укажите какой был порядок престолонаследия в указанные периоды
Как менялись правила наследования престола в России. Справка
15 апреля 1797 года в Москве состоялась коронация императора Павла I. Своим первым указом Павел отменил установленный Петром I порядок престолонаследия по завещанию и ввел наследование по праву первородства по мужской линии («Учреждение об императорской фамилии»).
Порядок престолонаследия на Руси был достаточно прост, он основывался на обычае, ведущем свое начало от основания Московского великого княжества, когда престолонаследие осуществлялось по родовому признаку, т.е. престол почти всегда переходил от отца к сыну.
Лишь несколько раз в России престол переходил по выбору: в 1598 году Земским собором был избран Борис Годунов; в 1606 году боярами и народом был избран Василий Шуйский; в 1610 году ‑ польский королевич Владислав; в 1613 году Земским собором был избран Михаил Федорович Романов.
Порядок престолонаследия был изменен императором Петром I. Опасаясь за судьбу своих реформ, Петр I решил изменить порядок престолонаследия по первородству.
5 февраля 1722 года им был издан «Устав о наследовании престола», в соответствии с которым прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии был отменен. По новому правилу наследование Российского Императорского Престола стало возможным по завещанию государя. Стать преемником по новым правилам мог любой человек, достойный, по мнению государя, возглавить государство.
Однако сам Петр Великий завещания не оставил. В результате с 1725 по 1761 год произошло три дворцовых переворота: в 1725 году (к власти пришла вдова Петра I ‑ Екатерина I), в 1741 году (приход к власти дочери Петра I ‑ Елизаветы Петровны) и в 1761 году (свержение Петра III и передача трона Екатерине II).
Чтобы в дальнейшем не допустить государственных переворотов и всяческих интриг, император Павел I решил заменить прежнюю, введенную Петром Великим, систему на новую, которая четко устанавливала порядок наследования Российского Императорского Престола.
5 апреля 1797 года при коронации императора Павла I в Успенском соборе московского Кремля был обнародован «Акт о престолонаследии», который с малыми изменениями просуществовал до 1917 года. В Акте определялось преимущественное право на наследование престола за мужскими членами императорской фамилии. Женщины не были устранены от престолонаследия, но преимущество закрепляется за мужчинами по порядку первородства. Устанавливался порядок престолонаследия: в первую очередь наследие престола принадлежало старшему сыну царствующего императора, а после него всему его мужскому поколению. По пресечении сего мужского поколения, наследство переходило в род второго сына императора и в его мужское поколение, по пресечении же второго мужского поколения, наследство переходило в род третьего сына и так далее. При пресечении последнего мужского поколения сыновей императора, наследство оставлялось в том же роде, но в женском поколении.
Такой порядок престолонаследия абсолютно исключал борьбу за престол.
В «Акте» содержалось также положение о непризнании законными женитьб членов императорского дома без дозволения государя.
Император Павел установил совершеннолетие для государей и наследников по достижении 16 лет, а для прочих членов императорской фамилии ‑ 20 лет. На случай восшествия на престол несовершеннолетнего государя было предусмотрено назначение правителя и опекуна.
В «Акте о престолонаследии» содержалось также исключительно важное положение о невозможности восшествия на российский престол лица, не принадлежащего к Православной Церкви.
В 1820 году император Александр I дополнил нормы о престолонаследии требованием равнородности браков, как условии наследования детьми членов Российского Императорского Дома.
«Акт о престолонаследии» в отредактированном виде вместе с позднейшими актами, касающимися данной темы, включался во все издания Свода Законов Российской Империи.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
О порядке престолонаследия в Российской империи
Российская империя. Форум об истории
О порядке престолонаследия в Российской империи ⇐ Российская империя
Сообщение artem » 02 ноя 2018, 19:52
Помогите пожалуйста разобраться с алгоритмом престолонаследия РИ согласно тексту Основных Государственных Законов:
Пункт 30: Когда пресечется последнее мужеское поколение сыновей Императора, наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последне-царствовавшего, как в ближайшем к Престолу, и в оном следует тому же порядку, предпочитая лице мужеское женскому; но при сем не теряет никогда права то женское лице, от которого право беспосредственно пришло.
Пункт 31: По пресечении сего рода, наследство переходит в род старшего сына Императора-Родоначальника, (в женское поколение старшего сына).
Сообщение Gosha » 03 ноя 2018, 11:49
Указ о престолонаследии, содержащий Указ «О наследии престола», был подписан императором Петром I 5 (16) февраля 1722 года. Указ отменял древний обычай передавать монарший престол прямым потомкам по мужской линии и предусматривал назначение престолонаследника по воле монарха. Устав действовал со дня подписания указа по 25 июля (5) августа 1727 года и с 17 (28) декабря 1731 года по 4 (15) апреля 1797 года.
Указ явился следствием борьбы Петра I с сыном царевичем Алексеем (вокруг которого группировалась оппозиция). После гибели Алексея в 1718 году Пётр не собирался передавать власть внуку Петру Алексеевичу, опасаясь прихода к власти партии противников реформ, а собрался решать этот вопрос в духе абсолютизма. Пётр ссылался на прецеденты прошлого (назначение Иваном III в наследники сначала Дмитрия Внука, а затем Василия III) и собственный Указ о единонаследии 1714 г. С идеологическим обоснованием такого престолонаследия выступил Феофан Прокопович («Правда воли монаршей»).
С указом Петра связана атмосфера борьбы за престол и дворцовых переворотов, характеризующая русский XVIII век. При этом после смерти Петра его авторитет долгое время был необычайно велик, да и сами претенденты не спешили отменять указ, с помощью которого они сами пришли к власти и на который рассчитывали в дальнейшем. Кроме того, не все российские императоры воспользовались указом Петра и назначили себе наследника. Сам Пётр не успел этого сделать, и после его смерти императрицей была провозглашена его вдова Екатерина I, опиравшаяся на одну из придворных олигархических группировок. Екатерина I своим завещанием назначила преемником великого князя Петра Алексеевича и достаточно подробно обозначила дальнейший порядок престолонаследия (1727). При Петре II, сыне Алексея, экземпляры указа 1722 года и «Правды воли монаршей» изымались. Пётр II скончался, также не оставив завещания, после чего Верховный тайный совет избрал императрицей Анну Иоанновну. Анна Иоанновна в 1731 году возобновила действие указа 1722 года и перед смертью определила преемником Иоанна Антоновича, также подробно описав дальнейшую линию наследования (1740). Свергнувшая Иоанна Елизавета Петровна опиралась в обосновании своих прав на престол на завещание Екатерины I. Через несколько лет наследником Елизаветы был назначен её племянник Пётр Фёдорович (Пётр III), после вступления на престол которого наследником стал его сын Павел Петрович. Однако уже вскоре после этого в результате переворота власть перешла к жене Петра III Екатерине II, ссылавшейся на «волю всех подданных», при этом наследником остался Павел, хотя Екатерина, по ряду данных, рассматривала вариант с лишением его права наследования.
Вступив на престол в 1797 году, Павел I в день коронации обнародовал Акт о престолонаследии (1797), составленный им и его женой Марией Фёдоровной ещё при жизни Екатерины. Этот акт, отменявший петровский указ, был принят «дабы наследник был назначен всегда законом самим» по полусалическому наследованию (аналогично австрийской системе).
Намерением Павла было исключить в будущем ситуацию отстранения от престола законных наследников и произвола. Однако новые принципы ещё долгое время не воспринимались дворянством и даже членами императорской фамилии. Так, после убийства Павла в 1801 г. его вдова Мария Фёдоровна, соавтор павловского манифеста, восклицала «Я хочу царствовать!». Манифест Александра I о вступлении на престол (позже — также манифесты о присяге Грузии и др.) содержали петровскую формулу «и его императорского величества наследнику, который назначен будет», несмотря на то, что по закону автоматическим наследником Александра был его брат Константин Павлович (который затем тайно отрёкся от этого права, что также противоречило павловскому закону). Стабильным российское престолонаследие стало только после кризиса 1825 г. и вступления на престол Николая I.
Акт о престолонаследии от 5 апреля 1797 года — акт о престолонаследии, обнародованный Павлом I в день его коронации 5 (16) апреля 1797 года (император лично зачитал акт), устанавливавший новый порядок престолонаследия в Российской империи. Официально опубликован Сенатом 14 (25) апреля 1797 года. Павловский акт о престолонаследии отменял действие указа о престолонаследии, изданного Петром I 5 (16) февраля 1722 года.
Текст акта был разработан Павлом l ещё в бытность его цесаревичем в 1788 году перед отъездом на войну со Швецией и подписал его совместно с женой, великой княгиней Марией Фёдоровной. Этим актом Павел стремился исключить в будущем возможность отстранения от престола своих законных наследников.
Павловский акт включал в себя несколько принципиальных отличий от указа о престолонаследии Петра I:
В отличие от петровского указа, который предусматривал для государя право назначить себе наследника самому (и тем открыл дорогу к эпохе дворцовых переворотов), акт вводил наследование по закону, «дабы государство не было без наследников, дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать, дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род».
В отличие от петровского указа, который не предусматривал различий в правах для наследников мужского и женского пола, акт вводил так называемую «австрийскую», «полусалическую» примогенитуру, при которой преимущество в наследовании имели потомки мужского пола; как следствие, после принятия акта на российском престоле не было больше ни одной женщины.
Акт впервые в Российской империи вводил понятие регентства. Для монархов и их наследников сроком совершеннолетия определялись 16, а для прочих членов императорской фамилии — 20 лет от роду. Петровский указ не предусматривал возможности опекунства над государем.
Павловский акт запрещал занятие российского престола лицом, не принадлежащим к Православной Церкви:
…Когда наследство дойдет до такого поколения женскаго, которое царствует уже на другом каком престоле, тогда предоставлено наследующему лицу избрать веру и престол, и отрещись вместе с наследником от другой веры и престола, если таковой престол связан с законом, для того, что государи российские суть главою церкви; а если отрицания от веры не будет, то наследовать тому лицу, которое ближе по порядку.
Отправлено спустя 24 минуты 36 секунд: 
Австрийская или габсбургская (она существовала в прошлом в Австрии, России, Греции, Баварии), когда женщины могли наследовать трон при условии, что во всех поколениях данной династии нет мужчин.
Австрийская система допускает к престолонаследию и женщин, и женские линии, но только при условии полного пресечения всех мужских линий и мужских представителей мужских и женских линий. Этот порядок престолонаследия установлен в Австрии Леопольдом I, так называемый pactum mutuae successions 12 сентебря 1703 года. Прагматическая же санкция 19 апреля 1713 года изменила его только в одном частном вопросе pactum mutuae successions, в случае пресечения всех мужских линий, призывал к занятию престола прежде всего представителей старшей женской линии, так называемый Regredienterbinen, и тем сохранял и в престолонаследии женщин и женских линий начало первородства; прагматическая санкция, напротив, отдает преимущество в престолонаследии ближайшей родственнице последнего царствовавшего лица, так называемый Erbtochter, и тем устанавливает в престолонаследии женщин и женских линий, вместо начала первородства, начало заступления, Rückwärtsprimogeniturordnung.
Австрийская система принята также в Голландии (Конст. Статьи 11—15), Баварии (Конст. Статьи 2—6), Саксонии (Конст. Статьи 6, 7) и Вюртемберге (Конст. ст. 7).
Рожнов Артемий Анатольевич, профессор кафедры теории и истории государства и права Финансового университета при Правительстве РФ, доктор юридических наук, доцент.
Ключевые слова: Московское княжество, Московское государство, история русского права, власть монарха, престолонаследие, обычное право.
Key words: Principality of Moscow, Moscow state, history of Russian law, the power of the monarch, crown, customary law.
Наряду со становлением и укоренением в политико-правовом сознании государей, элиты и общества Московского княжества, а затем Московского государства концепции самодержавия происходило изменение механизма перехода Верховной государственной власти от одного правителя к другому по сравнению с ранее принятым. В своих ключевых чертах процесс формирования нового порядка передачи-получения Верховной монаршей власти завершился к XVII в., когда некогда новаторская, но впоследствии уже ставшая традиционной модель перехода престола окончательно приобрела статус «старины» и одного из неотъемлемых атрибутов власти монарха в Московском государстве.
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005. С. 183.
При этом чрезвычайно важным атрибутом данного механизма престолонаследия являлось то, что монаршая власть переходила от государя-отца не просто к сыну, т.е. к любому из его сыновей, а именно к старшему сыну. Даже в тех случаях, когда у князя имелось много сыновей, а значит, была возможность выбирать из них своего преемника, таковым становился исключительно старший сын государя. Следовательно, уже с конца XIII в. в Московском княжестве восторжествовала идея престолонаследия строго по прямой нисходящей линии от отца к старшему сыну, которую правящие князья претворяли в жизнь.
Таким образом, к концу XVI в. было доведено до своего логического завершения неуклонное стремление московских князей к тому, чтобы «собранная земля и власть при наследстве доставались по преимуществу в одни руки» и тем самым обеспечивалось государственное единство.
«Московская» модель престолонаследия не являлась наследованием по закону в чистом виде. Основанием перехода престола от отца к старшему сыну служил не только сам по себе факт первородства, но и волеизъявление государя, выражавшееся в назначении им своего сына престолопреемником. При восшествии на трон нового князя (царя) подчеркивалось, что он получил монаршую власть именно по воле и благословению своего отца. Следовательно, особенностью престолонаследия в Московской Руси являлось то, что наследование по закону совмещалось с наследованием по завещанию.
После кончины великого князя Василия III, имевшего двух сыновей, на престол вступил его старший сын Иван. Ему наследовал третий сын Федор, поскольку два первых сына царя Ивана IV к моменту смерти государя скончались. При этом у царя Ивана уже на склоне лет родился сын Дмитрий, но это обстоятельство никак не повлияло на статус царевича Федора как престолонаследника. Царь Федор, в свою очередь, умер бездетным, что в итоге привело к пресечению династии Рюриковичей. Однако, несмотря на эпохальное значение этого события в общеисторическом контексте, оно тем не менее не отменило уже прочно укоренившийся в общественном сознании правовой обычай престолонаследия по принципу первородства. Поэтому русские государи XVII в., так же как их предшественники XVI в., объявляли престолонаследниками исключительно своих единственных или старших сыновей.
Как видно из приведенного обзора, на протяжении двух веков все русские государи назначали своими преемниками на престоле исключительно старших сыновей. При этом как минимум дважды положение дел в царской семье складывалось таким образом, что если бы у монарха действительно имелось право свободного определения престолонаследника, то он вполне мог бы передать корону младшему сыну в обход старшего. Впервые таким «правом» мог бы воспользоваться царь Иван Грозный. С одной стороны, он весьма скептически оценивал задатки своего старшего сына Федора как потенциального политика и руководителя, считая, что по складу своего характера Федор был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рожденный». С другой стороны, у царя также имелся младший сын Дмитрий, который при надлежащем воспитании и подготовке мог стать альтернативой Федору. Почему бы в этих условиях царю не воспользоваться своим правом по собственному усмотрению решать судьбу престола и не сделать выбор в пользу младшего сына? Однако этого не случилось, и царевич Федор не был отстранен отцом от престолонаследия.
В схожей гипотетической ситуации «выбора преемника» мог оказаться столетие спустя и царь Алексей Михайлович после того, как у него во втором браке родился младший сын Петр. К моменту его появления на свет всем, включая самого государя, было очевидно, что сыновья от первого брака царя, в т.ч. престолонаследник царевич Федор, не отличались крепким здоровьем, а двое из них даже умерли во младенчестве. Царевич же Петр рос физически здоровым ребенком. При таком раскладе вполне мог возникнуть соблазн произвести «рокировку» престолонаследников. Однако царь Алексей Михайлович поступил точно так же, как его далекий предшественник на троне, и не стал лишать своего старшего сына права престолонаследия.
Весьма показательно в этом отношении поведение царя Федора Ивановича. Он не имел престолонаследников, что закономерно приводило к тому, что после его смерти на самой вершине власти должен был образоваться вакуум, чреватый непредсказуемыми и опасными последствиями. Государь прекрасно это понимал, а потому мог бы попытаться заполнить властную брешь путем назначения преемника по собственному усмотрению. Это тем более было бы возможно, если бы в России конца XVI в. порядок престолонаследия определялся исключительно волей государя. Однако это было не так, и Федор I не мог передать престол ни своей жене Ирине, ни ее брату и фактическому правителю Борису Годунову, ни кому-либо еще. Подобные действия монарха были бы не только вопиющим нарушением конституционно-правового обычая, но и, самое главное, кощунственной попыткой «переиначить» Волю Божию, что для глубоко набожного Федора Ивановича было совершенно немыслимо. Отсутствие престолонаследника царственные супруги воспринимали как проявление Промысла Божия. Земному царю остается только смиренно принять Божественную Волю и уповать на нее. Поэтому вместо того, чтобы провозгласить царицу Ирину своей преемницей, царь Федор, судя по всему, благословил ее после его смерти отойти от мирских забот и принять постриг, что благочестивая государыня и сделала.
Боханов А.Н. Царь Алексей Михайлович. М., 2012. С. 346.
Тихомиров Л.А. Указ. соч. С. 287.
Таким образом, подытоживая все вышеизложенное, можно сделать следующий вывод. Передача-получение верховной власти в Московском княжестве и Московском государстве осуществлялись одновременно в порядке престолонаследия по закону (конституционно-правовому обычаю) и по завещанию, при этом последнее основание носило сугубо формальный характер и полностью подчинялось первому. Неписанная «московская» конституция предполагала переход престола не в порядке лествичного права (родового старшинства), а исключительно по прямой нисходящей линии от отца-монарха к старшему сыну-наследнику. В своих завещательных распоряжениях относительно судьбы престола государи следовали данному требованию «старины» и назначали своими преемниками лишь старших сыновей. В обязательности соблюдения этого конституционно-правового обычая выражалось одно из важнейших ограничений власти московских государей.
§ 23. Порядок престолонаследия
§ 23. Порядок престолонаследия
Определив, кто имеет право на престолонаследие, следует затем выяснить порядок, в каком лица, имеющие это право, призываются к замещению престола. Неделимость государства приводит к установлению начала единонаследия. Престол наследует всегда одно только лицо. Порядок единонаследия может основываться на различных системах: сеньората, майората и примогенитуры или первородства. Сеньорат есть наследование престола старейшим по возрасту во всем роде. Майорат — наследование престола лицом, стоящим в ближайшей степени родства к последнецарствовавшему, а если имеется несколько лиц одинаковой степени родства, то из них старейшего по возрасту. Таким образом, по началу майората брат исключает от престолонаследования внука и правнука.¹* Обе эти системы представляют то неудобство, что престол при них постоянно переходит в боковые линии с исключением прямой. Между тем для государства удобнее, чтобы престол переходил всегда к лицу, наиболее близко стоящему к последнецарствующему, так как только при этом условии государственному управлению обеспечены будут желательные устойчивость и постоянство. От представителей прямой нисходящей линии, конечно, с гораздо большим основанием можно ожидать осуществления власти в одном и том же духе и направления и сохранения раз установившихся традиций, чем от боковых линий. Поэтому в настоящее время везде установилось начало первородства в соединении с правом заступления. Престол переходить к нисходящему потомству, так что прежде всего наследует перворожденный и все его потомство, затем следующий и его потомство и т. д. В боковые линии престол может перейти лишь по пресечении всех прямых нисходящих линий. Только по пресечении всего потомства старшей линии призываются представители младших линий, только по пресечении прямых — боковая. На этом основании правнук, например, старшей линии исключает от престола всех младших детей. И наши Основные Законы устанавливают оба эти начала: первородство и заступление (ст. 5).²*
Но этими началами еще не вполне определяется порядок престолонаследия. Кроме первородства и заступления, необходимо еще выяснить соотношение, какое устанавливает закон в отношении к правам на престолонаследие между мужчинами и женщинами и между мужскими и женскими линиями. В этом отношении постановления законодательства современных монархий довольно разнообразны. Правда, мужчинам и мужским линиям везде оказывается некоторое преимущество перед женщинами и женским линиями. Так как политическими правами в современных государствах вообще пользуются только мужчины, то весьма понятно стремление без крайней необходимости не допускать женщин к осуществлению прав монарха, как высших политических прав. Наследование же престола женскими линиями имеет то неудобство, что оно приводит неизбежно к появлению на престоле иностранных родов. Но предпочтение мужчин и мужских линий установлено не везде в одинаковой степени. В этом отношении можно различать три основных системы престолонаследия: салическую, кастильскую и австрийскую.
Салическая система допускает к престолонаследию только мужских представителей мужских линий, совершенно и безусловно лишая прав престолонаследия женщин и женские линии. В Итальянской конституции, ст. 2, определение порядка, престолонаследия ограничивается просто ссылкой на “условия. салического закона”. Та же система принята в Бельгии (Конст. ст. 60), Пруссии (Конст. ст. 53), Румынии (Конст. ст. 82, 83), Сербии (Конст. ст. 10), Дании (закон 31 июля 1853 года, постановляющий, что датская корона наследственна в мужском потомстве короля Христиана IX по порядку первородства), в Швеции, где эта система установлена при воцарении Бернадота законом 26 сентября 1810 года.
Австрийская система допускает к престолонаследию и женщин, и женские линии, но только при условии полного пресечения всех мужских линий и мужских представителей мужских и женских линий. Этот порядок престолонаследия установлен в Австрии Леопольдом I, так наз. pactum mutuae successions 12 сент. 1703 года. Прагматическая же санкция 19 апреля 1713 года изменила его только в одном частном вопросе. pactum mutuae successions, в случае пресечения всех мужских линий, призывал к занятию престола прежде всего представителей старшей женской линии, так наз. Regredienterbinen, и тем сохранял и в престолонаследии женщин и женских линий начало первородства; прагматическая санкция, напротив, отдает преимущество в престолонаследии ближайшей родственнице последнецарствовавшего лица, так наз. Erbtochter, и тем устанавливает в престолонаследии женщин и женских линий, вместо начала первородства, начало заступления, Rückwärtsprimogeniturordnung.
Австрийская система принята также в Голландии (Конст. Статьи 11—15), Баварии (Конст. Статьи 2—6), Саксонии (Конст. Статьи 6, 7) и Вюртемберге (Конст. ст. 7).
Кастильская система еще более, чем австрийская, расширяет права женщин и женских линий на престолонаследие. Она применяется теперь только в четырех государствах: Испании, Португалии, Греции и Англии. По испанской конституции ст. 60 и 61, престолонаследие совершается, в потомстве Альфонса ХII, по порядку первородства и представления, с предпочтением всегда старших линий младшим; в одной и той же линии более близкий родственник предпочитается более далекому; при равной степени родства мужчина предпочитается женщине, при равенстве пола — старшее лицо. Если все потомство Альфонса ХII пресечется, наследуют его сестры, затем его тетка, сестра его матери, вместе с их потомством и, наконец, его дяди, братья Фердинанда VII. Точно такой же порядок престолонаследия устанавливает и португальская конституция. За отделением от Португалии Бразилии и отречением бразильского императора дон Педро I от португальского престола, престол этот признается наследственным в потомстве королевы Марии II, а за пресечением всего нисходящего ее потомства перейдет в боковые линии (Конст. статьи 86‑88). Греческая конституция, ст. 45, довольно неопределенно постановляет, что греческий престол наследствен в потомстве короля Георга I по порядку первородства с предпочтением мужских представителей.
Та же система установлена в Англии актом 1701 года (Act of Settlement, 12 and 13 W. II. III, с. 2). Этот акт устранял после королевы Анны свергнутую революцией 1688 года мужскую католическую ветвь Стюартов в лице двух тогда существовавших ее представителей, Джемса и Чарльза Эдварда, и предоставлял наследование английского престола женской протестантской линии Стюартов, родоначальницей которой была дочь Якова I, Елизавета, бывшая королевой Богемской и выдавшая свою дочь Софию за ганноверского курфюрста. Во время составления Акта она была вдовствующею курфюрстиною. По смерти Анны английской престол перешел к ее сыну Георгу I и потом к внуку Георгу II, к правнуку Георгу III и праправнуку Георгу IV. У Георга IV не было детей, но было три брата: Вильгельм IV, герцог Кентский и герцог Кумберландский. Георг IV сменен был на престоле старшим своим братом Вильгельмом, умершим также бездетным; за ним должен был бы следовать герцог Кентский, но он умер раньше опростания престола и оставил после себя только дочь — Викторию; по началу первородства и по кастильской системе, допускающей предпочтение мужчин женщине только в одной линии, она, как представительница линии третьего сына Георга III, отстранила от престола четвертого сына родоначальника другой, младшей линии сыновей Георга III, и сама вступила на престол. По австрийской, напротив, четвертый сын Георга III, герцог Кумберландский, устранил бы от престола свою племянницу, хотя бы и дочь старшего своего брата.³*
Австрийская система престолонаследия установлена также и у нас Актом 5 апреля 1797 года. Порядок престолонаследия определяется в нем в описательной форме, причем император Павел говорит только о себе и своих детях, что престол после его кончины перейдет к его старшему сыну и всему его мужскому потомству по порядку первородства, затем в род его второго сына и т. д. По пресечению всего мужского потомства сыновей Павла, престолонаследие перейдет в женское поколение, к ближайшей родственнице последнецарствовавшего, и затем к другим женским линиям, всегда переходя от ближайших к последнецарствовавшему к дальнейшим: порядок, именуемый в Акте 5 апреля порядком заступления и представляющийся прямо противоположным порядку первородства.
Определения эти, в их конкретной форме, совершенно ясны и точны: “избираем, говорится в Акте 5 апреля 1797 года, наследником, по праву естественному после смерти моей, Павла, сына нашего большого Александра, а по нем все его мужское поколение. По пресечении сего мужского поколения наследство переходит в род второго моего сына, где и следовать тому, сказано о поколении старшего моего сына и так далее, если бы более у меня сыновей было; что и есть первородство. По пресечении последнего мужского поколения сыновей моих наследство остается в сем роде, но в женском поколении последнецарствовавшего, в котором следовать тому же порядку, предпочитая мужское лицо женскому, однако, здесь приметить надлежит единожды навсегда, что не теряет никогда права то женское лицо, от которого право беспосредственно пришло. По пресечении сего рода наследство переходит в род старшего моего сына в женское поколение, в котором наследует ближняя родственница последнецарствовавшего рода вышеупомянутого сына моего, а в недостатке оной, то лицо мужское или женское, которое заступает ее место, наблюдая, что мужское лицо предпочитается женскому, что и есть заступление. По пресечении же сих родов наследство переходит в женский род прочих моих сыновей, следуя тому же порядку, а потом в род старшей дочери моей в мужское ее поколение, а по пресечении оного — в женское ее поколение, следуя порядку, наблюденному в женских поколениях сыновей моих. По пресечении поколения мужского и женского старшей дочери моей наследство переходит к поколению мужскому, а потом женскому второй дочери моей, и так далее. Здесь правилом положить должно, что меньшая сестра, хотя бы и сыновей имела, не отъемлет права у старшей, хотя бы незамужней, ибо оная могла бы выйти замуж и родить детей. Брат же меньший наследует раньше старших своих сестер”.
“Положив правила наследства, должно объяснить причины оных. Они суть следующие: дабы государство не было без наследника. Дабы наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род”.
Из такого описания порядка престолонаследия ясно, что мужским линиям отдается безусловное преимущество перед женскими. Самая отдаленная мужская линия исключат самую близкую женскую. Только после совершенного пресечения всего мужского потомства всех сыновей Павла I престол может перейти в женскую линию.
В мужских линиях престол наследуется по порядку первородства, так что линии призываются к наследию престола одна за другой в порядке их старшинства, сначала старший сын и его мужское потомство, затем второй и его мужское потомство и так далее до самого младшего. Поэтому самый отдаленный представитель старшей линии имеет преимущество перед самым близким представителем младшей (Linealprimogeniturordnung).
Порядок призыва к наследию престола различных женских поколений гораздо сложнее. Прежде всего призывается к престолонаследию женское потомство сыновей и затем женские поколения мужских линий. Только по пресечению всех женских поколений мужских линий призывается мужское и затем женское потомство дочерей: мужские и женские поколения женских линий. При этом мужское лицо предпочитается женскому, с тем ограничением, что никогда не теряет право на престол то женское лицо, от которого право непосредственно пришло. В женских линиях младший брат исключает старшую сестру, но племянник не исключает своей тетки, старшей сестры своей матери.
Акт 5 апреля 1797 г., несмотря на свою описательную форму, вполне пригоден для общего определения порядка престолонаследия не только между сыновьями и дочерьми Павла, но и между всем его потомством, так как в нем говорится, во-первых, везде не только о старшем сыне и младшем сыне, но и о других, “если бы более у меня сыновей было”; во-вторых, право престолонаследия предоставляется в этом не одному только определенному лицу, а всегда вместе с тем и всему “его поколению” мужскому или женскому.
Эти постановления Акта 5 апреля дополнялись и пояснялись параграфами 15 и 16 Учреждения Императорской Фамилии.⁴* В первом из них постановляется: “чтобы родившиеся от Императорской крови, к получению титула, пенсий и уделов, счет свой вели по степени родства их с тем Императором, от которого прямою линиею происходят, и не смешивали бы оного приближавшимся родством с последующими Императорами, после Начальника фамилии восшедшими”. Во втором: “что все младшие Императора дети, или младшие Его поколений, получают по рождению своему, яко сыновья Государевы, титул и пенсию. Старший сын Императора и все старшие старшего поколения⁵* от Его происходящие, уважаемы и почитаемы быть должны яко наследники престола — и назовутся Государевы дети”. Затем в § 17 “дабы все вкупе ясно изображено, и чтоб никто некоторого двоякого толка не представил” излагается, как наследуют престол Константин и Александр и их потомство.
Таким образом, положение этого акта имеет характер обобщенного гипотетического описания, определяющего порядок престолонаследия не только при наличном составе Императорского дома, но и при всяком возможном его составе в будущем. Поэтому, если бы при составлении Свода Законов они были воспроизведены в соответствующих статьях Основных Законов дословно, мы бы имели вполне ясное и полное определение порядка престолонаследия. Но можно было, конечно, описательную форму изложения заменить общей, абстрактной. При этом следовало бы вовсе отбросить конкретное описание того, кто наследует после того или другого отдельного императора.
Составители Свода Законов не последовали ни тому, ни другому пути, а соединили вместе общее определение и описание. При этом общее определение не получило достаточно полного развития, а описание лишилось должной определенности, так как собственные имена заменились совершенно неопределенными обозначениями “царствующий император”, “император” и “император-родоначальник”.
В первом издания Свода, 1832 года, после общих определений статей 3, 4 и 5, говорящих о том, что престол наследствен в ныне благополучно царствующем доме, о нераздельности с российским престолом престолов польского и финляндского идут описательные статьи 6‑12. Ст. 6 указывает на принадлежность престола прежде всех старшему сыну царствующего императора; затем последующие статьи, определяющие порядок призвания к наследию мужских и женских поколений младших сыновей и дочерей, говорят просто об императоре, очевидно, разумея под ним также царствующего. Эта редакция, определяя порядок престолонаследия только после царствующего императора, этим самым исключает от престолонаследия все поколения не царствовавших братьев и сестер императоров.
В издании 1842 г. эта редакция была изменена: в ст. 9, 10, 11, говорящих о престолонаследии женских поколений, говорится об императоре-родоначальнике. В изданиях 1857 и 1892 гг. редакция статей сохранилась та же.
В нашей литературе государственного права долгое время вовсе не было толкования статей Свода, определяющих порядок престолонаследия. Клобуцкий ограничился дословной перепечаткой этих статей⁶*; у Андреевского, Романовича-Славатинского и даже Градовского дословная перепечатка заменяется пересказом, но также без всяких объяснений. Как бы предполагается, что постановления эти сами по себе вполне ясны.⁷* Сам составитель Свода, Сперанский, в своих беседах о законах с императором Александром II, когда тот был наследником, ограничивался передачей статей 3 и 5 Осн. Зак.⁸*
Между тем, в действительности они не имеют той ясности, какой отличался, несмотря на свою описательную форму, Акт 5 апреля 1897 года;
В ст. 5⁹* говорится: “Оба пола имеют право к наследию престола; но преимущественно принадлежит сие право полу мужскому по порядку первородства; за пресечением же последнего мужского поколения, наследие престола поступает к поколению женскому по праву заступления”. Такого общего определения в Акте 5 апреля нет. Оно явилось впервые в Своде и формулировано довольно удачно, и если бы к нему присоединены были из Акта 5 апреля определения “порядка первородства” и “права заступления”, порядок престолонаследия был бы определен вполне точно и полно.
Но в Основных Законах не повторены почему-то эти определения Акта 5 апреля, а в примечании к ст. 696 ч. I т. X, изд. 1882 г.¹⁰* право заступления истолковано как представление, что, как будет доказано ниже, совершенно неверно. Все это делает постановления о престолонаследии, как они выражены в Своде, недостаточно ясными.
Параграфы 15 и 16 Учрежд. Импер. Фам. 1797 г. в Своде Законов издания 1882 г. изложены в ст. 83‑87 Учр. Импер. Фам. Параграф 15 изложен в несколько измененном виде: указания на титулы и пенсии опущены и говорится общим образом о счете степеней по родству. Параграф 17 весь опущен.
Эта редакция сохранилась в изданиях 1842 и 1857 годов. В действующем издании 1892 года, на основании новой редакции Учр. Имп. Фам., данной Именным указом 2 июля 1886 г., к первоначальному тексту ст. 87¹¹*, согласному с текстом параграфа 16 Учр. Имп. Фам. 1797 года, присоединены слова “или когда наследует престол их родной брат”.¹²*
Первый обратил внимание на некоторую неясность постановлений Основных Законов о порядке престолонаследия проф. Эйхельман. Но он не считал возможным разрешить возникающие из текста Свода недоумения доктринарным толкованием и потому, вместо истолкования подлежащих статей, предлагает проект их изменения и дополнения. В ст. 8¹³* Осн. Зак. он находит необходимым к слову “император” присоединить слово “родоначальник” и, кроме того, между статьями 7¹⁴* и 8¹⁵* включить новую статью, которая бы восполнила оставляемый ими пробел в определении порядка престолонаследия боковыми мужскими линиями.¹⁶*
Вопрос, возбужденный Эйхельманом, однако, остался почти вовсе без дальнейшего разъяснения. Сокольский¹⁷* считает совершенно бесспорным, что император-родоначальник — Павел I, а на толковании статей 7¹⁸* и 8¹⁹* вовсе не останавливается. Алексеев²⁰* говорит, что “по пресечении женского поколения последнецарствовавшей мужской линии престол переходит к женскому поколению самой первой мужской” не объясняя этого никому неведомого термина. Изложение порядка престолонаследия вообще не отличается у него точностью. Он говорит даже, будто “для практического вопроса, кто может вступить на престол по праву первородства, должно держаться правила, что по этому праву всегда вступает на престол ближайший родственник последнего императора”. Это совсем неверно. Первородство отнюдь не совпадает с близостью родства. Если после умершего императора останутся его брат, его младший сын и внук от старшего сына, умершего раньше отца, то по праву первородства на престол будут призваны не ближайшие родственники умершего императора, брат и сын, состоящие с ним в первой степени родства, а внук от старшего сына, состоящий к умершему во второй степени родства. Неясность проф. Алексеев усматривает только в ст. 8²¹*, и не в том, кого надо разуметь в ней под “императором”, а в том, будто бы в конце этой статьи, вместо слов “лицо, от которого право непосредственно пришло”, следовало бы сказать “лицо, к которому право пришло”. Но предположение о такой переделке редакции основано на очевидном непонимании смысла конца ст. 8²¹*. Говорить о том, что не теряет права на престол то лицо, к которому оно пришло, нет никакой надобности. Это разумеется само собой: кто получает право, тот, конечно, его не теряет. Конец ст. 8²¹* имеет совершенно другой смысл, вполне правильно выраженный. Тут устанавливается исключение в пользу того женского лица, от которого право непосредственно пришло в данному женскому поколению, из того общего правила, в той же ст. 8²¹* выраженного, о предпочтении и в женских поколениях мужских лиц женским. То лицо женское, которым начинается данная женская линия, всегда самое первое призывается на престол, не устраняясь от него в силу наличности мужских представителей той же женской линии.
Куплеваский²²* утверждает, что в ст. 8²³* под Императором надо разуметь Павла I; но это основано на том, что он, очевидно, вовсе не обратил внимания на статьи 83‑86²⁴* Учр. Импер. Фамилии и потому не знает, что значит на языке нашего Свода Законов “сыновья Государевы”.
Для правильного истолкования статей Основных Законов, определяющих порядок престолонаследия, необходимо выяснить: 1) кого следует понимать под “императором-родоначальником”, “императором”, “царствующим императором” и 2) что такое “право заступления”.
Нет никаких действительных оснований понимать под “императором-родоначальником” только одного Павла I. В Акте 5 апреля Павел I не именуется так и об Императорской Фамилии Акт говорит не как об “одном” едином роде Павла I, а напротив, как о совокупности многих родов. Объясняя причины, побудившие к определению порядка престолонаследия, Акт указывает, как на одну из них, на желательность избежать затруднений при переходе престола “из рода в род”; право на престол признается не только за отдельными лицами, но и за родами. Определяя порядок престолонаследия, Акт говорит о переходе, за пресечением всего мужского поколения старшего сына императора, престола в род второго сына и других младших, предполагая, таким образом, что потомство каждого из сыновей императора составляет особый род, и каждый сын есть родоначальник своего потомства, как в свой черед и каждый из внуков, правнуков и т. д. будут родоначальниками их потомства. И это вполне согласно с тем, как определяется род в 1 ч. X тома Св. Зак.: совокупность лиц, происходящих от одного лица.
Поэтому, следует признать, что император-родоначальник не какое-либо определенное, конкретное лицо, а каждый член Императорского Дома, имеющий потомство, и потому под императором-родоначальником надо понимать всегда ближайшего к последнецарствующему императору родоначальника. Когда нет ни сыновей, ни внуков, ни родных братьев и т. д. умершего императора, престол переходит к двоюродным, троюродным и т. д. братьям и племянникам.
Точно, так же и выражения “император” и “царствующий” не обозначают никакого определенного лица, а всех императоров, смотря по обстоятельствам.
В статьях 6‑13²⁵* Осн. Зак. последовательно определяются четыре возможных случая наследования престола. Ст. 6²⁶* говорит о преимущественном перед всеми другими наследовании “детей Государевых” (Учр. Имп. Фам. ст. 84²⁷*, т. е. первородных; ст. 7²⁸* — о наследовании всех вообще “Государевых сыновей” (ст. ст. 85 и 86²⁹* Учр. Имп. Фам.), т. е., по немецкой терминологии, всех агнатов, кроме, первородных; ст. 8³⁰* — о наследовании женского поколения последнецарствовавшего “сына Государева”, или агната и, наконец, статьи 9‑11³¹*, о наследовании женских поколений сыновей и дочерей государевых.
В мужских линиях порядок наследования определяется не близостью степени родства, а первородством. Первородный сын и все его мужское потомство имеют преимущество в наследии престола перед всеми другими членами Императорского Дома. Поэтому, если бы после скончавшегося императора остались братья, младшие сыновья и внук от умершего раньше отца первородного сына, наследуют не ближайшие родственники умершего, младшие сыновья его и братья, а внук его от первородного сына.
При престолонаследии женских линий начало первородства заменяется “правом заступления”. В Основных Законах, как уже было сказано, нет определения права заступления, а в 1 ч. X тома Свода Законов это право истолковано, как право представления, что совершенно неверно.
Прежде всего, и в самих Основных Законах, в ст. 5³²*, право заступления указывается, как отличительная особенность престолонаследия одних только женских линий, а право представления применяется, вне всякого сомнения, к престолонаследию и мужских линий.
Еще яснее будет ошибочность толкования, данная праву заступления в X томе, если обратиться к тексту Акта 5 апреля. В нем дано, прямое определение права заступления. В женском поколении, говорится в нем, “наследует ближняя родственница последнецарствовавшего, а в недостатке оной то лицо мужское или женское, которое заступает ее место; это и есть заступление”.
Заступление есть особый порядок наследия престола женскими линиями, обратный порядку первородства. В Австрии, где установлен совершенно тот же порядок престолонаследия, этот порядок так и называется Rückwärtsprimogeniturordnung. У нас такого названия нет, но из постановлений Акта 5 апреля ясно видно, что порядок заступления есть обратный порядку первородства. В самом деле, в женских линиях к престолонаследию призываются прежде всего ближайшая родственница последнецарствовавшего представителя мужских линий, а таким при пресечении всех мужских линий всегда окажется представитель самой младшей из них и следование наследования престола женскими линиями пойдет не от старших к младшим, а от младших к старшим.
Резюмируем все сказанное в кратких словах. Ни одна из статей 6‑13³³* Осн. Зак. не имеет в виду какого-либо определенного, конкретного лица. И “царствующий император” статьи 6³⁴*, и просто “император” статей 7 и 8³⁵*, и “император-родоначальник” статей 9‑11³⁶*, — все это меняющиеся лица. В статьях этих последовательно. определяются четыре случая наследования престола. Статья 6³⁴* говорит о преимущественном наследовании “детей государевых” (Учр. Имп. Фам., ст. 84)³⁷*, т. е. первородных. Статья 7³⁸* — о наследовании всех вообще “Государевых сыновей” (Учр. Имп. Фам., ст. 85, 86)³⁹*, т. е. агнатов по немецкой терминологии. Статья 8⁴⁰* — о наследовании женского поколения последнецарствовавшего “сына Государева”. Статья 9‑11³⁶* — о наследовании женских поколений, или когнатов, в боковых линиях мужских и женских, по порядку заступления.
Основные Законы не говорят прямо, чем определяются права на престолонаследие, рождением или зачатием. Другими словами, если не имеющая сыновей вдова последнецарствовавшего остается после его смерти беременной, то следует ли ожидать разрешения ее от бремени для возведения на престол могущего у нее родиться сына, или престол должен быть, в таком случае, прямо предоставлен старшему брату последнецарствовавшего? Манифестом 22 августа 1826 года (П. С. З., № 537) вопрос этот решен в смысле приобретения права на престол самим зачатием, но не в виде общего правила, а лишь в применении к частному случаю.
Лицо, имеющее право на наследие престола, может осуществить это право только при условии исповедания православной веры (Осн. Зак., ст. 41⁴¹*). Поэтому, если наследие престола дойдет до лица, исповедующего другую веру, как это может случиться в женских линиях, оно должно принять православие. Статья 13⁴²* Осн. Зак. предвидит лишь тот случай, когда инославный наследник русского престола уже занимает другой престол. Но из сопоставления этой статьи с ст. 41⁴³* Осн. Зак., устанавливающей безусловную необходимость исповедания русским императором православной веры, явствует, что ст. 13⁴⁴* следует толковать распространительно.
Занятие иностранного престола несовместимо с занятием русского престола.
Лицо, имеющее право на наследие престола, вступает на него независимо от того, представляется ли он по своему возрасту или по состоянию своего здоровья дееспособным или нет. Это правило признается во всех почти современных государствах. Единственное исключение представляет в этом отношении испанская конституция, не допускающая вступления на престол совершеннолетних лиц, неспособных управлять государством, а также недостойных царствовать: признание лица неспособным или недостойным царствовать зависит от законодательной власти (Конст. § 64) Несовершеннолетние же и в Испании вступают на престол, и тогда для управления государством устанавливается регентство.
Подобно вопросу о праве на престолонаследование и вопросы о порядке престолонаследования решаются властью царствующего императора. В ст. 32⁴⁵* Осн. Зак. сказано: “В манифесте о восшествии на престол возвещается вместе и законный наследник престола, если лицо, коему по закону принадлежит наследие, существует”. Изложение этой статьи, основанной только на бывших примерах, и, следовательно, выражающей собою лишь установившийся обычай, не совсем ясно. В ней как бы предполагается возможность принадлежности права на престол лицу не существующему. Приложенные к Осн. Зак. формы манифестов о вступлении разъясняют это.
Вступление на престол совершается у нас само собой, непосредственно вслед за кончиною царствовавшего. Наследник престола считается вступившим на престол сейчас же, и тут же все население приводится к присяге на верность подданства (Осн. Зак., ст. 33).⁴⁶* Если даже в момент кончины царствовавшего императора нельзя было бы почему-либо определить, кто должен взойти на престол, и потому манифест о вступлении на престол нового государя был бы издан через некоторое время, восшествие на престол все-таки считается со дня кончины прежнего. Согласно с этим в манифесте о восшествии на престол Николая I, данном только 12 декабря 1825 года, постановлено время вступления на престол считать с 19 ноября (П. С. З., № 1).
В монархиях конституционных вступление на престол обусловлено предварительным принесением вступающим на престол присяги на верность конституции. Присяга граждан на подданство приносится лишь после принесения присяги государем.
Обряд священного коронования и миропомазания совершается над уже царствующим государем, в срок, назначаемый по его собственному усмотрению. Венчание на царство происходит в Московском Успенском соборе, в присутствии высших государственных правительств и сословий. До облачения в порфиру, возложения на себя короны и восприятия скипетра и державы венчаемый император произносит вслух верных его подданных символ православной веры, а по облачении призывает “Царя Царствующих” в установленной для сего молитве, с коленопреклонением: “да наставит Его, вразумить и управит, в великом служении, яко Царя и Судию Царству Всероссийскому, да будет с ним приседящая Божественному престолу премудрость, и да будет сердце Его в руку Божию, во еже вся устроити к пользе врученных Ему людей и к славе Божией, яко да и в день суда Его непостыдно воздаст Ему слово” (Осн. Зак., ст. 36).⁴⁷*
Вступление на престол право, а не обязанность. Имеющий право на престол может от него отречься. Исключение составляет лишь тот случай, когда отречением создаются какие-либо затруднения в наследовании престола (Осн. Зак., ст. 15).⁴⁸* Отречение, раз оно обнародовано и обращено в закон, не может быть взято обратно (ст. 16)⁴⁹*. Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь несомненно имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно.
В некоторых конституциях предусмотрен и случай полного пресечения всей царствующей династии.
Так, бельгийская конституция в статьях 61, 62, 85⁵⁰* на случай прекращения всего мужского потомства короля Леопольда, бывшего герцога Саксен-Кобургского, предоставляет королю, не имеющему наследников, назначить себе при жизни наследника с согласия палат. Если этого не будет сделано, престол после смерти такого короля признается вакантным, и палаты по совместному обсуждению устанавливают временное регентство до собрания палат, обновленных во всем своем составе, долженствующем произойти не позже двух месяцев. Вновь выбранные палаты, заседая сообща, окончательно решают вопрос о замещении престола, но не иначе, как при участии по крайней мере двух третей членов каждой палаты и решением, принятым по меньшей мере большинством двух третей. Палаты могут избрать на бельгийский престол и лицо, уже состоящее правителем другого государства. Бельгийский король не может принять никакой другой короны, кроме одной только Люксембургской.
Голландская конституция (статьи 20, 21, 23)⁵¹* постановляет, чтобы при неимении никакого наследника у царствующего он назначался законом по инициативе короля или земскими чинами, созванными для этого в двойном числе, в течение месяца со дня смерти последнецарствующего.
Испанская конституция (ст. 62) предоставляет, в случае полного пресечения династии, выбор нового короля кортесам; Сербская (ст. 10) — скупщине, с оговоркой, что ни в каком случае не может быть выбран кто-либо из потомства Карагеоргиевича, проклятого постановлением великой скупщины 5 июля 1868 г. за убийство 10 июня князя Михаила Обреновича⁵²*, Греческая конституция, ст. 52, предоставила выбор нового короля палате (Βονλη) в двойном составе.
¹* H. v. Schulze-Gävernitz. Das deutsche Fürstenrecht (in Holtzendorff’s Encyklopedie, 5 Aufl. 1890), S. 1370; [Rehen, Modernes Fürstenrecht, 1904]
²* Ст. 27, св. зак. т. I, ч. 1, изд. 1906 года.
³* Смотри о престолонаследии в Англии у Blackstone, Commentaries on the English constitutional law. Book I. chapt. ст. 3 и Fischel, Ed. Die Verfassung Englands. 1862, cap. 2; [Hatschek, Englisches Staatsrecht, Bd. I. 1905, S. 589 ff.].
⁴* П. С. З. № 17906; 1797 г. апреля 5.
⁶* Исследование главных положений Основных Законов Российской Империи. Харьков. 1839.
⁷* Такое понимание было принято всеми а мною в двух первых изданиях I тома моего Русского государственного права.
⁸* Сборник Русского Исторического Общества, т. XXX, стр. 371.
⁹* Ст. 27 Осн. Госуд. Зак., т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 г.
¹⁰* В действующем издании Свода это ст. 1123.
¹¹* Ст. 131, т. I, ч. 1 св. законов, изд. 1906 года.
¹⁶* Das kaiserlich-russische Thronfolge und Hausgesetz. Archiv für öffentliches Recht, hrsgbn von Laband und Störk. В. III, 1887, SS. 108‑110.
¹⁷* Учебник государственного права, 1890, стр. 118.
¹⁸* Ст. 29 Основн. Госуд. Зак., св. зак. т. I, ч 1, изд. 1906 г.
²⁰* Русское государственное право, 1892, стр. 177, 178 [изд. 4, 1897 г., стр. 226‑227].
²²* Русское государственное право, т. 1, 1894, стр. 133, 134.
²³* Ст. 30 Осн. Госуд. Зак., т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 г.
²⁵* Ст. 28‑35 Основн. Госуд. Зак., т. I, ч. 1 св. зак. изд. 1906 г.
³³* Ст. 28‑35 Основн. Госуд. Зак., т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 г.
⁴¹* Ст. 63 Основн. Госуд. Зак., т. 1, ч. 1 св. зак., изд. 1906 г.
⁴⁵* Ст. 54 т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 года.
⁴⁷* Ст. 58 т. I, ч. 1 св. зак., изд. 1906 года.
⁵⁰* Кокошкин, Тексты важнейших основных законов иностранных государств, 1905, стр. 92‑93, 108‑109.
⁵¹* См. Новик, Современные конституции. 1905.
⁵²* В мае 1903 года сербский король Александр Обренович и королева Драга были убиты. Династия Обреновичей прекратилась и на сербский престол призван был скупщиной князь Петр Карагеоргиевич, а наследником признан сын его Александр. По ст. 75 ныне действующего Устава Сербского Королевства 1888 года, отмененного королем Александром и вновь введенного после государственного переворота 1903 года, совет министров в случае освобождения сербского престола должен в двухмесячный срок созвать, скупщину, на которой и лежит урегулирование вопроса. Новик, стр. 620 и след.