В чем заключается по мнению представителей теории элит парадокс демократии
Миф о рациональном избирателе. Почему демократии выбирают плохую политику
Автор критикует политическую экономику и теорию рационального выбора за то, что при разработке моделей они исходят из гипотезы рационального избирателя, не совершающего систематических ошибок, в то время как эмпирические исследования в смежных областях (психология, исследования общественного мнения) выявляют наличие у людей устойчивых предубеждений. Важнейшие из них, по мнению автора, следующие: антирыночное предубеждение, предубеждение против иностранного, предубеждение в пользу наличия работы и пессимистичное предубеждение. Все они оказывают влияние на оценку людьми предвыборных программ политиков, которые из-за этого вынуждены включать в них меры, ведущие к негативным последствиям, но соответствующие предпочтениям избирателей. Однако благодаря определенному пространству для маневра, которыми располагают уже избранные политики, они пытаются балансировать на тонкой грани формального проведения политики, милой сердцу избирателей, не доводя тем не менее дело до крайности, поскольку за негативные экономические результаты они будут наказаны избирателями. Один из выходов из этой ситуации, по мнению Б. Каплана, состоит в повышении экономической грамотности избирателей.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Миф о рациональном избирателе. Почему демократии выбирают плохую политику предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Один сторонник однажды прокричал: «Губернатор Стивенсон, все думающие люди за вас!» А Адлай Стивенсон ответил: «Этого недостаточно. Мне необходимо большинство».
Scott Simon, Music Cues: Adlai Stevenson [2]
В условиях диктатуры политика правительства часто бывает отвратительной, но редко удивительной. Возведение Берлинской стены вызвало возмущение во всем мире, но немногие задались вопросом: «О чем думают лидеры Восточной Германии?» Это было очевидно: они хотели продолжать править своими подданными, которые массово и без раздумий бежали [в Западный Берлин]. Берлинская стена создавала определенные неудобства для правящей клики. Она вредила туризму, осложняя получение твердой валюты для импортирования западных предметов роскоши. Однако, если принять во внимание все факторы, стена была в интересах партийной элиты.
Диаметрально противоположным решением парадокса демократии было бы отрицание того, что она регулярно приводит к проведению глупой политики. Можно настаивать на том, что общество право, а «эксперты» ошибаются, и в открытую отстаивать преимущества протекционизма, регулирования цен и т. д. Этот путь очевиден, но сопряжен с риском: это как если бы адвокат заставил своего клиента подвергнуться перекрестному допросу. Менее прямой, но более безопасный путь — который аналогичен защите клиента от необходимости подвергаться перекрестному допросу — найти слабые места в декларируемых механизмах провалов демократии. Вам не нужно доказывать, что ваш клиент невиновен, если обвинение не может четко объяснить, как было совершено преступление. Точно так же вам нет смысла доказывать, что та или иная мера экономической политики хороша, если отсутствует объяснение того, чем она плоха.
В этой книге рассматриваются три взаимосвязанные темы. Во‐первых, сомнения в рациональности избирателей имеют под собой эмпирические основания. Во‐вторых, иррациональность избирателей в точности вытекает из экономической теории, если исходить из интроспективно правдоподобных допущений о человеческой мотивации. В‐третьих, признание иррациональности избирателей имеет ключевое значение для реалистичного понимания демократии.
С точки зрения наивной теории публичного интереса демократия работает, поскольку она предоставляет избирателям то, чего они хотят. С точки зрения большинства скептиков, она терпит неудачу, потому что не выполняет желаний избирателей. С моей точки зрения, демократия терпит неудачу, потому что делает то, чего хотят избиратели. Говоря на экономическом жаргоне, в демократии встроен внешний эффект. Иррациональный избиратель причиняет вред не только себе. Он также причиняет вред всем, кому в результате его иррациональности приходится жить в условиях отвратительной экономической политики. Поскольку для избирателя большая часть издержек его иррациональности является внешней (т. е. оплачивается другими людьми), то почему бы ему не поддаться соблазну? Если достаточное количество избирателей будут думать таким образом, социально пагубная политика побеждает на народном голосовании.
Современные теории элиты. Теория элитарной демократии
Макиавеллистская школа. Исторически первой группой теорий, не утративших современной значимости, являются концепции макиавеллистской школы (Моска, Парето, Михельс и др.). Их объединяют следующие идеи:
1. Особые качества элиты, связанные с природными дарованиями и воспитанием и проявляющиеся в ее способности к управлению или хотя бы к борьбе за власть.
2. Групповая сплоченность элиты.
3. Признание элитарности любого общества, его неизбежного разделения на привилегированное властвующее творческое меньшинство и пассивное, нетворческое большинство.
4. Формирование и смена элит в ходе борьбы за власть.
5. В общем конструктивная, руководящая и господствующая роль элиты в обществе
Ценностные теории.Они, как и предыдущие, считают элиту главной конструктивной силой общества, однако смягчают свою позицию по отношению к демократии, стремятся приспособить элитарную теорию к реальной жизни современных государств. Общие установки:
1. Принадлежность к элите определяется обладанием высокими способностями и показателями в наиболее важных для всего общества сферах деятельности. В ходе развития у общества отмирают многие старые и возникают новые потребности, функции и ценностные ориентации. Это приводит к постепенному вытеснению носителей наиболее важных для своего времени качеств новыми людьми, отвечающими современным требованиям.
3. Взаимоотношения между элитой и массой основаны на согласии и добровольном послушании управляемых и авторитете власть имущих. Т. е. как бы руководство старших младшими.
Теории демократического элитизма.Основные положения ценностной теории элит лежат в основе концепций демократического элитизма (элитарной демократии), получивших широкое распространение в современном мире. Они исходят из предложенного Йозефом Шумпетером понимания демократии как конкуренции между потенциальными руководителями за доверие избирателей.
Сторонники демократического элитизма, ссылаясь на результаты эмпирических исследований, утверждают, что реальная демократия нуждается как в элитах, так и в массовой политической апатии, поскольку слишком высокая политическая партиципация угрожает стабильности демократии. Элиты необходимы прежде всего как гарант высокого качественного состава руководителей, избранных населением. Сама социальная ценность демократии решающим образом зависит от качества элиты. Руководящий слой не только обладает необходимыми для управления свойствами, но служит защитником демократических ценностей и способен сдержать часто присущий массам политический и идеологический иррационализм, эмоциональную неуравновешенность и радикализм.
В 60-70-е гг. утверждения о сравнительном демократизме элиты и авторитаризме масс были в значительной мере опровергнуты конкретными исследованиями. Оказалось, что хотя представители элит обычно превосходят низшие слои общества в принятии либерально-демократических ценностей (свободы личности, слова, конкуренции и т. д.), в политической толерантности, терпимости к чужому мнению, в осуждении диктатуры и т. п., но они более консервативны в признании социально-экономических прав граждан: на труд, забастовку, организацию в профсоюз, социальное обеспечение.
2. Отрицание элиты как единой привилегированной относительно сплоченной группы. Существует множество элит. Влияние каждой из них ограничено специфической для нее областью деятельности.
5. В демократических государствах элиты выполняют важные общественные функции, связанные с управлением. Говорить же об их социальном господстве неправомерно.
3. Глубокое различие между элитой и массой. Выходцы из народа могут войти в элиту, лишь заняв высокие посты в общественной иерархии. Однако реальных шансов на это у них немного. Возможности влияния масс на элиту посредством выборов и других демократических институтов весьма ограничены. С помощью денег, знаний, отработанного механизма манипулирования сознанием властвующая элита управляет массами фактически бесконтрольно.
4. Рекрутирование элиты осуществляется преимущественно из своей собственной среды на основе принятия ее социально-политических ценностей. Важнейшими критериями отбора являются обладание ресурсами влияния, а также деловые качества и конформистская социальная позиция.
А.В.Малько выделяет следующие наиболее существенные функции политической элиты:
К этим функциям следует еще добавить коммуникативную – эффективное представление, выражение и отражение в политических программах интересов и потребностей различных социальных слоев и групп населения, предполагающая также защиту социальных целей, идеалов и ценностей, характерных для общества.
Чтобы эффективно реализовывать эти функции, элита должна характеризоваться такими качествами, как современный менталитет, государственный тип мышления, готовность к защите общенациональных интересов и т. д.
Теории элит
Идеи элитизма в истории политической мысли
Предшественниками современных теорий элит можно назвать Платона, Томаса Карлейля, Фридриха Ницше. Как целостная система взглядов теории элит были сформулированы в конце XIX — начале XX в. и связаны с именами Гаэтано Моски, Вильфредо Парето и Роберта Михельса.
Концепции элит Моски, Парето и Михельса объединяют такие идеи.
Теория элиты Вильфредо Парето
Самое крупное сочинение итальянского социолога и экономиста Парето, в котором представлены его социологические теории, — «Трактат по общей социологии». В нём говорится, что индивиды неравны между собой в физическом, интеллектуальном, нравственном отношениях. Поэтому и социальное неравенство представляется Парето совершенно естественным фактом. Люди, обладающие наиболее высокими показателями в той или иной области деятельности, составляют элиту. Социальная история представляет собой непрестанную циркуляцию элит. Элиты существуют во всех обществах, независимо от формы правления.
Согласно психологической концепции Парето, все человеческие поступки делятся на логические и нелогические; первые определяются осознанными целями, вторые — неосознанны, иррациональны. Комплекс побудительных инстинктов, стремлений, чувств и интересов составляет константу любого нелогического действия, которую учёный называл «остатком». Вторым основным элементом нелогических действий являются интерпретации этих «остатков» — «производные» в терминологии Парето, Вступая во взаимодействие друг с другом, «остатки» и «производные» определяют конкретный социальный процесс.
Существуют два основных класса «остатков»:
Людям, обладающим «остатком» 2-го класса, свойственно быть массой, толпой, а те, кто наделён «остатком» 1-го типа, — элитой.
Исходя из этой схемы, Парето строил объяснение механизмов общественной жизни. По его мнению, любой общественный процесс распадается на три цикла: политический, экономический, идеологический. Каждый цикл определяется двумя основными типами элит: в политике это «львы» и «лисы», в экономике — «рантье» и «спекулянты», в идеологии — «оптимисты» и «скептики». Первые опираются на силу, храбрость, подавление, вторые — на интриги, гибкость, вероломство.
«Львы» — политические вожди, использующие власть для осуществления своих идеальных целей. Они консервативны в правлении.
«Лисами» Парето называл тех политических лидеров, которые не верят в абсолютность своих целей и для достижения власти активно применяют обман и политические спекуляции.
Парето выдвинул идею о постоянной борьбе разных типов элит за власть. Ни один тип не способен решить всех проблем управления, поэтому необходима постоянная смена (циркуляция) элит.
Циркуляция элит нужна для поддержания социальною равновесия. Между элитой и остальной массой населения непрерывно происходит обмен: часть элиты перемещается в низший слой, а наиболее способная часть последнего пополняет состав элиты.
Если элита оказывается закрытой, т. е. циркуляция отсутствует или происходит слишком медленно, это приводит к деградации элиты и её упадку.
В сфере экономики циркуляцию обеспечивают «спекулянты» и «рантье». «Рантье» — люди, живущие на проценты со своего капитала. «Спекулянты», обладая хорошими способностями в области экономических комбинаций, не довольствуются фиксированным доходом, часто незначительным, и стремятся заработать больше, идя на рискованные операции. Каждая из двух категорий выполняет в обществе особую полезную функцию. «Спекулянты» часто «служат причиной изменений и экономического, и социального прогресса». «Рантье», наоборот, составляют мощный фактор стабильности. Общество, в котором почти исключительно преобладают «рантье», остаётся неподвижным и склонно к застою и загниванию. Общество, где доминируют «спекулянты», лишено стабильности; оно находится в состоянии неустойчивого равновесия, которое легко может быть нарушено изнутри или извне.
Теория элит Гаэтано Моски
Гаэтано Моска (1858—1941), выдающийся итальянский политолог, понятию «элита» предпочитал термины «правящий класс» и «политический класс», употребляя их как синонимы. Впоследствии он вынужден был внести уточнения, отметив, что политический класс является базой для правящего.
Правящие классы не только стремятся к приобретению и сохранению богатства, но и претендуют на ключевые позиции в распространении и использовании научных знаний, к господству в духовной сфере. В любом обществе действует тенденция к образованию «наследственных каст» правящего класса.
Основные причины потери господствующего положения любым классом состоят, с точки зрения Моски, либо в утрате качеств, благодаря которым он пришёл к власти, либо в их неадекватности новой социальной среде.
Моска считал главной линией развития общества борьбу двух тенденций: желания господствующего класса удержать и передать по наследству власть и стремления нового класса изменить соотношение сил. Чередование в обществе тенденций к стабилизации и обновлению создаёт некое ритмическое развёртывание исторического процесса.
Прерывание «замкнутости» социальной системы вследствие контактов с другими народами, войн, новых религиозных и идейных движений или иных причин ведёт к тому, что «наиболее активные, ловкие и смелые» выходцы из низов начинают пробиваться на верхние ступени социальной лестницы. «Молекулярное обновление политического класса» сохраняется до тех пор, пока не наступит новый период социальной стабильности.
Структура правящего класса определяет политический тип общества в целом. Источниками его власти могут быть военная сила, богатство, особые знания, в том числе богословские. Военная сила закрепляется в собственности, а последняя порождает политическую власть (соответственно, военное общество сменяется феодальным, а затем бюрократическим).
Во всяком обществе элита стремится монополизировать свои позиции и передавать их потомкам, т. е. добивается превращения в наследственную касту. Этому препятствует возникновение новых источников богатства, знаний, религиозных идей, которые открывают путь к господству представителям нижних слоёв. Вся история цивилизованного человечества, по убеждению Моски, сводится к конфликту между двумя этими общественными силами.
Значение идей Парето и Моски в развитии итальянской и мировой социологии состоит в том, что с их именами связан переход от классических либеральных концепций к концепциям элит.
Концепцию элит, причём с акцентом на экономические явления, более детально разработал Парето. Определённое влияние на его выводы оказали взгляды итальянского мыслителя эпохи Возрождения Никколо Макиавелли, который постулировал изначальное неравенство в любом обществе и необходимость правящим группировкам удерживать власть любыми возможными средствами.
Моска основное внимание уделил структуре политического механизма. Его главная заслуга — выделение элиты как специального объекта исследования, анализ её структуры, законов функционирования, прихода к власти, причин вырождения и упадка, смены её контрэлитой. Он стремился найти хоть какие-то основания для политического развития в сторону более полной демократии, преодоления бюрократизации общества и тенденции к формированию олигархии.
Теория олигархии и понимание элиты Роберта Михельса
Политолог и социолог Роберт Михельс (1876—1936), наряду с Г. Моской и В. Парето, считается одним из основателей элитологии (теории элит), а также социологии политических партий. Главным предметом его изучения были политические партии, а не всё общество в целом.
В первых политологических сочинениях Михельса утверждалось, что подлинная демократия — прямая, а представительная демократия несёт в себе зародыш олигархичности. Однако в своём главном труде «Социология политической партии в условиях демократии» (1911) Михельс приходит к выводу, что олигархия — неизбежная форма жизни крупных социальных структур.
Известность Михельсу принёс прежде всего сформулированный им «железный закон олигархических тенденций»: демократия, чтобы сохранить себя и достичь стабильности, вынуждена создавать организацию, а это связано с выделением элиты — активного меньшинства, которому масса должна довериться. Так что демократия неизбежно превращается в олигархию.
Демократия не может существовать без организации, управленческого аппарата, элиты, а это ведёт к закреплению постов и привилегий, к отрыву от масс. Даже функционеры левых партий меняют свой социальный статус, превращаются в правящую элиту. Харизматических лидеров, мобилизующих массы на активную политическую деятельность, сменяют бюрократы, а революционеров и энтузиастов — консерваторы и приспособленцы.
Михельс исследовал социальные механизмы, порождающие элитарность общества, особо выделяя организаторские способности, а также организационные структуры общества, стимулирующие элитарность и возвышающие управляющий слой. Он сделал вывод, что сама организация общества требует элитарности и закономерно воспроизводит её. В обществе, как и в партиях, действует «железный закон олигархических тенденций». Развитие крупных организаций неизбежно ведёт к олигархизации управления обществом и формированию элиты, поскольку руководство такими объединениями не может осуществляться всеми их членами. Чтобы их деятельность была эффективной, необходима функциональная специализация, выделение руководящего ядра и аппарата, которые постепенно, но неизбежно выходят из-под контроля рядовых членов, отрываются от них и подчиняют политику собственным интересам, заботятся в первую очередь о сохранении своего привилегированного положения. Рядовые же члены организаций недостаточно компетентны, пассивны и равнодушны к повседневной политической деятельности. В результате любой, даже демократической организацией всегда фактически правит олигархическая, элитарная группа.
В. Парето, Г. Моска и Р. Михельс — классики элитизма, сформулировавшие исходные тезисы этого направления социально-политической мысли.
Несмотря на то, что сами создатели теории элит не отрицали либерально-демократических ценностей, их выводы ставили под сомнение множество положений демократии, таких как власть народа, свобода слова, представительство общественных интересов. Поэтому концепция элитизма стала рассматриваться в качестве альтернативы западному демократизму.
Заметки о демократии 1993-2
Мы не будем анализировать определения демократий, даваемые советскими учеными в былые годы. Очевидно, что в условиях коммунистического тоталитарного (тоталитарно-демократического, тоталитарно-авторитарно-демократического etc.) режима все они разделяли парадигму о противоположности «социалистической» и «буржуазной» демократий, исходили из концепции “радикальной”, а не либеральной демократии. Интересующихся этим вопросом отсылаем к подробному обзору А.И.Ковлера, осуществленному им в весьма содержательной, хотя по ряду позиций спорной монографии «Исторические формы демократии: проблемы политико-правовой теории»(24).
Ограничимся, во-первых, приведением «формулы» Г.Х.Шахназарова: «Под демократией принято понимать форму государственного устройства, основанную на принципах народовластия, равенства и свободы»(25).
Политология Запада знает бесчисленные вариации классических (как определенной формы правления, господства, организации государства, государственной власти и вида политического режима), и новых дефиниций демократии.
По справедливому выводу немецкого ученого Б.Гуггенбергера, теория демократии “не может ограничивать себя одной единственной из каких-либо двух целей (соучастие или эффективность, свобода или равенство, правовое или социальное государство, защита меньшинства или власть большинства, автономия или авторитет);наоборот она должна комбинировать возможно большее число тех представлений о целях, которые выкристаллизовались в западной философии демократии, а также в демократической практике и оказались социально значимыми.
Американские обществоведы чаще всего используют классическое определение демократии, данное выдающимся австро-американским мыслителем Й.Шумпетером в книге «Капитализм, социализм и демократия:”. Институционное установление для принятия политических решений, которое служит общественной пользе, предоставляя народу право решать путем выборов, кто из избранных им лиц должен выражать его чаяния»(28).
(Другой вариант:”…Институциональное устройство для достижения политических решений, в котором индивиды приобретают власть решать через конкурентную борьбу за голоса избирателей»(29)).
Известно, что американская политология отличается от западноевропейской. Мы могли в этом убедиться, сопоставляя определения демократии,. данные американскими политологами и французским.
В дополнительное подтверждение сказанному и для более полного представления о взглядах на демократию, широко распространенных среди части американских ученых, приведем текст американского политолога Р.Уотсона: “Таким образом, буквально демократия означает правление народа. Для того чтобы общество было демократическим, значительное количество его населения должно пользоваться правом высказываться в отношении важных решений, которые затрагивают их жизнь.
Иначе говоря, демократическое правление основано на согласии управляемых. Рассматриваемая подобным образом демократия озабочена тем, как принимаются политические решения, каковы процедуры, посредством которых простые люди участвуют в принятии таких решений. Хотя демократия чаще всего определяется в терминах способов принятия правительственных решений, она также связана с содержанием этих решений.
Российские исследователи А.К.Ковлер и В.В.Смирнов, анализируя процитированный текст Р.Уотсона, вычленили следующие аспекты традиционно-либерального видения понятия демократии: I) правление большинства; 2) консенсус управляющих и управляемых; 3) процедура принятия решений; 4) участие народа в принятии политико-управленческих решений (т.е. как особый процесс); 5) содержание и результат этого процесса; 6) ценность; 7) организация людей, обладающих определенными качествам (свойствами)(34).
Но многие ученые Запада в отличие от Р.Уотсона (и, кстати, марксистской традиции тоже) отвергают взгляд, согласно которому функционирование демократии жестко увязано с утверждением в обществе демократических ценностей.
Нетрудно установить, что содержание процитированного текста Ф.А, фон Хайека зиждется на теории демократии К.Поппера.
Другая редакция этого же вопроса гласил “Как должно быть устроено государство, чтобы от дурных правителей можно было избавиться без кровопролития, без насилия?”(38).
К.Поппер всячески подчеркивает, что его теория пытается описать политические реалии современных ему демократий, а отнюдь не логически сконструированную теоретическую модель, что его теория «демократии» не является теорией «народоправства» (он специально оговаривается, что «в действительности народ нигде не правит»), а скорее, теорией правления закона, который постулирует бескровный роспуск правительства простым большинством голосов.
Английский философ полагает, что его теория позволяет избежать противоречий и трудностей классической теории и, прежде всего, вопроса: «Что делать, если однажды народ проголосует за установление диктатуры»(39).
Сформулированный вопрос и составляет суть парадокса демократии в другой редакции гласящий, что правление большинства (неконтролируемый суверенитет народа) гипотетически подразумевает и принятие такого решения, которое упраздняло бы самое себя, т.е. правление большинства.
К.Поппер, отмечая маловероятность свободного голосования большинства за упразднение своей собственной власти, установление диктатуры, продолжает: «Но ведь это случалось! Что делать, если это случится опять?»(41).
По его мнению, включение в большинство конституций требования квалифицированного большинства для голосования против конституции, а значит и против демократии, лишь доказывает, что такое изменение в принципе возможно, а тем самым отвергается принцип, по которому воля «неквалифицированного» большинства является первичным источником власти, то есть что народ имеет право управлять, выражая свою волю простым большинством голосов(42).
Всех этих теоретических трудностей можно, согласно К.Попперу, избежать, если отказаться от вопроса: «Кто должен править?» и заменить его новой и чисто практической проблемой: как лучше всего можно избежать ситуаций, в которых дурной правитель причиняет слишком много вреда?
И описанный К.Поппером парадокс демократии, и проблема неограниченной власти большинства, означающая диктатуру большинства, упомянутая Ф.А. фон Хайеком и К.Поппером, вплотную подводят нас к актуальности анализа большевистской концепции демократии и политической практики большевизма с целью предостережения народов и ново-старой политической элиты молодых государств, возникших после распада СССР и ставших на путь демократизации и либерализации, от пагубных ошибок в духе большевизма, которые могут привести к быстрому поражению зарождающейся в этих странах демократии.
Поэтому прежде, чем мы непосредственно перейдем к изложению основных вопросов содержания монографии, необходимо коснуться еще одной темы, чрезвычайно важной для судеб демократии в Молдове, России, Армении, Румынии, на Украине, в других странах Восточной и Центральной Европы: речь идет о том, что сторонников либерально-демократических ценностей не должна смущать критика в адрес демократии.
Стабильность демократии наряду c другими факторами в значительной степени определяется мерой социальной и этнической гомогенности (гетерогенности) сообщества и соответственно мерой согласия (конфликтности) различных сегментов и групп, демократическим, «гражданским» (Г.Алмонд и С.Верба)(47) типом политической культуры, степенью и интенсивностью реального участия членов сообщества в принятии решений (рационально-активистская модель политического поведения).
Кстати, одним из парадоксов демократии, выявляемым как раз при решении проблемы стабильности, является то, что “от гражданина в демократии требуются противоречащие одна другой вещи: он должен быть активным, но в то же время пассивным, включенным в процесс, однако не слишком сильно, влиятельным и при этом почтительным к власти”(48).
Для стабильного функционирования демократии гражданское общество должно быть свободно, в огромной степени горизонтально (и вертикально) структурированным, с подвижными, взаимно пересекающимися разделительными гранями внутри себя между слоями, группами, слоями, организациями, общинами и т.д.
Что же касается в значительной степени социально гетерогенных, многосоставных обществ, то для стабильного функционирования демократии в них A. Лейпхарт предлагает политическим лидерам многосоставных обществ (в частности, к таким, по нашему мнению, относится Молдова) сконструировать особый вид со-общественной (консоциальной) демократии, для которой характерны четыре атрибутивные черты:
I) осуществление власти «большой коалицией” политических лидеров всех значительных сегментов многосоставного общества; 2) взаимное вето, или правило «совпадающего большинства», выступающее как дополнительная гарантия соблюдения жизненно важных интересов меньшинства; 3) пропорциональность как главный принцип политического представительства, назначений на посты в государственной службе и распределения общественных фондов; 4) высокая степень автономности каждого сегмента в осуществлении своих внутренних дел(49).
В связи с изложенными соображениями весьма поучительно проанализировать, как вслед за наступлением тех или иных, драматических или трагических эпохальных событий XX в. (таких как первая и вторая мировые войны, «социалистические» и «народно-демократические» революции, установление фашистских, нацистских и «коммунистических» режимов, свержение демократических и возвращение авторитарных форм правления ) не только менялись оценка сильных и слабых, сторон политической демократии, акценты в дискуссиях о ее неустранимых недостатках, противоречиях, парадоксах, но и каждый раз вновь и вновь поднимался вопрос о глубоком кризисе и даже крахе ее как политического режима.
После первой мировой войны и революций в России, Венгрии, Баварии и других странах критическая оценка демократических режимов, естественно, усилилась. Так, к примеру, Д.Брайс в своем капитальном двухтомнике «Современные демократии»,вышедшем в Лондоне в I921 г., отмечал, что имеющиеся виды демократии фатально тяготеют к превращению в олигархию и при этом становятся все менее стабильными.
Оценивая мажоритарный принцип принятия решений, лежащий в фундаменте любого вида демократии, он писал: «Выражение «народная воля» вдвойне неточно: воля «большинства» приравнивается к воле всех, и воля немногих активных считается за волю пассивно воспринявшей ее массы, образующей «большинство»»(52).
Критика Д.Брайса, как и большинства интеллектуалов Запада, имела целью дальнейшее улучшение реально существующих форм либеральной демократии начала XX в., устранение негативных сторон, поиск новых институтов, основывающихся на тех же самих фундаментальных теоретических принципах.
К такого же рода критикам реальных форм либеральной демократии можно отнести известного чешского политика и интеллектуала Э.Бенеша, издавшего уже в годы Второй мировой войны, в 1942 г., книгу «Демократия сегодня и завтра», в которой он критически подытожил сорокалетий опыт функционирования демократий в XX в., и, в частности, межвоенный опыт Чехословакии, и предложил ряд рецептов по ее «лечению»(55).
Однако имелась на Западе группа теоретиков, которые писали о необходимости установления нового политического строя, базирующегося на ином понимании природы демократии в сравнении с формальной демократией прошлого.
Немецкий деятель В.Ратенау, не делая универсальных выводов, полагал, что для послевоенной Германии будет адекватна не обычная демократическая республика, а такая новая форма государственного бытия, которая бы сочетала институты «Республики Парламента» и «Республики Советов» (понимаемых им в отличие от Советов в России, где они строились по классово-производственному принципу, как система свободно создаваемых ведомственных мини-государств)(57).
В связи с этим следует заметить, что и сторонники либеральной демократии также присматривались к политическому эксперименту на одной шестой части суши, выделяя заслуживающий внимания позитивный опыт.
В частности, упомянутый уже Д.Брайс, оценивая в целом установившийся в России советский строй как «извращенный тип демократии» и указывая, что в ней руководит революцией не большинство рабочих, а лишь олигархическая группа вождей, малая по числу и облеченная неограниченной властью(58), в то же время отзывался о системе Советов самой по себе, по тем потенциальным возможностям, которые в ней заложены вне зависимости от политики ’’русского коммунизма”, как о чрезвычайно демократичной, остроумной и интересной системе управления, сочетающей территориальное и профессиональное начала и согласованной с русским пространством.
Жаль только, что она, по мнению английского ученого, действует в революционных условиях в значительной части на бумаге и не везде одинаково, что выборы прев- ращены в фарс. И вообще, полагал он, система Советов не связана необходимо с коммунизмом.
24.См.: Ковлер А. И. Исторические формы демократии: проблемы политико-правовой теории. С.55-107.
26.Там же. С.87-88. Для иллюстрации и сопоставления приведем и другие определения.
Обратимся к определению демократии, данному В.Е.Гулиевым (спустя 45 лет после только что процитированного) в «Юридическом энциклопедическом словаре»: «Демократия. форма (разновидность) общественной власти, государства, основанная на признании народа в качестве источника власти. Подлинно научное понимание Д. дано марксизмом-ленинизмом, который рассматривает ее в неразрывной связи с материальными условия жизни общества и его классовой структурой. Как историческое явление Д. развивается и изменяется по мере развития общества, смены общественно-экономических формаций.[. ]
Развитие Д. в классовом обществе неразрывно связано с государством как учреждением политической власти. Как одна из форм государства Д. отличается от иных его форм (деспотизма, автократии, тоталитаризма и др.) следующими основными признаками: официальное признание принципа подчинения меньшинства большинству; декларируемое или фактическое равноправие всех граждан, политические и социальные права и свободы, закрепленные в законодательстве, а также равное право всех граждан на участие в управлении обществом и государством.
Производными от основных признаков Д. являются: выборность основных органов государства и должностных лиц, их подотчетность избирателям; подконтрольность и ответственность органов (и служащих) государства, формируемых путем назначения, перед выборными учреждениями; гласность в деятельности государства и др. [. ].
Принципы Д. используются также в сфере негосударственной общественно-политической жизни, где они могут лежать в основе построения и деятельности различных общественных организаций (партий, профсоюзов и др) [. ]
Соответственно в политической терминологии демократическими называют не только государство определенной формы, но и общественные движения, организации и соответствующие течения политической мысли, общим признаком которых является провозглашение в качестве политического идеала равноправия и полноправия всех членов общества, их равного участия в управлении обществом, государством, общественной организацией и в их деятельности, принятие решений большинством голосов. Марксизм исходит из классового и конкретно-исторического понимания Д.
В теоретическом аспекте определение В.Е.Гулиева также зиждется на сочетании классического и радикального подходов в понимании демократии. В практическом же плане, в описании реально функционирующей социалистической «демократии» оно просто неадекватно, искаженно отражает политическую жизнь стран «социалистического лагеря», выдавая желаемое и иллюзорное за действительное.
В период перестройка определения демократии, даваемые советскими учеными, все в меньшей степени несли на себе печать радикального подхода. К примеру, Б.Курашвили в словаре «50/50» писал:
«Демократия. способ организации социальных взаимодействий, характеризующийся, в противоположность авторитарности, равенством сторон или доминированием управляемых над постоянными профессиональными управляющими.
Абсолютная демократия (без какой бы то ни было примеси авторитарности) является такой же организационной аномалией, как и абсолютная авторитарность (без всякой демократии).
Представительая демократия во всех возможных случаях уступает место непосредственной: малые общности управляются общими собраниями их членов, в больших общностях для решения наиболее важных вопросов, особенно спорных, проводятся общегосударственные или местные референдумы. Постоянно изучается общественное мнение. Представительные органы государственной власти и местного самоуправления избираются населением путем всеобщих равных прямых выборов при тайном голосовании, Функционирует многопартийная система. Выборы являются главной ареной соперничества политических партий, определителем их влияния в народе и их места в системе власти. Политические партии не имеют никаких непосредственных публично-властных полномочий, они разрабатывают государственную политикухю[. ].
Но эта политика проводится в жизнь лишь в меру ее принятия представительными органами. Многопартийная система включает как политические партии, стоящие на почве существующего общественного строя, так и партии, отрицающие его, но действующие в рамках конституции[…].
Решения принимаются большинством, но уважаются интересы и права меньшинства, которое, уважая в свою очередь общеобязательные решения и выполняя их, сохраняет за собой право отстаивать свои позиции (право быть услышанным).Признается право каждого гражданина на критику властей и любых их представителей, в том числе и в форме обращения в суд по поводу их незаконных (выглядящих таковыми) действий[. ].
Высшему представительному органу (парламенту) принадлежит исключительное право издавать общегосударственные законы (если они не принимаются референдумом). Законодательная, исполнительная и судебная власти отделены друг от друга. В рамках общего верховенства первой они действуют самостоятельно, но, во избежание чрезмерной концентрации власти, частично дополняют и уравновешивают друг друга.
Демократия всегда служит определенному общественному строю и в своих особенностях обусловливается им. Социалистическая демократия имеет относительно недолгую и неблагополучную историю. Строительство социализма протекало в условиях непримиримой социально-классовой и межгосударственной борьбы, осложнялось различными ошибками и извращениями, и это затрудняло освоение демократических форм. В этом же направлении действовали утопические представления о несовместимости социализма с традиционными демократическими институтами». (50/50: Опыт словаря нового мышления/ Под общ. ред. М.Ферро и Ю.Афанасьева. М.: Прогресс, 1989. С.468-473).
Особенно зримо изменение подходов советских ученых к определению демократии выявляется при сопоставлении концовок текстов В.Гулиева и Б.Курашвили, где характеризуется социалистическая демократия.
27.Г у г г e н б е р г е р Б. Теория демократии. Ук. соч.С.146.
28.К о в л е р А. И. Исторические формы демократии. С.231.
29.Цит.по: Ш м и т т ер Ф., Карл Т. Л. Что есть демократия…и чем она не является//Диалог, 1993, № 2. С.39.
31.Цит.по: Ш м а ч к о в а Т. В. Из основ политологии Запада // Полис. 199I. № 2. С.135.
33Цит.по: Ковлер А. И., Смирнов В. В. Указ.соч. С.153.
35.Х а й е к Ф. А. Общество свободных.Указ.соч. С.204.
37.См.: Поппер К. Открытое общество и его враги. T.I. C.I60-I6I.
38.Попер К. Демократия и народоправие // НВ. 1991. №.8.С. 41.
40.П о п п е р К. Открытое общество и его враги. T.I. С.328- 339. Имеется еще один парадокс демократии, обусловленный самой демократической процедурой принятия решений, технологией выявления предпочтений граждан в ходе голосования.
Этот давно известный парадокс наглядно описан и удачно прокомментирован американским политологом И.Шапиро в докладе «Демократия и гражданское общество». В частности, он отмечает, что,хотя принцип принятия решений большинством голосов (принцип большинства) должен, по замыслу достоверно выявлять желания большинства граждан, в практике его применения может возникать динамика голосований, способная перечеркнуть эту цель.
Кондорсе обратил внимание на парадоксальность этой ситуации: имеется и большинство, предпочитающее вариант А варианту В (I и II), и большинство, предпочитающее вариант В варианту С (I и III), и, наконец, большинство, предпочитающее вариант С варианту А (II и III),
Словом, на основе принципа большинства при данной форме предпочтений может пройти любой из вариантов в зависимости от очередности, в какой они ставятся на голосование, и от того, какой вариант с каким сравнивается.
Во-первых, стало быть, то, что выглядит как выражение воли большинства, на самом деле может ничего подобного собою не представлять.
И.Шапиро указывает, что имеется обширная литература по технологии голосований, где среди прочих рассматриваются и моменты нестабильности,присущие принципу большинства и другим демократическим процедурам принятия решений. Он приходит к выводу, что при оценке демократических правил принятия решений надо задаваться вопросом: по сравнению с чем? Коль скоро недостатки имеет любой порядок принятия решений,указание на то, что принцип большинства страдает таковыми, мало что дает.
41.П о п п е р К. Демократия и народоправие. С.42.
44.Томас Джефферсон о демократии / Сост.: Сол. К. Падовер. СПб.: Лениздат, 1992. С.67.
Реально функционирующая политическая демократия подвергалась справедливой критике в течение всего XX века и подвергается ей до сих пор.
В дальнейшем под влиянием эпохальных перемен по международной арене с середины 80-х гг., реальной способности демократии не только к выживанию, но и к адаптации к новым историческим условиям и к совершенствованию, а также к распространению ее там и туда, где ее никогда не было или где она была уничтожена, многие западные ученые отказались от негативной оценки эволюции демократии в исторической перспективе и высказываются теперь, как правило,со значительной долей оптимизма об ее будущем.Продекларировав,что демократия является динамичны процессом, аналитики занялись исследованием путей и условий перехода к демократии, вектора ее развития,факторов,способствующих повышению ее стабильности и эффективности. Вместе с тем изменились и представления о ней.
И тем не менее критика в адрес демократии продолжается и будет продолжаться, что является вполне естественным феноменом, учитывая как разрыв между демократической практикой и демократическим идеалом и, следовательно, необходимостью дальнейшего совершенствования самой демократии, так и постоянное изменение параметров общественного бытия, в рамках которых она функционирует, и соответственно необходимость все новой и новой ее адаптации к ним.
45.Томас Джефферсон о демократии. С.15.
46.См.: Сытин А. Г. Политическая социология Мориса Дюверже // СПН. 1990. № 12. С.86-87.
47.См.: Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. 1992. № 4. С.122-134.
48.Там же.С.124. Отмеченный парадокс (выражающий стабильное состояние демократии) является модификацией основного парадокса демократии (характеризующего ее нестабильное состояние; см. первую часть нашего примечания № 40) и отражает собой одновременно две противоположные точки зрения. Согласно первой (позиция сторонников партиципаторной концепции демократии), нормативная модель либеральной демократии может быть более или менее наполнена реальным содержанием только при условии активного участия масс в политической жизни; согласно второй (взгляд приверженцев элитарной концепции демократки), именно от активного участия масс в политике и исходит основная угроза демократии [см.: Дай Т., Зиглер X. Демократия для элиты (Введение в американскую политику). М.: Юридическая литература, 1984, С.47-50].
49.См.: Лейпхарт А. Сообщественная демократия.С.86.
51.См.: Из западной литературы о демократии и социализме// СП. 1922. № 2. С.119.
52.B r y c e J. Modern Democracies. V. II. London, 1921.P.601.
53.Ibid. P.600. Примечание.
55.См.: Бенеш Э. Демократия сегодня и завтра//ВИ. 1993.№ 1. С.88-108; № 3. С.129-156.
56.См.: Из западной литературы о демократии и социализме. С.127.
58.См.: Там же. С.122. См. также: Советская демократия. Сб.ст. под ред. и с предисловием Ю.М.Стеклова. М.: Советское строительство, 1929. С.312.
59.См.: Там же.
(Окончание последует)