливаясь брошкой в полтинник. Вы поняли намек?
Забудь, если можешь!
А».
Ответ на письмо пришел в тот же вечер. Шарикова читала его круглыми от бешенства глазами.
«Милостивая государыня! Ваше истерическое послание я прочел и пользуюсь случаем, чтобы откланяться. Вы облегчили мне тяжелую развязку. Присланную вами, очевидно, чтобы оскорбить меня, штуку я отдал швейцарихе.
Sic transit Catilina. Евгений Чибисов».
Шарикова горько усмехнулась и спросила сама себя, указывая на письмо:
— И это они называют любовью?
Хотя никто этого письма любовью не называл. Потом позвала горничную:
Горничная была чем-то расстроена и даже заплакана.
— Уехадчи! — отвечала она. — Уложили чемодан и дворнику велели отметить.
— А-а! Хорошо! Пусть! А ты чего плачешь?
Горничная сморщилась, закрыла рот рукой и запричитала. Сначала слышно было только «вяу-вяу», потом и слова:
— …Из-за дряни, прости Господи, из-за полтинниной человека истребил… ил…
— Да жених мой — Митрий, приказчик. Он, барыня-голубушка, подарил мне брошечку, а она и пропади. Уж я искала, искала, с ног сбилась, да, видно, лихой человек скрал. А Митрий кричит: «Растеряха! Я думал, у тебя капитал скоплен, а разве у растерях капитал бывает». На деньги мои зарился… вяу-вяу!
— Какую брошечку? — похолодев, спросила Шарикова.
— Обнаковенную, с красненьким, быдто, с леденцом, чтоб ей лопнуть!
Шарикова так долго стояла, выпучив глаза на горничную, что та даже испугалась и притихла. Шарикова думала:
— Так хорошо жили, все было шито-крыто, и жизнь была полна. И вот, свалилась нам на голову эта окаянная брошка и точно ключом все открыла. Теперь ни мужа, ни Чибисова. И Феньку жених бросил. И зачем это все? Как все это опять закрыть? Как быть?
И так как совершенно не знала, как быть, то топнула ногой и крикнула на горничную:
А, впрочем, больше ведь ничего и не оставалось!
Брошечка
Супруги Шариковы поссорились из-за актрисы Крутомирской, которая была так глупа, что даже не Умела отличать женского голоса от мужского, и однажды, позвонив к Шарикову по телефону, закричала прямо в ухо подошедшей на звонок супруге его:
– Дорогой Гамлет! Ваши ласки горят в моем организме бесконечным числом огней!
Шарикову в тот же вечер приготовили постель в кабинете, а утром жена прислала ему вместе с кофе записку:
«Ни в какие объяснения вступать не желаю. Все слишком ясно и слишком гнусно. Анастасия Шарикова».
Так как самому Шарикову, собственно говоря, тоже ни в какие объяснения вступать не хотелось, то он и не настаивал, а только старался несколько дней не показываться жене на глаза. Уходил рано на службу, обедал в ресторане, а вечера проводил с актрисой Крутомирской, часто интригуя ее загадочной фразой:
– Мы с вами все равно прокляты и можем искать спасения только друг в друге.
– Гамлет! В вас много искренности! Отчего вы не пошли на сцену?
Так мирно протекло несколько дней, и вот однажды утром, а именно в пятницу десятого числа, одеваясь, Шариков увидел на полу, около дивана, на котором он спал, маленькую брошечку с красноватым камешком.
Шариков поднял брошечку, рассматривал и думал:
– У жены такой вещицы нет. Это я знаю наверное. Следовательно, я сам вытряхнул ее из своего платья. Нет ли там еще чего?
Он старательно вытряс сюртук, вывернул все карманы.
Откуда она взялась?
И вдруг он лукаво усмехнулся и подмигнул себе левым глазом.
Дело было ясное: брошечку сунула ему в карман сама Крутомирская, желая подшутить. Остроумные люди часто так шутят – подсунут кому-нибудь свою вещь, а потом говорят: «А ну-ка, где мой портсигар или часы? А ну-ка, обыщем-ка Ивана Семеныча».
Найдут и хохочут. Это очень смешно.
Вечером Шариков вошел в уборную Крутомирской и, лукаво улыбаясь, подал ей брошечку, завернутую в бумагу.
– Позвольте вам преподнести, хе-хе!
– Ну к чему это! Зачем вы беспокоитесь! – деликатничала актриса, развертывая подарок. Но когда развернула и рассмотрела, вдруг бросила его на стол и надула губы:
– Я вас не понимаю! Это, очевидно, шутка! Подарите эту дрянь вашей горничной. Я не ношу серебряной дряни с фальшивым стеклом.
– С фальшивым стекло-ом? – удивился Шариков. – Да ведь это же ваша брошка! И разве бывает фальшивое стекло?
Крутомирская заплакала и одновременно затопала ногами – из двух ролей зараз.
– Я всегда знала, что я для вас ничтожество! Но я не позволю играть честью женщины!… Берите эту гадость! Берите! Я не хочу до нее дотрагиваться: она, может быть, ядовитая!
Сколько ни убеждал ее Шариков в благородстве своих намерений, Крутомирская выгнала его вон.
Уходя, Шариков еще надеялся, что все это уладится, но услышал пущенное вдогонку: «Туда же! Нашелся Гамлет! Чинуш несчастный!»
Тут он потерял надежду.
На другой день надежда воскресла без всякой причины, сама собой, и он снова поехал к Крутомирской. Но та не приняла его. Он сам слышал, как сказали:
– Шариков? Не принимать!
И сказал это – что хуже всего – мужской голос. На третий день Шариков пришел к обеду домой и сказал жене:
– Милая! Я знаю, что ты святая, а я подлец. Но нужно же понимать человеческую душу!
– Ладно! – сказала жена. – Я уж четыре раза понимала человеческую душу! Да-с! В сентябре понимала, когда с бонной снюхались, и у Поповых на даче понимала, и в прошлом году, когда Маруськино письмо нашли. Нечего, нечего! И из-за Анны Петровны тоже понимала. Ну, а теперь баста!
Шариков сложил руки, точно шел к причастию, и сказал кротко:
– Только на этот раз прости! Наточка! За прошлые раза не прошу! За прошлые не прощай. Бог с тобой! Я действительно был подлецом, но теперь клянусь тебе, что все кончено.
– Все кончено? А это что?
И, вынув из кармана загадочную брошечку, она поднесла ее к самому носу Шарикова. И, с достоинством повернувшись, прибавила:
– Я попросила бы вас не приносить, по крайней мере, домой вещественных доказательств вашей невиновности, – ха-ха!… Я нашла это в вашем сюртуке. Возьмите эту дрянь, она жжет мне руки!
Шариков покорно спрятал брошечку в жилетный карман и целую ночь думал о ней. А утром решительными шагами пошел к жене.
– Я все понимаю, – сказал он. – Вы хотите развода. Я согласен.
– Я тоже согласна! – неожиданно обрадовалась жена.
– Может быть. Шариков засопел носом.
– Он на вас никогда не женится.
– Хотел бы я видеть… Ха-ха!
– Во всяком случае, вас это не касается.
– По-озвольте! Муж моей жены меня не касается. Нет, каково? А?
– Во всяком случае, я согласен. Но перед тем как мы расстанемся окончательно, мне хотелось бы выяснить один вопрос. Скажите, кто у вас был в пятницу вечером?
Шарикова чуть-чуть покраснела и ответила неестественно честным тоном:
– Очень просто: заходил Чибисов на одну минутку. Только спросил, где ты, и сейчас же ушел. Даже не раздевался ничуть.
– А не в кабинете ли на диване сидел Чибисов? – медленно проскандировал Шариков, проницательно щуря глаза.
– Тогда все ясно. Брошка, которую вы мне тыкали в нос, принадлежит Чибисову. Он ее здесь потерял.
– Что за вздор! Он брошек не носит! Он мужчина!
– На себе не носит, а кому-нибудь носит и дарит. Какой-нибудь актрисе, которая никогда и Гамлета-то в глаза не видала. Ха-ха! Он ей брошки носит, а она его чинушом ругает. Дело очень известное! Ха-ха! Можете передать ему это сокровище.
Он швырнул брошку на стол и вышел.
Шарикова долго плакала. От одиннадцати до без четверти два. Затем запаковала брошечку в коробку из-под духов и написала письмо.
«Объяснений никаких не желаю. Все слишком ясно и слишком гнусно. Взглянув на посылаемый вам предмет, вы поймете, что мне все известно.
Я с горечью вспоминаю слова поэта:
Так вот где таилась погибель моя:
Мне смертию кость угрожала.
В данном случае кость – это вы. Хотя, конечно, ни о какой смерти не может быть и речи. Я испытываю стыд за свою ошибку, но смерти я не испытываю. Прощайте. Кланяйтесь от меня той, которая едет на «Гамлета», зашпиливаясь брошкой в полтинник.
Забудь, если можешь!
Ответ на письмо пришел в тот же вечер. Шарикова читала его круглыми от бешенства глазами.
«Милостивая государыня! Ваше истерическое послание я прочел и пользуюсь случаем, чтобы откланяться. Вы облегчили мне тяжелую развязку. Присланную вами, очевидно, чтобы оскорбить меня, штуку я отдал швейцарихе. Sic transit Catilina [1]. Евгений Чибисов ».
Шарикова горько усмехнулась и спросила сама себя, указывая на письмо:
– И это они называют любовью?
Хотя никто этого письма любовью не называл. Потом позвала горничную:
Горничная была чем-то расстроена и даже заплакана.
– Уехадчи! – отвечала она. – Уложили чемодан и дворнику велели отметить.
– А-а! Хорошо! Пусть! А ты чего плачешь?
Горничная сморщилась, закрыла рот рукой и запричитала. Сначала слышно было только «вяу-вяу», потом и слова:
– …Из-за дряни, прости Господи, из-за полтинниной человека истребил… ил…
– Да жених мой – Митрий, приказчик. Он, барыня-голубушка, подарил мне брошечку, а она и пропади. Уж я искала, искала, с ног сбилась, да, видно, лихой человек скрал. А Митрий кричит: «Растеряха ты! Я думал, у тебя капитал скоплен, а разве у растерях капитал бывает». На деньги мои зарился… вяу-вяу!
– Какую брошечку? – похолодев, спросила Шари-кова.
– Обнаковенную, с красненьким, быдто с леденцом, чтоб ей лопнуть!
Шарикова так долго стояла, выпучив глаза на горничную, что та даже испугалась и притихла.
«Так хорошо жили, все было шито-крыто, и жизнь была полна. И вот свалилась нам на голову эта окаянная брошка и точно ключом все открыла. Теперь ни мужа, ни Чибисова. И Феньку жених бросил. И зачем это все? Как все это опять закрыть? Как быть?»
И так как совершенно не знала, как быть, то топнула ногой и крикнула на горничную:
А впрочем, больше ведь ничего не оставалось!
Брошечка
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
С этой книгой читают
Отзывы 3
Как всегда безумно стильная, легкая, искрометная и глубокая вещица моей любимой Тэффи. Сюжет не потерял актуальности. Если кто-то еще не знаком с этим произведением, очень советую!
Как всегда безумно стильная, легкая, искрометная и глубокая вещица моей любимой Тэффи. Сюжет не потерял актуальности. Если кто-то еще не знаком с этим произведением, очень советую!
книга мне очень понравилась, прочитала достаточно быстро, читается легко, все отлично. читайте, очень классная, люблю!!
книга мне очень понравилась, прочитала достаточно быстро, читается легко, все отлично. читайте, очень классная, люблю!!
Мало кто может так ярко, как Надежда Тэффи, говорить о стереотипах семейной жизни, нелепых сторонах женского и мужского характера. Ничего лишнего: прекрасный легкий язык, безупречный стиль, интересный сюжет, тонкий юмор.
Мало кто может так ярко, как Надежда Тэффи, говорить о стереотипах семейной жизни, нелепых сторонах женского и мужского характера. Ничего лишнего: прекрасный легкий язык, безупречный стиль, интересный сюжет, тонкий юмор.
Оставьте отзыв
На что хотите пожаловаться?
Удобные форматы для скачивания
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: