у нас в казахстане нет такого какой выпуск
Украинский вопрос в сетевых войнах Казахстана
Украину переориентировали на Запад, теперь эксперимент распространяют на Казахстан
Сетевые противостояния давно стали мощнейшим рычагом влияния на общественное сознание. С их помощью проходят революции и перевороты, начинаются военные конфликты, меняются правительства.
Сегодня ожесточенные сетевые баталии происходят в Казнете, что обусловлено затянувшимся транзитом власти, сменой ситуации в Центральной Азии и настойчивыми стремлениями оттолкнуть Казахстан от ЕАЭС и России. Что касается внутриказахстанской «дискуссии», то здесь причины споров и атак очевидны – дифференцирование общества, коррупция, наглость чиновников.
Генератором подобных сетевых возмущений является неорганизованная оппозиция Жанболата Мамая, но прежде всего находящегося на Западе Мухтара Аблязова, безуспешно пытающегося поднять казахов на бунт уже почти десять лет. Уже американцы со скепсисом отзываются об Аблязове. Так, один из кураторов внешнеполитического направления, старший научный сотрудник Фонда Карнеги и бывший директор департамента России и Центральной Азии в Совете национальной безопасности США Пол Стронски недавно заявил: «Я не считаю Аблязова жизнеспособным лидером оппозиции, потому что настоящей платформы у него нет, то, что вокруг него, – это просто движение». Наверное, в Вашингтоне акценты меняются.
Куда более важным элементом деструкции Казахстана является углубление раскола общественных сил на «пророссийских» и «антироссийских». Щепетильные темы нередко забрасываются Ак-Ордой через карманных нацпатов, дабы выпускать пар, сместить акценты общественных возмущений или просто надавить на Москву. Заграница внимательно следит за такими подачами, мгновенно поддерживая их через ботофермы.
Довольно успешный опыт есть под боком, это Украина. На Украине эксперимент удался – страна переориентирована на Запад, дело дошло до войны, значительная часть населения относится к России не просто не дружелюбно, а враждебно. Именно потому главным партнёром сетевых противостояний у казахских деструкторов стали украинские активисты и спецслужбы. Наблюдающие за ситуацией прекрасно знают, что «экспорт майдана» начался еще в 2014 году, и скачущие эмиссары даже лично приезжали натаскивать или поддерживать бунты в Казахстане, Армении, Гонконге.
Именно на Украину бегут сегодня казахские оппозиционеры-русофобы от Серикжана Мамбеталина и Жаны Боты до «языкового патрульного» Куата Ахметова. Украинский национал-радикализм восторженно принимается этой публикой, а Киев на стихийном и организованном уровнях разжигает информационную войну в соцсетях Казахстана.
Тему Казахстана отрабатывает 72-й ЦИПсО (Центр информационно-психологических операций) и CERT-UA (Computer Emergency Response Team of Ukraine – Украинская служба реагирования на компьютерные инциденты) – специализированное структурное подразделение Государственного центра киберзащиты и противодействия киберугрозам (ГЦКЗ) Государственной службы специальной связи и защиты информации Украины.
Российские площадки «Яндекс Дзен», «Одноклассники», «ВКонтакте» на Украине запрещены и обычным пользователям доступны лишь через VPN-сервисы. Однако украинские участники дискуссии в Казнете работают на запретных площадках более чем уверенно, они легализованы и не преследуются СБУ, как сотни пророссийских пользователей, которым за подобное «шьют» ст.109-110 УК Украины.
«Украинская тематика» широко представлена в казахской сетевой риторике, а казахские боты зеркально повторяют украинские аналоги.
Украина не скрывает стратегической заинтересованности в том, чтобы присутствовать в Центральной Азии. В начале 2021 года в казахских группах бурно обсуждалась статья украинского посла в Иране Сергея Бурдуляка «Как Украине реализовать собственные интересы в Центральной Азии». Столь же активно обсуждали инициативы всевозможных «антиевразийских форумов», отстаивающих выход из ЕАЭС.
Зачастую в сети запускают провокационные вбросы, которыми славится политолог Талгат Калиев. Летом он поднял волну вокруг убийства в Москве студентки МГИМО из Казахстана Томирис Байсафы. Оправдание обвиняемого по делу гражданина Дагестана стало поводом для обвинения в коррупции российской судебной системы и ненавязчивых призывов отправлять детей не в опасную Россию, а «в Литву, Венгрию, Польшу, Чехию, которые предлагают щедрые гранты». Вброс Калиева сразу набрал «лайки» свидомых, повествующих о «жутких историях унижения украинцев в России». Конкретики, как правило, никакой.
Максимального нагрева казахстанские соцсети достигли в период обсуждения заявлений Никонова и Федорова о северных территориях. Боевые посты казахов собирали десятки комментариев украинцев, «на себе почувствовавших сепаратизм пророссийской пятой колонны». Казахов призывали давить и уничтожать сепаров, приезжать перенимать опыт «антитеррористических операций».
Серьёзных оппонентов из России сразу же пытаются блокировать или «заговаривают», нивелируя грамотные доводы. Зачастую в дискуссию россияне просто не допускаются, хотя украинцев хватает.
Постоянно идут обсуждения скандальных тем или таких, где можно максимально раскрутить антироссийские настроения. Например, использование полигона Сары-Шаган, недавнее решение Нур-Султана строить АЭС при помощи России или вброс об обмене космического корабля «Буран» на череп Кенесары-хана.
Последняя операция была выполнена по всем правилам информационной войны. Бизнесмен Даурен Муса, называющий себя хранителем и собственником «Бурана», предложил обменять гордость советской космонавтики на «сакральные останки». Все удары четкие – россияне профукали свою историческую гордость, а казахи свое помнят и требуют вернуть. При этом провоцируется интерес к хану, поднявшему восстание против «российских колонизаторов», хотя не удосуживаются сообщать, что голову Кенесары отделили от туловища не «русские колонизаторы», а соплеменники.
Воспоминания о хане немедленно окутывают позитивные отзывы украинских пользователей, которые и слово Кенесары выговорить не смогут, не говоря о деталях его «национального подвига». Зато казахов информируют о подобных выступлениях украинских «героев» – Мазепы, Выговского: мол, вот он, антиимперский фронт народов.
А то, что вопрос о «Буране» решается в межгосударственных арбитражах и что ученые России и Казахстана останков Кенесары не нашли ни в Эрмитаже, ни в Кунсткамере, ни на месте захоронения, уже никого не волнует. Украинцы шлют Даурену Муче «лучи поддержки», убеждая, что у Москвы надо забирать свои национальные святыни, как Киев забрал скифское золото из Крыма.
Безапелляционность сетевых экспертов – проверенное средство со времен ристалищ, затевавшихся украинскими сетевиками из «Информнапалма» или «ИнформСопротивления».
Например, во время спора вбрасывают тезис о том, что в Крыму отсутствует образование на крымско-татарском языке. Оперативно парировать ложь фактом наличия 16 школ и строительства 5 новых некому. Зато казахам преподносится аргумент «языковой дискриминации коренного народа» с намёком: вот что сделают с вами русские. Голод 30-х годов в Казахстане украинцы раскручивают на приемах раскрутки «голодомора».
Бездоказательная пропаганда «тотального глумления» над казахами со стороны русских во времена СССР тоже остается без разоблачения.
Фактическое отсутствие русского (российского) информационного сопротивления в Казнете дает противникам интеграции широчайшие возможности для тупой популяризации своих идей, их продвижения в сознание сотен тысяч пользователей – настоящих и будущих русофобов. На этом участке Россия снова проигрывает.
Русские в Казахстане обсудили национализм своих начальников
«Если не знаешь языка, в казахской фирме придется довольствоваться низшей должностью»
В период выборов Госдуму ряд кандидатов в депутаты и СМИ обратили свое внимание на положение русских в странах Центральной Азии. В Казахстане, например, минувшим летом были организованы так называемые «языковые патрули», которые заставляли русскоязычных граждан республики извиняться за незнание казахского. Мы поговорили с русскими жителями Казахстана, чтобы выяснить, чувствуют ли они давление казахских националистов.
Нур-Султан Фото: pixabay.com
История с «языковыми патрулями» пока завершилась: организатор акции Куат Ахметов сбежал на Украину, а на родине против него возбудили уголовное дело по статье «Разжигание межнациональной ненависти». Однако, несмотря на осуждение националиста властями Казахстана, в стране нашлись публично ему сочувствующие, которые посчитали, что государство недостаточно защищает казахский язык.
Особенно националистов волнует проблема Северного Казахстана, где проживает много русских, а по-казахски часто не говорят даже сами казахи. Технически в этом нет никакой проблемы – русский язык закреплен в Конституции республики в качестве языка межнационального общения. Однако в последнее время националисты активизировались.
Справка «МК»: Всего в Казахстане проживают около 19 миллионов человек. Из них казахами себя считают 63,1%, а русскими – 23,7%.
Больше всего русский язык, культура и традиции заметны в северной части Казахстана, где проживают около 4 миллионов человек. В макрорегион входят Акмолинская, Костанайская, Павлодарская и Северо-Казахстанская область, а также столица республики Нур-Султан.
В областных центрах Петропавловск и Костанай проживают около 60% русских и 40% казахов. В Павлодаре их примерно поровну, а в Кокшетау уже казахов около 60%. Зато в Нур-Султане титульная нация республики составляет 80% населения города, а русских там только 12%.
«МК» поговорил с жителями Казахстана, которые могут говорить только по-русски, чтобы выяснить, чувствуют ли они какие-то притеснения.
Житель Алма-Аты IT-специалист Сергей, детство которого прошло в Северном Казахстане, утверждает, что лично никогда ни с чем подобным не сталкивался, но подчеркивает: в данном случае многое зависит от того, где именно ты живешь.
«Грубо говоря, Казахстан можно разделить на три региона: Север (включая Астану), где казахского языка почти нет, Юг (Алма-Ата и так далее), где русский язык преобладает, и Запад (Жанаозен, Актау и так далее), где проживают уралманы – репатрианты, среди которых даже русское население казахоязычное.
Прежде всего, это касается тех вакансий, где тебе придется общаться с казахоязычным населением: колл-центры, продажи и так далее. При этом верхний класс в основном русскоязычный, в том числе этнические казахи друг с другом говорят по-русски. Многие националисты этим сильно недовольны, называют их «манкуртами»»
По словам Сергея, многое зависит от экономического положения тех, с кем ты общаешься: «Сначала я работал на заводе, принадлежавшем международной компании, потом его закрыли, и меня перевели в офис. Завод был в нижней части Алма-Аты, которая считается бедным районом, и там в основном говорили по-казахски. Офис располагался ближе к горам, где жили более успешные люди, и там уже говорили по-русски, и иногда по-английски. Вообще, иностранцу, приехавшему в Казахстан работать, проще выучить русский, чем казахский, и большинство из них именно так и поступают».
В целом Сергей считает, что без знания казахского языка вполне можно жить и работать на севере и юге Казахстана. И его жизнь это подтверждает, потому что сам он пытался выучить казахский в школе и уже во взрослом возрасте, но оба раза безуспешно. «Некоторые слова понимаю, но если быстро говорят, то и это не получается. Сам изъясняться не могу даже на примитивном уровне.
В школе казахскому учили очень плохо, самоучителей почти нет, онлайн-курсы тоже никак не помогают. В основном язык знают те, кто жил в сельской местности. Плюс к этому многие русские, отслужившие в армии, знают казахский язык.
Тут еще важно отметить, что в городах нет людей, которые говорят по-казахски, но не говорят по-русски. Они все двуязычные. Русский – это язык международного общения. Если ты приходишь в магазин, а за прилавком казашка, на русскую речь она будет отвечать по-русски, а на казахскую – по-казахски.
По моим наблюдениям, те, кто приезжают из сел только со знанием казахского, в городе быстро выучивают русский и стараются говорить на нем. А вот казахскими националистами часто становятся выходцы из городской интеллигенции, которые изначально говорили по-русски, а потом выучили казахский. Причем носители языка часто говорят, что националисты говорят на нем плохо»
Сергей подчеркивает, что его родители всегда были патриотами СССР, и, когда страну развалили, они остались жить в Казахстане, продолжая воспринимать его как часть единого целого. Кроме того, они остаются патриотами своей земли и города, поэтому, когда появилась такая возможность, отец Сергея решил переехать из Северного Казахстана не в Россию, а в родную для себя Алма-Ату. При этом, как и сын, он не говорит по-казахски.
Сергей считает, что на севере Казахстана есть определенные сепаратистские настроения, но они не настолько сильны, как это может показаться из просмотра социальный сетей. «Вообще все разговоры о сепаратизме мне встречаются только в интернете. Вот там люди как будто специально находят друг друга, чтобы поспорить на эту тему. А в повседневной жизни ничего подобного нет.
А вот у сотрудницы колл-центра Кристины, которая родилась на севере Казахстана, а теперь живет в Алма-Ате, иной опыт межнационального общения.
«Я много где работала, и в основном все было связано с продажами. Естественно, я часто сталкиваюсь с людьми, которые говорят только по-казахски, а я на нем не разговариваю, но понимаю. Обычно в случае невозможности изъясниться с клиентом приходится звать кого-то, кто говорит по-казахски.
Вместе с тем, казахи, говорящие на казахском, иногда обсуждают русских, за их спинами, если думают, что те их не понимают.
Моя сестра встречалась с казахом, говорила с ним только по-казахски, когда жила в его семье, носила платок… Вообще, если девушка выходит замуж за казаха, на нее начинают давить казахскими традициями. Поэтому многие казашки мечтают выйти замуж за русского»
У Кристины остались родственники на севере Казахстана. «Я езжу к ним в гости. Казахов на Севере почти нет, и по-казахски там не говорят. Казахских традиций тоже нет.
Союз на грани нервного срыва: кто ссорит Россию и Казахстан
Почему появились «Куаты Ахметовы»
Говорим Казахстан — подразумеваем Назарбаев, говорим Назарбаев — подразумеваем Казахстан. Два с половиной года тому назад число известных среднестатистическому россиянину политиков из соседней страны пополнилось за счет второго президента республики Касым-Жомарта Токаева, а в этом году произошло нечто очень нехорошее. Широкие круги граждан РФ узнали имя такого казахстанского «общественного деятеля», как Куат Ахметов — установщика пластиковых окон и мелкого торговца на городской барахолке в Алма-Ате, который вдруг самочинно переквалифицировался в организатора «языковых патрулей». Агрессивного амбала, который поставил на поток производство видеороликов с унижением русских женщин, удалось остановить. Сначала его выдавили в «политическую эмиграцию» на Украину, а потом, как говорят, он перебрался в Грузию. Но для достижения подобного исхода потребовались сверхусилия со стороны Москвы: официальное заявление МИДа и даже личный звонок Сергея Лаврова своему коллеге в Астане. Узнав, что я хочу детально разобраться в феномене Ахметова, некоторые мои казахские друзья сказали мне, что я лишь напрасно потрачу время. Мол, зачем уделять внимание такой откровенно маргинальной фигуре? Сам Куат Ахметов — это действительно деятель из разряда «две извилины в мозгу». Однако то, что этот политический пигмей сумел так раскрутиться, далеко не случайно.
В написанной замечательным российским журналистом Владимиром Снегиревым биографии классика советской литературы Олжаса Сулейменова среди прочего приводится рассказ занимавшего тогда пост посла Казахстана в Италии Олжаса Омаровича о драматических событиях, свидетелем которых он стал в аэропорту Алма-Аты осенью 1997 года: «Я вышел из депутатского зала, побродить, посмотреть на окружающее. Прибыл какой-то большой самолет с красными иероглифами на борту. Подкатили трап. Постелили красную дорожку. Какой-то явно высокий гость из Китая. Дверь самолета открыта, но никто не выходит. Пять минут, десять. Увидел кого-то знакомого. Кто прибыл? Почему нет встречающих? Оказалось, прилетел чуть ли не премьер Китая, которого должен был встретить у трапа наш премьер. А его нет. Не могут найти. Я вернулся в депутатский зал, по «вертушке» набрал приемную Кажегельдина: «Соедините с председателем правительства». — «Его нет». — «В аэропорт уехал? — спросил я с надеждой. — Гостя встречать?» Секретарь замялась: — «Нет. » — и заплакала».
Обставленное таким странным образом внезапное отбытие тогдашнего премьер-министра Акежана Кажегельдина в заграничное изгнание чем-то неуловимо напоминает мне нынешнюю атмосферу российско-казахстанских отношений. На уровне официальной риторики первых лиц двух стран все хорошо. Везде сплошь одни «красные ковровые дорожки». Но не хватает чего-то очень важного: взаимной сердечности, неподдельного взаимного притяжения друг к другу на человеческом уровне. Все наши прошлые общие достижения полностью никуда не исчезли. Но рядом с ними вдруг поселились такие «антидостижения», как возрастающий объем взаимной подозрительности и недоверия, тяжелый груз мелких, но многочисленных взаимных обид. Из этого ни в коем случае не следует, что отношения между Россией и Казахстаном обречены на дальнейшую деградацию. Речь совсем о другом. У наших стран давно назрела и перезрела необходимость в долгом, предметном и совершенно откровенном разговоре по душам. А такого разговора все нет и нет.
В течение многих десятилетий Нурсултан Назарбаев бережно пестовал межнациональную гармонию в Казахстане. Сейчас это его политическое наследие оказалось под угрозой. Фото: elbasy.kz
Что не ладно в семье
«Спустя несколько месяцев после получения Казахстаном независимости один из самых старых и доверенных помощников Назарбаева Владимир Ни рекомендовал кандидата на работу в аппарат президента, добавив при этом в сопроводительном письме: «Он кореец по национальности». Так как сам Ни тоже был корейцем по национальности, такая пометка была нацелена на повышение привлекательности кандидата в глазах президента. К изумлению Ни, Назарбаев сделал ему выговор, заявив: «Прекрати мыслить в рамках «он той национальности» или «он этой национальности»! Этническое происхождение больше не является важным в Казахстане. Мы все одна большая семья!»
На каком-то уровне этот описанный в книге британского биографа Назарбаева Джонатана Эйткена диалог между первым президентом Казахстана и его многолетним управляющим делами так и остался декларацией о намерениях. Когда иностранцы — в данном контексте это относится и к журналистам из России — начинают рассуждать о внутренней структуре казахского народа (он делится на три крупных родоплеменных объединения — старший, средний и младшие жузы, а каждый жуз, в свою очередь, делится на отдельные племена и роды), — то в ходе официальных бесед местные чиновники смотрят на них с жалостью и выдают что-то вроде: «Не фантазируйте! Эти явления из прошлого уже давно не играют никакой роли в нашей основанной на современных нормах и правилах современной жизни!» Играют, еще как играют. Если наладить с теми же самыми чиновниками доверительные отношения, то они с готовностью расскажут: кто из какого рода и жуза и какой жуз и род сейчас в силе. Например, родиться в семье из рода Шапрашты, к которому принадлежит сам Назарбаев, — это в последние десятилетия важное карьерное преимущество.
Но в данном случае важно не то, что в Казахстане сохранились рудименты родоплеменной структуры. Важно то, что на многих других уровнях Назарбаев после превращения Казахстана в независимое государство сумел сделать лозунг «мы одна семья» основой местных политических практик. «Казахстанские русские во многих отношениях совсем не похожи на тех русских, которые живут в России! Это наши русские!» — сказал мне в ходе недавнего разговора «не для печати» видный член нынешнего казахстанского руководства. Я не способен точно сформулировать, чем именно российские русские отличаются от казахстанских русских. Но на инстинктивном уровне этот посыл моего собеседника вызвал у меня полное согласие.
Тезис «мы одна семья» еще недавно был характерен и для межгосударственных отношений Казахстана и России. Разговаривая энное количество лет назад с тогдашним послом Казахстана в Москве, я обратил внимание, что он использовал местоимение «мы» и по отношению к своей собственной стране, и по отношению к нашей. Говорить, что все хорошее осталось в прошлом, ни в коем случае нельзя. Проведя мини-опрос своих знакомых в Алма-Ате о нынешнем состоянии межнациональных отношений, я пришел к выводу: на человеческом уровне эти отношения, как правило, остаются очень хорошими. Но вот что меня насторожило и даже испугало. Я родился в той же Алма-Ате и, хотя никогда там не жил во взрослом возрасте, продолжал очень часто бывать в Казахстане. У меня есть свой круг близких друзей из числа политической и журналистской элиты республики. В прошлом отношение этих людей к России было однозначно позитивным. Но с недавних пор в их публичных и частных высказываниях появились совершенно другие нотки. Россия стала оцениваться как нечто непонятное, чужое, враждебное и потенциально опасное.
У меня «неправильные» друзья? С друзьями у меня как раз все в порядке. Корень проблемы — не во мнении отдельных индивидуумов, которые вдруг радикально поменяли свою позицию. Изменился общий настрой той части казахстанского общества, которая во многом формирует в стране политический климат. Пытаясь докопаться до рациональных причин такого изменения, я смог довольно быстро сформулировать три основных пункта. Перечислю их по степени возрастания значимости. Пункт номер три. Вызванное пандемией общее ухудшение морального климата в республике. «Появление «Куатов Ахметовых» — это от безысходности, — заявил бывший многолетний советник Нурсултана Назарбаева по политическим вопросам Ермухамет Ертысбаев. — Пандемия спровоцировала очень серьезные человеческие страдания и затяжной экономический кризис. Люди озлоблены, и эта негативная энергия ищет свой выход. Например, в стране участились драки — причем не только между представителями разных национальностей».
Все это накладывается на пункт номер два — разногласия в среде казахстанской элиты по поводу ценности для республики экономической интеграции с Россией. Официальная позиция Назарбаева и Токаева состоит в том, что такая интеграция — безусловное благо. Но вот что, например, можно прочитать в изданной в позапрошлом году книге известного местного политолога Досыма Сатпаева «Деформация вертикали»: «Никакой экономической эффективности Евразийский экономический союз не показал. Россия и в большой степени Казахстан являются сырьевыми государствами. Они не взаимодополняют друг друга. Сложно создать работающий союз между неконкурентоспособными игроками, тем более если экономика некоторых из них базируется только на экспорте сырья. Два минуса не дают плюса».
Собиратель земель казахских: Алимхан Ермеков сумел уговорить Ленина передать будущей Республике Казахстан многие важные территории. Фото: ru.wikipedia.org
Ну, наконец мы дошли до пункта номер один. Пункта, который объединяет и усиливает все предыдущие. Это так называемый крымский синдром. Официальная позиция Казахстана по отношению к возвращению полуострова в состав России зиждется на двух слонах: Москва не сделала ничего неправильного, повторение крымского прецедента немыслимо и невозможно даже теоретически. В 2014 году МИД Казахстана назвал прошедший в Крыму референдум «свободным волеизъявлением» и заявил о своем «понимании» действий России. А в начале этого года президент Токаев опубликовал статью «Независимость — самое дорогое», где содержатся и следующие строки: «Наша священная земля, унаследованная от предков, — наше главное богатство. Она не была нам «подарена» кем-либо. Отечественная история началась не в 1991 или 1936 годах. Наши предки жили здесь во времена Казахского ханства, в эпоху Золотой Орды, Тюркского каганата, гуннов, саков». Но за фасадом этого официального спокойствия скрывается подспудный страх: а вдруг Москва захочет повторить крымский прецедент уже по отношению к Казахстану?
В период территориального размежевания внутри новорожденного советского государства создание тех или иных «субъектов Федерации» (простите мне этот современный политический жаргон) и проведение между ними точных границ часто зависело от совершенно случайных факторов. Факт, которым очень гордятся современные казахстанские историки. В 1920 году в период создания Киргизской Автономной Республики в составе РСФСР (чтобы вы поняли, насколько все запутано: речь идет о современном Казахстане, современная Киргизия тогда была частью совсем другой территории — Туркестанской Автономной Республики тоже в составе РСФСР) делегат от местной «прогрессивной общественности», 29-летний недоучившийся студент Томского технологического института Алимхан Ермеков сумел убедить Ленина передать новой автономии многие важные регионы. Сумел убедить — а мог бы и не суметь. Случайность? Однозначно. Или вот вам другая случайность: до 1925 года столицей «автономной Киргизии» был Оренбург. Но затем всю Оренбургскую губернию вернули в состав непосредственно РСФСР.
Кто и кому тогда «делал подарки» — вопрос очень спорный. Чтобы вы запутались окончательно и бесповоротно, приведу, например, такой факт: входящая ныне в состав Узбекистана Республика Каракалпакстан в первые годы правления Сталина была частью автономного Казахстана, затем была непосредственной частью России и только в 1936 году обрела свой нынешний статус. Но дело, конечно, не только и не столько в территориальных перекройках столетней давности. Сухие цифры официальной статистики на 2019 год. Северо-Казахстанская область: казахов — 194 тысячи, русских — 74 тысячи. Кустанайская область: казахов — 355 тысяч, русских — 357 тысяч. По сравнению с 1989 годом национальный баланс в большом экономико-географическом регионе Северный Казахстан (сюда входят четыре области плюс столица страны город Нурсултан) в силу множества причин — миграция, разница в уровне рождаемости у представителей разных национальностей — радикально изменился в пользу казахов. На излете существования СССР русских здесь было около 46%, а казахов — около 24%. Именно ради изменения этого баланса Назарбаев в конце прошлого века перенес сюда столицу из Алма-Аты. Однако процесс демографической перестройки региона еще далек от своего завершения.
И любые заявления депутатов в Москве о том, что «в прошлом Россия сделала вам очень щедрый территориальный подарок», воспринимаются в Казахстане очень болезненно. Вот как один видный казахстанский политик разложил для меня по полочкам такую реакцию: «Кто такой Куат Ахметов? Никто — неграмотный пацан! А кто такие депутаты Никонов и Затулин? Серьезные люди! Итак, с одной стороны, мы имеем маргинального придурка, который не знает, что творит, а с другой — государственных мужей с большим опытом». Рационально опровергнуть такую точку зрения можно очень просто. Вячеслав Никонов, Константин Затулин, не говоря же о Владимире Вольфовиче Жириновском, — это, конечно, «очень серьезные люди». Но высшее руководство Казахстана отлично знает, кто на самом деле делает погоду в Кремле, а кто лишь красуется на трибуне в Государственной думе или на экранах телевизоров. Однако до конца понять суть возникших между Москвой и Нурсултаном непоняток с помощью только рациональных выкладок невозможно. Для этого надо с головой погрузиться еще и в область эмоционального.
Перенос столицы страны в Астану (на фото) был вызван главным образом желанием кардинально изменить этнический баланс в регионе. Фото: ru.wikipedia.org
Прорыв плотины
«Большое количество водки дало Ельцину вкус к рискованным приключениям. Следующей остановкой в устроенной Назарбаевым экскурсии по красивейшим местам было Талгарское ущелье — место слияния горных рек высоко над Алма-Атой. Течение в этих реках было очень быстрым, а вода в них холодной, как лед, и полной пены. Ельцин заявил, что он хочет поплавать, отвергнув все призывы к осторожности… «Вы не можете здесь плавать! Вас выбросит на скалы!» — запротестовал Назарбаев. «Нет, я пойду!» — прокричал Ельцин. В то время как спор лидеров становился все более бурным, их службы безопасности общими усилиями изобрели способ решения проблемы. Второпях они соорудили плотину в неглубоком месте реки, отгородив спокойный участок, в котором течение не могло унести пловцов. Температура осталась леденящей, но Ельцин окунулся и, благополучно пережив купание, потребовал еще несколько рюмок водки «для согреву».
Так, со слов Нурсултана Назарбаева, в книге Джонатана Эйткена описывается визит президента РФ в Алма-Ату накануне путча ГКЧП в августе 1991 года. Почему я привел здесь эпизод? Потому что отношения России и Казахстана очень долго оставались под защитой мастерски сконструированной Назарбаевым «политической плотины». Сравним все описанные в предыдущей главке этого текста претензии к Москве с таким золотым веком российско-казахстанских отношений, каким сейчас представляются 90-е годы. Неужели реально сложных аналогичных проблем тогда было меньше? Нет, их было гораздо больше.
Неуважительные по отношению к независимости Казахстана заявления звучали тогда на гораздо более высоком уровне. В одном из своих предыдущих материалов я уже как-то раз приводил отрывок из книги Эйткена, описывающий прибытие нового премьера РФ Виктора Черномырдина в Алма-Ату сразу после его назначения на эту должность в декабре 1992 года. Сделаю это еще раз. Услышав от одного из встречающих, что он «российский посол в Казахстане», не набравшийся еще к этому моменту дипломатического лоска Виктор Степанович впал в ярость, осыпал его матерными ругательствами и заметил вполголоса — но так, что услышала радушная принимающая сторона: «Если Казахстан думает, что он независимое от России иностранное государство, ему лучше подумать еще!»
Иногда действия Москвы в те годы создавали для Казахстана уже не умозрительные, а совершенно реальные экономические проблемы. Во время того же самого визита Черномырдина в Алма-Ату Назарбаев задал нашему премьеру прямой вопрос: оставят ли Казахстан в рублевой зоне, когда Москва вместо советских денег введет российские? Виктор Степанович ответил на этот вопрос утвердительно. Шесть недель спустя на форуме в Давосе Черномырдин повторил эти заверения. Но, когда летом 1993 года в России вместо купюр с портретами Ленина появилась своя собственная валюта, места в новой рублевой зоне для Казахстана не нашлось. Просчитав заранее возможность такого исхода, Назарбаев был готов к введению своих собственных денег. Однако последствия вызванных острым конфликтом внутри российского руководства действий Москвы все равно оказались для Казахстана катастрофическими. На несколько месяцев до введения в обращение новой валюты, тенге, в середине ноября республика превратилась в место сброса потерявших свою ценность советских денег — с соответствующими последствиями для инфляции и прочих экономических показателей, не говоря уже об уровне жизни.
Но вот приводило ли все это к ожесточенным публичным перебранкам между руководствами двух стран? Нет, не приводило. В публичной сфере Назарбаев осознанно спрямлял углы и затушевывал разногласия. И в долгосрочном плане такой стратегический курс полностью оправдал себя. Среди постсоветских государств Казахстан по объему ВВП занимает второе место после России. Обычно это объясняется врожденными конкурентными преимуществами республики в виде сочетания огромных запасов природных ресурсов и сравнительно небольшого населения. Но для того, чтобы воспользоваться этими конкурентными преимуществами, нужны были стартовые усилия в виде политической и общественной стабильности, хороших отношений с влиятельными соседями. Отказавшись по примеру многих других постсоветских стран «вставать в позу» и делать ставку на внутренний и внешний раскол, Казахстан при Назарбаеве получил крепкий и надежный тыл в лице Москвы и сам стал таким крепким и надежным тылом для России. Ничего из этого не было предопределено и гарантировано заранее. В отличие от запасов полезных ископаемых общественная стабильность не является врожденной характеристикой Казахстана. Эта характеристика наработанная — в том числе на основе очень тонкого понимания мотивов, целей и устремлений Москвы.
Сейчас объем такого глубокого понимания России у казахстанской элиты явно уменьшился. Почему — вопрос дискуссионный. Не навязывая ответы, могу лишь внести свою лепту в эту дискуссию. У моего большого друга — крупного казахстанского политика, занимавшего видные посты при советской власти и в первые годы независимости, — три внука. Все они учатся в различных американских университетах. Вариант отправить кого-то из них на учебу в Москву даже не рассматривался. Для казахстанской элиты такая ситуация является абсолютно типичной. Те, у кого есть деньги, дают образование своим детям на Западе. Это очень сказывается на мировоззрении новых поколений казахстанского высшего общества. А на мировоззрении их еще заставших советские времена отцов и дедушек сказывается резкое сокращение человеческих связей с Россией. Когда-то мои казахстанские политические друзья бывали в Москве раз в несколько месяцев. Сейчас я не принимал их у себя в гостях уже долгие годы.
За этими простыми фактами, на мой взгляд, скрывается нечто гораздо более глубокое. Неизбежное становление национально-государственного самосознания вступило сейчас в Казахстане в новый этап. Из постсоветского государства страна постепенно превращается в государство совсем не советское. Происходит болезненный психологический процесс сепарации — сходный с сепарацией подростка от родителей. Кто в этом процессе выступает в роли «родителей», от которых хочется максимально дистанцироваться? Понятно кто — «начинается земля, как известно, от Кремля». Если кому-то такая интерпретация происходящего кажется высокомерной, то спешу внести важное уточнение. В России тоже сейчас имеет место новый этап сепарации от нашего прошлого. И для нас этот процесс тоже является не менее тяжелым. Ведь иногда мы в нем одновременно играем роль и подростка, и родителя.
Но вернемся к Казахстану. «Вы будете нас обозревать с позиции моральной правоты в рубрике «из жизни земноводных?» — написал еще один мой большой друг, крупный отставной казахстанский чиновник, узнав, что я хочу докопаться до корней негативных явлений в отношениях двух наших стран. — То, что это для нас обидно — мягко сказано. Ощущаем себя пигмеями в клетках зоопарка на потеху почтенной публике. Ваша озабоченность тем, что происходит сейчас в Казахстане, сродни лицемерию, поискам соринки в чужом глазу».
Недавний мелкий рыночный торговец Куат Ахметов внезапно стал одним из самых известных граждан Казахстана — но совсем не в силу причин, которыми можно гордиться. Фото: Кадр из видео
Сколько же в этих словах искренней боли, искренней психологической уязвимости, искреннего недоумения: мол, как же так, как же вы — большие — можете обижать нас — маленьких? Но вот чего в этих словах нет — понимания того, что в масштабах границ Казахстана «маленькими и уязвимыми» является как раз русское меньшинство. А еще в такой позиции нет осознания того, насколько потенциально опасной является нынешняя ситуация. Задав моему другу вопрос, как он относится к Куату Ахметову, я получил от него следующий ответ: «С Куатом Ахметовым поступили жестко, хотя ничего такого особенного он не делал. Конечно, он не хорошо поступал — унижал. Но вот является ли это достаточным поводом для того, чтобы его сажать? Унижать людей плохо. Но он же не применял к ним физического насилия. Не уверен, что его действия заслуживают уголовного преследования. Впрочем, это вопрос в первую очередь к юристам».
Впрочем, у Ермухамета Ертысбаева тоже есть свои вопросы к России: «Нам неприятно, что российское государство рассматривает казахстанских русских не как граждан Республики Казахстан, а как своих соотечественников, которые нуждаются в его защите». Понимаю такую позицию — понимаю и тоже абсолютно убежден, что защищать русских граждан Республики Казахстан должна в первую очередь сама Республика Казахстан. Но вот насколько полно и удачно она выполнила эту свою обязанность в ситуации с Куатом Ахметовым? Мои казахстанские друзья убеждены, что на 100%. Как сказал мне один из них: «Первый заместитель руководителя администрации президента Казахстана Даурен Абаев оценил поступки Ахметова как «проявление пещерного национализма». Чем вы еще недовольны?»
Я недоволен тем, что после этого абсолютно правильного заявления второго по старшинству человека в аппарате президента Токаева в течение нескольких дней со стороны казахстанских силовиков не последовало никаких решительных действий. Такие действия стали явью только после громких и очень решительных протестов Москвы. Впрочем, и после этого было принято «соломоново решение», нацеленное, видимо, на то, чтобы никого не обидеть: Куата Ахметова не взяли под локоток, а вместо этого выдавили за границу. Я пылаю «жаждой крови» и копаюсь в малозначимых технических деталях? И ни то, и ни другое. Я бьюсь не за детали. Я бьюсь за то, чтобы не отдавать экстремистам с обеих сторон политическую инициативу. А по факту в плане формирования общественных настроений в России и в Казахстане она принадлежит именно им.
Мы имеем заколдованный круг, который выглядит так: сначала условный Владимир Вольфович в «вежливой и деликатной манере» скажет что-нибудь про Казахстан. На это в той же самой манере отвечает условный Азат Перуашев (лидер плотно контролируемой администрацией президента Казахстана «оппозиционной фракции» в парламенте. И далее по кругу. Прибавьте к этому не до конца выверенные инициативы в языковой сфере и попытки некоторых раскачать ситуацию, манипулируя темой сложных страниц истории. В итоге мы имеем стремительно несущийся вниз снежный ком, который отравляет все, к чему прикасается. Вот так и получилось, что плотина, долгие годы защищавшая российско-казахстанские отношения, оказалась прорванной. Эту дамбу необходимо восстановить. Если этого не произойдет, то в гигантском проигрыше окажутся оба народа.