Академическая филология что это
Стоит ли поступать на филолога: все плюсы и минусы
В наше время найти работу очень сложно, если твоя специальность не востребована. Однако разнообразие учебных программ позволяет каждому абитуриенту найти специальность по душе. Тот, кто выбирает филологический факультет часто сомневается в выборе специальности и учебной программы. Если выбрать не тот вариант, то найти работу в будущем будет нереально. Стоит ли поступать на филолога, если чувствуешь свое литературное или лингвистическое призвание, разберем в этой статье.
Какие бывают специальности на филологическом факультете
Стоит ли поступать на филолога
— В каком случае стоит поступать на филолога
— Все плюсы поступления на филолога
— Почему не стоит поступать на филолога
— Все минусы поступления на филолога
Кем работать филологу
Как быстро написать и сдать курсовую работу
Итог: стоит ли поступать на филолога
Кто такой филолог
Стоит ли поступать на филолога, если такой профессии даже не существует? Такой вопрос задают сами абитуриенты и их родители. Действительно, филолог – это не профессия. Это скорее призвание. Филологом называют человека, который изучает язык во всех его проявлениях от литературы до разговорного языка.
То есть филолог изучает литературу, ее историю, теорию, литературную критику (литературоведение); современный русский язык и его выражение, структуру (лингвистику), а также разные языки, их связь и отношения (языковедение). Все это составляет огромный пласт в гуманитарных науках. Однако наше понятие филолога уже устарело по сравнению с другими странами.
Тем не менее в России принято продолжать изучать литературу и языки вместе для получения филологического образования. И это лучший вариант, ведь нельзя понять творчество некоторых писателей и поэтов, начиная с А.С. Пушкина, не зная основ языкознания. Так же невозможно рассматривать современный русский язык, не изучая поэзию Александра Сергеевича, который и способствовал его изменению.
История языка полностью прослеживается через нашу литературу. Литературный язык является нормой современного языка. Именно поэтому филолог должен иметь классическое образование с упором на литературоведение и языкознание.
Дальше, мы рассмотрим, стоит ли поступать на филолога, все за и против.
Наш сервис Анти-антиплагиат.рф помогает все студентам повысить уникальность до 80-90% без изменений в тексте, чтобы пройти антиплагиат. Студентам филологического факультета, необходимо писать работы абсолютно самостоятельно и показывать не менее 75% оригинальности. Поэтому сохраните наш сервис в закладках, мы поможем вам в любую минуту. Результат повышения уникальности пришлем без предоплаты.
Какие бывают специальности на филологическом факультете
Если вы думаете, стоит ли поступать на филолога, то посмотрите, какие бывают специальности на филфаке.
Разные университеты предоставляют свои учебные программы. Однако в большинстве случаев студентам приходится выбирать специальность из этого списка:
Отечественная филология – это значит, что студент получает образование по русской истории, лингвистике, отечественной литературе; изучаются иностранные языки и латынь
Учитель русского языка и литературы – к русской истории, языкознанию и литературе добавляется педагогика и педагогическая практика
Копирайтер – большой упор делается на изучение лингвистики, современных функционально-семантических стилях языка, изучается английский и немецкий языки, редакторское дело
Издательское дело – студенты изучают больше литературоведение, лингвистику, языки и редакторское дело
Романо-германское отделение – чаще всего является отдельным факультетом, но может стать частью филфака. Студенты учатся на переводчиков и учителей. Изучаются французский, немецкий, английский языки, история этих стран, педагогика
Восточные языки – студенты изучают китайский, турецкий, корейский, японский, монгольский и др. языки на выбор. Также знакомятся с историей этих стран и готовятся стать переводчиками, учителями
Психолингвистика – современная наука, которая готовит настоящих исследователей. В равной степени изучается науки психология и лингвистика. Также с ней тесно связана наука нейролингвистика
Современные медиакоммуникации – чаще всего относятся к факультету журналистики, но встречается и на филологическом. Здесь студенты изучают основы журналистики, а также лингвистику и медиа
Таким образом, журналистика является в настоящее время отдельным факультетом, которая тесно связана с филологией. Поэтому будущие филологи могут в будущем стать журналистами, если захотят.
Если вы уже знаете, на какую специальность поступать, но не можете решить, стоит ли поступать на филолога, разберем все плюсы и минусы.
Стоит ли поступать на филолога
Спросив у родителей, стоит ли поступать на филолога, вы можете получить неточный ответ. Мало кто знает, кем может работать филолог. Если хотя бы один ваш знакомый заканчивал филологический факультет, то все небезнадежно. Спросите у него, какой была учеба и как он устроился в жизни. В наше время учебная программа не сильно поменялась по сравнению с той, что была в 80-ых и 70-ых годах. Только отпали предметы История КПСС и другие советские предметы.
Добавились новые учебные программы, которые отвечают нашему времени. Например, появилась информатика, психолингвистика, изучение лингвистической экспертизы и речевого воздействия.
Филолог получает классическое образование, поэтому он изучает и другие гуманитарные науки, как, например: социология, психология, право, экономика, история философии, философия, отечественная история, журналистика, культурология, политология. Все это помогает связать филологию в единый пласт гуманитарных наук. Тем более все они входят в общую науку о человеке и помогают лучше понять духовный мир человека.
Дальше мы разберем более подробно, когда стоит и не стоит поступать на филолога.
В каком случае стоит поступать на филолога
Точно стоит поступать на филолога, если вы чувствует свое призвание.
Что такое призвание? Одни думают, что это возможность человека реализовать себя в определенной деятельности и послужить обществу. Например, человек может стать лингвистом, решить некоторые научные проблемы языка, либо может стать писателем и воздействовать на молодых читателей.
Другие считают, что призвание – это то, что легче всего дается человеку, что ему нравится делать не за деньги. И это тоже правда, например, если вам нравится писать, то вы захотите этим заниматься и бесплатно. Кому-то не нравится писать текст, и он только за миллион рублей готов будет составить текст, и то еле как.
В общем, если вы уже чувствуете свое призвание к филологии, то вам сулит одна дорога. Остается только выбрать специальность: учитель, переводчик, ученый, копирайтер, писатель, редактор, издатель, критик, журналист, нейролингвист (изучает связь мозга и языка), юридический лингвист (выполняет проверку текста на наличие юридических мотивов) и т.д. О том, кем работать лингвисту, мы расскажем дальше более подробно.
Все плюсы поступления на филолога
Итак, давайте рассмотрим, все плюсы поступления на филолога.
Итак, как видите, филологический факультет имеет массу плюсов. Поэтому подумайте об этом, когда будете решать, стоит ли поступать на филолога.
Почему не стоит поступать на филолога
Существуют понятные причины, почему не стоит поступать на филолога.
Если вы не можете представить себе, что будете целыми днями читать и писать, то филология точно не для вас. Здесь вам нужно будет прочитывать огромные тома, держать в руках книги и помечать в них важные места. Придется почти на каждой практической паре предмета «Отечественная литература» писать короткие сочинения по прочитанному произведению, чтобы показать свое мнение. Так преподаватели проверяют, читал студент произведение или нет.
Важный совет: список литературы выдается заранее, до начала учебного семестра, поэтому старайтесь начинать читать все книги как можно раньше.
Возможно, вам нравится читать книжки и писать сочинения, но вы не можете найти для себя профессию. Тогда вам нужно еще подумать. Возможно, вас не устраивает сидячая работа, которую в большинстве случаев предлагают выпускникам филфака.
Если вы хотите больше работать с людьми, то вам больше подойдет психологический факультет или социологический. Филологи в первую очередь работают со знаками, пусть и буквенными. Только во вторую очередь они учатся работать с людьми, например, учитель в школе.
Итак, если вы нашли хоть одну причину, которая вам подходит, то подумайте, стоит ли вам поступать на филолога.
Все минусы поступления на филолога
Теперь давайте рассмотрим все минусы поступление на филолога.
Итак, теперь вы можете оценить минусы поступления на филологический факультет. Подумайте, готовы ли вы мириться с ними, чтобы получить диплом филолога.
Кем работать филологу
Если вы никак не можете окончательно решить, стоит ли поступать на филолога, то давайте посмотрим список потенциальных вакансий:
Итак, все эти специальности подойдут вам, если вы решите поступать на филолога.
Как быстро написать и сдать курсовую работу
Наш сервис Анти-антиплагиат.рф помогает всем студентам сдать курсовую работу с первого раза. Для начала мы поделимся с вами полезной видеоинструкцией, как написать курсовую за 20 минут.
При необходимости вы можете заказать повышение уникальности за пару минут до 80-90%. При этом результат вы получите гарантировано бесплатно. Мы работаем без предоплаты, чтобы вы смогли проверить повышение самостоятельно и потом оплатить услугу.
Таким образом, вы точно сможете сдать курсовую работу с первого раза. Не забудьте добавить наш сервис в закладки браузера.
Итог: стоит ли поступать на филолога
Итак, в этой статье мы рассмотрели вопрос, стоит ли поступать на филолога. Теперь вы можете сравнить все плюсы и минусы, чтобы точно решить. Если вы решили поступать на филолога, то надеемся, что вы почувствовали свое призвание. Только так вы сможете самореализоваться, несмотря на проблемы с поиском работы.
Академическая филология что это
Про нашу отечественную филологию. Тоже весьма интересно
Где и как будет развиваться академическая филология
Евгения Иванова
Об авторе: Евгения Викторовна Иванова – доктор филологических наук, в.н.с. Института мировой литературы имени А.М. Горького РАН, специалист по литературе Серебряного века, автор книг «Павел Флоренский и символисты» (2004), «Вольная философская ассоциация. 1919–1924» (2010), «Александр Блок: последние годы жизни» (2012).
Надо ли нашим гуманитариям догонять Америку Евгения Иванова: «Филологические факультеты перестали быть кадровым резервом академии». Фото из архива автора
Оговорюсь сразу: все, о чем я здесь пишу, базируется на опыте филологических наук, и я могу лишь выразить надежду, что это применимо и к смежным гуманитарным дисциплинам – истории, лингвистике, искусствознанию и всему, что входит в понятие «гуманитарные науки». Всю свою жизнь я проработала в Институте мировой литературы имени А.М. Горького РАН и далеко за пределы филологии распространять свой опыт не решаюсь.
Уже эти нехитрые выкладки говорят о том, что гуманитарные институты РАН – Институт мировой литературы, Институт русской литературы (Пушкинский Дом), Институт всеобщей истории, Институт российской истории, Институт археологии, Институт русского языка, Институт всеобщего языкознания, Институт славяноведения и балканистики (заранее извиняюсь, что не могу перечислить все) – имеют все основания не торопиться на предложенный реформаторами старт, догонять нам совершенно некого.
Более того, последние два десятилетия можно назвать временем расцвета фундаментальных исследований в области гуманитарных наук по самым объективным показателям: количеству изданных памятников истории и культуры, количеству словарей, энциклопедий, библиографических справочников и тому подобных трудов, определяющих уровень развития гуманитарного знания. Справедливости ради скажу, что эти труды в основном подготовлены и изданы при содействии Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), и каталоги, которые издает этот фонд ежегодно, на сегодняшний день есть лучший отчет о гуманитарных научных достижениях. Однако при этом научные коллективы и авторы исследований в подавляющем большинстве были сотрудниками РАН.
Фонд создал продуктивную модель финансирования исследований. Академии наук надо бы взять ее на вооружение: грант изначально заставляет исследователя работать в «отмеренных сроках», как сказал бы Солженицын, требует поэтапной отчетности и финального результата. Напротив, в эти годы академия из-за низких зарплат, недостатков финансирования и т.п. как-то совершенно потеряла представление о сроках, и долгострой стал ее фирменным стилем.
Большую роль в этом процессе сыграло и то, что издание академических трудов перестало быть профильным для издательства «Наука», взамен возникло много частных издательств, работающих по собственному графику. И если раньше плановые работы были увязаны с издательскими планами «Науки», теперь, после утверждения труда на ученом совете, по крайней мере в нашем Институте мировой литературы, он в буквальном смысле отходит в вечность, то есть передвигается в шкаф, и единственный способ его опубликовать – это получить грант от РГНФ.
Жизнь длиной в 104 тома
Существовали в ИМЛИ и более продуктивные модели, я имею в виду серию «Литературное наследство», в которой с момента ее основания в 1931 году и по настоящее время вышло 104 тома фундаментальных научных трудов по истории русской литературы самого высокого уровня. А ведь коллектив штатных сотрудников издания на моей памяти не превышал 10 человек.
Причина успешности заключалась не только в выдающихся организационных способностях его руководителей – И.С. Зильберштейна и С.А. Макашина, но прежде всего в том, что фактически все эти годы «Литературное наследство» финансировалось по системе, аналогичной грантовой: руководство имело возможность платить достаточно высокие гонорары, но не в виде зарплаты, а единовременно по предоставлении работы.
Это, несомненно, служило стимулом для ее завершения.
В начале 90-х годов «Литературное наследство» возможности платить гонорары лишилось, но тут на помощь пришел РГНФ, выделявший гранты на подготовку и издание томов. Благодаря этому серия продолжает свое существование, подготовив том, посвященный Н.С. Лескову, два тома переписки А.А. Фета (издание совершенно пионерское, первая полноценная публикация переписки А. Фета), наконец справочный 104-й том в 100 печатных листов.
Кстати, в деятельности «Литературного наследства» никогда не было дилеммы: будут ли его готовить академические ученые или преподаватели вузов; к работе привлекали лучших специалистов в своей области. Благодаря «Литературному наследству» можно сказать, что ИМЛИ имеет некоторый опыт работы по модели, аналогичной системе грантов.
Уже говорилось о том, что финансирование издательской деятельности через «Науку» по существу прекратилось, сегодня научные издания выпускают в основном частные или получастные издательства при финансовой поддержке разных фондов, и расцвет фундаментальных изданий гуманитарного профиля обеспечивается с их помощью. Это очень важно констатировать, если мы всерьез хотим что-то менять в системе работы РАН: при куда более скромном финансировании таким путем выпущено в свет огромное число книг по филологии, истории, лингвистике, искусствознанию.
Однако речь не должна идти о ликвидации издательства «Наука», которое благодаря преданным своей профессии сотрудникам сохраняет сам стандарт академических изданий, совершенно необязательный для частных издательств. Сфера научных изданий должна быть разнообразной, тут всякий вклад ценен хотя бы потому, что никаких дивидендов не сулит.
Издательство «Наука» за эти годы утратило почти все книжные магазины, получить информацию о выходящих здесь книгах можно только по тематическому плану, да и книг этих с каждым годом становится меньше и меньше. Надо все-таки разобраться, почему это происходит, почему так убого и пустынно выглядит сегодня некогда респектабельное здание издательства «Наука», в котором процветает только пятый этаж, где находится фирма, созданная Шустеровичем и Париным, об успешной коммерческой деятельности которых нам недавно поведал фильм «Диагностика РАН».
Подведем итог. Гуманитарные институты, находящиеся в ведении РАН, с вызовами времени вполне успешно справились. Нас даже обошла такая проблема, как утечка мозгов, поскольку преподаватели, выехавшие на работу в любую из точек мира, при современных коммуникациях не теряют возможности участвовать в научной жизни на родине.
Проблема остается одна – зарплата, она мала по академии в целом и совершенно не отвечает прожиточному минимуму у молодых ученых, не имеющих степеней. Только грантами ее не решить хотя бы потому, что молодой ученый имеет плановую нагрузку, и грант в этой ситуации ложится дополнительным грузом. Филология – наука накопительная. Михаил Бахтин считал, что филологами становятся после 36 лет, но к этому времени ученый, как правило, успевает обзавестись семьей, содержать которую при современной оплате труда совершенно невозможно.
По сравнению с эпохой застоя нынешний ученый, увы, лишен очень многого, но в первую очередь он абсолютно лишен возможности решить квартирный вопрос. Как недавно мы узнали из фильма «Диагностика РАН», проживание в общежитии РАН обходится в 15 тыс. в месяц. Аспирант таких денег заведомо не имеет, стало быть, иногородние аспиранты в системе РАН не предусмотрены. Академия, имеющая, как выяснилось, огромные возможности для строительства по крайней мере элитного жилья, ни разу не подумала о том, что она может обеспечивать жильем социального найма, имеющим статус служебных квартир, рядовых ученых, что стало бы дополнительным стимулом для работы в РАН.
Вот здесь и находится та сфера, где хорошо бы догнать Америку: там зарплата ученого включает возможность снимать жилье для проживания, необязательно роскошные апартаменты, но жилье, имеющее необходимые минимальные удобства. Так что если кто и должен догонять Америку в ходе реформ, так это наше правительство. Даже необязательно догонять, достаточно воскресить дореволюционные традиции, когда каждый университет имел профессорские квартиры, а многие департаменты – так называемые казенные квартиры, кстати, такие квартиры имеет и сегодня МГУ.
Матрица для филологов
Но вернемся к вопросу, надо ли гуманитариям догонять Америку в области науки и образования. Применительно к филологии отвечу решительно: нет. Во-первых, исторически мы обладаем самой совершенной образовательной матрицей для подготовки филологов. Система изучения древних языков, истории языка, общие курсы по истории литературы с древнейших времен и до современности, в сочетании с занятиями по этим предметам в семинарах, была заложена еще в дореволюционном образовании.
Точно так же, как и чтение спецкурсов, которые помогают выбору дальнейшей специализации, дореволюционная матрица, при всех ее извращениях в советское время, сохранилась до сего дня. Единственное, с чем разлучили филологию в советское время, – с историей, ведь раньше и факультет был историко-филологическим. Место истории в советское время в программе заняла история КПСС и марксистско-ленинская философия в особо крупных размерах. К сожалению, когда эти предметы исключались из программы, не нашлось никого, кто подумал бы освободившуюся нишу занять курсом русской истории и истории философии, русской и зарубежной.
В американских университетах, как правило, количество обязательных курсов и предметов невелико. Такая роскошь, как старославянский, историческая грамматика, диалектология, обязательная для наших филологов, сохранилась только в редких европейских университетах, да и то их все время вытесняет Евросоюз в процессе унификации европейского образования. В Америке нет так называемого образовательного стандарта, студенты сами определяют набор изучаемых предметов, и еще ничему не научившись, уже руководят процессом собственного образования. За вычетом небольшого числа обязательных предметов основное обучение ведется с помощью курсов, объявляемых преподавателями, которых студенты выбирают как на ярмарке невест. Поскольку преподаватели напрямую зависят от этого выбора, темы и содержание читаемых ими курсов определяются стремлением завоевать аудиторию.
Система бесконечного заискивания перед студентами – главный бич всей американской системы образования: из-за нее при больших ассигнованиях на образование его уровень явно оставляет желать лучшего. И если при этом в Америке сохраняется небольшое число очень квалифицированных специалистов в любой области знания, они обязаны своей квалификацией не системе образования как таковой, а исключительно личной целеустремленности, которая у американских студентов пробуждается очень рано и в размерах, совершенно несопоставимых с нашими.
Благодаря большому числу стипендий и грантов на поездки уже в процессе специализации они имеют возможность учиться у тех или иных авторитетных в своей области ученых, как правило, за пределами Америки, так что тонкий слой образованных людей здесь постоянно восполняется.
Основной принцип американского образования я бы описала с помощью немецкой пословицы jedem das Seine, «каждому – свое», и потребности своей страны эта система вполне успешно удовлетворяет. Но именно поэтому перенести ее в наши условия совершенно невозможно. Наши студенты гораздо инфантильнее американских, у нас студенчество – время дозревания личности, и им буквально необходим жесткий и авторитарный стандарт, при котором преподаватель не только читает лекции, но и проверяет их усвоение с помощью семинаров и потом экзаменует. То есть выполняет те функции, которые современная либеральная педагогика порицает.
Но исторически наша образовательная модель показала себя с наилучшей стороны в преподавании славистических дисциплин во всем мире, в том числе в Америке, поскольку все наиболее сильные зарубежные слависты, как правило, ученики преподавателей второй волны эмиграции, где были такие выдающиеся ученые, как уже упоминавшиеся Р. Якобсон, В. Марков, К.Ф. Тарановский, Д.И. Чижевский, получившие образование в России. И сегодня большое число преподавателей славистических дисциплин в Америке – наши соотечественники, выпускники российских вузов, а факт, что они так успешно устраиваются в Америке и Европе, гораздо более объективно, чем любые рейтинги, говорит о качестве нашего образования.
«Способные – они на все способны»
Вряд ли в мире существует другая такая страна, наука которой может так широко использовать труд научной эмиграции. Американцы – прирожденные менеджеры, они умеют и любят руководить, а кроме того – умеют ценить качественную работу. У нас это получается не всегда. За всю свою научную жизнь я ни разу не слышала, чтобы кто-то из руководства предлагал кому-то из моих коллег повысить зарплату только потому, что он выдающийся ученый, достиг в своей области выдающихся результатов.
Так что если возможности американских университетов приглашать ученых со стороны на высокие ставки дать нашим руководителям, я совсем не уверена, что они начнут приглашать именно лучших ученых. Гораздо более вероятно, что на выгодные контракты попадут их друзья и родственники.
В свое время историк Милица Васильевна Нечкина на вопрос, почему она не оставила на кафедре имярека, имевшего репутацию способного и подающего надежды, отвечала очень просто: «Способные – они на все способны». К сожалению, руководители нашей науки боятся конкуренции.
Я помню, как из нашего института в обстановке полного равнодушия увольнялся Михаил Леонович Гаспаров, словно это вахтер или дворник, а не выдающийся ученый. В Америке заполучить к себе известного человека из разряда так называемых селебрити – это прежде всего коммерческий проект, присутствие таких людей повышает рейтинг университета. В силу этой изначальной разности векторов развития нашей и американской науки нам надо в принципе оставить идею тягаться с Америкой, примирившись на формуле: «Два мира – две судьбы».
Заодно хорошо бы остановить все эти рейтинги и индексы цитации, которые совершенно не работают в нашей стране. Попытка их повсеместного внедрения – очередная начальственная блажь. Сегодня чиновникам от науки хочется индекса цитации, завтра – публикаций на иностранных языках, при-том что все слависты считают особым шиком публиковать свои статьи в нашей стране на русском языке.
Исходя из этого, ответим на один ключевой для реформаторов вопрос: где лучше развиваться науке – в системе академии или в вузах? Наша гуманитарная наука дает однозначный ответ: все фундаментальные издания текстов, опять же словари, энциклопедии и т.п. – все подготовлено в недрах академии. И в этом нет ничего обидного для вузовских преподавателей.
Дело в том, что хороший преподаватель по самой своей сути популяризатор, а ученый так или иначе, но пролагатель новых путей и очень часто – в узкоспециальной области. Ему как раз совсем необязательно обладать даром популяризатора. При этом ничто не мешает преподавателям работать в кооперации с академическими учеными, исторически эта кооперация была очень прочной, она ослабла в последние 20 лет.
В 70-е годы, годы моего обучения в МГУ, все самые увлекательные курсы, которые мне довелось прослушать, читали как раз академические ученые – Никита Ильич Толстой, Михаил Викторович Панов, Юрий Давыдович Левин, Сергей Сергеевич Аверинцев, называю только тех, чьи лекции непосредственно мне довелось слушать. Сейчас университет избегает приглашать ученых из академии, и не последнюю роль здесь играет так называемая нагрузка, от которой зависит и зарплата. Но это плохо для университета.
Филологические факультеты МГУ имени М.В. Ломоносова и Санкт-Петербургского государственного университета перестали быть кадровым резервом академии, а ведь именно университетский образовательный стандарт – наиболее подходящая основа для занятия филологией. Итак, вузовскую и академическую науки в гуманитарной сфере надо не приносить в жертву друг другу, а возрождать и укреплять кооперацию между ними. У нас за плечами собственные традиции, и, отдавая должное успехам американской науки, мы имеем все основания сказать: «Мы пойдем другим путем».